Москва, Кремль, 10 декабря 1991 года

Москва, Кремль, 10 декабря 1991 года

Десятого декабря в печати появилось официальное заявление Горбачева. В это трудно поверить, но в заявлении отмечались даже некоторые «позитивные моменты» беловежских решений…

М. Горбачев: – 8 декабря 191 года в Минске руководители Беларуси, РСФСР и Украины заключили соглашение о создании Содружества Независимых Государств.

Для меня, как Президента страны, главным критерием оценки этого документа является то, насколько он отвечает интересам безопасности граждан, задачам преодоления нынешнего кризиса, сохранения государственности и продолжения демократических преобразований.

Это соглашение имеет позитивные моменты.

Участие в нем приняло украинское руководство, которое в последнее время не проявляло активности в договорном процессе.

В документе подчеркивается необходимость создания единого экономического пространства, функционирующего на согласованных принципах, при единой валюте и финансово-банковской системе. Выражается готовность к сотрудничеству в области науки, образования, культуры и других сферах. Предлагается определенная формула взаимодействия в военно-стратегической области.

Однако это документ такого значения, он настолько глубоко затрагивает интересы народов нашей страны, всего мирового сообщества, что требует всесторонней политической и правовой оценки.

В любом случае для меня очевидно следующее. Соглашение прямо объявляет о прекращении существования Союза ССР. Безусловно, каждая республика имеет право выхода из Союза, но судьба многонационального государства не может быть определена волей руководителей трех республик. Вопрос этот должен решаться только конституционным путем с участием всех суверенных государств с учетом воли их народов.

Неправомерно и опасно также заявление о прекращении действия общесоюзных правовых норм, что может лишь усилить хаос и анархию в обществе.

Вызывает недоумение скоропалительность появления документа. Он не был обсужден ни населением, ни Верховными Советами республик, от имени которых подписан. Тем более это произошло в тот момент, когда в парламентах республик обсуждается проект Договора о Союзе Суверенных Государств, разработанный Государственным Советом СССР.

В создавшейся ситуации, по моему глубокому убеждению, необходимо, чтобы все Верховные Советы республик и Верховный Совет СССР обсудили как проект Договора о Союзе Суверенных Государств, так и соглашение, заключенное в Минске. Поскольку в соглашении предлагается иная формулировка государственности, что является компетенцией Съезда народных депутатов СССР, необходимо созвать такой Съезд. Кроме того, я бы не исключал и проведение всенародного референдума (плебисцита) по этому вопросу…

В течение недели Горбачев ждал хоть какого-нибудь ответного сигнала от страны. Ему казалось, что заявление – именно тот шаг, который подтолкнет какие-то слои общества потребовать от него решительных действий. Увы, «решительной поддержки» не поступало ни от кого. Общество безмолвствовало. Ни одного митинга протеста, ни одной манифестации несогласных, ни единого голоса в поддержку. Глас вопиющего в пустыне…

Не оправдался его расчет на провал Беловежского соглашения в парламентах. 10 декабря Соглашение ратифицировали Верховные Советы Украины и Белоруссии, 12 декабря – Верховный Совет России. Парламенты, большинство в которых тогда однозначно принадлежало коммунистам – сторонникам сохранения единого Союзного государства!

Феномен потрясающей пассивности общества до сих пор так и не разгадан. Ведь решалась судьба огромного государства, а обращение его главы о том, что Отечество в опасности, граждане проигнорировали. Почему?

Невооруженным глазом видно, что заявление Горбачева было пустым, безадресным и бесцельным. Оно не тронуло людей, потому что к тому времени все связанное с именем Горбачева вызывало у большинства населения аллергию. Ему уже не только не верили на слово, но даже не пытались вникнуть, вслушаться в то, что он говорил…

Какие приемы мог использовать союзный президент для сохранения разрушавшейся государственности? Был ли вправе он использовать силу? Безусловно, да. Закон и право были на его стороне, беловежские «подписанты» отнюдь не случайно до последнего момента опасались «силового варианта». Ведь антиконституционность Беловежского соглашения очевидна. По воле всего трех человек, не наделенных соответствующими полномочиями, вопреки воле народа, высказанной на референдуме, были упразднены союзные органы, прекращено действие Конституции СССР.

Попытка решительно встать на защиту единства страны в этой ситуации была бы далеко не безнадежной. Безусловно, в обществе нашлись бы здравомыслящие силы, которые оказали бы Горбачеву поддержку в борьбе за сохранение Союза. Для этого требовалась всего одна малость – собственное, пускай единоличное решение, его выбор, его поступок, его политический риск. Но Горбачев оказался не способен на решительные поступки…

А. Руцкой: – К сожалению, страной Горбачев давно не руководил, сдавая один державный рубеж за другим. Вместо принципиальных действий сыпались никчемные заявления о том, что «позиция президента СССР совпадает с позициями Ельцина», что «до сих пор, пока не принято конституционное решение об образовании Содружества бывшими членами прежнего Союза, до тех пор существует СССР и все его органы». Но команда Ельцина уже не обращала никакого внимания на эти безвольные судороги…

После первого шока неожиданности начали появляться международные отклики на событие, свершившееся в Беловежской Пуще. Оценки зарубежных лидеров содержали осторожное признание «свершившихся реальностей» и озабоченность тем, что обломки развалившейся великой державы могут задеть и их страны…

Президент Франции Ф. Миттеран: – Возможность говорить о Советском Союзе в прошедшем времени поставила на повестку дня сакраментальный вопрос: «Что дальше?» Дезинтеграция государства, кризис власти, утрата веры, сопровождающиеся экономическим спадом, – все это способно привести к вспышке гнева населения, которое сделает практически невозможным управление страной, впадающей в анархию.

Президент США Дж. Буш: – Мы будем поддерживать демократов и реформаторов, где бы они ни были, и это означает, кстати, на всех уровнях.

Председатель СДПГ Б. Энгхольм: – СССР, великой державы, охватывающей в течение 70 лет два континента, больше не существует: ее разрушили стремление людей к свободе, но также неспособность диктаторского режима обеспечить своим гражданам основные потребности.

Команда Горбачева отлично понимала, что беловежская встреча трех лидеров означает ее конец. 10 декабря, в 17.39 в Ореховой комнате Кремля собрались оба Яковлевых, Шеварднадзе, Попов, Примаков, Вольский, Бакатин, Ревенко. Горбачев огорошил самых близких своих сподвижников неприятной новостью:

– Получил распоряжение о переходе правительственной связи под юрисдикцию России. Со мной об этом даже не поговорили…

Воцарилось гнетущее молчание.

Примаков: – Нет практически никаких возможностей воспрепятствовать. На армию не опереться, международные силы будут взаимодействовать с Россией, с республиками.

Попов: – Были бы шансы, что республики, хотя бы часть из них, смогут держаться – тогда другое дело. В противном случае, увы, ничего не поделаешь…

В Ореховой комнате уже было известно, что на встрече Ельцина с Бейкером в присутствии Шапошникова и Баранникова обсуждался вопрос о верховном главнокомандовании – без Президента СССР. А накануне президент Украины Кравчук сделал заявление для зарубежных корреспондентов, что после беловежского соглашения ядерная кнопка «разделена на три части».

Шеварднадзе (обреченно): – Завтра придут опечатывать кабинеты…

Глава внешнеполитического ведомства ошибся немного – всего на две недели.