Глава 11 Как располагались палачи и их жертвы в комнатах нижнего этажа дома Н. Н. Ипатьева, и как себе это представляют некоторые исследователи?
Глава 11
Как располагались палачи и их жертвы в комнатах нижнего этажа дома Н. Н. Ипатьева, и как себе это представляют некоторые исследователи?
За последние два с лишним десятилетия, когда тема убийства Царской Семьи стала достоянием гласности в нашей стране, особое место в исследовательской среде занял вопрос расположения жертв и палачей в комнатах нижнего этажа дома Ипатьева.
На эту тему говорилось много и неоднократно. Версии и предположения строились самые разные, однако единой картины так и не получалось, поскольку главная «загвоздка» состояла в общей численности убийц. И это несмотря на то, что большая их часть была известна. Ибо участие Я. М. Юровского, Г. П. Никулина и П. З. Ермакова в числе убийц не подлежало сомнению ещё в 1918 году. Кандидатура же П. С. Медведева вызывала сомнения, так как сам он, задержанный в ходе оперативных мероприятий, категорически отрицал свою причастность к этому делу.
В ходе следствия, проводимого И. А. Сергеевым и Н. А. Соколовым в 1918–1919 г.г., всплывали всё новые и новые фамилии потенциальных убийц: Леватных (правильно: В. И. Ливадных), Костоусов (А. Е. Мокеев), Н. С. Партин и С. П. Ваганов[307]. Наряду с ними, участие в убийстве Царской Семьи инкриминировалось не только прибывшим в ДОН вождям «Красного Урала»: А. Г. Белобородову и Ф. И. Голощёкину, но и тем лицам, которые там не были вовсе, однако позднее приписывали себе такое участие – как, например, П. Л. Войков. Участие в убийстве Царской Семьи приписывалось также и Уполномоченному ВЦИК П. Д. Хохрякову, который просто физически не мог присутствовать во время оного, поскольку в то время находился за многие десятки вёрст от Екатеринбурга.
Имея в своём распоряжении свидетельские показания, в которых с детальной точностью описывалось убийство Царской Семьи, И. А. Сергеев и Н. А. Соколов, тем не менее, не спешили делать скороспелые выводы и из-за незаконченности следствия, а также ввиду пребывания на свободе главных фигурантов этого дела: Я. М. Юровского и др. К тому же и информация относительно этих лиц была самой противоречивой. И ярким примером сему – личность Григория Петровича Никулина, который в документах следствия и рассылаемых Н. А. Соколовым проскрипционных списках фигурирует под именем «Никулина Прокопия Александровича». (Кстати говоря, в этих списках фамилии, имена и отчества многих фигурантов данного дела также неверны!) А непосредственно сам Г. П. Никулин у многих исследователей фигурирует под прозвищем «пулемётчик». Хотя это и неверно, так как этим прозвищем был наделён Комендант Уральской Областной ЧК В. А. Сахаров, получивший таковое за то, что в начале своей чекистской деятельности ходил перепоясанный крест на крест начинёнными патронами пулемётными лентами.
Наиболее «ценными» фигурантами по этому делу стали задержанные в ходе оперативно-следственных мероприятий обвиняемые: М. И. Летемин, П. С. Медведев, А. А. Якимов и Ф. П. Проскуряков. Из перечисленных лиц первый и четвёртый были бывшими караульными, второй – Начальником караула (наружной охраны ДОН), а третий – бывшим разводящим. Их показания на следствии, безусловно, имели большое значение, однако в рамках рассматриваемого нами вопроса мало что проясняли. Так, к примеру, М. И. Летемин в своих показаниях и вовсе по интересующему нас вопросу ничего не сказал. Павел Медведев, с его же собственных слов, лично присутствовал лишь на заключительной стадии убийства. Анатолий Якимов картину убийства описал со слов свидетелей такового: караульных И. Н. Клещёва и Н. С. Дерябина. А Филипп Проскуряков делал свои признания со слов П. С. Медведева.
А теперь попробуем и мы, читатель, сначала рассмотреть данную ситуацию в свете известных следствию фактов, чтобы потом сравнить их с другими фактами, ставшими известными уже много позднее.
Будучи допрошенным в ходе следствия, П. С. Медведев показал:
«Привели [их] в угловую комнату нижнего этажа с опечатанной кладовой. Юровский велел подать стулья: его помощник принёс три стула. Один стул был дан Государыне, другой – Государю, третий – Наследнику. Государыня села у той стены, где окно ближе к заднему столбу арки. За ней встали три дочери (я их всех хорошо знаю в лицо, так [как] каждый почти день видел их на прогулке, но не знаю хорошенько, как звали каждую из них). Наследник и Государь сели рядом, почти посереди комнаты. За стулом Наследника встал доктор Боткин. Служанка (как ее зовут – не знаю, высокого роста женщина) встала у левого косяка двери, ведущей в опечатанную кладовую. С ней встала одна из царских дочерей (четвертая). Двое слуг встали в левом (от входа) углу, у стены, смежной с кладовой»[308].
С показаниями П. С. Медведева несколько разнятся показания обвиняемого А. А. Якимова:
«Когда они все были введены в комнату, обозначенную цифрой II, они разместились так: посередине комнаты стоял Царь, рядом с ним на стуле сидел Наследник по правую руку от Царя, а справа от Наследника стоял доктор Боткин. Все трое, т. е. Царь, Наследник и Боткин, были лицом к двери из этой комнаты, обозначенной цифрой II, в комнату, обозначенную цифрой I.
Сзади них, у стены, которая отделяет комнату, обозначенную цифрой II, от комнаты, обозначенной цифрой III (в этой комнате, обозначенной цифрой III, дверь была опечатана и заперта; там хранились какие-то вещи), стали Царица с дочерьми. Я вижу предъявленный Вами фотографический снимок этой комнаты, где произошло убийство их. (Предъявлен фотографический снимок, описанный в п. 8 протокола 15 апреля 1919 года, л. д. 185, том 3-й). Царица с дочерьми и стояла между аркой и дверью в опечатанную комнату, как раз вот тут, где, как видно на снимке, стена исковырена. В одну сторону от Царицы с дочерьми встали в углу повар с лакеем, а в другую сторону от них, также в углу, встала Демидова. А в какую именно сторону, в правую или в левую, встали повар с лакеем, и в какую встала Демидова, не знаю.
В комнате, вправо от входа в нее, находился Юровский. Слева от него, как раз против двери из этой комнаты, где произошло убийство, в прихожую, обозначенную цифрой I, стоял Никулин. Рядом с ним в комнате же стояла часть “латышей”. “Латыши” находились и в самой двери. Сзади них стоял Медведев.
Такое расположение названных лиц я описываю со слов Клещева и Дерябина. Они пополняли друг друга. Клещёву не видно было Юровского»[309].
Не менее интересные показания даёт и Ф. П. Проскуряков, который рассказывает об этом злодеянии со слов П. С. Медведева.
Так, будучи допрошенным Н. А. Соколовым 1–3 апреля 1919 года, он показал:
«По словам Медведева, Юровский будто бы такие объяснения привел Царской Семье: ночь будет “опасная”, т. е., как я понимаю, он им сказал, в верхнем этаже будет находиться опасно на случай, может быть, стрельбы на улицах, и поэтому потребовал, чтобы они все сошли вниз. Они требование Медведева исполнили и сошли в нижние комнаты в сопровождении Юровского, Никулина, Белобородова и этого курчавого, пузатого. Здесь были сам Государь, Государыня, Наследник, все четыре дочери, доктор, лакей, горничная и повар. Мальчика же (Л. И. Седнева. – Ю. Ж.), Юровский суток, кажется, за полтора приказал увести в ту самую комнату, где в стенах и полу было много следов пуль.
Встали они все в два ряда и немного углом вдоль не одной, а двух стен. Ни про какие стулья при этом Пашка мне не сказывал»[310].
А теперь попробуем сделать некоторые предварительные выводы. Общим из всего сказанного фигурантами дела является лишь численность намеченных палачами жертв. Что же касается мест их расположения и количества стульев, то здесь начинаются разногласия.
Так, П. С. Медведев утверждает, что Государыня, Государь и Наследник Цесаревич сидели на трёх стульях, которые принёс Г. П. Никулин. Но напрашивается вопрос – у него что, было три руки? Или же он ходил за ними два раза? А далее (если верить Ф. П. Проскурякову) он резко меняет свои показания и, не упоминая о стульях, заявляет, что «встали они в два ряда и немного углом вдоль не одной, а двух стен»…
Конечно, стараясь выгородить себя, Филипп Проскуряков вполне мог что-то напутать. А если, к тому же, учесть склонность этого человека к явным преувеличениям (для чего достаточно вспомнить его заявление в Ленинский районный Отдел социального обеспечения, в котором он ходатайствует о назначении ему персональной пенсии как участнику расстрела Романовых), то им вряд ли стоит придавать какое-либо значение. Тем более, что в момент убийства Царской Семьи он вместе со своим приятелем Е. А. Столовым был заперт в бане, так как накануне своего дежурства явился в ДОН пьяным.
Вот, собственно, и всё, чем располагало следствие. Поэтому нарисовать для себя интересующую нас картину на таких условиях весьма затруднительно. Однако это оказалось под силу курирующему следствие Генерал-Лейтенанту М. К. Дитерихсу, который так представлял себе картину убийства:
«Для расстрела вся Царская Семья и состоявшие при Них лица были поставлены, все вместе, у видимой стены, левее двери в кладовую. Расстрел производился почти в упор, из револьверов, а штыками и прикладами докалывали и добивали. По словам одного из участников, картина убийства была настолько ужасна, что он несколько раз выходил во двор, чтобы “освежиться”.
На основании детального ознакомления со следственными материалами и посещения места преступления, обстоятельства убийства Царской Семьи представляются мне следующими:
Около 2-х часов ночи с 16 на 17 июля 1918 г. в Ипатьевский дом прибыли пять “главных” комиссаров Областного Уральского Совета (комиссарами Совета вообще состояли: Белобородов – Председатель; Сафаров – еврей – член президиума, Голощекин – еврей – военный, Войков – еврей – сообщения, Поляков – еврей – юстиции, Сыромолотов – еврей – финансов, Сакович – друг Юровского – здравоохранения, Андреев – труда, Кузьмин – производства, Хотымский – земледелия, Меньшиков – транспорта, Юровский – еврей – комендантом и комиссаром “дома особого назначения”). (Из упомянутых комиссаров – Сафаров и Войков принадлежат к числу тех “Тридцати”, которые вместе с Лениным и Троцким были привезены в Петроград в запломбированных вагонах.)
В 2 часа ночи Члены Царской Семьи были разбужены и Им объявили, что их сейчас повезут. Члены Царской Семьи встали, умылись, оделись. В 3 часа ночи Их свели всех вместе вниз, и привели в указанную выше комнату. Здесь всех сгруппировали к указанной стене: Государь стоял посередине, перед ним Наследник, рядом Государыня, по сторонам Великие Княжны; в левом углу – доктор Боткин, еще левее, Анна Демидова: по правую сторону – лакей Седнев и повар Харитонов; всего 11 человек.
Против них выстроились: в центре – Юровский с двумя своими помощниками (из коих один был еврейского типа), по сторонам его – “главные”, по сторонах их – десять латышей (составлявших за последнюю неделю внутреннюю охрану и нанятых для сего Юровским), из коих фамилия одного – Пашка Берзин. К ним присоединился начальник охранной команды Павел Медведев (из рабочих Сысертского завода). Сзади, в дверях и в прихожей – охранники караульной команды, бывшие в эту ночь на дежурстве.
Юровский прочел постановление Областного Совета со смертным приговором и добавил: “таким образом, ваша жизнь покончена”.
На это Государь ответил: “Я готов”, Государыня и В. К. Ольга Николаевна перекрестились, перекрестился также и доктор Боткин. Татьяна, Мария и Анастасия Николаевны лишились чувств. Наследник Цесаревич был “как в столбняке”. Анна Демидова “заметалась, защищаясь подушкой”.
Вслед за ответом Государя, Юровский выстрелил в упор в Государя и убил наповал. Одним выстрелом был убит и Наследник Цесаревич. За Юровским открыли револьверную стрельбу латыши и Павел Медведев. Стреляли много, торопясь.
Когда все оказались упавшими, то стрельбу прекратили и стали осматривать кто мертв, а кто еще жив. Живых добивали штыками и прикладами. В. К. Анастасия Николаевна оказалась не тронутой пулями, когда к Ней прикоснулись, то Она страшно закричала; тогда, ударом приклада Ее оглушили и докололи штыками. Долго не могли также убить Анну Демидову, которая металась вдоль левой стены; поэтому следы пуль видны в разных местах этой стены и даже в косяке входной двери»[311].
Вроде бы всё правильно: и нижняя комната дома Ипатьева, и поимённо перечисленные жертвы, и даже рассказ генерала о том, как все они приняли смерть, исходя из сведений, которыми располагало следствие… Непонятно лишь одно – кого подразумевал М. К. Дитерихс под «главными комиссарами»? Членов Президиума Исполкома Уральского Облсовета: А. Г. Белобородова, Б. В. Дидковского, Ф. И. Голощёкина, Г. И. Сафарова и Н. Г. Толмачёва – или же кого-то другого, как, например, П. Л. Войкова? Таким образом, получалось (если не придавать значения «еврейскому происхождению» П. Л. Войкова, Г. И. Сафарова, Ф. Ф. Сыромолотова и др.), что убийц было, как минимум, 19 человек. То есть в комнате убийства одновременно находилось 30 человек…
А теперь посмотрим, что скажут нам вновь открытые обстоятельства.
В 1919 году М. Н. Покровский со слов Я. М. Юровского составляет краткую записку, рассказывающую об обстоятельствах расстрела Царской Семьи. Как и следовало ожидать, интересующие нас сведения были крайне скудны:
«Ком[ендант] велел внести два стула. Ник[олай] посадил на один А[лексе]-я, на другой села А[лександра] Ф[едоровна]. Остальным ком[ендант] велел встать в ряд!»[312].
В 1922 году Я. М. Юровский, прибегнув к помощи своего старого уральского товарища Ф. Ф. Сыромолотова, уже по собственной инициативе пишет воспоминания «Последний царь нашёл своё место», в которых интересующий нас вопрос также освещён весьма скромно:
«Я распорядился, чтобы стулья принесли. Александра Федоровна села. Алексей также. Я предложил всем встать. Все встали, заняв всю стену и одну из боковых стен. Комната была очень маленькая. Николай стоял спиной ко мне»[313].
А вот, что сообщил о стульях в 1964 году на записи в Государственном Комитете при Совете Министров СССР по радиовещанию и телевидению бывший Помощник Коменданта ДОН Г. П. Никулин:
«Когда мы спустились в подвал, мы тоже не догадались сначала там даже стулья поставить, чтобы сесть (посадить арестованных. – Ю. Ж.) Потому что этот был… не ходил, понимаете, Алексей. [А] надо было его посадить. Ну, тут моментально, значит, поднесли это [– стулья].
Они так это, когда спустились в подвал, так это, – недоуменно стали переглядываться между собой… Тут же внесли, значит, стулья.
Села, значит, Александра Федоровна, наследника посадили…»[314]
Помимо этого Г. П. Никулин также сообщил, что их – непосредственных исполнителей казни – было всего восемь человек. (Об этом уже говорилось в одной из предыдущих глав.)
Однако даже эти малозначимые сведения всё же имеют для нас немаловажное значение хотя бы в той их части, благодаря которой наконец-то прояснилось количество принесённых стульев. А это, в свою очередь, сильно «подмывает» показания П. С. Медведева по их количеству.
В апреле 1925 года, стремясь хоть как-то улучшить своё и без того сложное материальное положение, бывший «латыш» В. Н. Нетребин решает напомнить о своих «революционных заслугах», для чего передаёт в Истпарт Свердловского Обкома ВКП(б) свои «Воспоминания участника расстрела Романовых Нетребина Виктора Никифоровича». Но в них также ничего, практически, не говорится по интересующему нас вопросу: «Введенные в комнату они были предупреждены о расстреле. Б/царь вышел вперед, а остальные сплотились в кучу»[315].
В преддверии 10-летнего юбилея освобождения территории Урала от войск Верховного Правителя Адмирала А. В. Колчака Истпарт Свердловского Обкома ВКП(б) выступил застрельщиком в деле сбора всякого рода воспоминаний о Гражданской войне на Урале, в том числе и о расстреле Царской Семьи. Свои воспоминания для Истпарта и Уральского Музея революции, связанные с охраной дома Ипатьева, написали бывшие красногвардейцы А. А. Стрекотин и Ф. В. Емельянов, а также и Г. Соколов, назначенный в караул уже после падения столицы «Красного Урала».
Среди перечисленных особую ценность для исследователей представляют «Личные воспоминания» А. А. Стрекотина, в которых он детально описывает расположение жертв и палачей в комнате убийства:
«Когда их ввели в комнату, то той же минутой вышел обратно ОКУЛОВ (Г. П. Никулин. – Ю. Ж.), проходя мимо меня, он проговорил “еще стул понадобился, видимо умереть-то на стуле хочется. Ну что, уж придется видимо принести”. Ушел. Вскоре идет обратно и несет стул. Когда их ввели в эту комнату, то та группа людей неизвестных мне вышла из комнаты и направилась к той комнате, в которую ввели арестованных. Я пошел за ними же, позабыв про свой пост. Они и я встали в дверях. ЮРОВСКИЙ, ЕРМАКОВ, ОКУЛОВ и МЕДВЕДЕВ находились в комнате с арестованными. ЮРОВСКИЙ скорым движением рук показывает арестованным, как нужно становиться, а тихим и спокойным голосом говорит “пожалуйста становитесь вот так, в ряд”, но все это происходило необычайно скоро. Арестованные стояли в два ряда. В первом ряду стояла царская семья, а во втором те 4-е человека. Наследник сидел на стуле. Кроме этого стула в комнате из мебели или еще какого инвентаря ничего не было. Крайним в первом ряду стоял царь, перед ним ЮРОВСКИЙ, он правую руку держал в кармане…»[316]
А вот это уже существенно в плане того, что Я. М. Юровский лично расставлял в ряд арестованных. (Немногим далее автор ещё вернётся к этому небезынтересному факту.)
В конце января 1934 года Я. М. Юровский по личным делам посещает Свердловск, где 1 февраля выступает на «Совещании Старых Большевиков по вопросу пребывания Романовых на Урале» со своим сообщением о пребывании и расстреле Царской Семьи в доме Ипатьева. Касаемо же темы интересующего нас вопроса, он сообщает присутствующим следующее:
«Когда я привел их туда, велел им всем встать к стенке в дверях. Они смотрят на меня и начинают говорить о том, что нет стульев и некуда сесть. Николай нёс Алексея на руках. У него болела нога. Я велел принести два, три стула, на один из них села Александра Федоровна, на другой Алексей. Другие все встали в ряд, Александра Федоровна – по правую сторону, с ней дочери. Алексей – по левую и против него – Николай. Затем, рядом, за ними – Демидова, которая также была здесь»[317].
В ноябре 1952 года в Центральный Музей Революции СССР из Партийного архива Свердловского Обкома КПСС был передан машинописный текст «Расстрел бывшего царя» (воспоминания П. З. Ермакова), в котором уже покойный к тому времени цареубийца вспоминал:
«Хорошо сохранилось у меня в памяти с 1 фланга сел Николай, Алексей, Александра, старшая дочь Татьяна, далее доктор Боткин сел, потом фрейлина и дальше все остальные»[318].
Но этому источнику не стоит придавать должного внимания, так как все свои воспоминания об убийстве Царской Семьи П. З. Ермаков писал на основе книги П. М. Быкова «Последние дни Романовых», ибо к моменту свершения этого «акта революционного возмездия» прибывший в ДОН П. З. Ермаков был настолько пьян, что мало что помнил… Посему, в его «воспоминаниях» и присутствует такое невероятное количество стульев!
В качестве ещё одного свидетельства не лишним будет привести отрывок из воспоминаний цареубийцы М. А. Медведева (Кудрина), которые в 1963 году под названием «Расстрел Царской Семьи Романовых в городе Екатеринбурге в ночь на 17 июля 1918 года» были записаны с его слов и которые многое дополняют ко всему сказанному:
«Когда все вошли в нижнюю комнату (в доме очень странное расположение ходов, поэтому нам пришлось сначала выйти во внутренний двор особняка, а затем опять войти в первый этаж), то оказалось, что комната очень маленькая. Юровский с Никулиным принесли три стула – последние троны приговоренной династии. На один из них, ближе к правой арке, на подушечку села царица, за ней стали три старшие дочери. Младшая – Анастасия почему-то отошла к горничной, прислонившейся к косяку запертой двери в следующую комнату – кладовую. В середине комнаты поставили стул для наследника, правее сел на стул Николай II, за креслом Алексея встал доктор Боткин. Повар и лакей почтительно отошли к столбу арки в левом углу комнаты и стали у стенки. Свет лампочки настолько слаб, что стоящие у противоположной закрытой двери две женские фигуры временами кажутся силуэтами и только в руках горничной отчетливо белеют две большие подушки.
Романовы совершенно спокойны – никаких подозрений. Николай II и Боткин внимательно рассматривают меня с Ермаковым, как людей новых в этом доме. Юровский отзывает Павла Медведева, и оба выходят в соседнюю комнату. Теперь слева от меня против царевича Алексея стоит Гриша Никулин, против меня – царь, справа от меня – Петр Ермаков, за ним пустое пространство, где должен встать отряд латышей.
Стремительно входит Юровский и становится рядом со мной. Царь вопросительно смотрит на него. Слышу зычный голос Якова Михайловича:
– Прошу всех встать!
Легко, по-военному встал Николай II; зло, сверкнув глазами, нехотя поднялась со стула Александра Федоровна. В комнату вошел и выстроился как раз напротив нее и дочерей отряд латышей: пять человек в первом ряду, и двое – с винтовками – во втором. Царица перекрестилась. Стало так тихо, что со двора через окно слышно, как тарахтит мотор грузовика»[319].
Вспоминая о событиях тех дней по прошествии более 45 лет, М. А. Медведев (Кудрин), конечно же, мог запамятовать кое-какие мелкие детали. И, тем не менее, его воспоминания, в отличие от большинства таковых на эту тему, отличаются исключительной правдивостью и достоверностью изложенных в них фактов. Посему, нет ничего удивительного в том, что спустя годы он, как любой другой человек преклонного возраста, мог перепутать количество всё тех же стульев. И всё же М. А. Медведев (Кудрин) – единственный, кто даёт наиболее правильную картину «расстановки сил», то есть месторасположения палачей в комнате. А, изучая документы семейного архива Медведевых, я лишний раз смог убедиться в том, что бывший чекист обладал завидной памятью на все те события, которые происходили с ним на протяжении жизни.
И, наконец, последнее из приведённых свидетельств – воспоминания ещё одного цареубийцы – бывшего Начальника пулемётной команды ДОН А. Г. Кабанова, написанные им во второй половине 50-х годов минувшего века:
«Не говоря ни слова, Николай Романов взял своего сына на руки и пошел по лестнице вниз, а за ним пошли и все остальные члены его семьи, вошли в приготовленное им внизу помещение. Николай посадил на венский стул сына и сам [в]стал посереди комнаты, а все остальные [встали] справа и слева фронтом, лицом к двери. В прихожей стояли руководители области»[320].
А в 1965 году А. Г. Кабанов, отвечая на вопросы сына М. А. Медведева (Кудрина) – историка-архивиста М. М. Медведева, писал по этому поводу:
«…сам акт ликвидации династии Романовых в то время и в той обстановке был актом чрезвычайно ответственным, и поэтому у всех у нас участвующих в казни нервы были напряжены до последнего придела. Поэтому было невозможно думать о том, чтобы сосчитать присутствующих или запомнить их фамилии и внешность. Но я хорошо помню, что когда мы все участвующие в казни подошли к раскрытой двухстворчатой двери помещения казни, то получилось три ряда стреляющих из револьверов, причем второй и третий ряды стреляли через плечи впереди стоящих исполнителей, и рук, протянутых с револьверами в сторону подлежащих казни, было много и они были так близко друг к другу, что впереди стоящий товарищ получил ожог тыловой стороны кисти от выстрела позади стоящего соседа»[321].
Итак, из всего здесь сказанного можно сделать следующие выводы:
• Первое. Количество убийц, – ибо назвать их палачами было бы неверно – не превышало 7-ми человек. (Как мы знаем, П. С. Медведев был отправлен на улицу «слушать выстрелы» и поэтому не принял участие в убийстве.)
• Второе. Г. П. Никулин принес в комнату два стула, а не три.
• Третье. По первоначальному плану Я. М. Юровского 11 намеченных жертв должны были быть выстроены в один ряд таким образом, чтобы напротив каждой из них находилось бы по убийце-палачу. После чего каждый из них должен был выстрелить в область сердца своей жертвы. Однако этот план не удался, так как убийц, в конечном итоге, оказалось не 11, а 7.
• Четвёртое. Пытаясь построить в один ряд будущие жертвы, Я. М. Юровский вскоре понял, что из-за небольших размеров комнаты сделать этого ему не удастся. А после того, как Государыня Императрица и Наследник Цесаревич были усажены на стулья, это стало и вовсе невозможным. Ибо размеры комнаты составляли 7 аршин 8 вершков на 6 аршин 4 вершка, что в переводе на более понятную метрическую систему означает: 5 м 32 см на 4 м 44 см.
• Пятое. После того, как Государыня и Наследник Цесаревич расположились на стульях, будущие жертвы расположились в два ряда двумя условными группами (мужской и женской) следующим образом:
? В правой части комнаты находилась «женская группа». Ближе к окну восседала на венском стуле Государыня. Справа от Неё и за её спиной находились три Августейших Дочери: Великие Княжны Ольга Николаевна, Татьяна Николаевна и Мария Николаевна. Младшая дочь – Великая Княжна Анастасия Николаевна сначала находилась от Них чуть поодаль, прислонившись к столбу арочного свода Восточной стены, а затем «…почему-то отошла к горничной, прислонившейся к косяку запертой двери в следующую комнату – кладовую». Рядом с ней заняла своё место Камер-Юнгфера А. С. Демидова.
? В левой части комнаты, ближе к её середине, немного вынесенный вперёд, находился стул, на который Государь усадил больного Сына, предварительно подложив под его спину подушку. Причём стул, на котором сидел больной ребёнок, по отношению к стулу, на котором сидела Государыня, выдавался несколько вперёд. Сам же Государь занял Своё место чуть правее от этого стула, повернувшись спиной к входной двери и частично закрыв своим телом Алексея Николаевича, и в ожидании дальнейших событий изредка перебрасывался отдельными фразами с Государыней… За стулом Наследника Цесаревича стоял Лейб-Медик Е. С. Боткин. В самой правой части Восточной стены встал Старший повар И. М. Харитонов, а рядом с ним – Лакей А. Е. Трупп.
• Шестое. После того, как П. С. Медведев был отправлен Я. М. Юровским на улицу «слушать выстрелы», в комнату зашли убийцы. Как мы уже знаем, их (без П. С. Медведева) было 7 человек.
Справа от М. А. Медведева, стоящего напротив Государя, находился П. З. Ермаков, а слева, напротив Наследника Цесаревича, – Г. П. Никулин. Рядом с Г. П. Никулиным, чуть поодаль от него в сторону Западной стены, займёт своё место Я. М. Юровский, который затем и вовсе отойдёт ближе к выступу Западной стены, расположенному в правой части этой комнаты.
А теперь автор позволит себе реконструировать расположение других лиц, находящихся в комнате убийства.
Скорее всего, за спинами стоящих в первом ряду Г. П. Никулина, М. А. Медведева (Кудрина) и П. З. Ермакова заняли свою позицию С. А. Бройд и А. Я. Биркенфельд (А. Т. Паруп). За их спинами встали введённые в комнату пять этнических «латышей», отказавшихся «стрелять в девиц» (речь о них уже шла в одной из предыдущих глав). Непосредственно в дверном проёме заняли свои места два сопровождавших их «латыша» русского происхождения (В. Н. Нетребин и, вероятнее всего, Черняк) с винтовками, одна из которых была системы Винчестера мод. 1895 года с примкнутым к ней клинковым (ножевидным) штыком.
В соседней комнате находился оставивший свой пост караульный А. А. Стрекотин, рядом с которым к началу убийства оказался спустившийся с чердака А. Г. Кабанов, принявший в убийстве участие по собственному почину. Не подлежит также сомнению, что в этой же самой комнате оказался и возвратившийся с улицы П. С. Медведев. Наблюдая за происходящий через дверной проём, он вскоре не выдержал и под впечатлением от этой бойни переместился ближе к входу в дом со стороны Вознесенского переулка.
А теперь давайте рассмотрим, как трактуют эти, ставшие всеобщим достоянием факты, некоторые исследователи, после чего сравним реалии с досужими вымыслами…
Пожалуй, первым исследователем, сделавшим предположение на этот счёт, стал тогда ещё мало кому известный кандидат экономических наук О. А. Платонов, которому в 1991 году удалось выпустить в свет свою книгу под весьма нескромным названием «Убийство Царской Семьи». Не вдаваясь в анализ, он писал:
«Команда уже готова, в неё входят сам Юровский Я. Х., Ермаков П. З., Медведев П. С., Никулин Г. П., Ваганов С. и семь иностранных наёмников (привлечённых сладким пайком и возможностью помародёрствовать). За их спиной стоят охранники из караульной команды [ – ] Стрекотин, Нетребин и другие. (…) Затем Юровский свёл их по лестнице в подготовленную комнату. В комнате бывший император Николай Александрович (род. 1868), бывшая императрица Александра Фёдоровна (род. 1872), их сын наследник престола четырнадцатилетний царевич Алексей, их дочери: двадцатитрёхлетняя Ольга, двадцатиоднолетняя Татьяна, девятнадцатилетняя Мария и семнадцатилетняя Анастасия, личный врач царской семьи Евгений Сергеевич Боткин, личный повар Харитонов, царский лакей Трупп и комнатная девушка царицы Анна Демидова. В комнате нет мебели, Александра Фёдоровна просит принести стулья. Приносят два стула. На один сажают её саму, на другой – царевича Алексея. На некоторое время устанавливается напряжённое молчание. По установленному сигналу входят двенадцать человек»[322].
То есть, по мнению О. А. Платонова, Царская Семья некоторое время пребывала в комнате одна… Ну, а что касается исполнителей-интернационалистов, тут, как говорится, старая, давно набившая всем оскомину «майеровская песня».
В отличие от О. А. Платонова, писатель Э. С. Радзинский был первым, кто обратил внимание на то, как Я. М. Юровский выстраивал узников в ряд. И именно он в своей книге «Господи… спаси и усмири Россию» с подачи позвонившего ему бывшего разведчика пришёл к выводу, что комендант, как бывший фотограф, захотел перед расстрелом запечатлеть Царскую Семью для истории. И в силу этого предположения даже назвал одну из глав книги «Фоторасстрел»:
«Как всё, оказывается, просто! Ну, конечно же, он придумал, будто Семью собираются фотографировать. Возможно, даже пошутил, что он-де бывший фотограф. Отсюда его команды, о которых пишет Стрекотин: “Станьте налево… а вы направо”. И отсюда спокойное подчинение всех действующих лиц этой сцены. А потом, когда они встали, ожидая, что внесут фотоаппарат…»[323]
Совершенно по-другому видел «расстановку сил» в комнате убийства, к сожалению, ныне покойный профессор УрГУ искусствовед Г. Б. Зайцев. Он, пожалуй, был первым, кто после английских исследователей А. Саммерса и Т. Мангольда – авторов нашумевшей на Западе книги «Дело царя» – описал её в своей работе «78 дней» (Журнал «Урал», № 6, 1993):
«Итак, от левой, северной стены, к правой, южной, если смотреть от дверей, слева направо в первом ряду разместились: Татьяна, Александра Федоровна (сидя), Боткин (конечно, стоя – не мог же он сидеть при стоящей Александре Федоровне), Алексей (сидя), Николай II (со слов П. Жильяра – на одном стуле с Алексеем). Очевидно, они не были вытянуты по струнке: Николай II вместе с Алексеем были чуть впереди (он оборачивался потом к своей жене). Боткин, Александра Федоровна и Татьяна, чуть отступя.
Во втором ряду, у стены, от северо-восточного угла, где арочка, до двери в угловую комнату стояли: в углу Демидова с двумя подушками, три великие княжны (порядок их не установлен). Затем, после закрытой двери в угловую комнату, в малом простенке стояли слева направо Харитонов и Трупп (помните: он стоял в затылок Николаю II).
Ясно, как стояли и палачи: справа у южной стенки, напротив Николая II стоял Юровский. Левее него Никулин. Еще левее, у северной стенки, в ряд стояло четверо “латышей”, а за ними еще трое. У дверей западной стены, кроме трех оставшихся “латышей”, стояли Медведев, который, похоже, на время расстрела уходил. За ним, уже в прихожей, стоял любопытный Окулов (Г. П. Никулин. – Ю. Ж.), оставивший свой пост, и А. Стрекотин. Справа от двери, у западной стенки, стояли Ермаков, Ваганов, Войков, Голощекин, Белобородов, Костоусов и, возможно, Хохряков. Густо получается в этой комнате, не 22, как в официальной версии, а около 30! Там еще в прихожей топчется Мейер со своими товарищами.
Итак, жертвы расставлены, палачи тоже. Наступает следующий эпизод»[324].
И ведь что характерно – стоило только А. А. Стрекотину ошибиться, назвав в своих воспоминаниях Г. П. Никулина «Окуловым», как этот мифический персонаж по мнению некоторых исследователей уже стал бесспорным фигурантом «царского дела»! Однако если всё же правильно подсчитать количество людей, находившихся в комнате убийства по версии уважаемого Георгия Борисовича, то их в таком случае будет не «около 30», а целых 31 человек! (Это при условии, что мифический «Окулов» и А. А. Стрекотин стояли в прихожей, то есть в соседней комнате.)
Профессор кафедры истории УрГУ, доктор исторических наук И. Ф. Плотников в своей книге «Правда истории. Гибель Царской Семьи» достаточное место уделяет описаниям личности убийц – причём, как реальным, так и вымышленным. Наряду с этим, огромный интерес для будущих исследователей представляет версия Ивана Фёдоровича о прибытии из Москвы в Екатеринбург летом 1918 года возможного «куратора» этого убийства – сотрудника ВЧК А. Е. Лисицына, который являлся доверенном лицом Я. М. Свердлова и Ф. Э. Дзержинского. Однако вопрос о том, как располагались в комнате убийцы и их жертвы, И. Ф. Плотников проводит лишь в виде сравнительного анализа свидетельских показаний непосредственных участников этого злодеяния, на которые автор настоящего издания уже ссылался ранее.
Но более всего из написанного за последнее время, меня, как автора и исследователя, поразило интервью с Директором Российского центра судебно-медицинской экспертизы Минздравсоцразвития РФ В. В. Колтыпиным и главным научным сотрудником означенного центра А. В. Ковалёвым, которое они дали для журнала «Достоинство» в декабре 2009 года[325]. Поскольку текст этого интервью весьма интересен, думается, что есть смысл воспроизвести большую его часть, которая непосредственно касается освещаемого нами вопроса:
«(…) – Уважаемые эксперты, что было дальше? Кто где стоял, кто в кого стрелял? Можно ли ответить на эти вопросы сейчас, 90 лет спустя, если свидетели и палачи сами путались в показаниях?
– Действительно, есть 11 версий. Ситуационная экспертиза, которую мы проводили, должна была [так в тексте!] с использованием всех материалов уголовного дела, с учетом всех имеющихся на стенах и на телах повреждений и всех версий, в том числе, дать наиболее верную картину. Перед нами как бы две задачи ставилось: с одной стороны, независимо от всяких версий реконструировать происходящее событие, а, с другой стороны, все-таки итоговая версия должна быть приближена к каким-то из существующих.
Все воспоминания участников и свидетелей расстрела можно разделить ровно на две группы: те, кто очень хорошо помнит, кто где стоял из Императорской семьи и ее окружения (Юровский, Медведев и Медведев (Кудрин), а вторая группа – это те, кто очень хорошо помнит, кто где стоял из расстрельщиков (Никулин и Якимов (со слов постовых Клещёва Ивана и Дерябина Никиты)).
– И вы можете теперь нарисовать объективную картину?
– Да. Но первый вопрос, который возник у нас при проведении этой реконструкции: а вообще могли ли все 22 человека поместиться в комнате размером 4,5 на 5,5 метра? В официальной версии утверждается, что было и расстрелянных и расстрельщиков, каждому из которых было расписано, в кого стрелять. Мы попытались разместить 22 человека с учетом их размерных характеристик в этом помещении – невозможно, палачи перестреляют и друг друга.
Составили возможную графическую реконструкцию и увидели, что более близка к ней версия Кабанова. Почему? Потому что он тоже говорит, что все 11 человек не находились в комнате, часть из них стояли в дверном проеме. Стрелять же, находясь в двух шеренгах, из-за спин, это просто опасно.
Поэтому итоговая версия основана на предложенных воспоминаниях – это раз, она основана на зафиксированных повреждениях на стенах комнаты от пуль в деле Н. Соколова и И. Сергеева, где все выверено с точностью до сантиметра – это два, и ещё – на исследовании повреждений екатеринбургских останков – это три. Причем: останки тут не главное, мы и без них смогли бы реконструировать события. Наоборот, повреждения на останках лишь подтверждают нашу версию о том, как происходил расстрел.
– Узников привели в подвал, что дальше? Кто из них куда вcтaл?
– Вдоль восточной стены от левой арки до левого косяка двери располагались: камер-лакей [камердинер] Алоизий [Алексей] Егорович Трупп, старший повар Иван Михайлович Харитонов и комнатная девушка Анна Степановна Демидова. В проекции левой створки двери на восточной стене располагалась одна из Великих княжон. В правом дальнем углу комнаты, в проекции правой створки двери на восточной стене, располагалась Императрица Александра Федоровна, а за ней стояли три Великие княжны. Император Николай Александрович располагался в левой половине комнаты, впереди Цесаревича Алексея. За Цесаревичем впереди Труппа и Харитонова располагался лейб-медик Евгений Сергеевич Боткин.
– Но Юровский и Медведев не совсем одинаково описывают, как стояли княжны. Один говорит, что они стояли как бы вряд, другой – что между княжнами и Демидовой был промежуток…
– А противоречия тут никакого нет. Медведев и Юровский стояли в разных углах комнаты и ракурсно совсем по-разному воспринимали стоящих (это хорошо видно на схеме и еще раз подтверждает достоверность нашей итоговой версии).
– А палачи встали напротив жертв?
– Не совсем. Юровский, наиболее вероятно, находился в правом углу комнаты у западной стены. В самой комнате помимо него, наиболее вероятно, находились еще 5 человек, разместившись вдоль западной стены в одну шеренгу. Среди них могли быть Никулин, Ермаков и Медведев (Кудрин). В проеме входной двери могли находиться еще два человека – Медведев П. С. и Кабанов. Остальные могли находиться вне комнаты.
Нельзя исключить, что к моменту начала расстрела в комнате находился один Юровский и зачитывал приговор, а остальные исполнители располагались в дверном проеме и вне комнаты. Затем, после начала стрельбы из дверного проема, часть исполнителей могла перемещаться из комнаты номер I (прихожей) в комнату номер II, где непосредственно и происходил расстрел.
– Может, занимаясь реконструкцией, вы нашли что-то новое, противоречащее официальной версии?
– Прежде всего, вопреки официальной версии, будто все роли были распределены: кому в кого стрелять, все стреляли только в двух человек – в наследника в первую очередь…
– В Алексея?
– Да! Это в официальной версии такая щадящая формулировка, мол, вынужденно расстреляли и наследника. Практически все целились именно в него, и уж во вторую очередь в отрекшегося Императора. На это указывает преимущественная локализация огнестрельных повреждений стен и пола в левой половине комнаты – 25 повреждений из 31. Затем стали стрелять во всех остальных членов Императорской семьи и её окружение.
– В воспоминаниях каждый из палачей с гордостью берет на себя первый выстрел по Царю…
– В сущности, так и было, ведь первый залп предназначался Цесаревичу и Царю.
– Но Алексея же пришлось потом добивать… Что, его пули не брали?
– Сейчас ответ на этот вопрос есть. Один из участников вспоминает, что когда Юровский объявил о расстреле, то Николай повернулся к нему спиной. Зачем? Он закрыл своим телом сына, потому одна из пуль попала Николаю Александровичу в затылок.
– Она и стала смертельной?
– Трудно установить очередность выстрелов, ведь в него попало не менее четырех пуль. А всего было, судя по повреждениям стен дверей, 33 выстрела.
– А что же с женщинами?
– Они – шестеро – стояли в левой части комнаты и, судя по повреждениям стены, в них почти не стреляли. Обратите внимание, все пулевые повреждения, практически 90 %, на стороне, где Николай и Алексей, а здесь – всего три пули в стене…
За женщинами в полуметре были двери. Открытые, закрытые – не знает никто. Обычный человек инстинктивно при первых же выстрелах попытался бы открыть их, убежать. А что делают княжны… Они бросаются к Царю и своими телами закрывают отца и брата. Это единственное объяснение траекториям некоторых пуль, по ним видно, что стреляли по движущемуся человеку.
Никто не побежал к двери, потому на ней всего два огнестрельных повреждения. Побежали бы все к двери – и стреляли бы все по дверям.
– Теперь становится понятным, почему Алексей умер не сразу…
– Да, это вполне вписывается в версию, что его закрыли своими телами отец и сестры.
– А когда вы делали эту экспертизу, для вас важны были только сантиметры-миллиметры? Или чувства включались тоже?
– Вы думаете, эти фигурки переставлять – эмоций не надо? Такой негатив накопился за время работы, что все они ожили»[326].
На первый взгляд может показаться, что комментарии этих учёных мужей абсолютно логичны и безгрешны с научной точки зрения. Но, это, повторяю, только лишь на первый взгляд. Ибо при более внимательном ознакомлении с этим интервью можно заметить немало ошибок и всякого рода погрешностей. И дело здесь совсем не в том, что эти уважаемые люди не обладают должной квалификацией и опытом работы. Наоборот, автор нисколько в этом не сомневается. Просто отдельные вопросы так называемого «Царского Дела» столь специфичны, что, не посвятив его изучению годы жизни, любой, даже самый квалифицированный специалист может допустить весьма существенные ошибки.
В данном же случае В. В. Колкуткин и А. В. Ковалёв были ознакомлены только лишь с двумя видами источников. А именно:
? с отдельными материалами начального периода Предварительного Следствия за 1918–1919 г.г.;
? с нарративными источниками, написанными в более поздние годы в виде воспоминаний оставленных лицами, имевшими непосредственное отношение к убийству Царской Семьи.
А чтобы не быть голословным, автор позволит себе разобрать на наглядных примерах наиболее слабые места этого интервью.
? Первое. Предположение об 11-ти версиях выглядит весьма эффектно. Однако не следует забывать, что за таковые авторы посчитали показания, данные в ходе следствия:
• Летеминым М. И. – за 1918 год;
• Медведевым П. С. – за 1919 год;
• Проскуряковым Ф. П. – за 1919 год;
• Якимовым А. А. – за 1919 год,
а также воспоминания, написанные поименованными далее лицами в разные годы:
• Ермаковым П. З. – в 50-е годы;
• Кабановым А. Г. – в 50-е годы, в 1965 и 1966 годах;
• Медведевым (Кудриным) М. А. – в 1956 и 1963 годах;
• Нетребиным В. Н. – в 1925 и, возможно, в 1941 годах;
• Никулиным Г. П. – в 1964 году;
• Стрекотиным А. А. – в 1928 и 1932 годах;
• Юровским Я. М. – в 1919, 1922 и 1934 годах.
? Второе. Исходя из сказанного, не совсем ясно, что данные эксперты подразумевали под «официальной версией», если Членов Царской Семьи признали жертвами политических репрессий только лишь 1 октября 2008 года?
? Третье. При составлении графической реконструкции не были учтены пропорции комнаты, что частично повлекло за собой неправильную схему расположения в ней палачей и жертв.
? Четвёртое. Я. М. Юровский не мог даже короткое время находиться в комнате один, поскольку, когда жертвы были введены в комнату, вместе с ними находились Г. П. Никулин, П. З. Ермаков, М. А. Медведев (Кудрин) и др., о чём более чем ясно сказано в воспоминаниях последнего.
? Пятое. Версия о том, что все убийцы в первую очередь стреляли в Наследника Цесаревича, а уж только во вторую – в Государя, несостоятельна. Ибо Государь был самой «лакомой мишенью». Поэтому не случайно, опередив Я. М. Юровского на какие-то секунды, М. А. Медведев (Кудрин) поспешил открыть стрельбу, выстрелив в Него не менее пяти раз. И уже только вслед за ним выстрелили П. З. Ермаков и другие.
? Шестое. Если на время принять на веру данную версию экспертов, то тогда почему направления выстрелов, обозначенных на схеме пунктирными линиями, тянутся лишь в сторону Государя?
? Седьмое. Причина живучести Наследника Цесаревича кроется отнюдь не в том, что Государь закрыл его Своим телом. Ведь ещё до того, как Я. М. Юровский обратился к нему, Он стоял, повёрнувшись лицом в сторону всех присутствующих и перебрасывался отдельными фразами на английском языке с Государыней.
? Восьмое. Было бы весьма любопытно узнать, из каких таких источников уважаемые эксперты извлекли информацию о том, что одна из пуль попала Государю в затылок? Ведь, насколько мне известно, при проведении всевозможных комплексных экспертиз останков, изъятых в 1991 году (на предмет принадлежности оных к Царской Семье), профессором В. Л. Поповым были проведены судебно-стоматологические и судебно-баллистические экспертизы, в ходе которых были выявлены все имеющиеся на них огнестрельные повреждения. Так вот на черепе № 4 таковых не было обнаружено. А вот на рёбрах скелета под этим же номером – да. (В этом можно легко убедиться, прочитав работу В. Л. Попова «Идентификация Царской Семьи Романовых (судебно-стоматологические и судебно-баллистические экспертизы)[327].)
Но, пожалуй, самым интересным является то, что кандидат медицинских наук А. В. Ковалёв (в то время ассистент кафедры судебной медицины Военно-медицинской академии им. С. М. Кирова), выступавший в 1994 году на проходившей в Екатеринбурге научной конференции «Последняя страница истории Царской Семьи: итоги изучения екатеринбургской трагедии» с докладом «Экспертиза огнестрельных повреждений на костных объектах», как и В. Л. Попов, ни словом не обмолвился о каких-либо огнестрельных повреждениях, имевшихся на черепе № 4. А заявил следующее:
Данный текст является ознакомительным фрагментом.