Встреча в Тильзите

Встреча в Тильзите

Ряд генералов и Константин, брат Александра, убеждали его, что русские военные силы не в состоянии вести войну с Францией. Александр с горечью осознал необходимость переговоров с Наполеоном, увидев, что союзники оставили его. Россия оказалась лицом к лицу с Францией, а британские субсидии иссякли. Но и у Наполеона не было никакого желания продолжать длительную и потенциально дорогую кампанию в России против армии, хоть и битой, но далеко не полностью разбитой. Его главным желанием в это время было достижение соглашения с Россией, что позволило бы ему обратить все свое внимание на политическую организацию Центральной Европы и на изоляцию Британии, традиционно главного врага Франции. Чтобы добиться этого, он был готов льстить царю и подогревать интересы России возможностью разделить с нею Европу на две сферы влияния. Это стремление Наполеона помогло Александру выбраться из сложной ситуации без особых потерь и убедить себя в том, что он действует на пользу всей Европы. Ответ Александра на осторожное предложение Наполеоном такого союза представлял собой смесь напускной храбрости, идеализма, тщеславия и явной самоуверенности. Он напутствовал генерала Д. И. Лобанова-Ростовского 24 июня:

Скажите ему, что союз между Францией и Россией всегда был предметом моих желаний, я всегда был уверен, что он обеспечит счастье и спокойствие во всем мире. Новая система должна заменить ту, что существует сейчас, и я тешу себя надеждой, что мы легко достигнем взаимопонимания с императором Наполеоном, при условии, что сможем встретиться без посредников. Возможно, продолжительный мир будет заключен между нами в несколько дней^[85].

Не имея возможности отклонить предложение Александра о встрече, Наполеон без энтузиазма предложил встретиться посередине реки, так как найти более нейтральную территорию было невозможно.

Переговоры двух правителей происходили на плоту 25 июня 1807 года посередине Немана под Тильзитом на границе между Польшей и Россией. Наполеон и Александр старались превзойти друг друга в обаянии, любезности, радушии, лести и великой неискренности, в то время как бедный Фридрих-Вильгельм не был допущен к переговорам, на которых, между прочим, решалась судьба его страны (вот что говорил Наполеон: «отвратительный король, отвратительная нация, отвратительная армия»). Встреча началась следующими словами Александра: «Сир, я ненавижу англичан не меньше, чем Вы, и я готов быть вашим союзником в любом предприятии против них», на что Наполеон ответил: «В таком случае между нами все может быть быстро разрешено, и мир будет установлен». У Александра и Наполеона было много общих тем для разговора. С одной стороны, Наполеон оказался в странном положении, отстаивая право наследования трона от либеральных, почти республиканских взглядов царя. Александр явно немного изменился после того, как Чарторыский предпринял неудачную попытку повлиять на его мнение о наследственной монархии в 1790 годах. Далее они заботливо расспросили друг друга о семьях, обменялись шарфами и вышитыми платками. Александр был описан французским историком Вандалем во время этих переговоров так: «Его голова была немного наклонена, милая улыбка играла на губах, он показывал, что ведет себя совершенно свободно, он говорил на французском языке с небольшим русским акцентом, со сладостью в голосе, которая была почти женственной»^[86]. Наполеон отвечал с той же обаятельностью, возможно, менее искренней (говоря годом позже о «подходящих фразах, которые он обронил у Тильзита»)^[87].

Практический результат этого спектакля заключался в серии договоров, подписанных 7–9 июля 1807 года. Россия потеряла небольшую часть своих территорий; сдала Ионические острова и Каттаро (в Далмации), но взамен получила губернию Белостока в прусской Польше. Она также признала посредничество Франции в войне с Оттоманской империей и согласилась уйти из придунайских княжеств. С другой стороны, Александр пообещал присоединиться к системе Континентальной блокады Британии, если она откажется договориться с Наполеоном. Это значило, что порты России закрывались для британских кораблей и британской торговли, что было существенной частью наполеоновской стратегии изоляции Британии и нанесения вреда ее экономике закрытием для нее всех континентальных портов. Русская морская эскадра в водах Адриатики прекратила существование. Некоторые корабли, из тех, что плавали в Лиссабон, оказались во Франции, другие — проданы австрийцам, но потом их отбили англичане; только два корабля, достигшие Балтики в 1813 году, вернулись домой.

Наполеон представлял Тильзитский мир началом союза между Россией и Францией, но было понятно, что Россия не являлась равноправным партнером. На самом деле Наполеон теперь занимал главенствующее положение на континенте; Пруссия и Австрия были побеждены, а Россия — нейтрализована, что позволяло императору направить все свои силы на войну с Британией. И для этого Наполеону во франко-российских отношениях надо было и впредь удерживать командное положение, а Александру играть второстепенную роль.

Больше всех в результате Тильзитского мира потеряла Пруссия. Александр призывал ее вступить в Третью коалицию, клялся в вечной дружбе на встрече монархов в 1805 году, но после Тильзита он мог только гарантировать, что Фридрих-Вильгельм сохранит свой трон (это было установлено в последнем договоре между Францией и Пруссией, благодаря уступке, сделанной «при рассмотрении желаний Его Величества Императора всея Руси»), хотя и под строгим наблюдением оккупационных французских войск. Приобретения Пруссии в результате разделов Польши были отменены и образовано герцогство Варшавское (фактически подчиненное Франции), и все Рейнские земли были потеряны. В общем, Пруссия потеряла треть своей территории с почти половиной населения.

Александр заявил, что это была лучшая из плохих ситуаций Тильзитского мира. Он попытался доказать своей любимой сестре Екатерине, которая была полностью против договора, что это было даже достижением при данных обстоятельствах и что он не был обманут Наполеоном. Он писал из Тильзита в июне: «Бог спас нас: вместо жертвоприношения мы даже с некоторым блеском вышли из опасной ситуации»^[88]. Дома, однако, унижение от военных поражений (особенно при Аустерлице) и договоренность с врагом (Русская православная церковь в 1806 г. объявила Наполеона Антихристом) привели к тому, что мнение об Александре опасно ухудшилось. Графиня Эдлинг писала, что после Тильзита «в салонах Санкт-Петербурга с недовольством, несправедливыми обвинениями и неуместными требованиями говорили о ноше, которая свалилась на Императора…»^[89]. Ходили даже разговоры о заговоре против Александра. «Мир очень непопулярен», — писала ирландская путешественница Марта Вилмот в июле 1807 года^[90]. Мемуарист Ф. Ф. Вигель описал настроение страны после Тильзита, как он считал, несправедливо отзывающейся о действиях Александра:

В Санкт-Петербурге, даже в Москве, во всех местах России, наиболее образованных, Тильзитский мир произвел наигрустнейшее впечатление: в этих местах люди знали, что союз с Наполеоном не может быть ничем другим, кроме порабощения, признания его полной власти. Я не обладаю великой свободой, по в этом вижу жестокую несправедливость по отношению к России; мне стыдно за нее. Все, что мог сделать человек, не рожденный командующим, было сделано императором Александром…^[91].

Реакция различных представителей русской знати указывает на противоречивое отношение к союзу России и Франции, страны, чьих мыслителей и культуру Александр и его образованные подданные уважали. Восхищение страной и ненависть к ее правителю странно совмещались. Екатерина Вилмот так подвела итог противоречивому отношению русских людей к Франции в 1806 году:

…все возмущаются обедом, приготовленным не французской кухней, любые мальчик и девочка, не получившие французского образования, чувствуют себя неловко, любое платье не может считаться элегантным, если оно не парижского покроя и т. д. и т. д. Короче говоря, хотя все это правда и исключительно французские новости перебираются каждым мальчиком и каждой девочкой в Москве, нет такого человека, который не поносил бы Бонапарта и не оплакивал бы лорда Нельсона^[92].

На такой беспорядочной основе укреплялся этот союз.