Б. Пехота

Б. Пехота

Как уже отмечалось выше, древние авторы утверждали, будто сами гунны не могли быть хорошими пешими воинами, поскольку плохо передвигались по земле на своих собственных ногах. Само собой разумеется, что эта якобы физическая неспособность гуннов нормально ходить пешком — не более чем преувеличение, однако правда и то, что такие прекрасные природные наездники-воины, как гунны, были далеко не столь эффективны в пешем бою. Как наглядно демонстрирует нам неудачная осада гуннским отрядом укрепленного монастыря во Фракии в 395 г. (Callin. VH VI, 1–2), спешившиеся гуннские всадники были не способны самостоятельно взять фортификационные сооружения. Военная мощь гуннов покоилась единственно на их коннице. В то же время, пешие подразделения, несомненно, были крайне необходимы гуннской армии, в первую очередь, при ведении осадных операций, а также для действий на территории, труднодоступной для кавалерии (в лесных массивах, горных и холмистых местностях и т. п.). На самой ранней стадии своего пребывания в Европе (370–380-е гг.), когда их главные становища располагались еще в степях Северного Причерноморья, гунны совершали вторжения в Подунавье лишь сравнительно небольшими мобильными отрядами, часто действовавшими в союзе как с сарматоаланами, так и с готами (Amm. Marc. XXXI, 8,4; 16, 3; Ps.-Aur. Vict XLVU, 3; XLVIII, 5; ср.: Pacat. 11,4), скирами и карподаками (Zosim. IV, 34, 6). В отличие от кочевников-аланов, искушенных во всадническом искусстве, готы, скиры и карподаки при проведении боевых операций, как это было типично для оседлых народов так называемой варварской Европы, полагались только на пешее войско, и потому конникигунны, принимавшие тогда участие в совместных с ними набегах, получили первый опыт взаимодействия с пехотой.

Впрочем, твердо обосновавшись в первой половине V в. на берегах Дуная и начав активные военные действия на Западе, гунны уже не могли обойтись без значительных контингентов пехоты. С этого времени их правители начали придавать процессу вербовки пеших бойцов из среды подвластных им племен, прежде всего германских, гораздо более регулярный и организованный характер. Так, в войске Ульдина в начале V в. находились скиры (Sozom. IX, 5,5; CTh V, 6, 3), а остроготы и гепиды формировали при Аттиле цвет союзного гуннам воинства и сражались в составе его армии на Каталаунских полях в 451 г. (Iord. Get. 199; 200; 209; 217).

В рассматриваемое время главной силой войск остроготов, как и других германских народов, была пехота. Правда, согласно сообщению Вегеция, римская кавалерия улучшила свое вооружение по примеру готов (курсив мой. — В.Н.), аланов и гуннов (Veget. ERM I, 20), и это определенно свидетельствует в пользу того, что готы располагали достаточно боеспособной конницей. Действительно, можно допустить, что, начиная с последней четверти IV в., под гуннским и аланским влиянием кавалерия начинает играть в тактике восточных готов довольно значительную роль. Так, атака конного отряда, ведомого остроготскими военачальниками Алафеем и Сафраком, оказала очень серьезное воздействие на исход битвы при Адрианополе в 378 г. (Amm. Marc. XXXI, 8, 10; 12,12; 17; Oros, VII, 33, 14), Впрочем, судя по всему, основу кавалерии Алафея и Сафрака составляли аланы и гунны, тогда как ее готская часть была представлена лишь небольшим числом воинов знатного происхождения^{104}. В любом случае, не стоит переоценивать значение конницы в военной практике восточных готов до VI в^{105}. В качестве наступательного оружия готы использовали копья и мечи, для защиты они использовали щиты, а также шлемы, последние носили в основном представители готской военной знати (рис. 55; 56),

^{Рис. 55. Пеший воин-острогот конца IV—V в. Реконструкция А. В. Сильнова}

^{Рис. 56. Знатный остроготский всадник конца IV—V в. Реконструкция А. В. Сильнова}