А. В. Шубин На пути к пакту 1939 года: сложности и противоречия советско-германского сближения
А. В. Шубин
На пути к пакту 1939 года: сложности и противоречия советско-германского сближения
Зная, чем кончились события 1939 г., авторы 90-х гг. рисовали картину советско-германского сближения в виде прямой линии к известному финалу — пакту и войне. При таком упрощенном взгляде несложно реконструировать мотивы Сталина, который уверенными шагами шел к пакту. Зачем? При схематическом подходе, типичном для публицистики и примыкающих к ней историков, ответ зависит не от событий 1939 г., а от вашего «понимания» характера сталинского режима. Если Сталин — тоталитарное чудовище, значит — мечтал о дружбе с другим тоталитарным чудовищем и был рад шансу преодолеть разногласия с Гитлером. Если полагаете, что Сталин — гениальный строитель и защитник советской державы, значит — выбрал оптимальный путь защиты безопасности страны. Если Сталин возродил Российскую империю под красным флагом, значит — мечтал вернуть земли империи, потерянные большевиками. Подобные объяснения, как и большинство мифологических конструкций, не нуждаются в доказательстве, не восприимчивы к критике и содержат в себе частицу реальности — ровно такую, чтобы противоречивость жизни не помешала целостности мифа. Они являются потусторонними в отношении международной ситуации 1939 г. В исторической реальности работают более «земные» объяснения, относящиеся к СССР в той же степени, как и к другим государствам, которые были вынуждены бороться за выживание в условиях мирового кризиса и экспансии Германии, Италии и Японии.
После Мюнхенского сговора СССР оказался в изоляции с перспективой превратиться в «европейский Китай» — обширное поле германской экспансии, поощряемой Западом не столько из-за враждебности к идеологии ВКП(б), сколько из-за необходимости направить Гитлера подальше от собственных границ, выделить Германии кусок мира, «достойный цивилизованной страны».
С падением Испанской республики 1 апреля завершилась эпоха «Народного фронта», когда Сталин пытался вести сложную игру по всей Европе, теперь у СССР здесь опять не было союзников. Но уже в марте в мюнхенской политике наметился сбой, дававший советской дипломатии новые шансы.