Сон в руку

Сон в руку

В лето 6581 (1073) встала распря между братьями

Ярославичами: Святослав соединился со Всеволодом

на Изяслава…

Повесть временных лет

Снилось Святославу, будто Изяслав берет его за руку и сажает на отцовский трон. И молвит при этом, словно жалуясь: «Устал я, брат, от киевлян, вечно недовольных, от бояр своих твердолобых. Хочу отдохнуть от дел, а ты покуда стол великокняжеский поблюди. Сам ведь знаешь, за нашим народом глаз да глаз нужен ».

Молвит так Изяслав и с эдакой хитринкой подмигивает Святославу. То ли чего-то не договаривает, то ли на что-то намекает.

Проснулся Святослав и долго лежал с открытыми глазами под впечатлением от сна.

«Как бы было славно, ежели б Изяслав сам уступил мне стол киевский, - ведь не по себе ношу влачит, на каждом шагу спотыкаясь. Раньше хоть умом Гертруды жил, а ныне и вовсе без ума остался. От Ярополка и то проку больше».

Раннее утро просачивалось сквозь разноцветные стекла узких окон с закругленным верхом, рассеивая полумрак по углам просторной княжеской опочивальни.

Тишину нарушало лишь глубокое дыхание спящей Оды.

Святослав выбрался из-под одеяла осторожно, чтобы не потревожить жену, и прошлепал босыми ногами до скамьи, где лежала небрежно брошенная одежда. Ему вспомнились подробности вчерашнего вечера, как они с Одой играли в догонялки, резвясь словно малые дети. Такой веселой жену Святославу видеть давно не приходилось. И вообще, она вернулась из Саксонии какая-то другая - похорошевшая, полная сил и женственной прелести.

Для своих тридцати восьми лет Ода выглядит просто замечательно, о чем наперебой твердят бывшие у нее в гостях жены черниговских бояр.

А вот Святослав своим здоровьем не доволен: поясница все чаще дает о себе знать, головные боли мучают. Да еще плешь на голове образовалась, как ни прикрывай ее волосами, все равно сверкает проклятая. Хоть в шапке по терему ходи!

Одеваясь, Святослав любовался спящей Одой, которая лежала на боку, разметав по подушке густые светлые волосы. Из-под одеяла виднелась обнаженная рука княгини и ее маленькие ступни с розовыми пятками.

Святославу захотелось пощекотать эти пятки, но он удержал себя, не желая нарушать такой сладкий сон супруги.

В ожидании того, когда нарождающийся новый день поднимет на ноги всех спящих, Святослав удалился в библиотеку и полистал там греческие и латинские книги, коих Ода привезла ему в подарок целый сундук.

За завтраком Ода по просьбе Святослава опять принялась рассказывать о восстании саксонских герцогов и графов против короля Генриха. В этом восстании участвовал и отец Оды граф штаденский Леопольд, ярый противник усиления королевской власти в Германии.

Ода не одобряла поступок отца. Ей нравился молодой честолюбивый король, замысливший подчинить себе не только зазнавшихся вассалов в Саксонии и Тюрингии, но и самого Папу Римского.

Святослав знал, что Генрих принадлежит к Франконской династии[135] германских королей, которые пришли к власти, свергнув Саксонскую династию[136]. Он спросил Оду, не собирается ли саксонская знать снова захватить власть в стране?

Ода ответила, что саксонские герцоги и графы не желают, чтобы король владел землями в Саксонии и строил там крепости.

- Еще саксонская знать не желает расставаться со своими волостями, дарованными ей королями, - добавила Ода.

- А у твоего отца нет желания убить Генриха и завладеть короной? - вновь спросил жену Святослав.

- Мой отец не столь кровожаден, - улыбнулась Ода, - ему достаточно того, чтоб король сидел в Майнце и не проявлялся в Саксонии, и тем более не раздавал бы саксонские земли ненавистным министериалам[137]-швабам.

- Кто же побеждает, король иль саксонские князья? - поинтересовался Святослав.

- Генрих был разбит у крепости Гарцбург, - королевское войско покинуло Саксонию. Но Генрих не собирается уступать. Вот увидишь, он еще себя покажет!

- Сколько лет твоему обожаемому Генриху? - Святослав задумался. - Девятнадцать? Двадцать? Я что-то запамятовал.

- Семнадцать, - подсказала Ода. Святослав едва не рассмеялся.

- Не хочу тебя огорчать, лада моя, но, думаю, сожрут бедного Генриха его вассалы и косточек не оставят! - высказал он свое мнение.

После утренней трапезы к Святославу как обычно пришел боярин Веремуд, чтобы сыграть с князем в тавлеи, а заодно обсудить кое-какие дела.

Святослав в это утро был излишне рассеян и довольно быстро проиграл. Князь ринулся отыгрываться, но тут пришел дружинник и сообщил, что прибыл гонец из Киева.

- Веди его сюда, - недовольно промолвил Святослав, даже не взглянув на дружинника.

Он обдумывал атаку на белого короля.

Дружинник ушел, но скоро вернулся. С ним был гонец.

Святослав сразу узнал в гонце Людека.

- Что-то стряслось? - насторожился Святослав, знавший, что Людек самый доверенный человек у Изяслава.

- Стряслось, княже, - ответил Людек, сняв шапку и чуть заметно поклонившись.

Святослав давно приметил, что постельничий Изяслава не очень-то любит кланяться.

- Надо бы потолковать наедине, княже, - добавил Людек. Святослав поднялся со стула, заинтригованный.

- Хорошо. Идем.

Они пришли в библиотеку.

- Что велел переcказать мне брат мой Изяслав? - обратился к гонцу Святослав, усевшись в удобное кресло с подлокотниками.

- Брат твой Изяслав, княже, вознамерился лишить тебя стола Черниговского, а может, и самой жизни, - нарочито медленно проговорил Людек, слегка понизив голос. - Я сам ездил в Полоцк ко Всеславу и беседовал с ним устами Изяслава. Князь Изяслав предлагал Всеславу Псков и Новгород, ежели тот исполнит свою рать на тебя и Всеволода. Всеслав еще Смоленск запросил. Изяслав обещал подумать. И вот, наконец, надумал князь Изяслав уступить Всеславу и Смоленск. Три дня назад столковался Изяслав с послом Всеслава.

Людек умолк, замерев в позе ожидания.

Святослав глядел на него, не мигая.

Наконец, князь сказал:

- Что толкнуло тебя, Людек, на измену князю своему? Ведь ты живешь в Киеве как сыр в масле.

- Князь Изяслав слова не держит, - мрачно проговорил Людек, - обещал разыскать убийц брата моего Койаты, но так ничего и не сделал. Брат мой сгнил давно в земле сырой, а убийцы его до сих пор живы-здоровы. У нас в Польше такой обычай, коль князь пообещал, но не сыскал преступника, значит, он взял вину его на себя. Я мщу Изяславу за своего брата.

«Видно, лях не лжет, - подумал Святослав. - Поистине, сон в руку».

Веремуд, когда Святослав пересказал ему все, что узнал от Людека, помрачнел. Затем пробасил недовольно:

- Стало быть, Изяслав, целуя крест на мир со Всеславом, уже держал за пазухой нож на братьев своих. Ох и злыдень!

- Что делать станем, боярин? - напрямик спросил Святослав.

- Надо упредить Изяслава, ныне же подымать полки и двигать на Киев, - решительно промолвил Веремуд. - В таком деле кто первый за меч взялся, тот и прав. Шли гонцов в Переяславль, княже.

Святослав из опасения, что Всеволод по своей привычке станет колебаться да раздумывать, послал к нему целое посольство, которое возглавил Алк, брат Веремуда. Алку было велено любыми способами сподвигнуть Всеволода на поход против Изяслава.

На деле все вышло быстро и гладко.

Всеволод без всяких колебаний изъявил готовность выступить против старшего брата. Видимо, в нем самом жили недобрые предчувствия после приема, оказанного Изяславом Всеславу в Киеве при заключении мира.

Переяславская дружина вступила в Чернигов в конце марта, а уже в начале апреля соединенное войско двух Ярославичей, перейдя через Днепр, расположилось станом близ княжеской усадьбы Берестово в одном переходе от Киева.

Изяслав узнал рано утром, что братья исполчились на него, а после полудня к нему пожаловали послы от Святослава и Всеволода.

Изяслав встретил послов, сидя на троне в княжеской багрянице и золотом венце. По бокам от трона стояли вооруженные кмети, на скамьях вдоль стен сидели думные бояре и воеводы.

Послов было трое.

Изяслав сразу узнал переяславских бояр Шимона и Ратибора. Узнал он и черниговского боярина Алка.

Алк шел впереди. Он же первым заговорил с Изяславом:

- Кланяемся тебе, великий князь. - Послы поклонились. - Не серчай на прямоту и резкость речей наших, на то была воля твоих братьев, кои стоят с полками у Берестова. Братья твои дают тебе три дня, чтобы оставить Киев…

- Иль побежден я в сече, что братья мои смеют мне приказывать? - вскричал Изяслав, меняясь в лице. - Я еще великий князь! За меня Бог и закон!

- Братья твои не станут чинить тебе препятствий, княже, - невозмутимо продолжал Алк. - Они предлагают тебе разойтись миром.

- «Разойтись миром…» - фыркнул Изяслав. - Плевать я на них хотел! Так и передай братьям моим, боярин. А еще скажи, что в моих полках воинов не меньше. Без битвы я Киев им не отдам. Смутьяны! Мерзавцы! Ох, доберусь я до них! Святослава на цепь посажу как кобеля бешеного, а Всеволоду место в порубе. Людеку-изменнику язык велю отрезать. А теперь убирайтесь! Вон отсюда! Гоните их в шею!

Изяслав так разбушевался, что послы сочли за лучшее поспешно убраться восвояси, благо главное они успели сказать.

Выслушав ответ, привезенный послами, Святослав усмехнулся недобро:

- Грозит нам Изяслав и не ведает, что у самого крыша над головой горит.

У Святослава в Киеве было немало сторонников, которые извещали его, что горожане не станут сражаться за Изяслава. Более того, наиболее ярые приверженцы черниговского князя готовы выдать ему Изяслава связанным.

Неотвратимость своего поражения осознал и Изяслав, когда тысяцкий Коснячко объявил ему решение киевского веча: звать на великий стол Святослава Ярославича.

- Не обессудь, княже, но пеший полк под твоим знаменем мне не собрать, - честно признался Коснячко. - Заводилы в народе ратуют за брата твоего Святослава. К нему народ гонцов своих шлет.

Изяслав велел подымать дружину

Однако пришедшие к великому князю Чудин с Тукой мигом остудили его воинственный пыл.

- Старшая дружина меж двух огней вставать не желает, - сказал Чудин. - Как сражаться с черниговцами и переяславцами, когда в спину киевская чернь в любой момент ударить может. Надо покориться братьям.

Изяслав раздраженным жестом повелел, чтобы его оставили одного.

«Сбываются предсказания Гертруды, - мрачно размышлял Изяслав, бродя в одиночестве по пустынным залам. - Кругом измена! Ни на кого положиться нельзя. Я верил Людеку, а он меня предал. С потрохами продал Святославу, негодяй! Даже Гертруда не смогла разглядеть его сволочную душонку!»

Изяслав обдумывал возможность убийства Святослава и Всеволода во время переговоров. А может, послать гонца к полоцкому князю? Или к полякам? Но было очевидно, что ни Всеслав, ни Болеслав при всем желании не успеют на помощь к Изяславу. Слишком внезапно все случилось! За три дня гонцы только доскачут до Полоцка и Кракова. Изяслав вызвал к себе Коснячко.

- Отправь гонца к братьям моим, - с трудом выдавил из себя великий князь, - я принимаю их условия.

Коснячко понимающе кивнул и скрылся за дверью.

Двадцать возов по приказу Изяслава было нагружено сокровищами из великокняжеской казны, еще в двадцать возов уместили съестные припасы на дорогу. Путь предстоял не близкий: в Краков, к Болеславу. Вместе с Изяславом собирались разделить долю изгнанников его сыновья, младшая дружина, многочисленная челядь, а из бояр Коснячко, Микула Звездич и Всемил Гордеич.

Дабы не видеть злорадных лиц простых киевлян, Изяслав выехал из Киева затемно.

Обоз и конная свита князя-изгнанника, проехав через высокие Лядские ворота, растянулись, подобно длинной змее, на извилистой дороге, уводившей к западным рубежам Руси.

Когда рассвело, отряд Изяслава догнал черниговский дружинник Потаня.

- Чего тебе, гридень? - окликнул Потаню Изяслав, отделившись от плотной колонны своей молодшей дружины.

Потаня снял шапку, не слезая с коня.

- Князь, братья твои говорят тебе: не выноси сор из избы, - промолвил Потаня. - Не ходи в Польшу, княже. Братья твои дают тебе на выбор Туров иль Вышгород. Хочешь, Смоленск бери.

- Не хочу, - холодно произнес Изяслав и, ударив лошадь, проехал мимо Потани.

Потаня ехал за Изяславом и продолжал его уговаривать:

- Будь мудрее, княже. Полякам наши склоки только в радость. Не нравится Смоленск, садись во Владимире. А сыновья твои могут сесть в Турове и Вышгороде.

Изяслав вновь отказался. Потаня не отставал.

Наконец, Изяслав развернул коня и гневно крикнул Потане:

- Скажи Святославу, гридень, я скоро вернусь. И вернусь не один!

* * *

Святослав и Всеволод въезжали в Киев под колокольный звон, их встречали толпы народа; даже митрополит покинул свои покои при Софийском соборе.

У входа во дворец, выстроенный еще при Ярославе Мудром, большая группа киевских бояр и купцов встретила братьев поклонами и хлебом-солью.

Всеволод держался все время чуть в стороне, всем своим видом показывая, что он лишь правая рука Святослава.

Зато Святослав светился приветливой улыбкой, шутил направо и налево, отведал горячего пшеничного каравая с солью и тут же воскликнул, что не едал хлеба мягче и вкуснее этого.

Все вокруг засмеялись, ибо и черниговцы, и киевляне знали, что сегодня сбылась самая заветная мечта Святослава.

Святослав, сопровождаемый Всеволодом и толпой бояр, обошел весь дворец, где прошло его детство и где жил его отец. Здесь же до киевского восстания жил Изяслав, который по возвращении из Польши отстроил для себя деревянный терем близ Михайловского Златоверхого собора, отгороженный от шумного Подола и верхних кварталов Киева бревенчатой стеной Дмитриевского монастыря. Изяслав принял меры безопасности, которые, впрочем, не помогли ему на этот раз.

В тронном зале Святослав задержался подольше. С бьющимся сердцем взошел он по ступенькам на возвышение, где стоял трон из мореного дуба с бронзовыми позолоченными подлокотниками и высокой резной спинкой. Вот она, вершина власти! Вот он, предел мечтаний для всякого честолюбца, место самого старшего князя на Руси!

Изяслав занял этот трон в тридцать лет. Святослав добился этого златого трона уже в сорок шесть лет.

«Ладно, - мысленно утешил себя Святослав, - главное добился-таки. И не замарал рук кровью старшего брата».