Опала на Романовых

Опала на Романовых

Б. Ф. Годунов, несомненно, чувствовал, что подданные его не любят. Поэтому охрану своей особы он доверил иностранцам-наемникам, полагая, что за хорошее жалованье те его не предадут. Кроме того, он увеличил численность московских стрельцов с семи до десяти тысяч человек. Все они делились на отряды по пятьсот человек, которыми командовали головы. Их должностные оклады составляли от 30 до 60 руб., что было выше, чем у дворян. Кроме того, все стрельцы получали по 12 четвертей ржи и овса из государственных запасов.

В Москве находились и вспомогательные воинские отряды численностью до 30 тысяч человек. Они состояли из воинов-наемников. По национальности это были немцы, поляки, шведы, ливонцы, греки, татары, чуваши и мордовцы. Командовали ими иностранные офицеры, получавшие жалованье до 120 руб. и поместья до 1000 четвертей. Всех их царь мог использовать для своей охраны.

Но даже это со временем не могло успокоить царя Бориса. Всюду ему чудились заговоры и тайные умыслы. Чтобы узнать о них, он решил легализовать систему доносов слуг на своих господ. При этом доносчик получал внушительную награду от государя.

Первым написал донос на своего господина князя Ф. Д. Шестунова холоп Воинка. С ним он пришел к главе Челобитного приказа С. Н. Годунову и сразу же вызвал к себе интерес. Князь был наказан, а Воинка получил поместье и чин боярского сына, т. е. дворянина. В Москве о поступке холопа и его щедрой награде стало широко известно. Это воодушевило других слуг, не любивших своих господ, на аналогичные действия. Началось всеобщее развращение нравов. Обиженные жены строчили доносы на мужей, дети — на родителей, попы — на чернецов, подьячие — на дьяков и т. д. Все перестали откровенно говорить друг с другом и даже общаться.

Царь старался не замечать, что русское общество приходит в «великую смуту». Он щедро одаривал доносчиков и бросал в тюрьмы оболганных людей. Возможно, так он стремился добраться до своих главных соперников — двоюродных братьев царя Федора Ивановича Романовых. Ведь всем было очевидно, что на царский престол у них больше прав, поскольку они состояли в кровном родстве с последним представителем угасшей династии.