САМАЯ МАССОВАЯ ПУШКА ВОИНЫ
САМАЯ МАССОВАЯ ПУШКА ВОИНЫ
Расчет получил приказ изготовиться к огневому налету. Несмотря на жестокий мороз, которым вообще памятен январь 1942 года, артиллеристы сбросили шинели и остались в ватниках. Выстроившись в цепочку, они застыли, сжимая в руках патроны. Прозвучала короткая команда капитана Толкачева, и заряжающий забросил в камору первый патрон. Тут же грянул выстрел, и у заряжающего в руках уже новый патрон, и не успела еще выброшенная гильза коснуться земли, как в камору еще на накате полетел следующий патрон Двадцать пять выстрелов было сделано в течение одной минуты, и когда в тишине звякнула последняя выброшенная гильза, старший из расчета, повернув к капитану разгоряченное лицо, кратко доложил:
— Все.
— Смирно! — необычно громко скомандовал капитан и, подойдя к группе стоящих неподалеку офицеров, четко отрапортовал:
— Товарищ председатель Государственной комиссии! Испытания 76-мм дивизионной пушки закончены. Проводил опыт капитан Толкачев.
После коротких радостных поздравлений все направились к пушке. Как изменилась она за одну минуту огневого налета! Дульный тормоз и ствол стали черными от обгоревшей краски. Клин и клиновый паз — в потеках загустевшей и потемневшей смазки. Снег по обеим сторонам орудия потемнел и подтаял от пламени, вырывающегося из окон дульного тормоза. По краям образовалась плотная ледяная корка. За орудием снег тоже уплотнился и потемнел от выброшенных при стрельбе горячих гильз. Но ни одна деталь не отказала, пушка была готова стрелять снова и снова…
Принимая поздравления присутствующих, главный конструктор орудия Василий Гаврилович Грабин испытывал чувство глубокого удовлетворения: Красная Армия получила наконец дивизионную пушку, которая ясно представлялась ему еще восемь лет назад, когда его немногочисленный молодой конструкторский коллектив впервые взялся за эту задачу. В те годы, пожалуй, ни одно орудие не вызывало столько споров, столько разноречивых мнений и столько конструктивных решений, сколько вызвала именно дивизионная пушка. И этот разнобой мнений был порожден огромным и недостаточно хорошо осознанным боевым опытом первой мировой войны…
Каждое орудие, состоящее на вооружении армии, должно соответствовать тем целям, для поражения которых оно предназначено. И чем меньше требований к орудию, чем меньше разнообразие поражаемых им целей, тем, естественно, легче его сконструировать. Вот почему тяжелые, сложные артиллерийские системы нередко создавались и принимались на вооружение более быстро и менее болезненно, чем легкие и, казалось бы, простые орудия. Все дело здесь было в том, что к этим уникальным орудиям предъявлялись не столь многочисленные и разноречивые требования. Отчасти такая картина наблюдалась и в истории советской артиллерии. Такие классические мощные орудия, как 122-мм корпусная пушка и 203-мм гаубица большой мощности, были созданы за 2–3 года и приняты на вооружение Красной Армии в числе первых. А вот 76-мм дивизионная пушка создавалась мучительно на протяжении целых восьми лет и была принята на вооружение лишь в феврале 1942 года.
Основная задача дивизионной артиллерии — непосредственная поддержка пехоты на поле боя. Это значит, что дивизионные орудия должны поражать всякую цель, с которой в ходе сражения может столкнуться пехота. На протяжении многих десятилетий такими целями была живая сила противника и его артиллерия. Поэтому в результате долгой эволюции к началу XX столетия выработался отличный тип скорострельной полевой 3-дюймовой пушки, идеально приспособленной для поражения этих целей. Достаточно подвижная, чтобы следовать за пехотой по любой местности, достаточно могущественная, чтобы устранять те препятствия, которые могут встретиться на пути пехоты в маневренной войне, эта пушка в то же время имела достаточно легкий снаряд, чтобы не возникало трудностей со снабжением, и была достаточно скорострельна, чтобы в критических случаях выпускать несколько десятков снарядов в течение нескольких минут. Высокая эффективность французской 75-мм полевой пушки образца 1897 года и русской 3-дюймовой полевой пушки образца 1902 года породила тогда мнение, будто в дивизионной артиллерии этими орудиями положен предел совершенства. Русско-японская война поколебала это мнение: в состав дивизионной артиллерии должна быть включена и гаубица. Наконец, первая мировая война, создав новые цели — самолеты, танки, дзоты, бронеавтомобили, необычайно расширила круг предъявляемых к дивизионной пушке требований.
Совсем недавно считавшиеся верхом совершенства трехдюймовки империалистической войны быстро устарели, и на повестку дня стал вопрос: какой должна быть дивизионная пушка 1940-х годов?
Американцы считали, что дивизионная пушка должна справляться со всеми целями и быть универсальной, способной поражать и живую силу противника, и полевые укрепления, и танки, и самолеты. Англичане склонялись к полууниверсальной пушке: выполняя все наземные задачи, она должна была быть способной вести заградительный огонь по воздушным целям. Конструктивно это было орудие с однобрусным лафетом и с увеличенным углом возвышения, вращающееся вокруг металлического поддона. Разрабатывались такого типа орудия и в нашей стране. В начале 1934 года группа конструкторов, возглавляемая В. Грабиным, выступила с инициативным предложением: создать специальную дивизионную пушку, которая не должна была вести огонь по воздушным целям.
Опытный образец новой 76-мм дивизионной пушки был представлен на полигонные испытания в июне 1935 года. Как непохожа она была на свою предшественницу — 3-дюймовую пушку образца 1902 года! Более длинный ствол сообщал более тяжелому снаряду начальную скорость 710 м/с вместо 588 м/с у старой пушки. Раздвижные станины позволили увеличить угол горизонтального обстрела до 60°, вместо прежних 6°. Максимальный угол возвышения был увеличен до 75°, вместо 16°. Подрессоривание позволило увеличить скорость перевозки до 25 км/ч. Но и цена этих улучшений была немалой: вес орудия в боевом положении достигал 1500 кг вместо 1092!
Новое орудие успешно проходило одно испытание за другим, пока не настало, наконец, последнее и очень ответственное — испытание на прочность. Уже в середине испытания начались сбои в работе полуавтомата затвора и в подъемном механизме. Настоящая катастрофа разразилась как раз в тот момент, когда прозвучал последний выстрел…
Ствол орудия вдруг взметнулся вверх, дошел до зенита и опрокинулся назад. «Я буквально застыл на месте, — вспоминает В. Грабин. — А когда пришел в себя, увидел, что вращающаяся часть оторвалась от лобовой коробки и лежит между станинами. Ствол дымится, горит — догорает краска, орудие исполнило все положенное по программе и больше уже не могло сделать ни выстрела… Горе нас настолько сильно потрясло, что мы и не заметили, как появился фотограф с аппаратом и стал фотографировать изломавшуюся пушку. Фотоснимки нужны были только для отчета… Придет время, когда какой-нибудь историк увидит этот снимок, но он не увидит людей, которые в тот момент стояли у пушки, убитые горем, и не узнает, о чем они думали. А они думали, конечно, о том, что же привело к тяжелой аварии».
К счастью, причиной аварии оказался чисто технологический дефект, не повлиявший уже на судьбу орудия. Гораздо сильнее повлияли на нее требования, выдвинутые на одном из последовавших совещаний по боевой технике. Эти требования сводились к отказу от дульного тормоза и возвращению к гильзе от трехдюймовки образца 1902 года. Эти требования повлекли за собой весьма существенные переделки, которые увеличили вес орудия на 150 кг, а длину на 2 м. В 1936 году пушка была принята на вооружение и поставлена на серийное производство. Она неплохо показала себя в боях на озере Хасан (1938), на Халхин-Голе (1939), на Карельском перешейке (1940). Но как военным специалистам, так и самим конструкторам было ясно: для дивизионного орудия она чересчур тяжела и длинна. Поэтому в 1939 году принимается на вооружение усовершенствованная дивизионная пушка.
Еще один пример унификации и стандартизации советской артиллерийской техники. 76-мм пушка обр. 1942 года — самая массовая пушка Великой Отечественной войны. 57-мм пушка обр. 1943 года — одно из лучших в мире среднекалиберных противотанковых орудий.
Обе эти пушки успешно справлялись с теми задачами, которые ставились тогда перед дивизионными пушками. Они были достаточно могущественными, чтобы с закрытых позиций поражать живую силу противника, подавлять его минометы, артиллерию и другие огневые средства. И они были достаточно подвижными, чтобы сопровождать пехоту на поле боя, прямой наводкой стреляя по дзотам и дотам. Но для дальновидных специалистов уже в 1930-х годах было ясно: в недалеком будущем развитие танковой техники приведет к тому, что бороться с танками придется и дивизионным пушкам. И, быть может, именно поэтому судьба советской дивизионной 76-мм пушки оказалась так тесно связанной с судьбой советской противотанковой 57-мм пушки…
76-мм снаряды дивизионных пушек первой мировой войны с легкостью поражали тогдашние танки с их тонкой противопульной броней. Но это удавалось только тогда, когда танки сами подставлялись под огонь этих пушек. Для быстрой переброски в район танковой атаки и для быстрого перенесения огня эти пушки не были приспособлены. Поэтому развитие противотанкового оружия началось с противотанковых ружей винтовочного калибра и с легких, маневренных 37-мм противотанковых пушек, находившихся в боевых порядках пехоты. В послевоенные годы развитие бронетанковой техники вело к непрерывному увеличению калибров как ружей, так и пушек, к концу 1930-х годов на вооружении большинства армий были 37-, 45-, 47-мм противотанковые пушки. Очевидно, на очереди стояло появление орудий, калибр которых приближался к классическому калибру дивизионной пушки — 76-мм.
Это соображение побудило еще при выдаче задания на конструирование новых дивизионных пушек предписать им и борьбу с танками. И в конструкциях орудий образцов 1936 и 1939 годов предусматривалась такая возможность. Однако расположение прицела слева, а механизма вертикальной наводки справа было существенным недостатком этих орудий при стрельбе по движущимся танкам. Поэтому бои на Карельском перешейке, показавшие, что новые советские танки — Т-34 и КВ — практически неуязвимы для противотанковых пушек тех лет, побудили В. Грабина и его коллектив подумать о новой, более мощной и совершенной противотанковой пушке.
Предложение коллектива было одобрено Главным артиллерийским управлением и Наркоматом вооружения, и летом 1940 года было начато проектирование 57-мм противотанковой пушки, снаряд которой весил 3,14 кг и имел начальную скорость 1000 м/с. В конце осени был уже готов опытный образец, а в марте следующего года на вооружение Красной Армии поступила 57-мм противотанковая пушка образца 1941 года. Предназначенное для уничтожения танков и бронемашин противника, для подавления и уничтожения пехотных огневых средств, для уничтожения живой силы противника, расположенной открыто, это орудие весило всего 1050 кг, а его бронебойный снаряд на дистанции 1000 м пробивал броню толщиной 90 мм!
Как ни парадоксально, именно высокая мощность этого орудия стала причиной того, что в конце 1941 года его сняли с производства: снаряды советской пушки прошивали насквозь танки, состоявшие тогда на вооружении германской армии. Это вело к неоправданно высокому расходу взрывчатых веществ, тогдашние немецкие танки можно было уничтожать менее мощными орудиями. Пушку В. Грабина сняли с производства, но вера Главного конструктора в перспективность своего детища нашла отражение в строках изданного им по заводу приказа:
«…Все не завершенные в производстве стволы собрать, законсервировать и убрать. Всю технологическую оснастку и техническую документацию сохранить, убрав в соответствующее место с тем, чтобы при возникшей необходимости немедленно развернуть производство 57-мм пушки…». Дальнейшие события показали, что Грабин не ошибся: 15 июня 1943 года Государственный Комитет Обороны снова поставил это орудие на валовое производство, так как у немцев появились, наконец, достойные этой пушки танки. Но прежде чем все это произошло, 57-мм пушке суждено было сыграть исключительно важную роль в том последнем усилии конструкторского коллектива, которое привело к созданию прославленной 76-мм дивизионной пушки образца 1942 года…
В конце июня 1941 года молодой конструктор грабинского коллектива Ф. Калеганов, проходя по цеху, вдруг увидел пушку, чем-то поразившую его. «Лафет, люлька, щит были как у 57-мм пушки, — вспоминает Калеганов, — но ствол ствол был другой — с дульным тормозом. Я подошел к пушке ближе и не торопясь осмотрел ее. Безусловно, это наложение нового ствола на лафет 57-мм пушки. Видно, что все делалось по специальному заданию, очень аккуратно. Естественно, меня заинтересовал калибр. Да ведь это 76-мм! На лафет 57-мм пушки был наложен ствол 76-мм пушки образца 1939 года, а чтобы разгрузить лафет, на ствол был установлен дульный тормоз.
— Вот, Федор, — раздался у меня за спиной голос В. Мещанинова, — пока ты спал, родилась новая система. Ночью отстреляли. Все получилось неплохо».
Немецкая 75-мм пушка обр. 1940 года — основное противотанковое орудие фашистской армии на протяжении всей войны.
Но, конечно, впереди было еще немало работы. Считалось, что наложение мощного 76-мм ствола на легкий лафет 57-мм пушки потребует серьезного усложнения противооткатных устройств. И вот во время испытаний выяснилось, что пушка устойчива даже при самых неблагоприятных условиях стрельбы — при нулевом угле возвышения и коротком откате, при котором усилие на лафет максимально. Тогда решили отказаться от усложнения противооткатных устройств и принять постоянную длину отката — 750 мм при всех углах возвышения. Однако в этом случае при стрельбе на максимальном угле возвышения казенник ударялся бы о грунт. Вот тут и было принято то, что Калеганов называет «историческим решением», — моментом рождения дивизионной пушки. Высоту линии огня подняли на 50 мм и приняли максимальный угол возвышения равным не 45°, а 37°, за счет чего максимальная дальность полета снаряда уменьшилась примерно на 1000 м. После этого контрольную компоновку орудия произвел талантливый конструктор А. Хворостин, и 22 июля 1941 года В. Грабин уже смог продемонстрировать новую дивизионную пушку руководителям Главного артиллерийского управления и промышленности.
В то страшное лето было не до модернизаций. Пушки были нужны как воздух — и новое орудие было отвергнуто, несмотря на все свои достоинства: никто не мог поверить, что переход на новую конструкцию возможен без временного снижения количества орудий, поставляемых фронту. Несмотря на отказ, завод начал наряду с пушкой образца 1939 года изготовлять и новые орудия и даже отправлять их на фронт. Через некоторое время из действующей армии начали поступать хорошие отзывы, и лишь тогда Грабин решился показать новое орудие Верховному Главнокомандующему.
5 января 1942 года в Кремле состоялся осмотр обеих пушек. Новое дивизионное орудие получило высокую оценку, было приказано провести его испытания.
Огневой налет, с описания которого начинается наш рассказ, был завершением этих испытаний…
В первом периоде Великой Отечественной войны главной опасностью считались фашистские танки. По ним тогда стреляло все, что только могло стрелять: противотанковые ружья и пушки, дивизионные пушки и гаубицы, корпусные гаубицы-пушки, «катюши» и зенитки всех калибров. В критическую зиму 1941/42 года 70 % орудий, составлявших противотанковый резерв Верховного Главнокомандования, приходилось, как ни парадоксально, именно на зенитки. Прошел год — и зенитные орудия перестали применяться против танков, фронты были насыщены дивизионными пушками образца 1942 года, которые стали главным оружием в борьбе с вражескими танками. На 1 января 1943 года 60 % противотанкового резерва Верховного Главнокомандования составляли именно 76-мм пушки образца 1942 года. За неделю оборонительных боев на Курской дуге войска одного только Центрального фронта уничтожили более восьмисот танков и самоходок, и из них на долю 76-мм пушек приходилась основная часть.
Фашисты долго и тщательно готовились к этому сражению. Гитлер даже несколько раз откладывал начало наступления, чтобы поднакопить побольше «пантер», «тигров» и «фердинандов» — новых танков и самоходок с мощным вооружением и бронированием. Готовились к великому сражению и советские артиллеристы и конструкторы. Добытые разведкой сведения о новой бронетанковой технике противника позволили выявить наиболее уязвимые точки вражеских танков. Конструкторы разработали для многих орудий новые боеприпасы, давшие возможность вести борьбу с танками. Получила такие боеприпасы — подкалиберный и кумулятивный снаряды — и дивизионная пушка. Боевые расчеты орудий получили памятки с указаниями, куда и какими снарядами следует поражать «тигров» и «пантер». И результаты этой подготовки не замедлили сказаться.
7 июля 1943 года на хорошо замаскированную 76-мм пушку сержанта П. Панова выскочили фашистские танки. Их было двадцать три. Впереди шли «тигры». Подпустив танки поближе, Панов приказал открыть огонь подкалиберными снарядами и в течение нескольких минут подбил и поджег пять вражеских машин. Отойдя за высотку, танки открыли огонь по пушке Панова. Но когда они снова двинулись вперед, полузасыпанная землей пушка ожила и поразила еще шесть танков, потом беглым огнем отбила несколько атак вражеской пехоты…
Докладывал командиру дивизиона о результатах боя Панов:
— Потерь нет. Орудие в порядке. Подбито одиннадцать танков, из них шесть «тигров». Остаток боеприпасов — один снаряд…
В те же дни совершили героический подвиг артиллеристы батареи капитана Г. Игишева, принявшие на себя всю тяжесть первого удара противника, прорывающегося в направлении Фатеж — Курск.
8 июля в 8.30 утра Игишев сообщил по телефону в штаб полка:
— На батарею движутся шестьдесят танков противника, батарея к бою готова.
Спустя несколько минут заполыхали первые танки, а на 76-мм пушки и их расчеты обрушился шквал огня. Их обстреливали вражеские танки и артиллерийские орудия, их бомбила и обстреливала вражеская авиация. Но бойцы сражались до последнего…
Когда на батарее осталось одно орудие, сержант Скляров, старший из оставшихся в живых, доложил в штаб полка:
— Батарея уничтожила семнадцать танков, продолжаю драться.
— Назначаю вас, товарищ Скляров, командиром батареи. Продолжайте вести бой. Атака врага должна быть отбита, — последовал приказ командира полка.
Через десять минут поступило последнее донесение с батареи: подбито еще два танка, остальные повернули назад. Последнее орудие уничтожено прямым попаданием авиабомбы…
На Курской дуге расчеты 76-мм дивизионных пушек показали себя достойно. О нагрузке, которая выпала на их долю в этом сражении, можно судить хотя бы по такому факту: за семь дней оборонительных боев — с 5 по 12 июля 1943 года — дивизионные пушки Центрального и Воронежского фронтов выпустили более 450 тыс. снарядов — больше, чем орудия всех других калибров, вместе взятые.
В чем же секрет успехов 76-мм дивизионной пушки образца 1942 года?
Думается, секрет этот состоял именно в оптимальном сочетании качеств, которого так упорно и долго добивался грабинский коллектив, работая над дивизионной пушкой. Она была орудием достаточно мощным, достаточно подвижным и очень технологичным. В результате высокие боевые качества отдельного орудия, помноженные на число орудий, накопленных к началу сражения, позволяли создавать на направлениях вражеских атак мощную огневую завесу.
«Мы располагали значительными артиллерийскими средствами, — вспоминает бывший начальник артиллерии Центрального фронта маршал артиллерии В. Казаков. — Их было достаточно для отражения первых танковых ударов, но мало для создания непреодолимого барьера на всем широком фронте вражеского наступления.
В поисках наиболее уязвимого места в нашей обороне немецко-фашистское командование неоднократно меняло направление своих массированных танковых ударов, но каждый раз мы своевременно создавали на новом направлении надежный артиллерийский заслон».
Дальность стрельбы и цели, поражаемые 57-мм и 76 мм пушками. 57-мм пушка — уничтожение открыто расположенной живой силы танков и бронемашин, подавление и уничтожение пехотных огневых средств. 76-мм пушка — уничтожение живой силы с закрытых позиций, борьба с танками, подавление и уничтожение огневых средств пехоты, подавление минометных и артиллерийских батарей, стрельба прямой наводкой по дотам и дзотам.
Вот когда пригодилась высокая подвижность дивизионных пушек образца 1942 года. Батареи этих орудий перебрасывались с одного фланга дивизии на другой, туда, где создавалась угроза прорыва. По ночам, под снарядами, бомбами, а то и пулями, автомашины с прицепленными к ним орудиями мчались на новые участки, чтобы к рассвету можно было развернуть позиции и встретить врага неожиданным огнем. Нередко артиллерийские полки вступали в бой с танками прямо с марша. Зато благодаря этой мобильности 76-мм пушек, благодаря широкому маневру артиллерией, командование фронта получило возможность не пускать в ход и постоянно иметь в своем распоряжении мощный артиллерийский резерв…
1943 год стал важной вехой в судьбе не только 76-мм пушки, но и 57-мм, некогда снятой с производства. Весной 1943 года стало известно о новых немецких танках— «пантерах» и «тиграх» с мощной броней. Поэтому 15 июня 1943 года Государственный Комитет Обороны принял решение возобновить производство 57-мм орудия. Всего три недели понадобилось заводу для развертывания производства.
А уже в августе следующего года 57-мм пушки показали себя в оборонительных боях под Шяуляем. Прямой наводкой по танкам стреляло 871 орудие. За 13 дней они уничтожили 469 фашистских танков. Наши потери при этом составили 191 орудие. И что же? В среднем на одну выведенную из строя 57-мм пушку приходилось по три уничтоженных вражеских танка. На одну 76-мм — 2,5, а на одно 45-мм противотанковое орудие — всего 0,25.
Не случайно глава британской военной миссии в СССР генерал-лейтенант Мартель обратился к Советскому правительству с просьбой предоставить английской армии несколько 57-мм пушек. Испытав их, английские артиллеристы убедились, что советские конструкторы создали самую совершенную среднекалиберную противотанковую пушку второй мировой войны. Наша пушка по мощности превосходила 37-мм американскую пушку в 5,4 раза, 50-мм германскую — в 2,2 раза, 57-мм английскую — в 1,6 раза.
57-мм противотанковая пушка образца 1943 года не была точной копией пушки образца 1941 года, хотя баллистика и таблицы стрельбы остались прежними. Это объясняется тем, что лафет пушки образца 1941 года послужил основой для 76-мм дивизионной пушки образца 1942 года. Поскольку дивизионные пушки требовались фронту в огромных количествах, для разворачивания их массового производства понадобилось провести конструктивно-технологическую модернизацию, чтобы повысить производительность завода без увеличения производственных площадей, станочного оборудования и т. д. В 1943 году было решено выпускать 57-мм противотанковую и 76-мм дивизионную пушки на едином модернизированном лафете. Поэтому для возобновления производства 57-мм орудий понадобилось лишь наладить изготовление моноблоков ствола и веретена тормоза отката. Так два года спустя 76-мм дивизионная пушка вернула свой долг 57-мм противотанковой…
В 1943 году завод выпускал в день 100–200 пушек — столько, сколько раньше за месяц. За всю войну один только этот завод изготовил 100 тыс. пушек, почти столько же, сколько все заводы фашистской Германии и оккупированных ею стран.
