§ 5. Угроза английской интервенции в Беломорье в начале XIX века

§ 5. Угроза английской интервенции в Беломорье в начале XIX века

Первую попытку расхитить богатства Соловецкого монастыря и превратить Север России в свою колонию Англия предприняла, как уже отмечалось, в «смутное время». Вторично британская угроза нависла над Беломорьем в заключительный этап Северной войны, когда Англия, обеспокоенная успехами России, порвала дипломатические отношения и направила свою эскадру в Балтийское море с целью напасть на русские корабли и арестовать Петра.[304] С момента начала строительства флота в нашей стране Англия ревниво следила за ростом морского и экономического могущества России. Владычица морей всеми путями стремилась помешать России выйти на океанский мировой простор.

Серьезная опасность со стороны Англии угрожала Соловецкому монастырю в 1800–1801 гг., когда Россия де-факто находилась в состоянии войны с Британской империей, хотя де-юре она и не была объявлена.

Незадолго до своей смерти Павел I приказал укрепить оборону монастыря, что было сделано уже после дворцового переворота 11 марта 1801 года.

19 мая 1801 года гребные суда доставили из Архангельска на Соловки два сводных гренадерских батальона с полковыми пушками и прочим вооружением. Соединением, в котором находилось 4 штаб-офицера, 42 обер-офицера, а всего 1595 человек, командовал генерал-лейтенант Д. С. Дохтуров,[305] впоследствии прославленный герой Отечественной войны 1812 года.

Прибывший отряд сразу почувствовал себя хозяином положения на острове: ключи от всех крепостных ворот оказались в руках военного командования, на постах стояли солдаты, многие братские кельи и монастырские службы превращались в казармы, на монастырском дворе была устроена главная гауптвахта. Начались характерные для павловского времени ежедневные экзерциции, военные учения, разводы по караулам с музыкой и барабанным боем.[306] Солдаты потешали офицеров и развлекались сами песнями, создали своеобразные шумовые оркестры — били в ложки и тарелки. Все это происходило на глазах аскетов-монахов и многочисленных богомольцев в самый разгар паломнического сезона. В дополнение ко всему в обители появились жены офицеров и упорно распространялись слухи о предстоящем разрешении продажи вина, без которого воинству якобы «быть не можно».

Архимандрит Иона, косо посматривавший на забавы защитников монастыря, настрочил жалобу в синод.[307] Дохтурову угрожали большие неприятности. Военная коллегия запросила объяснение у генерала и заверила синод, что она устроит надлежащее рассмотрение и «подобным неблагопристойностям твердые преграды положить не оставит».

Генерал начисто отрицал предъявленные команде и лично ему обвинения и в доказательство своей правоты переслал в военную коллегию квитанцию, выданную ему Ионой в день отъезда с острова, в которой говорилось, что за время жизни в монастыре, с 19 мая по 15 июля 1801 года, от офицеров и солдат «обид и беспорядков чинимо не было и претензии ни на кого ни малейшей нет». Такой документ выдан был по чисто утилитарным соображениям: перед отбытием отряда монастырь сумел сбыть солдатам и офицерам по выгодной для себя цене залежавшиеся съестные припасы. В благодарность за это архимандрит решил замять им же затеянное кляузное дело, но было уже поздно. Синод дал ход жалобе Ионы, вовсю велось следствие, и получился конфуз. Подобно унтер-офицерской вдове, архимандрит сам себя высек. Дохтуров был оправдан, а Иона получил выговор от синода и, кроме того, с него взыскали 117 р. 46 к., затраченных на доставку нарочным указа генералу из военной коллегии по жалобе архимандрита.

Летом 1801 года русско-английский конфликт был улажен. Повод для присутствия войск на Соловках исчез, и 15 июля 1801 года отряд Дохтурова на монастырских судах отплыл на большую землю; орудия же были оставлены в Соловецком кремле в ведении находившегося там артиллерийского поручика Кормщикова. Под его начальство поступили привезенные в монастырь в августе 1801 года из Колы старинные чугунные разнокалиберные пушки и запасы к ним. В это же время приехавший из Петербурга артиллерийский капитан Скворцов осмотрел монастырский артиллерийский парк и проинструктировал канониров.[308]

В послетильзитский период Россия на короткое время попала в фарватер наполеоновской политики. Став союзником Франции, Россия порывает сношения с Англией — главным капиталистическим соперником французской буржуазии. В этот момент угроза нападения на Соловки британского флота становится столь реальной, что Архангельский генерал-губернатор адмирал фон Дезин вошел с представлением в министерство внутренних дел о способе сохранения монастырских драгоценностей. Он предложил вывезти их в Архангельск или в другое безопасное место. После длительных консультаций с обер-прокурором синода князем Голицыным и самим царем решили спрятать сокровища в укромном месте на самом острове и лишь в случае крайней опасности переправить их на твердую землю.[309] Впрочем и на этот раз туча прошла мимо Соловков.

Англия оказала морально-политическую и военную поддержку Швеции, которая, как уже упоминалось, последний раз воевала с Россией. Не ограничиваясь этим, в 1808 году британская эскадра вторглась в арктические воды России, совершила разбойничье нападение на Кильдин остров, где сожгла становище Рыбачье, принадлежавшее Соловецкому монастырю.[310] В следующем году интервенты захватили разоруженную к этому времени и совершенно беззащитную Колу.[311] Разграблению подвергся весь Мурманский берег.

Летом 1810 года английские военные корабли продолжали крейсировать в Ледовитом океане. 19 августа заморские пираты задержали у берегов Лапландии русское торговое судно, шедшее с мукой в Норвегию, и на буксире повели его в Англию. На судне, кроме 9 человек команды, появилось 7 английских матросов и 1 офицер. Но в пути произошло событие, о котором стоит рассказать.[312] В море начался шторм. Англичане вынуждены были отвязать канат, прикрепленный к плавучему хлебному магазину, и вскоре конвой потерял добычу из виду. Тогда русский кормщик Матвей Андреевич Герасимов приступил к решительным действиям. Ночью 30 августа вместе со своими товарищами он накрепко запер в каюте спящего офицера с 6 матросами, а находившегося на палубе часового сбросил в воду. После этого корабль изменил курс. Под управлением Герасимова он достиг норвежского порта Варде, где пленные англичане были сданы местному коменданту. Там же британский офицер вручил свою шпагу, кортик, карманный кинжал, а также английский военный флаг и план города Лондона.

Мужественный поступок помора, Кольского мещанина М.А. Герасимова стал известен всей стране. Его подвиг писатель-декабрист А. Бестужев-Марлинский избрал для своей повести «Мореход Никитин». Жители Севера гордились своим отважным сыном. Только правительство не оценило «столь отличной храбрости» Матвея Герасимова. Наградив помора «знаком отличия военного ордена», оно сделало оскорбительное для героя разъяснение: «Кольскому мещанину Матвею Герасимову не следует именоваться кавалером».

В 1809–1810 гг. большего вреда, кроме названных пиратских действий, Англия не успела принести Северу нашей страны. Агрессия Наполеона вскоре вызвала новое сближение Англии с Россией, закончившееся в начале Отечественной войны подписанием формального союза.