Глава 50. Шамарские чудотворцы

Глава 50. Шамарские чудотворцы

Со времен раскола Урал стал прибежищем для тысяч христиан, не пожелавших принять нововведения Алексея Михайловича и Никона. Многочисленные беженцы заселили эту обширную область от реки Печоры[112] на севере до реки Яик на юге.

Местные староверы занимались хлебопашеством, торговлей и разными промыслами, добывали руду и работали на заводах по производству чугуна и стали, служили в Уральском казачьем войске. В крупных городах — Екатеринбурге, Кургане, Нижнем Тагиле, Оренбурге, Орске, Перми, Стерлитамаке и Уфе — существовали большие общины поповцев и беспоповцев.

В середине XIX века жили на Урале два родных брата, два старовера Часовенного согласия — чернецы Аркадий и Константин. Они происходили из состоятельной семьи, были молоды и начитаны. В Библии и у святых отцов они прочли, что Церковь, священство и таинства пребудут на земле до скончания века.

Узнав о появлении белокриницкой иерархии, братья решили сами убедиться в этом. Они предприняли долгое и трудное путешествие в Москву, где познакомились с архиепископом Антонием.

После бесед со святителем Аркадий и Константин пожелали присоединиться к Церкви. Архиепископ рукоположил их в священнический сан. Пожив некоторое время вдали от Урала, братья возвратились в родные места с запасными Дарами для причастия.

Они начали проповедовать среди земляков о благочестивом духовенстве и церковных таинствах. Но эта проповедь только озлобила родных и знакомых Аркадия и Константина. Братья покинули родину и ушли в более удаленное от мирской суеты место.

Старообрядческий инок. Гравюра конца XIX в.

Они поселились неподалеку от нынешнего села Платоново[113], в чаще у реки, на землях, принадлежавших крестьянину Гурьяну Ивановичу Щукину. С позволения хозяина Аркадий и Константин построили в лесу избушку и зажили в совершенном уединении. Питались братья ягодами, грибами и кореньями, ловили рыбу в реке. Носили тяжелые вериги и непрестанно молились.

Одна старушка с хутора Шайдуры случайно нашла келью пустынников. Они просили женщину никому не рассказывать о своем убежище, но та проговорилась.

И как ни старались чернецы жить уединенно, весть о том, что в чаще скрываются некие подвижники, разнеслась по округе. К молодым и образованным священноинокам потянулись местные жители: кто за советом, кто за благословением, кто с просьбой о молитве.

Своими добродетелями, благочестием и ученостью Аркадий и Константин уверяли народ в вечности священства и склоняли к принятию белокриницкой иерархии. Простые люди радовались общению с братьями. Другие, в том числе и беспоповские наставники, из зависти клеветали на них. Подвижников обвиняли в сребролюбии, якобы в келье они прячут деньги.

Старушка с хутора Шайдуры изредка захаживала к священноинокам. Она приносила Аркадию и Константину милостыню, исповедовалась и причащалась.

В очередной раз она с внуком отправилась к братьям летом 1856 года в Петров пост. Но в келье было пусто, а на столе лежала загадочная записка: «Ищите нас под березовым выворотком».

Почуяв неладное, женщина позвала жителей близлежащего села. Они стали прочесывать лес. На праздник верховных апостолов Петра и Павла, 29 июня (12 июля по современному календарю), останки подвижников были найдены, заваленные березовыми ветками.

Несмотря на летнюю жару, тела священноиноков оставались совершенно неповрежденными, кроме истлевших мизинцев, что указывало на давность случившейся беды. Полиция возбудила дело об убийстве.

Был вызван врач, которому поручили вскрыть тела Аркадия и Константина. Легко распоров одежду, нож заскрежетал по железным веригам. С плачем отбросив нож, врач заявил, что отказывается резать мощи святых.

Братьев похоронили на земле, выделенной тем же крестьянином Щукиным, на вершине лесистого холма, неподалеку от их кельи.

Вскоре был найден убийца. На следствии он показал, что подвижники сподобились мученической кончины 18 января (31 января по современному календарю) 1856 года, то есть за полгода до того, как были найдены их нетленные тела.

На суде преступник признался, что поверил рассказам беспоповских наставников о богатствах, спрятанных в избушке священноиноков:

— А я думал, у них золото!

Когда он убивал одного чернеца, другой не сопротивлялся и только молился:

— Господи, вот братца моего убивают, сейчас и меня убьют. Прости нас, Господи!

Зима в том году была суровой. Земля промерзла так, что копать ее было невозможно. Поэтому убийца закидал тела Аркадия и Константина снегом и сухими березовыми ветками.

Многомесячное чудесное нетление тел братьев настолько поразило местных жителей, что многие беспоповцы, ранее не признававшие священства, присоединились к Церкви.

С этого времени начинается почитание подвижников как святых угодников Божьих. Вскоре рядом с их могилой забил родник. Жители окрестных деревень и хуторов не раз видели, как ночью на месте захоронения убиенных священноиноков горели две свечи — Аркадий и Константин продолжали молиться о роде людском.

К могиле братьев потянулись богомольцы — не только поповцы, но даже беспоповцы и никониане. По молитвам святых подвижников стали совершаться многочисленные исцеления.

В начале XX века беспоповцы раскопали могилу священноиноков и проверили сохранность их тел. Они по-прежнему были нетленными! После этого к Церкви присоединилось множество беспоповцев, в том числе — три наставника. Двое из них потом сами стали иереями.

В 1923 году могилу разрыли советские безбожники. Тела Аркадия и Константина вновь были невредимыми! Тогда святотатцы надругались над мощами. После этого началось тление останков братьев. И чудесный источник стал не так полноводен, как прежде.

В мае 1996 года, когда могилу подвижников посетил митрополит Алимпий (Гусев), прошло новое освидетельствование мощей. Они сохранились в виде костей. Сохранились и вериги в виде проржавевшего железного пояса. Тогда часть мощей переложили в новый гроб и захоронили на прежнем месте. Другую часть положили в ковчег и перенесли в поселок Шамары[114], в храм во имя Рождества Иоанна Крестителя.

В октябре 2005 года на церковном Соборе было принято решение о всероссийском почитании святых Аркадия и Константина. Теперь им молятся по всей стране.

Описание беспоповской моленной

(Из книги Ф. В. Гладкова[115] «Повесть о детстве»)

Позади нашего двора, недалеко от яра, стояла моленная — пятистенная изба под тесовой крышей с осьмиконечным крестом на коньке, с высоким крылечком, с резными столбиками. Сосновые венцы и тес на крыше и крылечке были сизые от многолетних дождей.

Изба эта всегда стояла с закрытыми железными ставнями. Когда-то они были выкрашены зеленой краской, но она порыжела от ржавчины.

Каждую субботу ставни открывались, из трубы, увенчанной жестяным резным теремком, клубился дым. Девки выходили и входили с ведрами, с тряпками, выливали грязную воду в буерак. Весь день в воскресенье изба глядела на луку и на ту сторону бледно-зелеными окнами. А синим субботним вечером издали видны были яркие рои огоньков в проталинах окон…

Моленная была построена, как простая изба, широкая, вместительная, с небольшой прихожей, где раздевались прихожане, и светлой, высокой горницей человек на сто. Вдоль боковых стен стояли лавки, передняя стенка вся сплошь была занята иконами древнего письма и медными восьмиконечными крестами старинного литья. Центральное место занимал большой деисус — драгоценная реликвия двухсотлетней давности, переходившая из поколения в поколение.

Все иконы, и большие и малые, тоже были старинные, а книги — «чистой» печати дониконовских времен. Эти книги толстыми плитами в деревянных переплетах, одетых в кожу, с разноцветными закладками, лежали на особых полках в передних углах.

Ни хоругвей, ни украшений на иконах и на стенах не было: такое веселое «игрище» безделушек возможно было только в «никонском капище» — в церкви, которая предалась папистской ереси. Здесь все было сурово, просто, строго, как в скиту.

Мужчины в серых хитонах стояли впереди, женщины — в китайках, в темных сарафанах и черных платках с «огурцами» по кайме — позади. Ребятишки, под наблюдением женщин, тоже грудились позади. Им разрешалось во время службы выходить на улицу только тогда, когда они утомлялись или шалили — украдкой дрались, толкались или перешептывались и смеялись. Их выводили из моленной в наказанье, как баловников.