Ложь монетизации

Ложь монетизации

Обосновывая необходимость реформ, правительство упирает на два довода. На обслуживание социальных обязательств в полном объеме нет средств; льготы — пережиток социализма, весь мир живет по иным, рыночным, законам.

Как водится, наибольшее впечатление на публику производит наименее серьезный резон: Запад живет по-другому. Ну, если сам Запад, тогда конечно…

Раздаются, правда, голоса, призывающие хоть как-то смягчить переход к рыночному формату «социалки». Чуть-чуть погрешить — из человеколюбия — против общих правил. Вот и автор очерка о мытарствах семьи Петровых Юлия Калинина в другой публикации просит не заимствовать западный опыт слепо. Не без горечи признавая: «Если исходить из того, что России для пущего развития необходимо первым делом копировать западное устройство социальной сферы, то власть все делает правильно» («МК», 11.06.2004).

Конечно, как русский националист я рад, что заядлая западница (это явствует из ее многочисленных статей) пришла к мысли о необходимости самобытного пути для России. Или хотя бы некой корректировки «общечеловеческих» стандартов, исходя из особенностей нашей ситуации. Но как раз в данном вопросе каких-либо «особых» решений не нужно! Человеческие чаяния повсюду одни и те же — немного хлеба, немного лекарств и побольше внимания. Любое государство, претендующее на статус цивилизованного, стремится по мере возможности их удовлетворить. Это тот редкий случай, когда подражание Западу и оправданно, и плодотворно.

Тем более, что и Запад подражал Советскому Союзу, создавая свою систему социальной защиты, об успехах которой во время оно у нас предпочитали не упоминать по идеологическим соображениям. И сегодня умалчивают по той же причине!

Немногочисленные публикации о том, как решают проблему нуждающихся за кордоном, просачиваются в наше информационное пространство настолько робко, что даже коллеги-журналисты, как мы могли убедиться, не подозревают о них. Иначе Калинина не писала бы: «И льгот там (на Западе. — А. К.) ни у кого нет, это неэкономно…».

Прочесть что-либо серьезное о достижениях Америки и Европы в социальной сфере можно разве что в научных рефератах. Налицо если не формальная цензура, то целенаправленно создаваемый дефицит информации. На этом-то фоне и рождается миф о том, что в нормальных странах льгот не существует. Миф, опасный для простых людей и крайне выгодный для власть имущих.

Между тем, в Соединенных Штатах, которые отнюдь не являются образцом социального государства, действует разветвленная (и дорогая!) система защиты малоимущих. На эти цели правительство выделяет свыше 300 млрд. долл. в год, что больше всего бюджета России.

Для большей наглядности рассмотрим схему распределения помощи на примере конкретной семьи. Оплата квартиры обходится им в 200 долл. — вместо 900. От платы за коммунальные услуги они освобождены. За проезд в автобусе и метро платят половину стоимости. Раз в неделю семья получает продуктовый набор — бесплатно. Лекарства покупают по 1 долл. за упаковку. И в довершение всего эти люди имеют бесплатную медицинскую страховку, что позволяет не тратить деньги на лечение («Личный вклад», НТВ, 02.07.2004).

Вот вам — «и льгот там ни у кого нет»! Впрочем, льгот на Западе действительно нет, ибо их называют иначе — социальные гарантии. В Соединенных Штатах существует понятие social security — социальная защищенность. Государство предоставляет своим гражданам гарантии защищенности — от голода в том числе. Это основа стабильности. Защищенное общество не восстанет против власти!

Понятно, что сама по себе власть никого накормить не может. Она перераспределяет средства с помощью прогрессивного налогообложения и мощных социальных трансфертов. Я до сих пор помню потрясение, которое испытал в детстве, листая журнал «Америка» — он издавался Госдепом для жителей СССР. Там был материал о том, сколько зарабатывают американцы, от секретарши до директора завода. Конечно, первое потрясение — размер зарплат: мы-то считали в сотнях рублей, а там сразу начинались тысячи. Другое дело, что американцы учитывают годовой доход; детское сознание не различало таких нюансов. Но настоящий шок я испытал, когда прочел, что директор, получающий 200 тыс. долл. в год (навсегда врезалось в память), 120 тысяч отдавал государству в виде различных налогов, в том числе на недвижимость.

Первая мысль: так зачем же работать на такой должности, требующей огромной отдачи сил, если деньги все равно уплывают из кармана? Со временем я уразумел, что и 80 тысяч, остающихся директору, — это больше, чем доходы других работников. Но лишь годы спустя мне стала ясна справедливость и даже мудрость подобной системы. Американский директор оплачивал social security. И не только для какого-нибудь чумазого обитателя Гарлема, который, получая малую толику позаимствованных у директора средств, мог обеспечить свою семью хлебом насущным, но и собственную, директорскую защищенность. От того же негра из Гарлема: кто знает, что он мог бы натворить, оставшись без помощи и пищи.

Как бы ни относиться к Америке (а я, как, надеюсь, известно читателям, не являюсь ее поклонником), ей не откажешь в расчетливости. Которой так не хватает российским реформаторам: они с какой-то детской или, точнее, первобытной алчностью желают захапать все.

Делиться надо! — подсказывает элементарный расчет. Он же побуждает американцев не просто перераспределять средства в пользу малоимущих, но и контролировать потребление. В отличие от Кудрина и Зурабова, они не монетизируют льготы, а дотируют производителей и продавцов. Бесплатный набор продуктов позволит бедняку из Гарлема продержаться неделю. А если ему выплатят их стоимость, он, возможно, пропьет деньги, и всю неделю голод будет провоцировать его на агрессию.

Примерно так же устроена система социального обеспечения в Израиле. 50-процентная скидка на проезд в общественном транспорте, на посещение выставок и музеев. 30-процентная — на муниципальные платежи. 75-процентная — на лекарства, включенные в дотируемую государством «корзину». Новая программа предполагает и прямые выплаты, в частности увеличение пенсий («МК», 19.01.2005).

К слову, о лекарствах. Зурабов рекламировал свою аптечную программу как какое-то неслыханное благодеяние. На самом же деле национальные списки льготных лекарств есть в 156 странах мира («МК», 22.04.2005). Во многих государствах — Англии, Канаде, Швеции, Норвегии, Италии, Испании и др. — существует система бесплатного медицинского обслуживания. К примеру, в Канаде, по словам известного аналитика Е. Гонтмахера: «…Как только любой премьер-министр выйдет на трибуну и скажет народу: «Давайте от бесплатной медицины будем отказываться и переходить на страховую», — через два дня он будет в отставке» («Независимая газета», 10.06.2005).

Цивилизованные государства не экономят и на обучении своих граждан. Но даже там, где высшее образование платное, как в США, действует активная система поддержки, включающая государственные кредиты под низкий процент, корпоративные стипендии, премии и призы. В результате и в наиболее престижных американских университетах — Гарварде, Принстоне и Стэнфорде — лишь четверть студентов обучается полностью за свой счет («Независимая газета», 06.04.2005).

Образцовой считается система социальной защиты, созданная в скандинавских странах. Местные авторы без ложной скромности провозглашают: «…В XX веке пять североевропейских стран создали тип общества, добившегося самых больших успехов в истории человечества. На уровень самых процветающих стран они поднялись из пучины бедности. Национальный продукт распределяется здесь наиболее справедливым образом как между социальными и возрастными группами, так и между полами» (цит. по: «Российская газета», 22.03.2001).

Процитированную декларацию можно было бы счесть провинциальным бахвальством, если бы не общеизвестные успехи наших северных соседей. Бывший премьер советского правительства Николай Иванович Рыжков рассказывал мне о впечатлении, которое произвела на него Норвегия: «Мы строили-строили социализм, а построили его вот где…».

В последние годы предпринимаются попытки обобщить скандинавский опыт. В новых условиях скандинавская модель рассматривается не только в качестве противовеса капитализму с одной стороны и социализму — с другой, но и как альтернатива глобализации с ее негативными последствиями — сокращением рабочих мест на Западе, подрывом влияния профсоюзов, уменьшением отчислений в государственные и местные бюджеты из доходов транснациональных корпораций и, как следствие, «усыханием» социальных пособий. Настольной книгой нового течения стала работа профессора Стокгольмского университета Иоахима Пальме, сына убитого (по одной из версий — агентами ЦРУ) премьера Швеции социалиста Улофа Пальме «Северная модель и модернизация социальной защиты в Европе». Последователи И. Пальме, такие как профессор Еспин Андерссен и Суне Перссон, звонкую декларацию которого я процитировал выше, прямо говорят о «Северной альтернативе» как идеологии современного государства всеобщего благосостояния.

К сожалению, работы авторов этого направления до сих пор не переведены на русский язык. Достижения северных соседей замалчиваются. Что могло бы удивить: ведь они признаны во всем мире. Более того, со Скандинавией нас объединяет опыт «догоняющей модернизации» — форсированного преодоления пути от архаичного аграрного общества к индустриальному. И если скандинавам, в отличие от нас, посчастливилось преодолеть этот путь без колоссальных потерь, а затем одними из первых вписаться в общество постиндустриальное, то их достижения должны представлять особый интерес для России. Однако, как мы увидим далее, в московской элите имеются влиятельные противники «Северной альтернативы» — именно потому, что она позволяет избежать гибельного перекоса в сторону «дикого капитализма».

Поэтому не стоит удивляться скромному количеству публикаций на сей счет в российской прессе. Мне удалось отыскать всего две статьи, написанные на шведском материале, и одну, обобщающую норвежский опыт. В Интернете представлено немало научных рефератов, но они не предназначены для широкой аудитории. Попробую суммировать сведения.

Поскольку наиболее последовательно скандинавская модель осуществилась в Швеции, систему социальной защиты мы рассмотрим на ее примере.

Эта система — детище социал-демократической партии, правящей в стране с небольшими перерывами с 1932 года. В основе «шведского льготного рая» — перераспределение национального дохода через государственный бюджет. Тот, в свою очередь, наполняется за счет налогов. Шведские налоги — самые высокие в мире. На рубеже 90-x суммарные поступления от налогов составляли 56 % шведского ВНП, тогда как в других странах ЕС они не превышали 41 %. Основная нагрузка падает на лиц со сверхдоходами: максимальная ставка — 50 %, и это в качестве «послабления» — до 1991 года она равнялась 72 %! Для среднеоплачиваемых работников планка — 30 %. Малообеспеченные, а в Швеции таковыми считают тех, кто получает менее 90 тыс. крон в год (12 тыс. долл.), платят по ставке 20 %.

Вот мы говорим: налоги, бюджет. А можно определить и по-другому — национальная солидарность. Конечно, с кровными расставаться нелегко — по всей стране на кухнях ворчат. Но отдают деньги: каждый — сколько положено.

Так набирается «шведская сотня» — 100 млрд. долл., составляющих годовой бюджет. Большая его часть, свыше 50 %, тут же возвращается населению в виде разнообразных трансфертных платежей: пенсий, жилищных субсидий, пособий на детей, сельскохозяйственных и промышленных субсидий. Вы спросите: зачем же тогда собирать эти деньги в Центр? Во-первых, не только в Центр: основные налоги в Швеции собирают коммуны — аналог наших районов. Во-вторых, больше денег берут у богачей, а отдают больше тем, кого здесь именуют «нуждающимися». Вы полагаете, другая часть бюджетных денег идет на государственные нужды? Правильно, но это средства — не столько на содержание госаппарата, сколько на функционирование разветвленной сети бесплатных больниц, вузов, школ, детских садов.

А теперь конкретнее: благодаря активной государственной политике на рынке труда в Швеции фактически решена проблема занятости — одна из наиболее взрывоопасных даже на благополучном Западе. В стране самая высокая в мире занятость трудоспособного населения (83–84 %). И самый низкий уровень безработицы (1,6 %).

Сохраняют достаток и те, кто уходит на пенсию. Шведы получают две пенсии: базовую («народную»), 2500 крон (350 долл.), и дополнительную, размер которой зависит от трудового стажа, среднего заработка и времени проживания в стране: до 11 500 крон — 1 500 долл. При этом пенсионерам полагаются 50-процентные льготы по оплате жилья. А это, как правило, не развалюхи, в которых приходится ютиться нашим ветеранам, а комфортабельные современные дома; в послевоенный период построено 4,5 млн. домов на 10 млн. населения.

Пособие по болезни избавляет работника от необходимости ходить на службу с температурой: как бы хозяин не выгнал! Не выгонит! И выплатит расхворавшемуся 9/10 его оклада.

Особой заботой окружены дети. После рождения ребенка родителям предоставляется 450-дневный оплачиваемый отпуск, которым по выбору могут воспользоваться вместе или раздельно мать и отец. Малыш заболел? Родителям предоставят так называемый «лечебный отпуск» (до 120 дней) с сохранением 75 % зарплаты.

На каждого из двух первых детей до их 16-летия семья получает ежемесячно по 750 крон (100 долл.), а если наследников прибавится, дотация существенно возрастет. Родителям не нужно беспокоиться о том, куда пристроить малыша, — к их услугам государственные ясли и детские сады. В школе, тоже бесплатной, их отпрыску будут платить ежемесячную стипендию — 750 крон, чтобы не клянчил у мамы деньги на кино и на мороженое.

Вкладывая деньги в образование, правительство руководствуется не только заботой о своих гражданах, но и трезвым расчетом. «Народное просвещение, — напоминал Улоф Пальме, — это наша гордость, а Швеция должна быть постоянным «учебным кружком». Будем постоянно учиться — будем всегда впереди!» (цит. по: «Советская Россия», 10.02.2005).

Обустроенная социальная сфера и экономические успехи делают Швецию одним из лидеров современного мира. Страна, население которой меньше 0,2 % от мирового, производит 1 процент мировой продукции, в том числе 3 % машиностроительной продукции, поставляемой на экспорт.

Что касается потребления на душу населения, то Швеция занимает третье место после США и Канады. Причем демонстрирует рекордно малый разрыв между низшим и высшим уровнем потребления; у нас он вопиюще велик!

Успехи Швеции привлекают внимание к «Северной альтернативе». У англосаксов существует специальная литература по этому вопросу. Интерес, проявляемый ими, далеко не всегда сочувственный. Шведы — конкуренты дважды: в экономике, а теперь и в идеологии. Когда в 90-e годы мир вошел в период экономической «турбулентности», некоторые эксперты поспешили заявить: шведская модель не выдержит перегрузок.

Не так давно к этим пророчествам присоединил свой голос человек, казалось бы, со Швецией никак не связанный, — Егор Гайдар. Трудно сказать, что именно побудило отца российской шоковой терапии возникнуть из политического небытия. Скорее всего, он тяготится забвением, а потому решил напомнить о себе как разрушителе самой масштабной в мире системы социальной защиты, ставшей следующей жертвой реформаторов сразу вслед за самим социализмом.

Тема для теоретизирования выбрана соответствующая: глобальные экономические тенденции и «негативные последствия системы пособий по бедности». Вот тут-то и понадобился опыт Швеции. Оказывается, социальные гарантии не только разрушают «трудовую этику» и снижают конкурентоспособность, но и повышают… «уровень внебрачной рождаемости».

Другое дело Соединенные Штаты — образец для всеобщего подражания. «…Американские профсоюзы оказались более слабыми, а регулирование трудовых соглашений, в том числе прав на увольнение, более мягким… К тому же система пособий по безработице в США сложилась более жесткая (соотношение среднего пособия к средней заработной плате — ниже, период их предоставления — короче)». В результате успешного наступления на права работников «США устойчиво сохраняют роль лидера мирового экономического развития в постиндустриальную эпоху». Тогда как Швеция в 1990-х «столкнулась с тяжелым финансовым кризисом» («Независимая газета», 15.07.2004).

Органическая черта отечественных либеральных экономистов — лживость. В начале 90-х с кризисом столкнулась не только Швеция, но и весь мир, в том числе Соединенные Штаты. Почитайте книгу ведущего американского экономиста Лестера Туроу «Будущее капитализма» (русский перевод: Новосибирск, 1999) — там упадок самой большой экономики мира описан с исчерпывающим знанием дела. На рубеже веков глобальная конъюнктура оживилась — и Швеция вернула свои позиции. Так же, как и США. Но если шведы опирались как раз на трудовую этику народа и на мощный ресурс госрегулирования, то американцы вышли из прорыва за счет колоссального роста военных расходов, развязав войны в Афганистане и Ираке, и безответственного наращивания государственного долга.

Выступление Гайдара открывает еще одну грань либерального фундаментализма — жестокость, в сущности бесчеловечность, о которой еще в середине прошлого века предупреждал великий Карл Поланьи! Посмотрите, с каким злобным удовлетворением горе-реформатор пишет об урезании социальных льгот: хорошо, что в Америке пособия по безработице ниже (в сравнении со шведскими, понятно), срок, на который их предоставляют, — короче; великолепно, что трудовые соглашения слабых профсоюзов с сильными работодателями дают последним широкие права на увольнение персонала.

С другой стороны, «неэффективная» шведская модель, по признанию самого Гайдара, обеспечивает рекордную продолжительность жизни, здоровый, свободный от вредных привычек быт. Да это же ц е л ь любой нормальной экономики — обеспечение долгой и здоровой жизни человека и нации! Процесс производства и — шире — созидания подчинен именно ей. И лишь в извращенном сознании догматика цель и средство меняются местами, и главным оказывается «повышение конкурентоспособности».

Я не собираюсь оценивать моральные качества Гайдара. Интереснее другое: подобно многим провинциалам, он слишком долго готовил свой выход на глобальную сцену, а в результате появился в самый неподходящий момент. Идеи, которые взялся отстаивать Гайдар, обрели популярность в 90-е годы, когда рухнул Советский Союз. Мировой капитал осознал: у человечества нет альтернативы! И развернул невиданную за последние десятилетия экспансию. Всего один — но выразительный! — штрих: в семи ведущих странах Западной Европы в те годы социалистические правительства уступили место правым.

Сегодня ситуация меняется. Возвращение социалистов началось с Пиренеев: в Испании и Португалии пали консервативные кабинеты. Во Франции Ширак лихорадочно тасует премьеров — тщетно. Как показал последний референдум, французы больше не поддерживают правых. Угроза отставки и даже суда нависла над Берлускони. Вы скажете: а Германия? Там как раз правые сумели взять реванш! Согласен. Но разве это не следствие отказа красно-зеленой правящей коалиции от лозунгов социальной защиты, с которыми она шла во власть?

Вершиной европейского «бунта» против власти капитала стало протестное голосование на референдумах во Франции и Голландии. Жители этих стран отвергли не только идею форсированного расширения ЕС, как писали наши газеты, но и социальную модель, заложенную в Конституции Объединенной Европы, расценив ее как «ультралиберальную».

Если в чинной Европе судьба правых решается на выборах и референдумах, то в Латинской Америке движение глобального политического маятника влево сопровождается разрывами гранат со слезоточивым газом, выстрелами винтовок и грозным гомоном взбудораженных толп. Только за последнее время революции произошли в Аргентине, второй по значению державе континента, Эквадоре и Боливии. А Бразилию — страну, которой аналитики прочат место в ведущей тройке лидеров XXI века наряду с Китаем и Индией, возглавил профсоюзный активист Луис Игнасиу Лула да Силва — или просто Лула, как с любовной фамильярностью именуют его миллионы бразильцев.

Идеи социальной справедливости и защиты легли в основу широчайшего движения исламского возрождения. Это убедительно подтвердила победа Ахмади Нежада на президентских выборах 2005 года в Иране. У нас в прессе о нем предпочитают не говорить, ограничиваясь ярлыком «ультраконсерватор». А вот на Западе его предвыборную программу определяют как «исламский консервативный социализм», выделяя лозунг «социального равенства» (BBCRussian.com).

Симптоматично и возвращение к власти в Дели социалистов из Индийского национального конгресса. Убедительны грандиозные экономические успехи красных националистов Китая и Вьетнама, конечно, далеко отступивших от социалистической доктрины, но не отказавшихся от ее фундаментальных принципов.

На этом общемировом фоне архаикой выглядит консервативный режим Буша. Кстати, почему это Гайдар решил, будто Соединенные Штаты «устойчиво сохраняют роль лидера мирового экономического развития»? Сведения устарели! Не кто-нибудь, а выдающийся американский ученый Иммануил Валлерстайн, человек номер один в мировой социологии, недавно констатировал: «СШA уже проиграли в экономическом соревновании. Экономическая мощь США пока что сконцентрирована в финансовом секторе, и сейчас этот потенциал подвергается перегрузкам из-за бюджетного дефицита, а также продолжающихся трат правительства. Я не вижу большого будущего у американского доллара и боюсь, что коллапс, когда он настанет, будет болезненным для нас. Сила Штатов в том, что если они рухнут экономически, пострадает и множество других государств. Вот почему другие страны стараются как бы удержать США от падения, беспокоясь о последствиях для самих себя. Тем не менее будущее человечества не в США» («Время новостей», 08.06.2005).

Впрочем, о глобальных перспективах можно рассуждать до бесконечности. Вернемся к нашим баранам — или к нашим реформаторам. Они талдычат: на социальную поддержку населения денег не напасешься.

К этому тезису можно было бы отнестись серьезно, если бы унылый припев «нет денег» не перемежался с победными реляциями о рекордном росте золотовалютных резервов России и ее Стабилизационного фонда. Валютные запасы благодаря высоким ценам на нефть увеличиваются на десятки миллиардов долларов в год: они приблизились к 200 млрд. Что касается Стабфонда, то его размер в 2005-м превысил 1 трлн. руб., а к концу 2006 года правительство собирается раздуть его до 2 трлн. («МК»,15.06.2005).

В такой ситуации жалобы министров на нехватку средств выглядят нелепо. И тем не менее, денег действительно нет. Валютные резервы и Стабфонд объявлены неприкосновенным запасом. Первые решено вообще не трогать, а от стабилизационного триллиона отщипывают средства лишь на погашение внешнего долга и на покрытие дефицита Пенсионного фонда.

Газетчики утверждают, что триллион Стабфонда ушел прямиком в Соединенные Штаты — вложен в американские ценные бумаги («МК»,15.06.2005). Под смешные 1–2 процента, при том, что нормой считается 4 процента годовых. Вместо того чтобы золотым дождем оживить отечественное производство, обновить инфраструктуру, поддержать неимущих, министр финансов А. Кудрин укрепляет экономику США.

Недаром в 2004-м году Кудрина признали лучшим министром финансов мира («Независимая газета», 31.03.2005). Это как титул «лучшего немца» для Горбачева. Тот безо всякой выгоды для Союза сдал Восточную Германию ФРГ, этот переправил в Вашингтон валютные резервы России — не только деньги Стабфонда, но и золотой запас.

Других успехов за Кудриным не числится. Инфляция не укрощена. Социальная напряженность, спровоцированная прижимистостью Минфина в ходе монетизации, выплеснулась на улицы. Рост экономики, не поддержанной масштабными инвестициями, остановился. В этих условиях международное чествование Кудрина воспринимается как демонстративное глумление мировой закулисы над нашей страной.

Вывоз капитала из России и так принял масштабы национального бедствия. В 2004-м году за границу переведено, по разным оценкам, от 7,8 до 33 млрд. долл. («Известия», 17.06.2005). Это частные капиталы — крысиная побежка «новых русских» на Запад. Но, как выяснилось, само государство отправило в том же направлении еще 30 млрд. — стабилизационный триллион. Добавьте 140 млрд. золотовалютных запасов — они и не покидали западные хранилища. Стоит ли удивляться, что ни на «социалку», ни на производство денег не хватает. Что рушатся здания, горят подстанции, лопаются трубопроводы, остаются без света и воды крупные города. Ни одно, даже самое богатое, государство не переживет «кровопускания» в размере двух сотен миллиардов долларов.

Эксперты, депутаты, премьер М. Фрадков предлагали, требовали направить часть Стабилизационного фонда на решение социальных проблем и подъем экономики. Кстати, эти задачи связаны неразрывно. Вспомните активную политику шведского правительства на рынке труда: создавая рабочие места, оно обеспечивает всеобщую занятость. Важнейшее из социальных завоеваний! Теперь-то, потеряв право на труд, гарантированное советской Конституцией, мы это накрепко усвоили. В свою очередь, вовлеченные в трудовую деятельность люди больше денег будут отчислять в бюджет. И полученные таким образом дополнительные средства пойдут на поддержку малоимущих.

Вице-спикер Совета Федерации С. Орлова предложила использовать средства Стабфонда на «программы энергосбережения, строительства жилья и дорог, развитие IT-технологий, разведку недр, инновационные разработки, защиту отечественного товаропроизводителя» («Независимая газета», 22.03.2005).

Разумный выбор целей. Ведь даже в нефтяной сфере, которая служит источником безумного обогащения олигархов и по остаточному принципу поддерживает госбюджет, положение близко к критическому. Разведанных запасов осталось на несколько лет, а новые месторождения не только не осваиваются, они и не разведаны толком. Олигархи вывозят деньги за границу, не желая платить за исследование недр. Государство гонит валюту на Запад и тоже не финансирует геологоразведчиков. Между тем на разведку, добычу и транспортировку нефти в ближайшие 10 лет необходимо потратить 180 млрд. долл. («Независимая газета», 23.03.2005). Не получить — потратить! Прибыль появится потом.

Коллеги Кудрина по кабинету призывали направить средства Стабфонда на несколько крупных целевых проектов: увеличение уставного капитала Агентства по ипотечному жилищному кредитованию (10 млрд. руб.); поддержку экспорта промышленной продукции (35 млрд. руб.); создание специализированного гарантийного фонда для поддержки инновационных проектов (30 млрд. руб.); создание технико-внедренческих зон (5 млрд. руб.). Как видим, большинство программ связано с развитием высоких технологий. За ними будущее, и у России — пока не исчерпан окончательно научный потенциал, созданный в советские годы, — есть шанс закрепиться в этом поистине золотом сегменте рынка.

Кудрин не выделил ни копейки! Хорошо, сказали эксперты (хотя что же, собственно, хорошего в твердокаменной позиции министра?) — не надо раздавать деньги, дайте в кредит. На ипотеку, чтобы желающие приобрести квартиру платили не 14 процентов, неподъемные для большинства населения, а, скажем, 4. Это позволит не только обеспечить людей жильем, но и оживит строительную индустрию, поднимет мебельную, текстильную промышленность. Повысит рождаемость — семьи начнут в полном смысле слова обживать свой дом.

Дайте ссуду на строительство дорог. И здесь, помимо прямого, будет мощный косвенный эффект: «На один рубль, вложенный в строительство дорог, приходит до 10 рублей инвестиций» («МК», 15.06.2005).

Кудрин зарубил идею кредита! Деньги лежали мертвым грузом. Итогом стала потеря фантастической суммы — от 20 до 30 млрд. долларов в результате обесценивания американской валюты («Момент истины», ТВЦ, 14.06.2005). Тогда как, отданные в кредит, они не просто работали бы на Россию, но и возвращались с процентами, принося прибыль!

Обычно Кудрина именуют «отцом-основателем» Стабилизационного фонда. Звание, не только льстящее самолюбию, но и утверждающее особые права министра на свое «детище»: раз идея принадлежит ему, он, дескать, лучше других знает, как распорядиться деньгами.

На самом деле вопрос о создании фонда поставил вице-президент РАН академик А. Некипелов. В то время опасались повторения дефолта 1998 года, а потому возникла идея накапливать средства для погашения внешней задолженности. Сегодня, когда страна досрочно расплачивается с кредиторами, Стабфонд, по мнению академика, «просто бессмыслен». С одной стороны, высокие цены на нефть позволяют без напряга возвращать займы, с другой — если цены начнут снижаться, то этот процесс может продолжаться десятилетия, как в 70 — 90-х годах: никаких «заначек» не хватит.

Накопленный триллион, а также часть золотовалютного запаса Некипелов предлагает направить на укрепление экономики, создав для этого особый механизм предоставления долгосрочных кредитов («Независимая газета», 12.04.2005).

Даже зарубежные эксперты советуют российскому правительству не сидеть сиднем на мешке с золотом. «Главный архитектор польского чуда», как его представляют газетчики, Гжегож Колодко заявил: «…Я думаю, что надо разработать экономический механизм, чтобы часть этих денег — около 25–30 процентов — использовалась на модернизацию экономики. Это могут быть кредиты предприятиям для закупки новых технологий, чтобы впоследствии их продукция была более конкурентоспособна и чтобы Россия не так зависела от экспорта нефти» («Независимая газета», 13.04.2005).

Представьте, западный экономист, один из крупнейших мировых авторитетов, вразумляет российский министров: вкладывайте в свое производство. А Кудрин и Греф отвечают: не будем!

Единственное, чего удалось добиться, это обещания создать в 2006 году Инвестиционный фонд. Объявляя об этом, Греф тут же поспешил оговориться: «Кабинет министров еще не определился окончательно относительно объема Инвестиционного фонда и источников его накопления» («Независимая газета», 18.04.2005). По словам министра экономического развития, размер фонда может составить 60 млрд. руб. При том, что министерства и ведомства подали заявки на увеличение инвестиций на 200 млрд.!

Сравните: 60 млрд. на нужды России — 1 трлн. на обслуживание американских интересов. В былые времена сказали бы: вредительство. Или еще похлеще: измена! Не знаю, как перевести на нынешний политкорректный язык. Некомпетентность — неточно: интересы Соединенных Штатов Кудрин обеспечивает грамотно. Ангажированность? Поди докажи, что министр получает от этого какую-то выгоду. Может, когда-нибудь это и выяснится, как в случае с Адамовым. А может, здесь голый энтузиазм, увлеченность «американской мечтой» и никакого личного интереса…… Одно несомненно: России ее министр не служит.

Самое время уволить, если гуманность (что характерно — к министрам, а не к обобранным пенсионерам!) не позволяет отреагировать более адекватно. А что вместо этого? Бесконечные уговоры со стороны премьера Фрадкова, плавно перерастающие в перебранки с Кудриным и Грефом, которые транслируются на всю страну. Однажды засветился и президент — журналисты запечатлели его препирательства с Кудриным: «Ну я же помню, о чем мы договаривались, я еще с ума не сошел!» — возмущался Путин». («МК», 13.01.2005). Коммунальная сценка! Даже жалко президента. Но, согласитесь, еще более жалко Россию……

Особенно если вспомнить о последней склоке в правительстве, когда руководитель Агентства по культуре М. Швыдкой подал в суд на министра культуры А. Соколова. Все очевиднее: режим раздирают внутренние противоречия, грозящие в недалеком будущем обрушить его.

Скрежет опор все слышнее. Эксперты уже не подсказывают на ухо кремлевским боссам, а криком кричат: берегитесь! Евгений Гонтмахер, в недавнем прошлом — заместитель председателя Совета по социальной политике при президенте РФ, пытается образумить незадачливый московский истеблишмент: «Наши власть предержащие решают свои мелкие проблемы — думают, как им уцелеть до 2008 года, а может быть, и позже. Власть абсолютно глуха — даже к вызовам, которые сейчас стоят перед Россией. Они не слышат не только оппозицию, но и то, что стучится в дверь. Парализованная, бесчувственная, негуманная политическая элита (выделено мною. — А. К.)… Я имею в виду не только власть, но и тех, кто ее обслуживает: карманных политологов и журналистов. Телеканалы показывают, как перевернулся автобус в Турции, а то, что в стране накапливается огромной силы внутренний негатив, что мы сидим на пороховой бочке, — этого мы в упор не видим. Есть большая опасность, что придет харизматический маргинальный человек, несистемный, который выдвинет лозунги — «экспроприация экспроприаторов» и «Россия для русских». И тогда у нас наступит фашизм. И кровь будет, и Россия станет страной-изгоем» («Независимая газета», 10.06.2005).

Гонтмахер, понятно, наблюдатель пристрастный. В отличие от него я не вижу трагедии в том, что власть может перейти в руки этнического большинства — русских людей, составляющих 81,5 процента населения России. На мой взгляд, это было бы торжеством справедливости. А она не нуждается в крови! Да и положение страны-изгоя — во всяком случае, до тех пор, пока у нас не иссякнут нефть и газ — РФ не грозит.

Но Гонтмахер — наблюдатель умный. Можно представить, какие напряжения накапливаются в околокремлевской элите, если из ее среды раздается подобный вопль ужаса!

Даже олигархи, наиболее дальновидные из них, озаботились проблемой и обратились к государству с требованием хоть как-то смягчить социальное неравенство, становящееся взрывоопасным. Показательна пространная декларация Олега Дерипаски «Преодоление неравенства — путь к долгосрочной стабильности» («Независимая газета», 19.02.2004).

В сущности, никаких откровений. Но это тот случай, когда важно не ч т о говорится, а к т о говорит. Олигарх повторяет критические высказывания оппозиции в адрес СМИ: «Сейчас на телевидении и в прессе в основном одни и те же государственные чиновники рассказывают то, что им удобно. Отсутствие широко доступной многомерной информации о параметрах развития экономики и общества в целом очень сильно сужает возможности контроля со стороны общественности».

Достается и экономическому блоку правительства. Вообще государство, по мнению владельца «Русского алюминия», до сих пор оказывалось не на высоте при решении стоящих перед ним задач. По контрасту миллиардер не без теплоты вспоминает советскую эпоху, «не всегда до конца справедливое, но все-таки имевшее место в СССР равенство возможностей в области образования, здравоохранения, безопасности, культуры». Похоже, нечто невообразимое происходит за кремлевской стеной, если такие люди, как Дерипаска и Лившиц, начинают публично ностальгировать по брежневским временам!

Высказана осторожная критика и в адрес коллег по бизнесу. Дерипаска выражает пожелание, «чтобы крупный российский частный капитал в гораздо большей степени, чем сейчас, в целом работал на интересы общественного развития». Признавая «перекосы» приватизации, олигарх предлагает владельцам предприятий «заплатить очень высокий налог — 75 процентов или даже 80 процентов от величины выгоды, которую они получили в результате недоплаты за приобретенные производственные активы». Кстати, он не изобретает ничего нового: в Англии так и поступили, чтобы вернуть в казну средства, недополученные во время распродажи общественной собственности консервативным правительством Маргарет Тэтчер.

Подводя итоги, Дерипаска считает необходимым четко определить приоритеты государства и общества. Интересно не только то, какие вопросы олигарх выдвигает как первоочередные, но и то, какие отбрасывает, как шелуху: «…В любом случае в первой двадцатке вопросов нет места ни административной реформе, ни вступлению в ВТО, ни поиску взаимопонимания с Евросоюзом по поводу свободных цен на энергоносители и доступа финансовых институтов на наш внутренний рынок, ни участию в работе G-8. Эти за уши притянутые темы отвлекают нас от решения наших насущных проблем».

А вот приоритеты:

1) преодоление неравенства;

2) воссоздание единого экономического пространства на постсоветской территории;

3) развитие инфраструктуры — строительство автомобильных и железных дорог, мостов, портов, линий электропередачи и т. д.;

4) решение демографических проблем;

5) повышение качества жизни;

6) устранение неравномерности регионального развития;

7) создание условий для нормального проживания российского населения за пределами России;

8) безопасность страны;

9) безопасность граждан;

10) систематическая оценка (каждый месяц, квартал, год, 4-летие) качества функционирования государственного аппарата. При этом результаты должны обсуждаться парламентом и всем обществом.

Продуманная программа. Однако автор вынужден признать: «Честно сказать, в нашем государстве нет крупных государственных хозяйственных деятелей, способных отвлечься от пустой болтовни и взять на себя ответственность за постановку приоритетной государственной задачи…» (выделено мною. — А. К.).

Заметьте, это пишет не Ходорковский, не Невзлин, не Березовский. Это слова не замеченного в оппозиционности Олега Дерипаски. Который очень хотел бы быть лояльным по отношению к власти. Если бы в России была нормальная власть.

Словно желая доказать, что крупные государственники и хозяйственники не перевелись, в самый разгар монетизации московский градоначальник Ю. Лужков выпустил книгу «Развитие капитализма в России». Он резко критикует пресловутую реформу льгот — глава «Монетизация прав человека». Возмущается бессмысленным накопительством распорядителей Стабфонда — раздел «Теоретические ошибки макроэкономистов-антинародников». Особое внимание уделено «социальной нищете богатеющей страны» — так назван центральный раздел.

Выразительна характеристика политики нынешней власти: «Российское правительство до сих пор мыслит категориями середины XIХ века, когда активное противостояние между собственниками и рабочими составляло основу общественного развития. Отсюда проистекают жесткая социальная политика, направленная на поляризацию общества, а также преследование государством бизнес-целей вместо стратегических задач развития общества».

Если с политкорректного языка перевести на нормальный русский, то получится, что Лужков ни много ни мало признает: федеральное правительство однозначно взяло сторону собственников и вместе с ними борется против народа. Основываясь на историческом опыте, мэр, уже безо всяких экивоков, указывает — этот путь ведет к революции: «…Пренебрежение решением социальных проблем может привести к социальной напряженности, революциям разного рода».

Об этом не раз предупреждали лидеры оппозиции. Но власть привычно отмахивалась от них: критиканы! От столичного мэра так не отмахнешься!

Книга Ю. Лужкова показывает: в обществе, за исключением околокремлевской элиты, начинает оформляться единое мнение о том, от чего следует уходить и в каком направлении двигаться. Влиятельные политики, наряду с учеными и бизнесменами, высказывают схожие оценки ситуации в России. (В 2010 году Ю. Лужков был уволен с поста мэра Москвы «в связи с утратой доверия Президента»).

Смогут ли их предостережения и советы повлиять на положение в стране, переориентировать экономику, консолидировать драматично расколотое общество, вырвать из нищеты миллионы русских людей, зависит от многих факторов. Прежде всего от позиции Кремля — захочет ли президент прислушаться к мнению со стороны. И от позиции самого общества — будет ли его голос достаточно твердым и громким для того, чтобы з а с т а в и т ь прислушиваться.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.