Глава 2 Виртуальности
Глава 2
Виртуальности
Самые печальные слова на свете — и это могло бы быть.
Французская поговорка
Виртуальность «розовой» России
Государства, созданные социалистами, просто поразительно нежизнеспособны. Но в декабре 1917-го — феврале 1918 года «розовое» правительство России оставалось возможно: забастовка Викжеля поддержала идею правительства из социал-демократов, эсеров и анархистов.
Было же у нас Учредительное собрание, поющее «Интернационал». Могло быть и коалиционное социал-демократическое правительство.
Оно возможно, если хватит убежденности и воли… Но если откровенно, я не вижу «розовых» политиков, способных встать у руля власти. Если бы «розовая» Россия и состоялась, вряд ли она оказалась бы долговечной. Скорее всего, получилось бы, как с Комучем и Директорией, только в больших масштабах.
Виртуальность военных побед белых
Но и в 1918–1920 годах, уже в разгоревшейся Гражданской войне белые вполне могли победить. Несколько раз.
1. Вполне реален был поход Маннергейма на Петроград летом 1919 года.
Для этого вполне достаточно было признать независимость Финляндии.
2. Вполне реален был захват Петрограда Юденичем осенью 1919 года.
Собственно, взять Петроград мог бы уже Родзянко — стоило ему вести себя решительней и умнее.
Мог бы и Юденич. Для этого ему достаточно было не продолжать красивые и рыцарские традиции добровольческого движения. Нужно было брать власть железной рукой и делать то, что он считает нужным. Отстранить от командования явных пьянчуг и неумех, в первую очередь Родзянко и Ветренко.
Бермонт, видите ли, не желает встречаться с Юденичем?! Его проблемы. Обратиться прямо к войскам, объяснить ситуацию. Оставить Бермонта с сотней людей, остальных увести с собой. Да просто отдать приказ по войскам! Расстрелять для острастки двух-трех самых рьяных монархистов, и уже вдвое большими силами — вперед, орлы! На Петроград!
Без анархиста в генеральской форме, господина Ветренко, без чудика Родзянко, без царелюбца Бермонта, при нормальной военной дисциплине было совершенно реально выйти к Петрограду в условленное время, поднять восстание и взять город.
3. Совершенно реален план барона Врангеля — кавалерийского рейда на Москву. Гарантировать что-то невозможно, но рейд Мамантова показывает, насколько эффективны такие рейды в Гражданской войне.
Большевики убедились в эффективности больших масс конников и создали 1-ю Конную армию. Белый аналог такой конной массы вполне мог дойти до Москвы.
Прими командование ВСЮР план Врангеля, и, вполне возможно, в сентябре 1919 года терские казаки и конные добровольцы вошли бы в Первопрестольную.
4. Мог осуществиться даже конный рейд на Москву генерала Кутепова в октябре 1919 года. Он менее вероятен, чем рейд барона Врангеля: сил куда меньше. Но и он реален. Действительно — плюнуть на алкаша Май-Маевского, оборвать провод со штабом, и — вперед. Шанс невелик, но он есть.
5. На войне, тем более на Гражданской войне, очень многое зависит от случайности.
Еще больше зависит от личных качеств военачальника.
Сущая случайность в том, что Колчак приехал именно во Владивосток, а не в Новороссийск. Ему ведь первоначально предлагалось быть консультантом Антанты как раз по черноморским делам…
Окажись Колчак на юге, он вполне мог бы встать на место Деникина.
Молодой, энергичный, он был чрезвычайно популярным офицером.
Вот вариант: Колчак критикует Деникина как нерешительного, недальновидного генерала. Офицерство отстраняет Деникина в начале 1919 года так же, как отстранило его в 1920 году.
Родственный вариант: Колчак принимает и разделяет позицию барона Врангеля. Они вместе отстраняют Деникина. Одному барону в 1919 году не удалось, вместе могло бы и удастся.
Колчак мог бы принять план барона Врангеля: план кавалерийского удара.
Колчак мог бы выдвинуть свой собственный план захвата Москвы.
Колчак мог бы подчинить своей воле казаков.
В любом из этих вариантов победа белых становилась бы намного более вероятной.
Меньше всего реален чисто военный результат Колчака, наступавшего из Сибири. В любом случае его армия, как бы она прекрасно ни наступала, имела бы дело с мощным красным кулаком, бьющим со стороны Москвы. Колчаку мешали бы расстояния Востока России. Красные успевали бы собирать новые армии вместо разбитых.
Чтобы противостоять этому кулаку и преодолеть расстояния, провезти на поездах свою пехоту, Колчак должен был принять решения не военные, а политические. Те самые, которых он так избегал.
Та же проблема и при взятии белыми Москвы. Взять-то ее можно… А что дальше? Повесить Ленина и Троцкого всегда приятно, да и дело хорошее, полезное. Но ведь без политического решения наболевших вопросов сохраняются условия, порождающие Лениных и Троцких.
Тут или — или!
Или немедленный, сразу же после входа в город, созыв Учредительного собрания и Указ о земельной реформе — и тогда можно праздновать победу. Праздновать — и начинать вылавливать остатки Красной Армии по бесконечным просторам Русской равнины.
Возможно, при таком повороте событий эти же самые остатки, потеряв Москву с Петроградом, укрепляются в глуши российских губерний. Они начинают все более чувствительно тревожить горе-победителей. И поднимается у них новый красный вождь, еще страшнее и злее всех прежних (Сталин? Орджоникидзе? Кто-то совершенно неизвестный?). А крестьяне начинают поддерживать уже красных, потому что они-то дают землю.
Виртуальность политических решений
Военные победы белых выглядят совершенно иначе, если предположить, что реформы Врангеля объявлены и начинают проводиться на Юге России летом 1918 года. Даже если бы осенью!
С ноября 1918 года уже нет вопроса о войне: Великая война окончена. Решение земельного вопроса сразу сняло бы любое преимущество красных. Наоборот — политическое преимущество сразу оказалось бы у белых. Получается — обе главные силы дают одинаково много. А белые при этом несравненно гуманнее, приличнее. И к тому же отстаивают историческую Россию, а не причудливый эксперимент под памятниками Иуде и Каину.
Это сразу дало бы белым десятки тысяч новых штыков и сабель. Пошли бы добровольцами крестьяне-фронтовики, которых и обучать нет никакой необходимости.
Второе ценнейшее решение — признание распада Российской империи. Союз с Финляндией, Польшей, Прибалтикой. После революции в Венгрии и в Австрии можно рассчитывать и на их армии. Совместный поход белых, усиленных крестьянским ополчением, и если не четырнадцати, то по крайней мере пяти, а то и семи держав. Все, красным уже почти верный конец.
Конечно, очень помогло бы еще и третье политическое решение: в сторону более жесткого политического режима. Не как у Деникина, а как у Колчака.
Колчак в Крыму
Если бы так… Колчак высаживается в Новороссийске в мае 1918 года. С ноября 1918-го он — глава ВСЮР. Железной рукой удавливает Колчак Черноморскую Раду. Сразу, без долгих прений, как он удавил Директорию. Слащев — глава политической разведки. Под его задумчивым взглядом социалисты либо становятся приличными людьми, либо сидят в самых глухих уголках местных гор.
Колчак приближает к себе Врангеля. Приезжают Кривошеин, Струве, Савицкий. Ноябрь — декабрь 1918 года — время решения аграрного вопроса.
На Юге России проводятся выборы в Учредительное собрание. В январе 1919 года Русское Правительство объявляет программу широких демократических реформ.
Провозглашена независимость Украины, Польши, Финляндии, Эстонии, Латвии, Литвы. Условие одно — непримиримая борьба с большевизмом, участие национальных армий в Гражданской войне.
Франция, Англия и Германия признают это Русское Правительство.
Донским казакам ставится простая альтернатива: или они идут на Москву в составе Белой армии — пусть автономно, со своими командирами, но идут и подчиняются общей дисциплине. Если идут — будущее правительство России признает их автономию. В тех же масштабах, что в царское время признавали автономию Финляндии: вплоть до собственной валюты и таможни.
Казакам дорога самостийность? Тогда пусть сами разбираются с Сиверсом, Свердловым и любыми другими большевиками.
Грузия? Признается ее независимость, и ей позволяют захватить Абхазию и весь Северный Кавказ. Условие: если хотят получить государственную независимость, пусть не воюют с белыми. Пусть грузинские меньшевики не помогают своим двоюродным братьям-большевикам.
Терские казаки не нужны для похода на Москву. Они хотят воевать у себя дома? Пусть отгоняют Узун-Ходжу да не пускают грузин севернее земель мятежных горцев.
Северный Кавказ кипит, но если терская армия стоит гарнизонами по всему Северному Кавказу — это уже не опасно.
В ноябре — декабре 1918 года Комуч окончательно проигрывает большевикам войну. Большевики наваливаются на Сибирское правительство. С большой степенью вероятности Каппель при помощи Синельникова и Пепеляева делает то же самое, что сделал Колчак: свергает власть болтунов и вводит жесткую военную диктатуру.
И при Сибирском правительстве, и при диктатуре Каппеля Красная Армия по уши увязает в пространствах Урала и Западной Сибири. Чем дольше она там провозится — тем лучше.
10 марта 1919 года, по весеннему теплому солнышку, Русская армия движется на север. Добровольцы — в Донбасс. Тридцать тысяч кавалеристов скачут от Царицына на север, к Москве. Рейд Мамантова, помноженный на численность и напор.
Киев? Он теперь признан столицей самостийной Украйны. Пусть его берут Петлюра и Кравс. Пусть теперь не добровольцы, а Петлюра сам воюет с Махно и Григорьевым. Бандюганы признают власть Советов? Вот и хорошо, пусть Петлюра с ними и разбирается.
Пилсудский бьет по Петлюре и другими ударами — на Смоленск, Вильно, на Москву.
20 марта 1919 года в Петроград входят с севера Маннергейм, а с запада — эстонская армия и белогвардейцы Юденича. Они встречаются уже на улицах Петрограда. Начинается чистка города от большевиков. Союзники остаются в городе, а белые армии движутся к Москве с севера.
30 марта 1919 года кавалеристы Врангеля рубятся с красноармейцами под Москвой. Аэропланы красных дружно приземляются на территории белых. Главная проблема — избежать крестьянских расправ из-за черных летных курток летчиков. Красные применяют отравляющие газы, но в Москве вспыхивает восстание. Кремль блокирован, идет пальба на Тверской и Якиманке.
И в этот момент на московские вокзалы врываются бронепоезда белых. С них ссыпаются тридцать тысяч солдат ударной группы, под командой участников Ледяного похода. Во втором эшелоне подтягиваются остальные сто тысяч добровольцев.
Впереди еще много войны. Придется разбираться с Польшей, и совершенно непонятно, где именно придется проводить границы. Еще неизвестно, что лучше — вышибать с Северного Кавказа и завоевывать Грузию или оставить ей Северный Кавказ. Пусть сперва чеченцы и кабардинцы взвоют от грузин и сами попросят о помощи…
Еще гасить мусульманских социалистов в Азербайджане, воевать с Турцией и помогать армянам строить Великую Армению.
Еще разбираться с Туркестанской советской республикой, очищать от красных Казахстан и Среднюю Азию.
Еще разбираться с Сибирью… Хорошо, если там Каппель с Пепеляевым: они-то без проблем объединят свое государство с остальной Россией. А вот Сибирское правительство, помнится, объявило Сибирь автономной и выступало под зелено-белым флагом самостийной Сибири.
Перспектива новой Гражданской войны на Востоке страны. И с Советским Туркестаном, и с Сибирской автономией. И с зелеными крестьянами, часть которых признает общую российскую власть, а часть наверняка не признает.
А дальше на восток лежит Забайкалье, где правит Семенов, и совершенно неизвестно, захотят ли обратно в Россию забайкальские казаки. Если хватит ума и позитивного настроя у обеих сторон, проблему можно решить. Дать казакам широчайшую автономию — опять же, вплоть до своих денег и таможен. Но вполне вероятна и война…
Тем более реальна война с бесноватым прибалтийцем бароном фон Унгерном, метящим в Чингисханы.
А есть еще оренбургские и уральские казаки. И семиреченские.
И еще Закаспийское правительство Фунтикова. В состоявшейся истории Закаспийское правительство раздавила конница Фрунзе. Пришлось этому правительству избавляться от Фунтикова и идти под Деникина. А при таком вот раскладе, без Фрунзе, сидит себе Фунтиков в Туркмении как глава независимой державы… И поскольку он эсер, то совершенно неизвестно, как отнесется Закаспийское правительство к Белой России.
Очень трудно просчитать все варианты жизни такого громадного и сложного организма, как Россия. Много чего могло произойти после того, как Маннергейм и Юденич вошли бы в Петроград, а Колчак и Врангель — в Москву. Например, белые генералы сами могли бы перегрызться между собой… Хорошо, если не до новой войны. Китайские же генералы воевали…
Но даже при самых идиллических отношениях между победителями им пришлось бы не почивать на лаврах, а принимать новые решения. В первую очередь новые политические решения.
Им предстояло бы или признать Россию государством федеративным, лоскутным государством типа Австро-Венгрии, или воевать со всеми «крамольниками» на периферии. То есть делать то же самое, что делали большевики. А если стоять на позициях «Единой и Неделимой», то это гарантия новой Гражданской войны…
Виртуальность сосуществования
Распад России — это явление, которое очень нервно воспринимается большинством россиян. Как-то очень уж мы привыкли к жизни в едином государстве. Но ведь в 1918 году Россия развалилась. И Российская империя, и Россия распались на отдельные самостоятельные государства.
Одни из них мыслили себя как временные — государство Фунтикова, Комуч, Прикомуч, ВСЮР, государство Колчака, Северо-Западное правительство, Республика Тамбовского партизанского края, Туркестанская советская республика, Кубанская советская республика, ДВР, Ленкоранская республика полковника Ильясова.
Другие государства готовы были и дальше жить самостоятельно, и если входить в состав России, то еще надо посмотреть, на каких условиях. Таковы все казачьи государства, Сибирская автономия, Дальневосточная республика.
Третьи государства: крестьянские республики Сибири, Григорьева, Зеленого и Махно вообще не планировали надолго. Как будет, так и будет. Авось.
А Кубанская Рада изначально заявляла, что Черноморье выходит из состава России раз и навсегда. И государства Прибалтики, Закавказья, Украина, Финляндия, Польша.
Все это очень напоминает Китай после революции 1911 года. Китай развалился на восемь государств. Ни одно из них не было признано другими государствами. Формально Китай оставался единым… Но эти государства существовали: собирали налоги, организовывали жизнь, воевали друг с другом… В конце концов Красный Китай Мао Цзэдуна начал сжирать остальные государства. Жрал с помощью Советского Союза, очень лихо, и к 1950 году схарчевал их все, кроме Тайваня.
На окраинах громадного Красного Китая, Китайской Народной Республики, остался Белый Китай — остров Тайвань. И захваченный англичанами Гонконг. Тайвань как независимое государство существовал до ХХI века.
В ХХ столетии долгое время параллельно существовали две Германии: ГДР и ФРГ. Две Кореи: Северная и Южная. Два Вьетнама: тоже Северный и Южный. Стоило СССР вывести войска, и ФРГ поглотила ГДР, к великой радости самой ГДР. В конце концов Северный Вьетнам с помощью китайцев и СССР сожрал Южный… Но Северная и Южная Кореи существуют до сих пор.
То, что не возникло устойчивых русских государств с разным политическим строем, никакая не «историческая неизбежность». Это историческая случайность. Такие государства уже начали возникать: государство братьев Меркуловых в Приморье, Крым барона Врангеля. Очень не случайно НРА возилась с государством Меркуловых полтора года, не в одних расстояниях тут дело.
В случае с Крымом ни о каких «сибирских расстояниях» тем более речь не идет. Тут очевидно: когда на каких-то разных территориях устанавливается и долго существует разный строй, ситуация постепенно стабилизируется. Привыкают все. Приспосабливаются. Не случайно же летом 1920 года на Перекопе и под Каховкой появились совершенно нетипичные для Гражданской войны укрепленные районы. Разделительная линия между белыми и красными начала стабилизироваться, уплотняться.
«Остров Крым» оказался слишком маленьким, ему не хватило сил противостоять громадной Красной России. Как говорил барон Врангель, «одна губерния не выстоит против 48». А если бы возник другой «Остров Крым» в масштабах Сибири и Юга? В 1919 году это становилось совершенно реально. Вот так: весной 1919 года белые Юга не приняли «московскую директиву». Они решили пробиваться к Москве по плану Врангеля и идти на соединение с Колчаком.
Два варианта. По первому — Врангель до Москвы не дошел: сил не хватило, потому что белые остались «непредрешенцами».
По второму — Врангель Москву взял, но не удержал. Красные окрепли в Вятской губернии и в Петрограде, двинули войска… К весне 1920 года врангелевцы ушли из Москвы, чтобы никогда не возвращаться.
Но за это время белый Юг соединился с белой же Сибирью. К 1920 году это государство окрепло. Стало очевидно, что ждать нечего, можно потерять все, надо как-то налаживать жизнь на доставшейся белым части России.
Федеративная Республика Россия
Не имеет смысла проводить точную линию, где прошли бы границы Советской России и Федеративной Республики Россия. Мысленно отдадим красным все, кроме Урала и Сибири, Северного Казахстана, до Поволжья, Калмыкии и Северного Кавказа. А вдоль Черного моря — только узкая полоска побережья да Крым. Пусть будет так. Пусть бытие Федеративной Республики Россия не мешает красным владеть черноземами Южной Руси.
Допустим даже полное завоевание красными и всего Юга, и Крыма. Пусть забирают. Пусть в этой виртуальности белые земли начинаются только за Волгой, и даже за рекой Урал. В русской Азии.
К чему привело бы сосуществование двух таких государств? Полагаю, примерно к тому же, к чему привело сосуществование ФРГ и ГДР. Потому что, независимо ни от чего другого, сказался бы политический строй.
Да, ФРР пришлось бы «разбираться» и с фон Унгерном, и с забайкальскими казаками, и с бесчисленными крестьянскими армиями и республиками. Да, было бы много проблем и много пролитой человеческой крови. Да, пришлось бы решать вопросы с южными границами — с Семиречьем, с Казахстаном, с Советским Туркестаном… Вплоть до ханств Средней Азии и Закаспийского правительства.
Может быть, Закаспийское правительство и Советский Туркестан остались бы самостоятельными государствами на неограниченное время. Может быть, Советский Туркестан с помощью Советской России сожрал бы Закаспийское правительство.
Может быть, рейд конницы атаманов Белова и Синельникова, бравый поход Каппеля на Советский Туркестан привели бы к краху красных. И тогда Закаспийское правительство вошло бы в состав ФРР. Спорить и рассуждать я об этом не хочу, потому что тут существует огромное количество вариантов и их невозможно просчитать. Да и не нужно, потому что это не главное.
Да, окончательно замирилась бы ФРР только через несколько лет. Да, пришлось бы долго подниматься после разорения и невероятного напряжения.
Но свободное крестьянство давало бы много хлеба и продуктов. Коммунисты перекроют с запада Транссибирскую магистраль? Можно вывозить хлеб через Владивосток и через незамерзающие китайские порты. И металлы можно вывозить, и пушнину, и готовую продукцию. Потому что работают заводы и фабрики, действует система предпринимательства, растут отрасли производства.
И растут поколения русских людей, никогда не видевших России. Растут свободными, имея полную возможность выбирать по душе работу, образование, веру, политические убеждения.
ФРР была бы очень образованной страной. В России вообще очень характерно сочетание невысокого уровня жизни и высокого уровня образования. Допустим, в европейскую эмиграцию ушли или были выброшены сливки общества. Но эта особенность проявилась и в СССР, и особенно сильно — в русской Маньчжурии. В Китай ушло мало аристократии, да и потомственной интеллигенции во многих поколениях, со связями и богатствами, было мало. Провинциальная русская интеллигенция — крестьянская во втором-третьем поколении. Мещанство с такими же и еще более близкими крестьянскими корнями. Крестьянство, особенно его верхушка.
Через нищую, вечно раздираемую политическими спорами Маньчжурию к тому же катились войны китайских генералов между собой и японцев с китайцами. Но в ней работали русские гимназии, в которых богатые китайцы считали за честь учить детей. Учителя этих гимназий в Харбине принимали участие во всемирно известных раскопках Чжоу-Коу-Дяня (синантропа) под Пекином, переписывались с коллегами в Европе. Выпускались совсем неплохие книги, писались стихи и ставились пьесы. Культурное наследие, оставленное совсем небольшой, на 200 тысяч человек, русской Маньчжурией, и за очень незначительный срок (1920–1945), просто удивительно велико.
А Политехнический институт готовил специалистов на таком уровне, что после войны некоторые его выпускники участвовали в «электронной революции» в США. Микроволновая печь и сложная электроника для самолетов создавались с участием минимум трех русских эмигрантов, выпускников Политехнического института.
Среди ведущих археологов Аргентины есть люди с фамилиями Vasylyeff (Васильев) и Ivanoff (Иванов). Оба — выпускники гимназии в Харбине, вынужденные в 1945 году бежать от Советской Армии куда глаза глядят.
Вероятно, ФРР тоже была бы очень образованной страной.
Перспектива же сосуществования СР и ФРР заставляет задать только один вопрос: когда? Когда и в каких формах ФРР поглотила бы свою красную сестрицу? (А потом еще долго икала и плевалась бы — как ФРГ.)
Данный текст является ознакомительным фрагментом.