3. Второй шаг к воссоединению

3. Второй шаг к воссоединению

Партийный съезд завершил работу 16 марта. Полтора месяца спустя, 2 мая 1921 года, «Правда» опубликовала статью Сталина под странным, даже еретическим для многих читателей (твердолобых большевиков) названием «К постановке национального вопроса». Да, именно так, как будто и не было о нём прежде речи, не было X съезда, только что принявшего соответствующую резолюцию. Вроде бы решившего проблему, предложив план конкретных действий.

Вроде бы всё так, но, тем не менее, всего лишь – «постановка вопроса». Следовательно, его требуется заново осмыслить и заново найти на него ответ.

И действительно, свою очередную статью Сталин начал именно с этого, с осмысления. Подчеркнул, что существует «старое и новое понимание вопроса», которые различаются по четырём моментам. На первое место выдвинул тот, что к ситуации в советских республиках не имел ни малейшего отношения – «смешение национального вопроса как части с вопросом об освобождении колоний как целого». Именно такой ход позволил Сталину подтвердить свою приверженность ортодоксальному большевизму. Обрушить праведный гнев на старых лидеров европейской, а вернее – австрийской социал-демократии, на Шпрингера (Карла Реннера), Отто Бауэра, на идейного главу Второго Интернационала Карла Каутского. На тех, кого только ленивый в Советской России теоретик не уничижал, не обличал как ренегатов дела пролетариата.

Только затем Сталин перешёл к главному. К тому, что и заставило его выступить публицистом – к «праву наций и колоний на государственное отделение, на образование самостоятельного государства». Словом, к тому, что и происходило на территории бывшей Российской Империи, включая её также бывшие протектораты. К правомочности, с точки зрения марксизма (вернее, с его, Сталина, точки зрения), существования восьми независимых советских республик.

Начал Сталин, по своей давней манере, несколько издалека. Посчитал не требующей доказательности верность отказа Советской России от Финляндии, части Монголии (Урянхайского края, ставшего в том же году независимой Танну-Тувинской Республикой), части Китая (Манчжурии), правильность вывода русских войск из Северной Персии (она же Южный Азербайджан).

Но тут же поспешил оговориться. Лозунг о праве на самоопределение «уничтожает всякие основания для подозрения в захватнических стремлениях трудящихся одной нации /то есть русских – Ю.Ж./ в отношении к трудящимся другой нации /понимай – любой из населяющих советские республики – Ю.Ж./». Однако вслед за тем продолжал, выражая наиважнейшее – и «подготовляет почву для взаимного доверия и добровольного объединения».

Посчитав уже данную критику австромарксизма недостаточной дабы снять с себя возможные подозрения в ревизионизме. Сталин во второй раз обрушился на Шпрингера и Бауэра. Постарался связать их принципиальные ошибки не только с подменой права на самоопределение культурной автономией, но и с нежеланием признать, что «национальные и колониальные вопросы неотделимы от вопроса об освобождении от власти капитала». А раз власть капитала в советских республиках низвергнута, то значит можно говорить об ещё одном новом моменте:

«Внесение в национальный вопрос нового элемента, элемента фактического (а не только правового) выравнивания наций (помощь, содействие отсталым нациям подняться до культурного и хозяйственного уровня опередивших их наций) как одного из условий установления братского сотрудничества между трудящимися массами разных наций».

Но и такого (весьма общего) толкования Сталину показалось недостаточно, и он в очередной раз выразил (повторение – мать учения!) своё затаённое. Объяснение необходимости воссоединения (правда, не используя это слово в тактических соображениях). «Трудовые массы, – писал он, – отсталых народов не в силах использовать предоставленные им «национальным равноправием»/здесь Сталин, несомненно, подразумевал национальную независимость – Ю.Ж./ права в той степени, в какой могут их использовать трудовые массы передовых наций: унаследованная от прошлого отсталость некоторых наций (культурная, хозяйственная), которую нельзя уничтожить в один-два года, даёт себя чувствовать».

Потому и резюмировал, повторив тщетно предлагавшееся делегатам съезда: «Нельзя ограничиваться одним лишь «национальным равноправием», необходимо от «национального равноправия» перейти… к налаживанию хозяйственного сотрудничества между трудящимися отсталых и передовых наций».⁶³

Кто же осмелится возражать против такого дружеского предложения? Разумеется, никто.

Но есть ли что-либо новое в таком призыве? Отнюдь.

Тогда что же заставило Сталина вновь – после съезда – обратиться к проблеме экономической интеграции советских республик? Только тот повод, который ему предоставил невольно Ленин, направивший 9 апреля в Баку, для Орджоникидзе, ответ на призыв того о помощи. Вызванный как страшной засухой, охватившей Армению, так и разрушением всей оросительной системы, что стало неминуемым результатом нескончаемых войн с соседями.

«Получил Вашу шифровку, – писал Ленин, – об отчаянном положении Закавказья. Мы приняли ряд мер, дали немного золота Армении, подтвердили всяческие поручения Компроду /Наркомату продовольствия – Ю.Ж./. Но я должен предупредить, что мы здесь сильно нуждаемся и помогать не сможем. Настоятельно требую создать областной хозяйственный орган для всего Закавказья».⁶⁴

Указание руководителя партии Орджоникидзе и Киров (в те дни уже оставивший работу в Наркоминделе и возглавивший партийную организацию Азербайджана) постарались исполнить как можно точней и быстрей. Два дня спустя после получения телеграммы Ленина, 11 апреля, провели расширенное заседание Бакинского городского Совета, на которое пригласили депутатов районных советов и лидеров крупнейших (не только в республике, но и в крае) профсоюзов. На нём утвердили резолюцию, замысленную как призыв к началу объединительного движения.

«Трёхлетняя разобщённость закавказских республик, – отмечал принятый единогласно документ, – под руководством националистических партий (мусаватистов, дашнаков и грузинских меньшевиков) не давала возможности экономическому возрождению и мешала их развитию и процветанию. В интересах Советской власти в Закавказье необходимо хозяйственное объединение всех советских республик».

Чтобы не напугать, не оттолкнуть массы (в том числе и коммунистов), как и большинство слишком сроднившихся с суверенностью, считавших её наиважнейшим завоеванием революции, авторы резолюции тут же пояснили – «при полном сохранении национальной независимости, самостоятельности языка и культуры каждой из них».⁶⁵

И всё же завершалась резолюция открытым призывом совершенно иного характера: «Да здравствует Союз Закавказских республик!».

Соблюдая партийную дисциплину – ведь Орджоникидзе возглавлял Кавказское бюро ЦК, объединявшее три закавказских компартии – ЦИКи и Совнаркомы Азербайджана, Армении и Грузии ограничились издевательским, по сути, минимумом того, что от них ожидали. 20 апреля подписали соглашение всего лишь об объединении железных дорог Закавказья.⁶⁶ И без того изначально единых, ибо состояли практически из одной основной магистрали, связывавшей Баку (через Тифлис) с Батумом, и двух непротяжённых веток: Тифлис-Александрополь-Нахичевань и Тифлис-Телави. Управление которой – от одной государственной границы до другой – в ущерб для её эксплуатации поделили весной 1918 года. С провозглашением независимости трёх республик.

На большее в Закавказье идти отказывались, пытались любым способом отсрочить потерю своей самостоятельности. Тем и вынудили Сталина выступить 2 мая в «Правде» со статьёй. А ею взывать к Баку, Эривани, Тифлису. Убеждать, уговаривать их всё-таки сделать то, на что так надеялся Ленин.

Мнение Сталина не осталось гласом вопиющего в пустыне. Случайно или преднамеренно (этого мы никогда не узнаем), но именно 2 мая было реорганизовано Кавказское бюро ЦК РКП(б) – высший областной партийный орган, руководивший повседневной деятельностью компартий Азербайджана, Армении и Грузии. В него включили не трёх, как прежде, а семерых. Председателем – всё того же Г.К. Орджоникидзе. Членами – С.М. Кирова и Н. Нариманова от Азербайджана, А.Ф. Мясникова (Мясникяна) от Армении, Ф. Махарадзе и М. Орахелашвили от Грузии.

Как вскоре выяснилось, и Орджоникидзе, и Киров оказались единомышленниками Сталина. Такими же, как и он, искренними, горячими сторонниками скорейшего воссоединения страны. Создание же хотя бы экономического союза закавказских республик рассматривали как первый, важный и необходимый опыт, который позволит обнаружить все подводные камни на столь неизведанном, а потому и опасном, пути.

Именно потому уже 1 июня, даже не доведя до конца реорганизацию управления железных дорог, они поспешили выдвинуть новую задачу – создание общего для Закавказья Наркомвнешторга. Рассмотрели проект, представленный Ф.Я. Рабиновичем, присланным из Москвы уполномоченным СТО и НКВТ РСФСР.

Имевшим на руках весьма строгое предписание ЦК РКП(б). Там, полагая вопрос вполне решённым, далеко забегая (потому) вперёд, требовали от своего представителя:

«1. Закавказские советские республики (Грузия, Азербайджан, Армения) являются самостоятельными и независимыми. Уполномоченный СТО и НКВТ должен принимать во внимание настроение широких масс населения закавказских советских республик и международные условия настоящего момента, особенно тщательно подчёркивая эту самостоятельность.

2. Исходя из того, что указанные республики признают необходимым объединить деятельность своих внешнеторговых органов в единый Внешторг закавказских советских республик, в компетенцию которого входит самостоятельное решение вопросов внешней торговли закавказских советских республик, на уполномоченного возлагается задача всемерного соблюдения самостоятельности этого органа с одновременным обеспечением экспортных интересов РСФСР».⁶⁷

2 июня Кавбюро утвердило проект, представленный Рабиновичем, но в своём решении пошло гораздо дальше. Решило форсировать события и добиться сразу же полного объединения всей экономики Закавказья. «Для согласования работы экономических Наркоматов, – указывал документ, – и подготовки общих хозяйственных вопросов в каждой республике образуется Экономический совет в составе ВСНХ, Наркомзема, Наркомпрода, Внешторга, Наркомфина и Совпрофа /Совета профсоюзов – Ю.Ж./, имеющий совещательный характер». Тем же решением предполагалось в течение месяца и объединить три Экономических совета.⁶⁸

Миновал обусловленный месяц, однако в Закавказье мало что изменилось. Единое управление железных дорог существовало лишь на бумаге. Также саботировалось и решение по созданию надреспубликанского Экономического совета. Единственное, на что пошли ЦИКи и Совнаркомы Азербайджана, Армении и Грузии, стало соглашение, подписанное 25 июня, о создании единого для них Наркомвнешторга. Ему предоставили «1. исключительное право продажи на заграничном рынке всех экспортных товаров, составляющих экспортный фонд договаривающихся республик; 2. исключительное право закупок для всех без исключения учреждений и предприятий договаривающихся республик». И установили, что объединённый Наркомвнешторг «имеет единый валютный фонд, и ему предоставляется исключительное право приобретения иностранной валюты для нужд договаривающихся республик».

Однако главное требование Кавбюро – создание единого межреспубликанского Экономического совета – только упоминалось в пункте 6-м соглашения, да и то весьма неопределённо – «впредь до организации Высшего экономического совета…».⁶⁹

Вместо интеграции три республики более чем активно занялись размежеванием, инициатором чего стал Тифлис ещё в апреле.⁷⁰ Даже создали Особую смешанную комиссию по урегулированию внутренних границ. Поначалу уточняли принадлежность незначительных по площади участков на стыке границ Грузии, Азербайджана и Армении, то есть в бывшей нейтральной зоне Лори.⁷¹ Но слишком быстро перешли к старым спорам о принадлежности уже целых уездов, что грозило возобновлением межэтнических конфликтов.

Положение начало стремительно накаляться после 3 июня, когда Кавбюро пришлось заняться вплотную вопросом Зангезура. Туда (после неудачного февральского мятежа в Эривани) бежали дашнаки, а 26 апреля создали там правительство Нагорной Армении, возглавляемое Нжде. Переговоры с ним о мирном разоружении, которое вёл С. Касьян, ни к чему не привели, и только потому пришлось прибегнуть к самым жёстким мерам.

Самого председателя СНК Армении, как не справившегося с порученным делом, сняли, утвердив вместо него А.Ф. Мясникова и назначив его одновременно наркомом по военным делам. Поручили ему «Зангезур ликвидировать в конце июня. Немедленно приступить к военным действиям… Указать в декларации армянского правительства о принадлежности Нагорного Карабаха к Армении».⁷²

Мятежных дашнаков окончательно изгнать из пределов республики (в Персию) удалось в середине июля. Декларацию же подготовить оказалось гораздо проще. 12 июня Мясников подписал декрет СНК, и содержавший предписание Кавбюро: «На основе декларации ревкома Социалистической Советской Республики Азербайджан и договорённости между социалистическими советскими республиками Арменией и Азербайджаном провозглашается, что отныне Нагорный Карабах является неотъемлемой частью Социалистической Советской Республики Армения».⁷³

Вот тогда-то Нариманов, отнюдь не забыв о своём широком жесте, сделанном 2 декабря, неожиданно отказался от прежнего решения Азревкома, столь восторженно встреченного Сталиным и Орджоникидзе. 26 июня СНК Азербайджана направил телеграмму Орджоникидзе и Мясникову с протестом против назначения члена ЦК Компартии Армении Мравяна уполномоченным по делам Нагорного Карабаха и об «аннулировании» его соответствующих полномочий.

На следующий день Кавбюро, на заседании которого присутствовали наркомы по иностранным делам, Грузии – А. Сванидзе и Азербайджана – М. Гусейнов, председатель ЦИК Азербайджана Гаджиев, нарком по военным и морским делам Грузии Ш. Элиава, вынуждены были заняться разгоравшимся конфликтом. Направило 27 июня Нариманову и Мясникову телеграмму:

«Президиум Кавбюро предлагает с получением сего немедленно выехать на экстренное заседание Кавбюро. В порядке дня вопрос о размежевании республик. В Тифлисе находится шесть членов Кавбюро. В случае Вашего неприбытия решение находящихся в Тифлисе членов Кавбюро будет считаться обязательным».⁷⁴

Несмотря на такое категорическое требование, ответ Баку выглядел вызывающим. В тот же день Политбюро и оргбюро ЦК Компартии Азербайджана, воспользовавшись отсутствием Кирова, приняло постановление, шедшее вразрез со всеми партийными и советскими нормами. Фактически бескомпромисное: «1. В целом, вопрос о Нагорном Карабахе в постановке Бекзадяна /нарком по иностранным делам Армении, предложивший как альтернативное решение раздел Карабаха на армянский и азербайджанский – Ю.Ж./.. считаем неприемлемым ввиду безусловного экономического тяготения Нагорного Карабаха к Азербайджану, в каком смысле и должен быть разрешён вопрос. 2. Поэтому предложение отделить местности с армянским и тюркским населением соответственно к Армении и Азербайджану с точки зрения экономической и административной целесообразности считать, безусловно, неприемлемым. 3. Единственным разрешением вопроса может быть широкое вовлечение армянских и мусульманских широких масс в дело советского строительства, как это явствует из декларации Нариманова». ⁷⁵

Вслед за тем в Тифлис пришло разъяснение и самого Нариманова. «Если они, – сообщил он Гусейнову из Баку по прямому проводу, – ссылаются на мою декларацию, то в декларации буквально сказано следующее: Нагорному Карабаху предоставляется право свободного самоопределения». И прозорливо добавил: «Наше решение, несомненно, будет встречено очень холодно. Я вчера беседовал с товарищем Серго /Орджоникидзе – Ю.Ж./, который прямо говорит, что карабахский вопрос есть вопрос чести всех советских республик, и его нужно решить именно в том смысле, чтоб это было в последний раз».⁷⁶

Чтобы выйти из тупика, в который завели враждующие стороны, потребовалось личное вмешательство Сталина. В самом конце июня ему пришлось приехать из Нальчика, где он проводил отпуск, в Тифлис. А там 2 июля по его настоянию было проведено не экстренное заседание Кавбюро, как предполагалось, а Совещание ответственных работников Закавказья. На него пригласили членов Кавбюро – Орджоникидзе, Кирова, Мясникова. Нариманова, Махарадзе, Орахелашвили, только что введённого в бюро М.В. Назаретяна и секретаря бюро Ю.П. Фигатнера, членов ЦК компартий: Грузии – Б. Мдивани, Ш. Элиаву, С. Кавтарадзе; Азербайджана – Д. Буниат-заде, Д. Саркиса, М. Гусейнова, М.Г. Плешакова; Армении – А. Бекзадяна, Г. Атабекова, А. Мравяна. Начальника Закавказской железной дороги Миронова. Членов ревкома Грузии – В. Квиркелия, С. Тодрия, А. Гегечкори. А. Сванидзе; Совета профессиональных союзов Грузии – Оделавадзе, Джугелия, Машкевича. Членов Реввоенсовета Отдельной Кавказской армии (ОКА), созданной двумя месяцами ранее из соединений и частей расформированного Кавказского фронта – командармов А.И. Геккера и Н.В. Лисовского, Я.И. Весника. Адно.

Орджоникидзе не стал ограничивать повестку дня карабахским вопросом, как то предполагал всего четыре дня назад. Не стал и дополнять её лишь одной, схожей проблемой – начавшимся вновь обострением отношений между Грузией и Арменией из-за зоны Лори. Выдвинул на первый план то, что оказалось более серьёзным, даже опасным для будущего края. Информационным докладом (и открывшим совещание) «О политическом положении закавказских республик» предложил «выяснить основной вопрос – о независимости Грузинской Республики, который при практическом осуществлении породил ряд недоразумений и недоговорённостей». И призвал потому участников совещания дать ответы на вопросы:

«1. В каком смысле мы понимаем независимость кавказских республик.

2. Можно ли рассматривать независимость в буржуазном понимании.

3. Могут ли быть закавказские советские республики независимы от РСФСР.

4. Могут ли быть закавказские советские республики независимы друг от друга».⁷⁷

Последовавшая затем продолжительная дискуссия и выявила то, что предполагалось – наличие в трёх компартиях «националистически-коммунистических» фракционных групп.

Подобных той, что уже была выявлена месяцем ранее в Компартии Азербайджана. Состоявшей из Д. Саркиса, О. Шатуновской, Джабиева, Р. Ахундова, Агамирова, Лордкипанидзе. Тех, большинство которых ЦК РКП(б) по просьбе Кавбюро откомандировало на работу в другие регионы (преимущественно в Россию).⁷⁸ Но равным образом проявили себя и руководители других закавказских компартий, главным образом, грузинской. Ярче всех выразил их общую позицию Буду Мдивани.

«Прав товарищ Серго, – заявил он, – когда говорил, что существуют разные понимания независимости. У нас есть своё понимание независимости и есть своя цель… Нам надо завоевать массы, и вырывание этих масс из противных нам партий есть самая определяющая цель… Национальная независимость необходима для завоевания этих масс, хотя это очень опасная вещь. Но тут, чтобы не увлекаться, есть узда – партийная дисциплина, и никто не может нас заподозрить в национализме, ибо это необходимо для завоевания масс, а нам прежде всего надо перестать разговаривать о национализме…»

Как самое весомое доказательство своей правоты Мдивани привёл неудачную попытку объединить Закавказские железные дороги и Наркоматы внешней торговли. Объяснил тщетность этого всё тем же нежеланием «масс», которых загодя не подготовили, не объяснили им суть задачи. Завершил же своё выступление весьма странным призывом: «Я подчёркиваю: полная независимость в государственном смысле для вырывания масс, и самая тесная связь с партией, полное единение с РКП!».

Позицию Мдивани, так или иначе, поддержали многие члены Компартии Грузии, присутствовавшие на совещании. Так, один из профсоюзных лидеров республики, Оделавадзе, также пытался доказать не достигнутое ещё создание Закавказской железной дороги тем, что данный шаг был преждевременным.

Думбадзе настаивал на прямо противоположном. «Мы разбрелись, – оценил он сложившуюся ситуацию. – Одни пошли в федерацию, другие – в национализм, а третьи – в слишком сильный интернационализм… Я не совсем понимаю – будет полный контакт с РКП и полная независимость?» И предложил собственный выход: «Наша масса ещё не доросла. Ей нужна ещё самодеятельность в практической жизни, самостоятельность, но не национальная независимость».

Махарадзе как член Кавбюро попытался занять некую среднюю линию. «Основной вопрос, – отметил он, – который надо разрешить, это – как мы понимаем независимость и самостоятельность. Если тактика РСФСР действительно изменилась, то надо изменить и линию. Если же не изменилась, то официальное существование на Кавказе представителей ВЧК и других Наркоматов недопустимо».

Сталин оказался в весьма непростом положении. С одной стороны, он никак не мог отказаться от задуманного объединения, не мог дезавуировать и уже принятые не без его вмешательства первые решения – об объединении железных дорог, Наркомвнешторгов, о предложении создать единый хозяйственный орган края. В то же время понимал, что сопротивление, особенно в Компартии Грузии, слишком велико, чтобы настаивать на немедленном создании хотя бы единой для края экономики. И потому постарался на время встать на сторону Мдивани. Только на самый непродолжительный срок, чтобы потом найти возможность продолжать путь к единению.

«Отвечу товарищу Думбадзе, – начал он свою выступление.

– Изменила ли РКП политику? Нет, не изменила. Резолюция X съезда должна проводиться, и до следующего съезда изменить нельзя.

Прения здесь ведутся хаотически. Говорили обо всём, что у кого наболело. Всё, о чём говорили, разделим на четыре вопроса. Первый – об отношении независимых республик Закавказья к РСФСР. Второй – об отношении республик Закавказья друг к другу. Третий – о характере партийной работы в Закавказье. Четвёртое – о порядке администрирования.

Первое. Отношение республик Закавказья к РСФСР выражается в независимости в смысле государственной независимости своей государственной формы при наличии партийного контакта. Примеры. Первая ступень, чисто административная, – автономия. Вторая ступень – автономные республики. Тут предполагается автономия не только административная, но и политическая. Во главе стоит СНК, издающий декреты. Наркоматы хозяйственные и военные автономных республик связаны с Наркоматами РСФСР и получают соответствующие распоряжения. Например, Башреспублика, Кирреспублика. Третья ступень – договорность республик. Во внутреннем отношении независимы, но в известных отношениях договариваются с РСФСР. Например, Украина, Белоруссия. Все Наркоматы автономны. Четвёртая ступень – полная независимость. Например. Армения, Грузия, Бухара, Хива, ДВР, хотя последняя зависит в военном отношении.

ЦК РКП в отношении Грузии и Армении сохранило полную независимость. На одном из совещаний в Москве товарищем Наримановым был возбуждён вопрос о том, что автономия Азербайджана нужна только до советизации Грузии и Армении, но после опыты показали, что это не соответствует действительности. Полная независимость Грузии, Армении и Азербайджана была нами признана при двух соображениях.

Первое. Эти три республики отличаются от остальных тем, что трёхлетнее существование национальных правительств наложило свой определённый отпечаток, следы воспитания остались, и советизация сразу не изменила вещей. И потому пришлось идти окольными путями /выделено мной – Ю.Ж./. Этим они кардинально отличаются от всех остальных республик.

Второе. Признание независимости Армении и Грузии после освобождения Батума – известного порта, могущего быть связанным с иностранными фирмами, которые психологически открыто и свободно торговать с Россией не могут, потому что они обижены Россией, и что гораздо удобней открыть дорогу через Грузию. Надо использовать Грузию как свободную дорогу к иностранным фирмам. Признавая полную независимость Грузии, тем легче будет вести торговлю.

Обвинения в национализме неправильны, никакого национализма нет, если будет объявлена полная независимость при наличии тесной связи с партией.

Признание РКП независимости Грузии, Армении и Азербайджана должно быть проведено до конца. Целесообразно ли посылать представителей ВЧК и других Наркоматов? Я полагаю, что можно согласиться, что и нецелесообразно. И если вы здесь решите, что это лишнее, то РКП будет считаться. Надо подтвердить необходимость полной советской независимости Грузии. Армении и Азербайджана, сохраняя полную духовную связь с партией и Интернационалом, полную связь и зависимость.

Следы национализма в массах должны быть, так как массы вскормлены и отравлены меньшевиками. Более восемнадцати лет ведётся национальная политика, она получила полное оформление. Следы эти, безусловно, остались. Грузия – государство советское, беспартийное. Партия только руководит ответственными работниками. Наркомы могут быть и беспартийными. Почему мы отслаиваем профсоюзы от партии? Чтобы не отпугнуть беспартийную массу, а ответственные работники профсоюзов руководятся партией.

Независимость не есть наше нежелание принять помощь России. Первое мы сохраняем, а поддержку оказываем, и о всех фактах помощи надо говорить громко, и тут национальный вопрос потерпит поражение, а это значительно облегчит разрешение национального вопроса. Предполагается, что советская республика должна оказать помощь другой советской республике работниками, сырьём, хлебом, топливом и другим. И это должно делаться не по-товарищески, а официально. Взаимная помощь по добровольному соглашению как равных единиц. Это должно делаться для облегчения борьбы с национализмом.

Об отношении друг к другу. Вопрос о федерации не должен быть поставлен так, чтобы освободить себя от всяких недоразумений, но вопрос об объединении хозяйственных органов поставить надо.

Например, Внешторг – взаимная услуга необходима. Если это тормозится боязнью коммунистов, что их обвинят в продаже Грузии, Армении или Азербайджана, всё равно от этого не избавиться, и придётся в пользу своих соседей сделать уступки, хотя тут и будут неудобства и недоразумения, но на этом останавливаться нельзя. Нужно руководствоваться взаимным облегчением. Создать торговый орган нужно, не изменяя интересам республики.

Объединение железных дорог также было необходимо. Взаимные отношения должны определяться взаимными услугами.

Об объединении профсоюзов мы должны рассуждать так. Предоставить волю профсоюзам. Если хотят объединяться, пусть объединяются. Если не хотят – не принуждать. Теперь – каким путём объединяться. Через ВЦСПС или Межсовпроф? Это всё равно, разницы никакой нет. С населением считаться придётся, так как населения около трёх миллионов, а коммунистов около пятнадцати тысяч. Это мало.»⁷⁹

Как и предусматривала повестка дня совещания, Сталин ни словом не обмолвился о самом жгучем – ни о границах республик, ни о спорных территориях (Карабахе, Лори), хотя именно это и являлось более чем убедительным доказательством национализма, которым оказались пропитаны насквозь чуть ли не все коммунисты края. Поступил посланец Москвы так сознательно, преднамеренно ради достижения иной цели. Добиться объединения, пусть для начала хоть того, о чём уже достигнуты соглашения – железных дорог, Наркомвнешторгов. Сделать эти (как оказалось – весьма нелёгкие) шаги, а там дело пойдёт.

Всё же своим выступлением Сталину удалось достичь намеченной цели. Почти.

Несмотря на бушевавшие в Баку, Эривани и Тифлисе страсти, участники совещания на время забыли о взаимных территориальных претензиях. Согласились считать более важным общие экономические проблемы. Правда, сочли свои права недостаточными, почему и постановили в ближайшее время созвать краевую «конференцию совместно с представителями ЦК РКП, ставя в порядке дня вопросы: 1. о тактике и политике нашей партии в Закавказье; 2. о положении в партии, националистическом уклоне, фракционной борьбе и т. д.; 3. о взаимоотношениях закавказских республик между собой и РСФСР».

Кроме того, попытались и дать ответы на вопросы, поставленные Орджоникидзе. Правда, далеко не на все.

На первый и второй – сочли наиболее приемлемой формулировку, предложенную Мдивани и вроде бы не отвергнутую Сталиным. Формулировку, достаточно двусмысленную по сути: «Признать необходимым проведение в жизнь независимости кавказских республик (Грузии, Армении, Азербайджана) при безусловном сохранении существующих партийных отношений между ЦК компартий этих стран и ЦК РКП». То есть их полное и безусловное, согласно уставу партии, подчинение Москве, да ещё и не напрямую, а через Кавбюро.

На третий и четвёртый вопросы (самые важные) ответ последовал, хотя и общий, но более определённый, однозначный: «Ввиду абсолютной необходимости взаимной военной и хозяйственной поддержки означенных советских республик, держащих общий фронт против империализма, признать необходимым заключение военной, торговой и хозяйственно-финансовой конвенции между кавказскими республиками и РСФСР на началах добровольности».

Но не смогли участники совещания не вспомнить о терзавших их страхах, порождённых появлением в Закавказье некоего работника ВЧК высокого ранга, якобы наделённого неограниченными правами. И тому посвятили третье и четвёртое свои постановления – просьбу к ЦК РКП «ликвидировать институт уполномоченных представителей ВЧК в Грузии, Армении и Азербайджане», «предложить ВЧК строго регламентировать деятельность Особого отдела Отдельной Кавказской армии», и вообще «не присылать впредь представителей Наркоматов РСФСР в какую-либо из закавказских республик без предварительного согласования с её ответствующим ЦК через Кавбюро ЦК РКП».⁸⁰

Само же Кавбюро воспользовалось итогами совещания и (уже от своего имени) приняло обширную резолюцию «Об очередных задачах коммунизма в Грузии и Закавказье», датированную тем же днём, 3 июля 1921 года. В первом её разделе просто повторило первое и второе постановления совещания, правда, изъяв для печати упоминание о «сохранении существующих партийных отношений». Зато позволило директивно выразить так и не согласованное – «О взаимоотношениях закавказских республик между собой» – во втором разделе. Изложило им всё то, о чём недвусмысленно говорилось и в телеграмме Ленина, и в резолюции Баксовета, и статье Сталина:

«1. Предложить ЦК компартий закавказских советских республик, Совпрофам /советам профессиональных союзов – Ю.Ж./. Дорпрофсожам /дорожным комитетам профсоюзов железнодорожников – Ю.Ж./ издать циркулярные письма подчинённым им организациям по вопросу о всемерной поддержке объединённых органов Внешторга и железных дорог, разъяснив всю важность такой поддержки в деле восстановления производственных сил закавказских республик.

2. Создать комиссию по объединению хозяйственной деятельности закавказских республик, обязав её в месячный срок предоставить свои соображения о конкретных мерах такого объединения, в первую очередь, в области мелиорации и электрификации». Не была забыта в резолюции и существовавшая, вне всяких сомнений, опасная тенденция, о которой говорили чуть ли ни все участники совещания. Угрожавшая не только намечаемому объединению Закавказья, но и просто миру в крае:

«3. Кавбюро, отмечая факты уклона в сторону национализма, проявившегося при решении вопросов о Внешторге и о территориальном разграничении республик, об упразднении таможен и контрольных пунктов, предлагает ЦК компартий закреспублик строго внушить всем представителям партии исходить при разрешении подобных вопросов исключительно из интересов братской связи трудящихся масс этих республик».

Тем самым, резолюция потребовала решительно прекратить саботаж выполнения достигнутых соглашений (пока ещё чисто формальных, остававшихся на бумаге) о полном слиянии Наркомвнешторгов. Потребовала (на основе того) и отказаться, наконец, от продолжавших действовать таможен, приносивших необоснованно огромные доходы преимущественно Грузии. Только потому, что её территория оказалась транзитной и для бакинской нефти, отправляемой для экспорта в Батум, и для российского продовольствия – голодающим жителям Армении.

Вместе с тем отметила резолюция и более тревожное явление. Вновь разгоревшиеся споры при определении и уточнении границ, начатые Грузией. Вполне понятные, даже юридически обоснованные, но только при условии, что закавказские республики в дальнейшем так и будут оставаться действительно суверенными. Совершенно бессмысленные – если учесть непременную (пусть в будущем, но, без сомнения, близком) их политическую интеграцию.

Развивая это положение, Кавбюро в третьем разделе резолюции высказалось открыто и жёстко: «Деятельность националистических правительств… создала атмосферу национальной вражды и отравила сознание трудящихся масс буржуазным национализмом. Узы братства и солидарности… были разорваны. Следы шовинистической работы, вражды и недоверия до сих пор ещё не изжиты в массах».⁸¹

Однако такую нелицеприятную, но всё же слишком общую оценку сочли недостаточной, и потому Кавбюро приняло особое «Дополнение к резолюции», не подлежащее публикации в печати и вообще широкой огласке:

«Констатируя, – отмечало оно, – факт образования националистически– «коммунистических» групп в компартиях Закавказья, более сильных в Грузии и Армении, слабых по количеству и качеству в Азербайджане, и факт раздвоения наших организаций на две части, кои ведут чисто политическую борьбу (на что имеются материалы и документы), доходя до того, что переносят внутрипартийную работу в беспартийные массы рабочих и крестьян, находя, что в данный момент партийные и советские организации вследствие сильного влияния националистов– «коммунистов» переживают кризис, вследствие чего вместо дружной работы развивается политическая фракционная борьба двух групп, усиливается экономическая разруха, убавляется интернационализм. Словом, разлагается партийная организация».

Констатируя столь безрадостную картину, Кавбюро и предложило созвать краевую партийную конференцию. Ту самую, в пользу которой уже высказалось совещание. По вопросам: «1. О тактике и политике нашей партии в Закавказье. 2. О положении в партии, националистическом уклоне, фракционной борьбе. 3. О взаимоотношениях закавказских республик между собой и РСФСР».⁸²

Данный текст является ознакомительным фрагментом.