1. Из истории и лингвистической географии восточнославянского освоения

1. Из истории и лингвистической географии восточнославянского освоения

Тема, вынесенная в заглавие, касается нескольких смежных наук, в их числе истории, археологии, языкознания. Наверное, справедливо считается, что первые две из них лучше осязают человека в истории, поэтому с них и начнем, не теряя, впрочем, связи и с языкознанием, к которому целиком обратимся в конечном счете, и памятуя об известной ограниченности возможностей каждой из названных дисциплин (истории, связанной письменными источниками, археологии, чьи реалии безгласны, и языкознания, возможности которого также небеспредельны). Обыкновение черпать поэтому дополнительные аргументы из соседних дисциплин достаточно распространено, было бы искусственным стремиться избегать его, совокупная картина бывает интересна и поучительна (крайних случаев, когда превышена мера в использовании дополнительных аргументов, что влечет за собой обвинение в эклектизме, касаться не будем).

Предлагаемый очерк не может претендовать на исчерпанность специальной литературы, а также на сколько-нибудь широкий охват заявленной темы. Пришлось сделать выбор, очевидный для нас в данном случае уже с самого начала. Поэтому мы остановились на комплексе проблем, связанных с племенем вятичей, оставив сейчас в стороне другие проблемы, тоже, вероятно, большие. И хотя, например, в стороне при этом осталось самое крупное древнерусское племя кривичей, наше внимание целиком привлекли вятичи, и мы постараемся в дальнейшем объяснить, что предмет действительно заслуживает этого.

И здесь тоже продолжается прежний интерес и угол зрения: русские города как форпосты христианской письменной культуры, история племен, старое и новое. Но именно здесь, как нигде, поджидали нас парадоксы в чисто русском духе («Ты и убогая, ты и обильная»), парадоксы, видимые через призму судьбы самобытнейшего из племен Руси – вятичей. Да, они пришли издалека, отголоски этого запечатлела летопись. Но ведь и другие племена наши тоже пришли и приходили, кто раньше, кто позже. Позже всех крестившиеся, якобы отсталые, вятичи оказались в центре русского пространства. Самоотверженно расширяли (раньше новгородцев) это пространство и самоотверженно теряли его.

Дали миру две столицы – Рязань и Москву, обе – вятичские. Якобы отсталые и не имевшие собственных летописей, обнаружили удивительную низовую грамотность на уровне «домохозяек» и ремесленников XI – XII веков. Так и оставшиеся не самыми богатыми на Руси, накопили богатейший исторический и культурный опыт. Именно ему в первую очередь обязан автор возможностью и поводом, чтобы обобщить некоторые нестандартные мысли и итоги, главным образом по истории языка древней и новой Руси. Таким образом, излагаемые в дальнейшем наши поиски и наблюдения обещают обрести характер некой апологии вятичей (если иметь в виду, что апология является в известном смысле и оправданием интереса к предмету и – прославлением его). Посему – поклон вятичам.