Письмо М. Истмену[199]

Письмо М. Истмену[199]

Дорогой друг!

Посылаю вам при этом письмо мое, написанное вам более месяца тому назад. Я не отправил его тогда же, так как у меня не было свободной копии некоторых из моих работ, которые я вам хотел послать для американской книги.

С того времени я получил от вас новое письмо (к сожалению, без даты): поэты и идеалисты (противники марксизма) не очень считаются с хронологией и цифрами вообще.

Я, разумеется, с полной готовностью предоставляю все посылаемые рукописи в собственность «Милитанта»[200] или того будущего издательства, которое вы собираетесь с оппозицией создать. Я был бы очень рад, если бы это облегчило постановку собственной типографии.

С Бони я договорился окончательно относительно трех книг: 2 тома «Истории Октябрьской революции» (1917–1929) и «Ленин и эпигоны»[201]. Я ему дал опшен[202] на две другие книги: о мировой политике и о Ленине. Книга о мировой политике будет в значительной своей части посвящена взаимоотношениям Америки и Европы, в особенности Англии. Книга о Ленине будет состоять из четырех частей: А) Биография, Б) Характеристика, В) Воспоминания, Г) Переписка (сотни неизданных писем Ленина и к Ленину в эпоху гражданской войны и позже).

Никаких фотографий у меня, к сожалению, сейчас нет. Все это осталось в Москве. Если удастся получить, немедленно вышлю вам. Много фотографий имеется у Росмера[203] в Париже. У меня был большой круг кинематографических лент, запрещенных сталинской цензурой. Все это относилось к различным эпизодам гражданской войны, связанным со мною. По-видимому, этот круг пропал при пересылке за границу.

Ваше предложение — сняться для говорящей американской фильмы из эпохи русской революции — сильно смущает меня. Я отказал Патэ[204] даже в простом снимке.

Разумеется, революционный фильм — другое дело. Но все же я не мог бы читать красную присягу перед аппаратом, а не перед красноармейцами. Я охотно сделаю для популяризации вашего фильма все, что смогу: в виде письма к вам, в виде статей или отзывов, в виде интервью и проч. Но фигурировать перед киноаппаратом — нет, увольте, дорогой друг.

Крепко жму вашу руку и желаю всего хорошего.

Ваш Л. Тр.

Константинополь, 13 июня 1929 г.