12. Разгадка истории призвания варягов

12. Разгадка истории призвания варягов

В вековом споре о Руси основную роль играют свидетельства летописи о начале Руси. Если проанализировать, что же, собственно, летопись сообщает об этом, поражает необыкновенная бедность, шаткость и сбивчивость свидетельств. Рассмотрим их все.

Прежде всего, во введении к собственно летописи приводится список народов, населяющих берега Балтийского моря:

«Ляхове, и труси, чюдь преседят к морю Варяжьском. По сему же морю седять варязи семо ко въстоку до предела Симова, по тому же морю седять к западу до земле Агнянски и до Волошьски. Афетово бо и то колено: варязи, свеи, урмане, готе, русь, агняне, галичане, волъхва, римляне, немци, корлязи, веньдици, фрягове и прочий, ти же приседять от запада к полуденью и съседяться с племенем хамовым» (Лаврентьевская, Ипатьевская и др. летописи).

Итак, летописец, по крайней мере в 1113 году, когда летопись была доведена до смерти Ярополка, считал, что существует племя Русь, сидящее, подобно другим перечисляемым народам, вдоль берегов Балтийского моря.

Ни одна западноевропейская хроника, ни один вообще достоверный исторический источник такого племени, однако, не знает. Это сообщение летописца ложно, ложно вдвойне: 1) не только ни один источник не сообщает ничего о таком племени, но и 2) летописец противоречит самому себе, ибо говорит в собственной летописи, что Рюрик, приглашенный новгородцами и прочими племенами, «пояша по себе всю Русь», т. е. выехал с родины со всем своим племенем, и, следовательно, в 1113 году никакой Руси на Балтийском море не было.

Если это сообщение ложно, интересно выяснить, что же заставило летописца сделать такую ошибку. Выяснение этого мы отложим до момента, когда будут изложены все необходимые факты и соображения.

Итак, пока поверим летописцу и посмотрим, кого он считал Русью. Это можно узнать косвенно, ибо он перечисляет народы Прибалтики в известном порядке, следуя их географическому местоположению.

Прежде всего, он называет поляков, пруссов и чудь, т. е. соседей Новгорода в широком смысле или, иначе, народы, сидящие на юго-восточном и восточном побережье Балтийского моря. Под чудью следует разуметь вообще финнов, в частности эстонцев.

Далее идет общая фраза о том, что все Балтийское море оселено варягами: к востоку «до предела Симова» и к западу до Англии и земли «волошской» (см. ниже). Из этого можно сделать вывод, что под варягами летописец разумеет все народы Прибалтики.

Но в следующей фразе, перечисляя народы поименно, он выделяет варягов как особое племя, и следом за ними приводит «свеев» (шведов), «урман» (норвежцев) и «готов» (жителей острова Готланда). Однако можно полагать, что после слова «варягов» следовало логически двоеточие, однако отсутствие в древности знаков препинания создало эту неточность.

Список народов северного, восточного и юго-восточного берега этим исчерпывается; действительно, перечислены все племена этого участка. Отсюда можно сделать вывод, что следующие народы должны принадлежать к юго-западному и западному побережью Прибалтики.

Здесь-то мы и встречаем «русь», а затем идут англы, волохи и т. д., словом, народы побережья Атлантического океана, Средиземноморья и материка Европы.

Итак, остались не упомянутыми только датчане и приморские славяне к западу от Вислы, именно к ним и может относиться неопределенный термин «Русь».

«И идоша за море к варягам, к руси. Сице бо ся зваху тьи варязи русь, яко се друзии зовутся свие, друзии же урмане, анъгляне, друзии гъте, тако и си».

Здесь содержание понятия «варяги» разъяснено совершенно точно: это не название отдельного племени, а сборное имя для группы племен, причем в эту группу причислены даже англичане. Вряд ли стоит добавлять, что летописец несомненно все племена «варягов» здесь не перечислил.

«Реша русь, чюдь, словени, и кривичи, и все: “Земля наша велика и обильна… и избрашася три братья с роды своими, пояша по себе всю Русь и приидоша”».

Отметим, что призывали варягов только северные славянские и финские племена: новгородцы (словене), кривичи, чудь. Хотя и добавлено «и все», однако ясно, что речь идет только о племенах Севера, бывших под варягами. Поляне же, древляне, севе?ра и др., бывшие под хазарами, в этом участия не приняли. В соответствии с этим, Рюрик по прибытии распределил между собой и братьями, а также своими ставленниками, только область, в которую входили: Новгород, Ладога, Изборск, Белоозеро, Полоцк, Ростов, даже Смоленск в состав его владений не входил.

Итак, Киев, Чернигов, Переяславль и другие южные города в призвании варягов никакого участия не приняли.

Бросается, дальше, в глаза выражение: «пояша по себе всю Русь», которое многие толкуют, как указание на переезд всего племени «Русь» в Новогород.

Факт этот совершенно невероятен, ибо если племя переселялось, то всего морского транспорта того времени на Балтийском море не хватило бы для этого. Ведь это означало перевоз также тысяч женщин, детей, стариков и всякого добра, ибо в Новгороде тогда универсальных магазинов не было, и каждая семья должна была брать с собой все мелочи домашнего обихода, одежду и прочее.

Далее, если тысячи людей выселились с родины с детьми, семействами, то это не могло не отразиться на их соседях, которые немедленно заняли бы освободившуюся землю и передрались бы из-за нее так же немедленно. Нигде об этом в истории ни полслова.

С другой стороны, и появление целого племени на территории северных славян не могло пройти незаметным: были бы известия в летописи о столкновениях с пришельцами, бунтах против них, постройках для них целых новых городов, женитьбах пришельцев и т. д. Обо всем этом русские летописи хранят гробовое молчание. Речь идет только о появлении Рюрика с тремя братьями и их семействами, и варяжской дружины; дальше вся варяжская Русь исчезает со страниц русской истории, исчезает совершенно бесследно. Но это историкам нипочем.

Но самое главное и невероятное — это возможность приглашения целого племени варягов. Только что, испытав прелести гнета варягов, варягов прогнали, и вдруг, по истечении небольшого времени, опять приглашают тех же варягов, и уже не воинов, а целое племя со всеми семействами и всякими «бебехами»!

Если существуют люди, способные говорить глупости, — это их дело, но не следует приписывать этой глупости нашим предкам. Ни о каком переселении племени Русь не может быть и речи. Могли пригласить опытного военачальника с его братьями и их семействами вместе с несколькими тысячами варяжской дружины к себе на службу для защиты от нападений других варягов.

Что это было так, подтверждает другая летопись, которая гласит:

«И избрашася от Немец три браты с роды своими и пояша сбою (очевидно, «с собою») дружину многу». А другой вариант той же летописи добавляет: «и предивну».

Таким образом, летописи дают две картины: согласно одной, все племя Русь переселилось с Рюриком; согласно другой, переселились только три семейства, Рюрика и его братьев, и их боевая дружина.

Если среди первоисточников имеется разногласие, — естественно принять тот вариант, который более вероятен и правдоподобен. Историки сделали обратное: они приняли совершенно невероятный вариант за правду.

Рассмотрим вкратце возражения. Во-первых, если существовало скандинавское племя Русь до призвания варягов, то оно несомненно жило и боролось за свое существование. В истории об этом — ни малейших следов.

Во-вторых, нет нигде ни слова о том, кто же поселился на месте переселившейся за море Руси, как будто она, живя, не занимала никакого пространства.

В-третьих, переезд целого племени по морю с семействами и добром несомненно было сложнейшим и из ряда вон выходящим предприятием. На деле ни соседи Новгорода дальние, ни ближние, ни летопись не обмолвились об этом ни единым словом.

В-четвертых, скандинавское племя Русь решительно ничем не отметило своего пребывания на новой родине — какое-то совершенно бестелесное племя.

В-пятых, призывать на свою голову целое племя поработителей — факт нигде в истории вообще не отмеченный, ибо у людей на плечах голова, а не кочан капусты.

Принимая все это во внимание, а также то, что летописец противоречит сам себе, можно сделать только один вывод: никакое скандинавское племя не переселялось, переселились всего три семьи и их боевая дружина.

Переселение такого масштаба не представляет собой ничего странного и удивительного, поэтому-то оно и осталось незамеченным и вне, и внутри государства. Именно об этом и говорит другой вариант русской летописи.

Все это необыкновенно ясно и просто и без «высшей математики». Ошибка летописца вскрывалась немедленно, оставалось одно: выяснить, почему создался ложный вариант и явился ли он печальным недоразумением или намеренной, злостной подтасовкой истории. Историки этого не сделали, они предпочли набивать наши головы на школьной скамье дребеденью, пользуясь своими прерогативами жрецов науки. Пусть же эти строки послужат им заслуженной ими вполне благодарностью.

Остается еще одно место в летописи, гласящее о Руси: «И от тех варяг прозвася Руськая земля» и т. д. Оно уже разобрано в особом очерке подробно. Смысл его тот, что не варяги передали новгородцам свое имя руссов, а варяги стали называть новгородцев «руссами», как они (варяги) и другие чужие народы называли вообще все восточнославянские племена.

Больше в летописи о руси ни слова, ни прямо, ни косвенно. Первый отрывок, как мы выяснили, ложен, летописец напутал — никакого племени «русь», жившего в XII веке на побережье Балтийского моря, не было. Этот отрывок ясно показывает недостоверность сообщаемого летописцем, а раз он напутал в одном месте, то того же можно ожидать и в других местах.

Третий отрывок, т. е. «от варяг прозвася», как мы выяснили, — просто неправильно понят современными историками. Остается всего одно место, единственное и главное; к анализу его, более подробному и тщательному, мы и переходим.

Но, поскольку мы выяснили, что в двух отрывках уже было напутано, естественно будет отнестись критически ко всему, что сказано в главном отрывке. Если летописец в силу каких-то причин вставил в первом отрывке слово «Русь», отнюдь не справляясь с истиной, то то же самое он мог сделать и в главном отрывке и, может быть, из-за тех же побудительных причин.

«И идоша за море к варягам, к руси. Сице бо ся зваху тьи варязи русь, яко се друзии зовутся свие»…

Уже давно многие обратили внимание на странную конструкцию фразы: «к варягам, к руси». Во-первых, если летописец указывал, куда направились посланцы, то он должен был прямо сказать, либо «к варягам», либо «к руси», но не расписывать, что, мол, русью назывались варяги, наподобие шведов и т. д. Ясно чувствуется, что оригинальная фраза летописи расширена последующим редактором, считавшим нужным разъяснить это место.

Во-вторых, разъяснять так подробно, кто такие были «русь», не приходится, — ведь об этом уже было сказано в предисловии, где русь перечислялась среди племен варягов. Таким образом, добавление о руси, либо в тексте, либо в предисловии — введении к летописи, либо и там, и там, является дополнительным наслоением, отсутствовавшим в протографе рукописи.

«Реша русь, чюдь, словени, и кривичи, и все: “Земля наша велика и обильна…”» и т. д. Во многих списках летописей здесь ошибка: русь не говорила, а ей говорили посланцы разных племен. Пример ясно показывает, как одна неверно написанная буква может привести к серьезным недоразумениям при толковании.

В летописях мы имеем описки, пропуски, вставки и т. д. — как можно найти в этих условиях истину? Руководящей нитью должна быть прежде всего логика; с ее помощью все нелепости должны быть постепенно отброшены. Для этого надо фразу за фразой, слово за словом исследовать с точки зрения их логической прочности, т. е. не несут ли они внутренне чего-то противоречивого или маловероятного.

Такой анализ занял бы слишком много места и вряд ли убедил бы всех: логики люди, в общем, не любят и еще меньше умеют ею пользоваться.

К счастью, имеется иной выход из положения: существует один цельный летописный вариант, в котором все неясности отсутствуют. Мы имеем перед собой не только стройную последовательность логических доказательств, а исторический документ, менее испорченный переписчиками и редакторами.

Вот что говорят новгородские летописи:

«И дань даяху варягом от мужа по белеи веверици, а иже бяху у них, то ти насилье деяху словеном, кривичем и мерям и чюди. И всташа словене, и кривичи, и мери и чюдь на варягы и изгнаша я за море».

Заметим здесь строгую логичность текста: сначала упомянуты словене, т. е. новгородцы, самое сильное племя; затем кривичи; дальше идут финские племена, игравшие всегда подчиненную роль: меря и чудь. В других же летописных списках инициатором приглашения варягов является чудь! Ибо она упомянута на первом месте.

«И начаша владети сами собе и городы ставити. И въсташа сами на ся воевать и бысть межи ими рать велика и усобица, и въсташа град на град и не беше в них правды. И реша к себе: “князя поищем, иже бы владел нами и рядил ны по праву”. Идоша за море к варягом и рекоша: “Земля наша велика и обильна, а наряда у нас нету, да поидете к нам княжить и владеть нами”».

Итак, в Новгородской летописи стоит просто: «идоша за море к варягом», и ни о какой Руси нет ни слова.

«Избрашася 3 брата с роды своими, и пояша с собою дружину многу и предивну, и приидоша к Новугороду. И седе старейший в Новегороде, бе имя ему Рюрик, а другый седе на Белеозере, Синеус, а третий в Изборьске, имя ему Трувор. И от тех варяг, находник тех, прозвашася русь, и от тех словеть Руская земля; и суть новгородстии людие до днешного дни от Воряжьска».

Опять о владении Русью ни слова. Есть только, что варяги назвали землю, которую они возглавили, Русью, и что новгородский люд и до настоящего времени несет это имя, а раньше (подразумевается) он назывался «словене».

Что же могло заставить летописца южнорусских летописей произвести нелепые вставки о Руси? Какое-то основание было. Мы говорим «нелепые» с полным основанием — в одном из очерков выше мы уже указывали, что летопись не считает Рюрика русским князем; не считает она и Олега князем Руси до тех пор, пока он не вокняжился в Киеве. Значит, пришельцы-варяги уже никак русью не назывались, не они принесли из-за моря это имя, а они сами восприняли его. Их роль заключалась только в том, что они ввели для всех славянских племен единый термин «русь».

Итак, чем же можно объяснить нелепые вставки южнорусского летописца о руси? Для этого нужно понять, кто был этот летописец, какие задачи он себе ставил и в каких условиях он писал.

Южнорусские летописи значительно полнее новгородских не только с точки зрения богатства историческими документами и фактами (ибо архив князей Руси в какой-то мере был в их распоряжении, чего не было в Новгороде), но и изложены пространнее, литературнее и с использованием греческих источников. Они не столь скупы на слова и часто вставляют довольно искусственно народные предания весьма сомнительной исторической ценности. Это — значительно расширенная копия протографа. Над этим расширением трудился не один летописец, и, как результат, в летописи целый ряд внутренних неувязок. Вставлявший нечто не замечал, что в летописи есть места, противоречащие ему.

В процесе расширения летописи, идущего также за счет менее сжатого изложения, в процессе мелких вставок текст летописи потерял свою ясность и четкость. И вот отрывок о Руси, по-видимому, и относится к случаям таких печальных недоразумений.

Имея перед собой протограф летописи (можно думать, новгородский), южнорусский летописец наткнулся на не совсем ясное место: «и изгнаша варяг за море»… Через 5 строчек оказывается — варягов пригласили из-за моря. Получается внутренняя нелепость: не могли же варягов прогонять, а через короткий срок опять приглашать тех же самых варягов; это было бы вроде унтер-сфицерской вдовы, которая сама себя высекла. На деле было не так — прогнали одних варягов, а пригласили других. Это видно из того, что посланцы вынуждены были объяснять, что земля их «велика и обильна», — этого тем, которых прогнали, разъяснять было нечего, они сами это отлично знали.

Южнорусский летописец захотел уточнить это место и сделал вставку.

Но тут оказалось затруднение: имени варяжского племени, к которым обратились посланцы, он не знал (работал он по крайней мере через 200 лет после призвания варягов). Сказать, что были изгнаны варяги-германцы, а приглашены варяги-славяне, он не мог: понятия «славянство» тогда не существовало.

Здесь необходимо сделать некоторое отступление. Понимать верно историю древности нельзя, исходя из современных понятий. Образ жизни людей, их уклад жизни отличались весьма значительно от того, что мы имеем теперь. Государства, как такового, не существовало, люди жили родовыми общинами. Земли было достаточно. Связь с ней была весьма слабой, ничего с ней не связывало; сегодня она могла быть одной, а завтра другой. Вольные и невольные передвижения целых племен совершались часто. Настоящей крепкой оседлости не было, деревянные города, как правило, выгорали чуть ли не каждый год. Это создавало совсем иное отношение к земле, к тому месту, на котором жили. Еще в 1835 году Сенковский отметил, что понятия «отечество» тогда не было, жили разрозненно и тесных общих интересов не имели. Необходимость государства назревала медленно, исподволь.

В момент призвания варягов на севере существовала весьма своеобразная «федерация» родовых общин не только разных племен, но и рас: славяне жили вперемешку с финнами, литовцами и т. д.

Государственность здесь создалась под влиянием варягов, но совсем в иной плоскости, как ее представляют. Набеги, насилия варягов были предпосылкой для создания государства. Гнет варягов вызвал к жизни появление постоянной армии и единого, общего военачальника. Варяги создали здесь государственность не снаружи, а изнутри, они были только побудительной причиной к государственности. Сама же государственность была создана славянами.

Если понятие «государство» было весьма расплывчатым (существовали только племена), то понятие «расы» почти вовсе отсутствовало. Понятие «славянство» выработалось значительно позже.

И действительно, на протяжении всей летописи мы с ним не встречаемся, оно есть только во введении к летописи, написанном безусловно значительно позже и приставленном к основному костяку летописи.

Славянские племена Восточной Европы называли себя своими именами, и только: словене, кривичи, дреговичи, поляне, севера, бужане и т. д.

Первым понятием, объединившим их в одно целое, было понятие «русь». И вот это то понятие, единственное в его распоряжении, летописец-редактор и употребил. Когда он столкнулся с необходимостью указать, что приглашены были не варяги-германцы, а варяги-славяне, — он и сказал: «к варягам, к руси» ибо для обозначения славянства тогда было только слово «русь», иного не было.

Некоторое время спустя летопись попадает в руки другого летописца-редактора, а мы знаем, что отдельные «наслоения» текста установлены почти через каждые 30–40 лет.

Этот редактор, в особенности если он был с юга, откуда, надо полагать, проникло на Русь понятие славянства, наткнувшись на выражение «к Руси», понял его не как общее обозначение славян, а как частное название одного из варяжских племен, и сделал соответствующее разъяснение. Весьма возможно, что и еще одно обстоятельство играло роль в этом объяснении, но к нему мы вернемся несколько ниже.

Итак, достаточно было одному из летописцев споткнуться на одном терминологическом препятствии, и ошибка выросла в норманистскую теорию.

Поняв эту ошибку, мы разъясняем все: 1) никакой нелогичности в поступках новгородцев и других племен не было — прогнали одних варягов, а пригласили себе в помощь варягов-славян, с которыми их объединяли язык, верования, обычаи и т. д., 2) потому-то одного из вождей и звали Синеус, ибо он был славянин, 3) потому-то пришельцы без всяких затруднений вошли в жизнь Руси, 4) потому-то в языке Руси почти не было скандинавских слов, нет и по сей день, 5) потому-то Русь управлялась своими славянскими законами, а не германскими, и т. д.

Все нелепости, противоречия в летописях мгновенно устраняются, если мы примем наше предположение о случайной ошибке, недопонимании текста одним из летописцев. Если остается еще тень сомнения в этом, то как объяснить совершенно точное, недвусмысленное указание летописи: «А словенск язык и русьскои едино есть: от варяг бо прозвашася русью».

Здесь в краткой фразе с абсолютной точностью и бесспорностью выражено утверждение летописца, что славянский и русский язык — это одно и то же. Это один язык, но с двумя названиями, название «русский» введено было варягами («от варяг бо прозвашася русью»). Кто бы ни были пришельцы-варяги, славяне ли, или германцы, но указание летописи ясно: славянский и русский языки — это одно и то же.

Отсюда совершенно ясно вытекает, что пришельцы не могли быть германцами — ведь не могли же они чужой, славянский язык называть своим именем! Утверждение, что германское племя русь, возглавив восточных славян, стало называть славянский язык русским, — архинелепость. Как же они стали называть свой родной язык? И что могло дать основание к такой из ряда вон выходящей эквилибристике в названиях языков?

Ответ прост: пришельцы-варяги называли своих подчиненных руссами, следовательно, язык тех в терминологии пришельцев был русским, хотя сами обладатели языка называли его славянским.

Вся путаница в норманской теории произошла оттого, что не варяги-русь передали свое имя восточнославянским племенам, а славянский летописец назвал варягов по ошибке, вступая в противоречие с другими местами летописи и логикой, — русью. Норманская теория порождена ошибкой одного из летописцев, остальные же летописцы этого не признавали и основоположника Руси Рюрика русским не считали, для них он был только варяг, это приблизительно то же, как если бы Гитлера не признали гитлеровцем.

Итак, целый ряд соображений указывает на то, что приглашенные на Русь варяги были славянами. В какой же степени это вероятно? Мы уже указывали, что летописец косвенно указал, откуда явились пришельцы, — из юго-западного угла Прибалтики. Кто же жил в этой области в IX веке? Жили там славяне.

Здесь необходимо сделать маленькое отступление. Нет ни одной мало-мальски серьезной книги, посвященной истории западных славян. Материала имеется очень много, но сводки нет. Спрашивается: не следовало ли бы русским историкам поинтересоваться историей своих собратьев? Многое предстало бы нам в ином свете. Ответ: ничего не сделано.

Установлено западными источниками, что от Лабы (Эльбы) и до Одры (Одера) все пространство было заселено многочисленными славянскими племенами. История сохранила нам не только несколько десятков названий этих племен, но и много названий их городов, немало материала имеется также по истории их борьбы с наседавшими германскими племенами.

По побережью Балтийского моря были расположены города: Винета, Волин (ныне Юлин), Любеч или Любица (ныне Любек), Розток (ныне Росток), Рюрик или Рарок (ныне Рерих), Столпы (ныне Стольп), Редара, Щецин (ныне Штетин) и многие другие. Гамбург был славянским городом. Обратите внимание на город Рюрик или Рарок, не из этого ли города вышел князь Рюрик?

Особенно славились некоторые острова: Узноим, Волин и в особенности Ругин (ныне Рюген). На острове Ругин жило племя, фигурирующее под разными названиями в западных источниках; они назывались: руги, руи, руны, раны, рутены и т. д.

Один из древних источников отозвался о них так: «Sunt autem Rani, qui ab aliis Runi appellantur, populi crudeles, ydolatriae supra modum dediti, primatum praferentes in omni Slavorum natione» — «Раны, именуемые другими руны, — народ жестокий, сверх меры преданный идолослужению, преимущественно выдающийся среди всего славянского народа». Почти рядом руги названы «gens fortissima sclavorum», т. е. «самое сильное славянское племя».

Мы видели, что племя это называлось на много ладов, но все названия происходят от одного корня; мы предпочитаем взять тот вариант, который находит в себе подкрепление в названии острова, на котором это племя жило: руи или руги дали название острову Ругину. Отметим попутно, что другой вариант этого же имени — «руны» — может быть поставлен в связь со словом «руны» (рунические письмена), представляющим собой камень преткновения для филологов.

Письмо это могло получить название от племени своих изобретателей, и поэтому зваться «руническим».

Руги были отличными мореходами, пиратами, бродившими повсюду. Благодаря расположению своего острова они накопили огромные богатства, контролируя всю торговлю на Балтийском море, взимая пошлину с торговых кораблей или просто грабя их. Слава их главного города Арконы гремела повсюду. То, что говорил Юлий Цезарь о прекрасном знании мореходного дела у венетов (De bello gallico, III. 8, 12, 13, 14), несомненно, в значительной степени относится к ругам или руям.

Только в XII веке под ударами систематически наступавших германских племен их могущество, богатство и слава пали.

Совершенно очевидно, что именно к ним и могли направиться посланцы восточных славян: руги были широко известны и, благодаря своему островному местожительству, ближе, чем другие западнославянские племена.

Обратим теперь внимание на одну замечательную подробность. Прилагательное от «руй» или «руг» будет «руйский» или «ругский»; от слова «русский» они отличаются только нюансом. Не исключена возможность, что один из редакторов летописи имел какие-то глухие реминисценции того, что призванные варяги были «ругскими», и он идентифицировал это название с «русью». Что это было именно так, сказать трудно. Одно несомненно — призванные варяги были западными славянами, а не германцами.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.