Типология методов интеграции новых территорий

Типология методов интеграции новых территорий

Многообразие способов интеграции новых территорий и их населения в состав России определялось разными факторами. Это зависело оттого:

– оказывали ли жители этих регионов военное сопротивление, как казанские татары, или присоединялись к России добровольно, как украинские казаки (или их реакция не принимала такие крайние формы);

– насколько обоснованными были притязания России на новую территорию;

– каковы были отличия экономики, социальной структуры, политического порядка, культуры и религии новых областей и их населения от России и русских;

– каковы были международная ситуация и возможные реакции других государств;

– как с течением времени менялись методы интеграции. Хотя методы административной, экономической, социальной и культурно-религиозной интеграции новых территорий в Россию были очень разнообразными и изменялись с течением времени, я попытаюсь дать предварительную общую типологию для периода с XV до начала XVIII века. Начну с регионов, которые были сразу прочно интегрированы в российские структуры.

1. Самую жесткую политику Московское правительство проводило в отношении областей Руси с преимущественно великорусским населением. Представители дворянских и коммерческих элит Новгорода, Твери и Пскова были выселены в глубину Московского государства, а их земли конфискованы. Вместо них на вновь приобретенных территориях имения получили русские дворяне из других областей. Самостоятельная социополитическая организация Новгорода и Пскова с вече, советом господ и должностями посадника и тысяцкого подверглась систематическому уничтожению. Территории были включены в состав Московского государства как простые уезды. Московская политика, однако, не касалась нерусского населения на севере и северо-востоке Новгородской территории, которое платило дань мехами или рыбой уже не в Новгородскую, а в Московскую казну. Такую репрессивную интеграционную политику вызывали следующие взаимосвязанные причины:

а) опасение, что внутренние порядки Новгорода и Пскова, существенно отличающиеся от Московских, станут конкурирующими альтернативами самодержавию или, как Тверской князь, соперниками в борьбе за великое княжение;

б) стремление к централизации России не только в политическом, но и в экономическом смысле («вывод» Новгородских и Псковских купцов и ремесленников в Москву);

в) сомнения в лояльности элит этих городов, которые давно имели тесные связи с Литвой – самым важным соперником в собирании Русских земель;

г) относительно хорошая база правовых претензий на эти территории как вотчину Московского великого князя;

д) отсутствие надобности учитывать интересы других держав.

2. Такую политику жесткой административной, экономической и социальной интеграции Россия не применяла по отношению ни к какой новоприобретенной области, населенной нерусскими. Интересен пример Смоленского княжества, которое было дважды интегрировано в Россию – после первого (1514 год) и второго (1654 год) завоеваний. Первый случай во многом напоминал примеры Новгорода и Пскова; хотя сначала дворянству и горожанам были обещаны привилегии, впоследствии многих дворян выселили во внутренние области Московского государства и их имения раздали московским помещикам. В начале XVI века население Смоленска, по письменным источникам, не отличалось от православных русских в Московском государстве. В середине XVII века, однако, смоленская элита уже состояла из польской или полонизированной белорусской шляхты, а крестьяне большей частью – из белорусов-униатов. Во время войны, как и прежде, многие дворяне, солдаты и горожане с завоеванных территорий были сосланы во внутренние и восточные области государства. А после завоевания Смоленска дворяне и горожане, не принявшие предложение добровольного переселения, сохранили свои имения, привилегии и возможности исполнять католические обряды (но только в частном порядке). Хотя Смоленское княжество было интегрировано в уездную администрацию России, в Москве создали специальный Смоленский приказ. При том, что в последующие десятилетия интеграция населения Смоленской земли постепенно усилилась, социальными и культурно-религиозными порядками Смоленское княжество до второй половины XVIII века отличалось от внутренних областей России¹².

Как можно объяснить более осторожную политику XVII века в сравнении с началом XVI века? В обоих случаях Московское правительство должно было во время войны принимать во внимание Польшу и общественное мнение восточных славян, живущих в Речи Посполитой. Сомнения в лояльности элит тоже существовали, но правительство в XVII веке действовало уже не только с помощью репрессий, но и пыталось привлекать элиты пограничных областей, используя более гибкую политику. Это отражает и принципиальные изменения в политике России с середины XVI века до середины XVII.

3. Ключевое значение для имперской политики имел опыт завоевания и включения Казанского ханства в Россию после 1552 года.

Упорное и продолжительное военное сопротивление населения Казанского ханства, особенно татар и черемисов (мари и удмуртов), против господства России было жестоко подавлено. Жители Казани были убиты или выгнаны в деревни, а мечети города были разрушены; только маленькой группе татар дозволили жить в особой Татарской слободе. При этом татары потеряли свои города как экономические и культурные центры. Ханство было упразднено и включено в русскую уездную администрацию. В первые годы православная церковь, провозгласившая «священную войну» против мусульман, начала силой крестить татар. Это было основной причиной больших антимосковских восстаний в 1553–1557 годах, подавленных русскими войсками. Безопасность региона была обеспечена гарнизонами и засечной чертой против степных кочевников.

Однако, сопротивление татар и черемисов убедило правительство Ивана IV, что более умеренная и гибкая политика лучше служит достижению основных целей России – обеспечению порядка и экономической «прибыли» в регионе. В локальной администрации старые порядки сохранились, и в Москве был создан приказ Казанского дворца для управления всеми новыми территориями на Востоке. Привилегии и земли лояльной татарской аристократии, не убежавшей на восток, были им сохранены, и мусульманские мурзы были включены в ряды дворянства России. Правительство даже согласилось на то, чтобы татары могли владеть русскими христианскими крепостными. При этом русским дворянам, наоборот, было запрещено владеть нехристианскими крестьянами. Эти крестьяне также сохранили свои земли и платили ясак, татарский налог, уже не хану, а Московскому царю. Земли хана и убитых или убежавших аристократов перешли во владение русских помещиков, крестьян и монастырей или были розданы русским черным крестьянам, которые потом должны были платить за эти земли ясак. Доля русских в Среднем Поволжье постоянно росла и в южных, вновь осваиваемых частях, в начале XVIII века уже составила более половины населения¹³.

Уже через три года после завоевания Казани миссионерская политика была более чем на одно столетие приостановлена. Жители бывшего ханства оставались мусульманами или анимистами-язычниками. Только в XVIII веке «европеизированная»

Российская империя попыталась путем применения силы и материальных стимулов обратить восточных подданных в православие. Это удалось только в отношении большинства анимистов, да и то только формально, а большинство мусульман успешно сопротивлялось.

В отношении нерусского населения Казанского ханства применялась гибкая прагматическая политика с использованием трех элементов: сохранением статус-кво, кооперацией с нерусскими элитами и относительной веротерпимостью. Это служило примером и для других регионов Востока, которые стали частью России, – Астраханского ханства, Башкирии и Сибири. Так как в Сибири, за исключением узкой группы татар, не было землевладельческой элиты по русскому образцу, высшие слои сибирских этнических групп – начальники локальной администрации и ответственные за сдачу пушного ясака – не принадлежали дворянству. Управление Сибири лежало в руках Приказа Казанского дворца, а в 1637 году был учрежден особый Сибирский приказ. И в Сибири до времен Петра I шаманисты, мусульманские сибирские татары и бурятские ламаисты не подвергались христианизации¹⁴.

Аристократия кочевых или полукочевых башкир не была кооптирована в дворянство и сохранила широкую автономию, мусульманскую веру, а на юге до 30-х годов XVIII века даже некоторую независимость. Во времена XVII – начала XVIII века русские крестьяне поселились в юго-восточной Сибири (вместе с татарами и представителями других поволжских народов) и на южном Урале до границ степи. Так, в начале XVIII века русских и других некоренных крестьян в этих регионах было уже больше, чем представителей сибирских племен и башкир¹⁵. Европейские (русские, татарские, чувашские и марийские) земледельцы начали вытеснять охотников и кочевников с их угодий и пастбищ. С этих пор борьба за землю между народами разного образа жизни стала постоянной темой истории Российской империи вплоть до кровавых столкновений в Казахстане в начале XX века.

Чтобы обеспечить непрерывное поступление ясака, особенно пушнины, в казну, Московское правительство в своих наказах региональным воеводам указывало на то, что они должны относиться к нерусским Поволжья, Приуралья и Сибири доброжелательно и не применять силу. Однако, постоянное повторение таких указов говорит о том, что на практике местные власти и русские промышленники не придерживались этих указаний: Москва далеко, произвол и сила были в порядке вещей.

Прагматическая политика Российского центра на Востоке была под влиянием вестернизации на время приостановлена. Петр I и его наследницы видели задачу России на Востоке в цивилизационной миссии по примеру других европейских держав. «Дикие неверные» должны были быть приобщены к благам европейской культуры путем крещения. Одновременно Петр I продолжал прагматическую гибкую политику, но не на востоке, а на северо-западе империи.

4. Интеграция Лифляндии и Эстляндии, хотя и следовала в какой-то мере политике, применяемой в Среднем Поволжье, по сути представляла особый тип интеграции. Так, привилегии, дарованные прибалтийским дворянам и горожанам, были значительно шире, чем привилегии татарских мурз. Региональное управление и судопроизводство, в отличие от Поволжья, остались в руках прибалтийских немцев и их традиционного сословного самоуправления, только губернаторы двух прибалтийских провинций были назначены центром. Свобода лютеранского вероисповедания и употребление немецкого языка в администрации и судебной практике гарантировались. Так, традиционная элита Прибалтики, в отличие от казанских татар, сохранила свое господствующее политическое, социальное, экономическое и культурное положение в стране. В отличие от Поволжья, в Прибалтике не было русской иммиграции.

Причину того, что Россия в Прибалтике довольно строго следовала принципам непрямого управления, нужно искать в интересах политики петровского времени. Прибалтийские провинции были по своей структуре центральноевропейскими регионами со старыми традициями корпоративного самоуправления среди дворян и горожан и со сравнительно высоким уровнем образования элиты. Они могли служить образцом для России, которую Петр I хотел преобразовать именно по такой модели. Облегчало ситуацию также то, что социальная структура с (немецким) дворянством и (эстонскими и латышскими) зависимыми крестьянами соответствовала русскому образцу. Кроме того, военные и административные способности прибалтийских немцев могли быть использованы в петровских войнах и реформах.

5. К последнему типу относятся те новоприобретенные Россией территории, где почти полностью сохранилась социополитическая организация, и где правители даже не были заменены. Примерами этого типа являются политические объединения степных кочевников (ногайских татар, калмыков), князья или ханы которых в XVII веке стали вассалами русского царя. Внутренние порядки в степных областях были полностью сохранены, и отношения с ногайцами и калмыками осуществлялись через Посольский приказ, что указывает на полунезависимое положение этих территорий. Кочевники на юго-востоке играли для России важную роль, прежде всего, ввиду их военных способностей, которые давали возможность использовать их в русских войсках или как союзников против других держав степи, таких как Крымское или Казахское ханства¹⁶.

К этому типу можно причислить донских и приднепровских казаков XVII века, которые под атаманами (гетманами), избранными самими казаками, имели широкую автономию. Их самой важной функцией считалась военная служба в русских войсках или охрана степной границы от крымских татар. Приднепровские казаки, духовенство и горожане Левобережья и Киева имели значение для России и в отношениях с Польско-Литовским королевством¹⁷.

Так, Россия и после 1654 года гарантировала украинским казакам их традиционный военно-административный порядок, хотя он резко противоречил Московскому политическому строю. Гетманство не было интегрировано в администрацию России, а сохранило разделение на полки. Малорусский приказ в Москве подчинялся Посольскому приказу, что подчеркивает полунезависимое положение Малороссии. Единственные ограничения в самоуправлении касались внешних отношений с Польшей и Османской империей, а также размещения русских гарнизонов в нескольких городах левобережной Украины. Привилегии украинских городов и духовенства были также подтверждены – так впервые магдебургское городское право проникло в Россию.

Киевская метрополия, до сих пор прямо подчиненная патриарху в Константинополе, была в 1685 году включена в Московскую патриархию. Русские не селились в гетманстве – наоборот, украинцы переселялись на восток в пределы России, в Слобожанщину, где под господством России организовывались в казачьи полки. Когда приднепровские и донские казаки и калмыки в течение XVIII века утратили для России на границах степи и в имперских войсках свою военную роль, широкую автономию постепенно стали ограничивать, и последовала их административная и социальная интеграция в Россию. В случае левобережной Украины этот процесс был ускорен благодаря военному союзу гетмана Мазепы с шведским королем Карлом XII, на который Петр I реагировал ограничениями автономии гетманства и отменой должности гетмана в 1722 году. Однако, эти интеграционные процессы завершились лишь полвека спустя, при Екатерине II¹⁸.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.