Нескладное и опасное морское путешествие
Нескладное и опасное морское путешествие
Александр Гумбольдт — брату Картахена-де-лас-Индиас, 1 апреля 1801 года
«Если ты получил мое последнее из Гаваны письмо, дорогой брат, то, значит, ты знаешь, что я изменил своему первоначальному плану и, вместо того чтобы держать путь через Северную Америку в Мексику, вернулся на южное побережье Мексиканского залива, наметив себе отсюда отправиться в Кито и Лиму по суше. Объяснять причины, побудившие меня к этому, — долгая история; главная из них — та, что путешествие морем от Акапулько до Гуаякиля обычно бывает тягостно-утомительным, к тому же мне все равно пришлось бы возвращаться опять в Акапулько, чтобы там дожидаться подходящей оказии на Филиппины.
Отплыл я 8 марта из Батабано, одного из портовых городков южного побережья Кубы, на крошечном суденышке водоизмещением не более сорока тонн, и провел на нем ни много ни мало как 25 дней, прибыв на место лишь 30 марта, хотя обычно на этот переход требуется шесть-восемь суток. На море почти все время был штиль или дул очень слабый ветерок; из-за сильного течения, а также из-за недоверия капитана к моему хронометру мы очутились намного западнее — в Дарьенском заливе. Пришлось целых восемь дней тащиться назад вдоль побережья, что при ураганном восточном ветре, обычном здесь об эту пору, на нашем суденышке было и трудно и опасно. Мы бросили якорь невдалеке от устья реки Сину и два дня подряд ботанизировали на ее берегах, где еще, наверное, не появлялся ни один путешественник.
Там мы нашли великолепную, но дикую природу и собрали внушительную порцию новых растений. Устье реки достигает примерно двух миль в ширину — в ней, кстати, полно крокодилов. Видели мы и дарьенских индейцев — низкорослых, коренастых, широкоплечих, с плоскими лицами — полную противоположность карибам, но с довольно светлой кожей, более упитанных и мускулистых, чем прочие индейцы, каких я когда-либо видел. Жизнь их непринужденна и независима. Так что хотя наше плавание и было долгим и обременительным, кое-чем интересным оно все же нас порадовало. Однако же главная опасность подстерегала нас впереди — у самой Картахены.
Мы попытались было войти в ее гавань, двигаясь навстречу шквальному ветру. Море неистовствовало. В какой-то момент наше суденышко не выдержало яростного натиска волн и резко накренилось. Его тут же накрыла огромная волна, готовая, казалось, потопить его. Штурман хладнокровно оставался на своем месте, и вдруг он выкрикнул: „No gobierna el timon!“ [15] Мы решили, что теперь нам точно конец. Команда уже делала отчаянные усилия, чтобы спасти судно, был срезан парус, бессильно захлопавший на ветру, но тут наш кораблик, сойдя с гребня волны, выпрямился, и мы благополучно укрылись за горным отрогом Гиганте, выдающимся глубоко в море.
Благополучно миновав одну опасность, мы оказались перед лицом новой и едва ли не более грозной. Дело в том, что именно в это время происходило затмение луны, и, чтобы рассмотреть его получше, я попросил отпустить меня к берегу на лодке. Не успели мы с моими спутниками вступить на берег и пройти несколько десятков шагов, как услышали лязг цепей: ватага здоровенных негров (Cimarones), сбежавших из картахенской тюрьмы, выскочила из кустов и с ножами в руках ринулась на нас, явно намереваясь завладеть нашей лодкой: они видели, что мы безоружны. Опрометью мы бросились назад, едва-едва успели прыгнуть в лодку и отплыть от берега. На следующий день мы, наконец, преспокойно и при полном штиле вошли в гавань Картахены…»
Данный текст является ознакомительным фрагментом.