Стремление к воссоединению

Стремление к воссоединению

За почти двадцатилетнее возглавление казачества Сагайдачным было немало фактов, неопровержимо доказывающих тяготение Украины-Руси к Москве.

Так, в 1620 году Сагайдачный, после успешного похода в Крым, исполняя волю казачества, послал из Перекопа в Москву целое посольство, возглавляемое Петром Одинцом, который передал царю Михаилу Федоровичу письмо «от Гетмана Петра Сагайдачного и от всего войска Запорожского», в котором есть следующие строки: «Памятуючи то, как предки их прежним великим государем, царем и великим князем российским повинность всякую чинили и им служили и за свои службы царское милостивое жалованье себе имели, так же и они царскому величеству служити готовы против всяких его царского величества неприятелей».

В этом письме заслуживает особое взимание то, что Сагайдачный и казаки титулуют Михаила Федоровича царем, в то время как Польша его царем не признавала и поддерживала претензии на русский престол своего королевича Владислава, что казаки обращаются к враждебной Польше Москве, с которой у Польши даже не был заключен мир, а только Деулинское перемирие, что казаки и Сагайдачный изъявляют желание служить против всех неприятелей царя, то есть и против Польши.

Епископ Исайя Копинский обратился в 1621 году к московскому царю с просьбой разрешить ему с монахами переселиться в пределы Московского государства. А вслед за ним, от всей Украины-Руси, ее митрополит Иов Борецкий поставил перед московским правительством вопрос о воссоединении Украины-Руси с Москвой. Предложение митрополита Москвой было отклонено с объяснением, что Москва не может пойти на это, так как согласие немедленно привело бы к войне с Польшей. Но Москва щедро одарила монастыри, братства и отдельные церкви на Украине, как книгами и церковной утварью, так и деньгами.

Кроме этих трех неопровержимых, подтвержденных документами, фактов, свидетельствующих о тяготении Украины к Москве, надо еще вспомнить и бесчисленные случаи бегства жителей Украины-Руси в московские пределы, которые свидетельствуют о том же, о чем говорит и множество письменных доказательств.

А еще раньше, во время участия казаков в походе Польши на Москву, было много случаев перехода на московскую сторону и службу не только отдельных казаков, но и целых подразделений. Так, например, целый казацкий полк во, главе с командиром Жданом Коншей, в составе 609 человек перешел на службу к московскому царю.

Приведенные выше факты настолько красноречивы и, благодаря наличию документов, неопровержимы, что сводят к нулю все попытки шовинистов-сепаратистов изобразить взаимоотношения населения Украины-Руси во время Сагайдачного с населением Московского государства, как отношения двух чуждых друг другу и враждебных народов.

В свете этих неопровержимых фактов, неудачной попыткой извратить факты и фальсифицировать историю выглядит, например, объяснение Грушевского о цели посольства Одинца к царю Михаилу Федоровичу. Желая затушевать рост тяготения украинского народа к Российскому государству, Грушевский объясняет посольство Одинца в Москву желанием встретиться с пребывавшим временно в Москве патриархом Феофаном и уговорить его восстановить православную иерархию на Украине-Руси. Московскому же царю послы, по словам Грушевского, «не имели ничего особенного передать – разве выяснить вопрос, не захочет ли Москва давать казакам «жалованье», чтобы они ходили на Крым».

Почему казачья делегация вместо того, чтобы патриарха встретить в Киеве или где либо на Украине, через которую пролегал его путь, поехала с Перекопа в Москву, Грушевский не объясняет. Не объясняет он также и то, как согласовать приведенную выше его версию о цели встречи посольства Сагайдачного с Московским царем с историческим документом – письмом Сагайдачного, находящимся в Центральном государственным архиве древних актов (ЦГАДА) – его отделе «Посольский приказ – Малороссийские акты», выдержка из которого приведена выше.

Совершенно очевидно, что или версия Грушевского, или данные, взятые из документа, не соответствуют исторической правде. А так как сомневаться в аутентичности документа, под которым стоит подпись Сагайдачного, не приходится, то отрицать искажение исторического факта Грушевским нет никакой возможности. Сделано ли это искажение сознательно или по незнанию, это дела не меняет и удельного веса разных собственных «версий» Грушевского в его многочисленные трудах не поднимает.

Вообще, здесь будет уместным упомянуть, что в произведениях Грушевского и его политических единомышленников таких «вольных» толкований исторических фактов множество, и, что они, в конечном результате, полностью искажают историю Украины-Руси вообще и русско-украинских отношений в частности. И, вероятно, не случайно еще до Первой мировой войны немцы так сильно поддерживали псевдонаучную деятельность Грушевского и его последователей, которая на искажении истории Украины-Руси строила фундамент для русско-украинской вражды, которой в действительности не было в прошлом, как ее нет и в настоящее время.

Приводить и опровергать все эти случаи фальсифицирования истории не входит в задачу настоящего труда, имеющего своей целью сказать правду о прошлом Украины всем тем, кто об этом прошлом хочет знать подлинную правду, а не произвольные измышления и извращения шовинистов-сепаратистов.

Для знания этой правды и правильного понимания исторических событий времен Сагайдачного, который, по словам одного современника, был «некоронованным королем казачества», является необходимой правдивая картина общественных, религиозных и национальных взаимоотношений на Украине-Руси. А потому здесь и дается возможно полное (в границах объема труда) обозрение событий и настроений того времени.

Это тем более необходимо, что шовинисты-сепаратисты, извращая историю, дают свои «версии» тех многочисленных зигзагов политики Сагайдачного, к которым его вынуждала обстановка. Поход на Москву с поляками – и посольство Одинца в Москву; Олынанское соглашение – и всемерная поддержка Киевского братства; битва под Хотином, спасшая Польшу, – и послание митрополита Борецкого о желании Украины-Руси соединится с Москвой.

Внешне все находится в противоречии одно с другим, а, между тем, все это имело действительно место в течение правления одного и того же лица – гетмана Сагайдачного.

И потому, чтобы осмыслить эти зигзаги политики Сагайдачного, надо видеть не только их внешнее противоречие, но и их внутреннюю связь и зависимость от политической обстановки данного момента.

Объяснение каждого зигзага в сторону Польши надо искать вовсе не в симпатиях самого Сагайдачного и казачества к Польше, а в стремлении предотвратить кровопролитие и истребление народа Украины-Руси, или в попытках, благодаря компромиссу с Польшей, облегчить тяжелые условия жизни под режимом Речи Посполитой.

Молчаливое согласие и частичное участие казачества в походах поляков на Москву дало возможность легче вздохнуть и организационно оформиться и усилиться разгромленному после восстания Наливайко – Лободы казачеству и терроризированному населению, которые благодаря Смутному времени в Московском государстве не могли надеяться на помощь Москвы.

Олынанское и Роставицкое соглашения временно спасали казачество от полного его уничтожения, которое готовила Польша, заполнившая к моменту этих соглашений своими войсками Украину.

Поход под Хотин, спасая Польшу, в первую очередь, спасал от неизбежного, в случае поражения Польши, нашествия турок и татар на Украину-Русь.

Все это Сагайдачный несомненно понимал, а потому и был вынужден идти на соглашения с Польшей, настолько непопулярные в широких массах народа и казачества, что приводили даже к открытому сопротивлению и противодействию, как, например, бунт Бородавки.

И, наоборот, все антипольские зигзаги политики, Сагайдачного, без всякого сомнения отражали настроения и устремления и его личные, и всего народа.

Что другое, как не эти настроения, могло вызвать вступление Сагайдачного со всем войском в Киевское братство, не признанное королем, центр борьбы против Польши и ее политики с совершенно определенными промосковскими симпатиями и связями?

Титулование царем Михаила Федоровича и предложение служить ему в борьбе против всех его врагов (значит, и против Польши) в то время, как Польша его царем не признавала и с Москвой была только во временном перемирии, другого объяснения, как выражение подлинных настроений народа, иметь не могут.

То же самое можно сказать и об обращении митрополита Борецкого к Москве с просьбой принять всю Украину в свое подданство. Настроение же своего народа митрополит, конечно, хорошо знал.

Переход казаков на сторону Москвы во время похода на Москву не встречал противодействий со стороны Сагайдачного. В польских архивах сохранилось письмо участника этого похода польского шляхтича Загурского, в котором он прямо обвиняет Сагайдачного в содействии переходу целого казацкого полка (Ждана Коншина) на сторону Москвы.

Нигде в исторических документах нет следов того, что Сагайдачный противодействовал переходу украинцев в Московское государство, и в то же время сохранилось множество подробных донесений пограничных московских воевод об этих переходах, с указаниями не только числа перешедших, но даже и их имен.

И, наконец, завещание Сагайдачного, по которому он все свое немалое имущество завещал Киевскому братству с тем, чтобы на доходы с этого имущество содержались и обучались бедные дети. Чему будут обучаться и в каком духе воспитываться эти дети, Сагайдачный знал и, если бы он был врагом русско-украинского братства и единства, как это утверждают шовинисты-сепаратисты, то такого завещания, конечно, не сделал бы.

Сравнительно длительное возглавление Сагайдачным Украины-Руси было периодом консолидации всех ее культурных сил, объединенных, несмотря на классовые противоречия, в ненависти ко всему польскому, католическому, особенно же – к униатскому.

Осознавши себя как угнетаемый и преследуемый поляками народ, Украина-Русь искала выхода из невыносимо тяжелого положения в составе Речи Посполитой. И взоры ее передовых людей и чаяния широких народных масс все больше и больше обращались к единокровной и единоверной Москве. Росли и крепли культурно-религиозные связи Киева с Москвой. Расширялись торговые сношения Руси Московской с Русью-Украиной.

Москва всячески поощряла эти торговые сношения, давая ряд льгот купцам с Украины-Руси. Сохранилось много исторических документов, доказывающих покровительство московского правительства украинцам, приезжавшим с товарами в пределы Московского государства: например, по прямому распоряжению правительства был создан ряд «заезжих дворов для купцов из Черкасс» (тогда в Москве украинцев часто называли «черкасами») и «литовских людей», то есть из Украины.

Занятая своими войнами, Польша не могла остановить этот процесс созревания национального самосознания Украины-Руси, несмотря на то, что он был в полном противоречии с интересами Речи Посполитой, стремившейся слить воедино все население своего государства. Средством для слияния было избрано католичество. Но вместо слияния католичество своими мероприятиями привело к полному отчуждению и враждебности между поляками-католиками и православным населением Украины-Руси, которое само себя называло тогда «русскими»

Принятый на Западе в этот период, на соборе в Аугсбурге в 1555 г., принцип «quius regio – eius religio» («чье правление – того и вера») населением Украины-Руси был решительна отвергнут. Несмотря на то, что короли Польши были ярые католики, Украина-Русь твердо и непоколебимо стояла на стороне православия.

Фанатизм и непримиримость католической церкви создали предпосылки для религиозной войны внутри Польского государства и, в конечном результате, привели к его разделу в конце XVIII века.

Но с общероссийской точки зрения, возможно, именно действие католической церкви спасло Украину-Русь от полного поглощения польской культурой и направили ее пробудившееся и обостренное, благодаря преследованиям, национальное самосознание по путям к сближению с Москвой.

Период Сагайдачного (первая четверть XVII века) можно назвать периодом окончательного осознания населением Украины-Руси невозможности наладить совместную жизнь в одном государстве с поляками. Отсюда логически проистекало стремление разорвать, навязанную ей историческими событиями связь с Польшей и устроить свою судьбу согласно с собственными интересами и желаниями. Началась борьба за освобождение.