Потоп: Богдан Хмельницкий и царь Алексей Михайлович

Потоп: Богдан Хмельницкий и царь Алексей Михайлович

Богдан Хмельницкий встретил новый, 1649 г. в Переяславе, сыграв свадьбу со своей прекрасной возлюбленной, ставшей причиной его раздора с Чаплинским. Он с удовольствием пировал сначала с посланцами Яна-Казимира, приехавшими договариваться о мире, которых возглавлял Адам Кисель, потом с послами московского царя и, наконец, с гонцами честолюбивого трансильванского князя Георгия II Ракочи.

Недалекому и лишенному каких-либо талантов Яну-Казимиру не хватало умения предвидеть будущее и вызывать симпатии у людей, которым обладал его брат Владислав. Атмосфера, в которой он сумел получить поддержку Хмельницкого в борьбе за трон, благоприятствовала заключению мирного договора, по которому Украина осталась бы в составе Польши. Хмельницкий вел переписку с государями России и Турции, но требования, которые он выдвигал, доказывали, что у него не было намерения отделить Украину от Польши и поменять прежнего хозяина, разбитого им на поле битвы, на нового, совершенно ему незнакомого.

Хмельницкий потребовал отмены церковной унии в Киевской области и в Левобережной Украине; участия киевского митрополита и всех православных епископов в работе Польского сейма; отказа Иеремии Вишневецкого от должности коронного гетмана; создание к празднику Троицы комиссии, которая определила бы число «реестровых» казаков и выделила бы им земли. До выполнения этих требований польская армия не должна была пересекать линию Каменец-Подольский — река Горынь — река Припять.

Однако Адам Кисель привез от короля только гетманскую булаву и его условия, которые ограничивались восстановлением прежнего порядка и обещанием увеличить число «реестровых» казаков до 15 тысяч человек.

Облачившись в красный жупан, отороченный соболями, гетман принял польскую делегацию со всем уважением и почетом, но, когда Адам Кисель бестактно напомнил ему о своем украинском происхождении, заявив: «Я ваш плоть от плоти и кость от кости», Хмельницкий воскликнул: «Да, но эти кости слишком обросли польским мясом!» Потом он сказал: «Я сделаю так, как считаю нужным. Сначала я сражался, чтобы отомстить за свои личные обиды, но теперь воюю за веру православную. Вся земля от Люблина до Кракова подчинится моей воле. Я больше не буду воевать с татарами и турками, хватит с меня Волыни и Подолии. Я возьму все — Львов и Галич. А дойдя до Вислы, я скажу полякам: «Сидите, ляхи! Молчите, ляхи! (Украинцы называли поляков ляхами. — Пер.) Я прогоню всех князей и герцогов за Вислу, и, если они осмелятся хотя бы шевельнуться, моя воля достанет их и там».

Адам Кисель отвез требования гетмана в Варшаву. Они были обширными, но не слишком наглыми; для человека, обладавшего мудростью и опытом Владислава IV и Станислава Конецпольского, они не закрыли бы возможности для дальнейших переговоров. Но Ян-Казимир был слаб и упрям, а коронный гетман Иеремия Вишневецкий ненавидел казаков лютой ненавистью. На требования Богдана Хмельницкого они ответили категорическим отказом, после чего новая война и отделение Украины от Польши стали неизбежными.

К весне 1649 г. Ян-Казимир сумел собрать огромную армию в 70 тысяч человек; гетман, обуреваемый то осторожностью, то желанием действовать, сомневался в своих силах и вел переговоры об иностранной помощи. Но в Стамбуле все силы султанши Валиде Козем, бабки нового султана Мухаммада IV, которому исполнилось всего 8 лет, уходили на борьбу с сипайскими мятежниками, уличными беспорядками и дворцовыми заговорами. Длительная Критская война с Венецией истощила силы Турции, а до прихода к власти первых визирей из рода Копрулу, которые начнут проводить на границах с Европой крайне агрессивную политику, оставалось еще семь лет. С возвращавшимися в Москву послами Хмельницкий отправил к молодому царю Алексею Михайловичу своего доверенного человека, казацкого полковника Федора Весняка, велев ему передать царю подарки: прекрасного коня и турецкий лук. Весняк пытался убедить царя в том, что настал подходящий момент для возвращения Смоленска и завоевания Белой Руси.

То, что человек, обладавший таким мягким и терпеливым характером, как Алексей Михайлович, сумел успешно управлять Россией в бурные десятилетия середины XVII в., подтверждает истину: христианская этика весьма эффективна в человеческих отношениях. Царь обладал даром выбирать себе помощников; способные и энергичные министры: патриарх Никон, Ордын-Нащокин и Матвеев сумели вывести Россию из анархии и способствовали ее превращению в империю в начале XVIII в. Однако в 1649 г. Московия была еще не в состоянии начинать новую войну с Польшей. В стране часто вспыхивали религиозные и крестьянские бунты. В 1648 г. царь с большим трудом сумел усмирить взбунтовавшуюся толпу, отдав ей на растерзание некоторых своих чиновников. Волнения охватили Новгород, Сольвычегодск — вотчину купцов Строгановых — и Устюг. В Пскове восставшие выдержали трехмесячную осаду и добились от правительства амнистии. Кроме того, московский двор не испытывал особых симпатий к казакам, бесчинства которых во времена Смуты еще не изгладились из памяти людей. В 1642 г. Земский собор вынудил царя Михаила Романовича ответить отказом на просьбы донских казаков помочь им удержать Азов, который они отвоевали у турок. И царь, и бояре осуждали всякую борьбу против законного государя. Когда Весняк прибыл из Переяслава, в Москве только что узнали о казни Карла I в Англии, и царь приказал прекратить все торговые отношения с сообществом, посмевшим поднять руку на своего короля.

В марте, имея своим союзником только крымского хана Ислам-Гирея, Хмельницкий вошел в Польшу, чтобы помериться силами с Яном-Казимиром. XVII в. стал свидетелем появления на Восточно-Европейской равнине огромных армий, что было связано с относительно большим и беспокойным населением расположенных здесь стран. Гетман вел за собой 320 тысяч человек. В его войско входили крымские и буджакские татары, огромные массы не знакомых с дисциплиной крестьян, и чуть меньше 100 тысяч казаков.

Польское войско численностью 70 тысяч человек делилось на две армии — одной из них командовал король, а другой — коронный гетман Иеремия Вишневецкий. Они стояли в крепостях Зборов и Збараж. Решительные вылазки Вишневецкого из Збаража закончились неудачей, но он продолжал удерживать крепость, несмотря на то что его войска жестоко страдали от голода. Ян-Казимир был заперт в Зборове, но Хмельницкий вел осаду довольно пассивно, словно не желая предпринимать решительных действий, в результате которых король мог бы оказаться у него в руках. Одновременно велись тайные переговоры о мире. Они активизировались после того, как Ислам-Гирей, уставший от безрезультатной осады или подкупленный поляками, увел своих татар в Крым. В конце концов Збараж сдался, и между Хмельницким и королем был заключен так называемый Зборовский мир.

«Условия этого договора, — писал Антонович, — были исключительно благоприятными для казаков. Были подтверждены все привилегии, которыми они пользовались. Число „реестровых“ казаков увеличивалось до 40 тысяч. Киевское, Черниговское и Брацлавское воеводства освобождались от польских гарнизонов. Признавались православные епископства, а иерархи православной церкви получали право заседать в сейме. Органы управления, как и раньше, оставались польскими, но должны были формироваться из местных жителей, исповедовавших православие. Чигирин и его район стал уделом Булавы — иными словами, отдавался гетману в качестве личного владения. О крестьянах не говорилось ни слова, а помещикам были возвращены их поместья. Галиция, Волынь и Подолия тоже вернулись в руки польской шляхты. Число казаков было ограничено, и вносить в их списки новые имена было запрещено».

Украинские историки осуждают Хмельницкого за Зборовский мир, однако судить о людях XVII в. и их действиях с позиций социальной философии и стандартов XX в. — совершенно ненаучно. Хмельницкий был казацким командиром и мелким шляхтичем, жившим в такие времена, когда о правах угнетенных крестьянских масс в Европе не задумывались даже самые светлые умы той эпохи. Хмельницкий защищал интересы своего класса, мир на Украине и свои собственные права; даже более умудренные люди, обладавшие самыми передовыми взглядами, не шли дальше этого. Однако события, как всегда, развивались быстрее, чем могли предположить даже самые честолюбивые и умные люди.

«В последующие восемнадцать месяцев Хмельницкий управлял Украиной, как суверенный государь. Он сделал Чигирин, свой родной город, казацкой столицей, разделил страну на шестнадцать провинций и вступал в прямые переговоры с иностранными государствами», но его положение было очень сложным. Ему не удалось ограничить число казаков 40 тысячами, поскольку все 300 тысяч украинцев, которые воевали под Збаражем и Зборовом, считали, что это давало им право называть себя казаками. Он добился компромисса, позволив семьям «реестровых» казаков записывать в свои ряды слуг. Благодаря этому в число казаков попало около 200 тысяч человек. Однако эта затея не понравилась польскому правительству. С другой стороны, крестьяне были возмущены тем, что помещики вернулись в свои владения, и Хмельницкий очень скоро пожалел о своем незавидном положении.

В 1650 г. московский агент Унковский писал, что «гетман принимает бывших членов свиты князя Вишневецкого, люблинского старосты Нагорецкого и многих других поляков, а также приспешников Потоцкого, Адама Киселя и Конецпольского. Они все кланяются гетману, прося его выдать им необходимые документы и универсалы, подтверждающие, что крестьяне должны им снова подчиняться». Тем не менее Адам Кисель, ставший киевским воеводой, жаловался королю, что, «как выяснилось, чернь использует все средства, чтобы не подчиняться своим господам. Некоторые бросают свое имущество и становятся ординарцами или слугами у казаков. Другие уходят за Днепр со всем своим скарбом, и только небольшая часть склоняется перед господами. Одному Богу в его мудрости известно, когда это все успокоится и умиротворится».

По Зборовскому соглашению, которое на самом деле оказалось лишь перемирием, Хмельницкий занял немыслимое положение наместника польского короля, управляя государством, в котором бок о бок существовали две привилегированные, но противоположные касты: польских помещиков и казацких военных старшин. Они были окружены многочисленным беспокойным крестьянским «пролетариатом», который смутно чувствовал, что его обманули и предали. Не прошло и нескольких месяцев, как постоянные конфликты на местах переросли в новую войну.

Хмельницкий становился заметной фигурой в Европе. Женитьба его сына Тимоша на прекрасной дочери Василия Лупула позволила ему вмешиваться в политику Молдавии и Трансильвании. Люди, восхищавшиеся им, сравнивали его с Кромвелем; он считался главным врагом римской церкви в Восточной Европе, и папа обещал полное прощение грехов тем, кто поднимет против него оружие. Гетман, однако, не был лишен церковной поддержки. Архиепископ Коринфский опоясал его мечом, который был освящен на Гробе Господнем, а когда он наконец снова отправился на борьбу с поляками, Киевский митрополит отпустил ему все грехи без обычного причастия.

Возобновив войну против Польши, Хмельницкий снова взял в помощники своего старого, но не очень надежного друга — хана Ислам-Гирея, однако татарское войско, которое присоединилось к армии гетмана, ушло еще до начала настоящих боев. Не поддержали казаков и запорожцы, которые были злы на Хмельницкого за Зборовский мир, а также широкие массы крестьянства, разочаровавшиеся и разуверившиеся в гетмане. 1 июля 1651 г. Хмельницкий был разбит Стефаном Чарнецким в битве под Берестечком. С запада на Украину двинулся Вишневецкий, а с севера — князь Ян Радзивилл. Подавив крестьянские восстания на притоках Припяти, он приближался к Киеву. Хмельницкий, отошедший в Белую Церковь, вынужден был принять мир на его условиях.

Белоцерковское соглашение отменило Зборовский договор. Число «реестровых» казаков сокращалось до 20 тысяч человек; Брацлавское и Черниговское воеводства перестали быть казацкими; казакам оставили только Киевское воеводство, располагавшееся по обеим сторонам Днепра.

Однако силы Хмельницкого еще не были подорваны, и он стал готовиться к новым битвам. За три года гражданской войны Речь Посполитая сильно ослабела. Зерно, продававшееся ею в Западную Европу, позволявшее ее знати купаться в роскоши, поступало с Украины, где на тучных черноземных почвах его выращивали крестьяне. Даже в Галиции жизнь после казацкого вторжения не вошла еще в нормальную колею. Война опустошила Волынь, а Подолия и вся Правобережная Украина сильно обезлюдели. Помещики, вернувшиеся в свои поместья, обнаружили, что обрабатывать землю некому. Крестьяне не хотели оставаться крепостными и уходили на Сечь, мечтая стать казаками. Зато земли на левой стороне Днепра, тянувшиеся от Полтавы до реки Донец и далее до самого Дона, быстро заселялись. Украинские казаки появились в Чугуеве, Изюме, Ахтырке и даже в районе Острогожска (южнее Воронежа), то есть на территориях, не принадлежавших Польскому королевству. Через некоторое время они отошли под власть русского царя.

После разгрома под Белой Церковью Хмельницкий понял, что его собственное положение непрочно; в то же самое время он хорошо знал, что поляки устали и «выдохлись». Через румынских князей и татарских ханов он поддерживал отношения с турками; во время периода анархии в Стамбуле он получил цветистый титул «Хранителя Оттоманской Порты». В его окружении имелась сильная партия, выступавшая за союз с турками, — в последующие два десятилетия она станет самой сильной. Люди, поддерживавшие союз с Портой, знали, что турки уважают храбрость и держат свое слово гораздо чаще, чем христианские монархи. Эти люди надеялись, что Турция предоставит казакам такое же право на самоуправление, каким располагали валашцы, молдаване, трансильванцы и крымские татары. Турецкая система управления, несмотря на все ее недостатки, пришлась по вкусу этим грубым и простодушным людям. Гетман вел переговоры одновременно с турками и с Московией. Однако Турции летом 1653 г. было не до войны; незадолго до этого храбрая старая султанша Валиде Козем во время бунта янычаров была удавлена шнурком от занавесей, а пост великого визиря готовился захватить черкес Ибшир.

Не забывая о Турции, Хмельницкий написал московскому воеводе в Путивль: «Если его царское величество не возьмет нас под свою высокую руку и не защитит от врагов, я, гетман, и мои полки вынуждены будем подумать о ком-нибудь другом».

Царю Алексею Михайловичу пришлось заняться судьбой многочисленного православного народа, которого притесняла польская знать. «Династия Романовых, — отмечал Парес, — вовсе не добивалась от украинцев этой просьбы; царю было важнее поднять истощенную Россию, чем помогать слабым… Однако новая династия в России не хуже старой понимала свою историческую миссию — добиться воссоединения всех русских, которая так живо занимала умы обоих Иванов и тех, кто выражал мнение людей того времени».

В Польше весной 1653 г. сейм, многим депутатам которого из-за непрекращавшейся анархии на Украине грозило разорение, наконец решился и выделил 17 миллионов гульденов для набора 60-тысячного войска, которое должно было положить конец казацкой вольности.

А тем временем из Москвы выехало «великое посольство» — в его состав вошли князь Репнин-Оболенский и боярин Хитрово, — предлогом для которого стало улаживание вопроса о мелких стычках на границе. На самом же деле московские послы, приехавшие во Львов в июле, должны были сообщить полякам о том, что царь желает помирить казаков и короля. Послы заявили, что в течение пяти лет гетман и все казаки постоянно жаловались ему на то, что их угнетали на своих же собственных землях, что православную церковь преследовали и унижали и что Зборовское и Белоцерковское соглашения не выполнялись. Король и польский сенат в своем ответном письме обвинили Хмельницкого в измене, союзе с крымскими татарами и переговорах с турками.

Московские требования носили ультимативный характер, однако умный патриарх Никон старался выиграть время. В Москву постоянно поступали сведения о том, что шведский король Карл X готовился к войне с Польшей.

Летом 1653 г. по всей Украине происходили стычки. В августе казаки Хмельницкого встретились с армией Яна-Казимира у Жванцов, к югу от Каменец-Подольского. Хан Ислам-Гирей в третий раз бросил гетмана на поле боя. Татарские отряды рассеялись по стране и стали грабить ее, не разбирая, где польские поместья, а где села крестьян. Воспользовавшись отсутствием запорожцев, татары появились на Днепре и, как в прежние времена, увели в полон тысячи мужчин и женщин. Поляки пострадали не меньше, чем украинцы: согласно подсчетам того времени, на невольничьи рынки Крыма было приведено более 5 тысяч женщин и девочек благородного происхождения из городов и поместий Волыни и с притоков Припяти. Узнав об этом, армии короля и гетмана постепенно рассеялись по своим территориям в попытке догнать татарские орды. Но тем удалось ускользнуть вместе с добычей.

В конце сентября 1653 г. посольство вернулось из Львова в Москву, и 1 октября царь Алексей Михайлович собрал Земский собор, на котором получил от бояр и духовенства разрешение «принять гетмана Богдана Хмельницкого, всех запорожских казаков, войска, города и земли в состав Московского государства, не только из уважения к вере, которую оно разделяет с Малой Россией, но и по причине опасности, угрожающей ей от Польши и Литвы, а также от Турции и татар».

9 октября боярин Василий Бутурлин, придворный Иван Алферьев и дьяк Иларион Лопухин получили приказ «отправляться к гетману по монаршему срочному делу». Из-за татарских бесчинств отъезд посольства был отложен, и оно появилось в Переяславе только накануне Нового года. Стали ждать гетмана, который еще не приехал с правого берега Днепра. Он прибыл 6 января в сопровождении казацкого генерального писаря Выговского, а также многочисленных полковников и старост. На следующий день Хмельницкий «частным образом» посетил московских послов. 8 января все полковники и старосты собрались в доме на тайный совет, а позже в тот же день собралась Рада, на которой присутствовало большое число казаков разного ранга. Гетман Хмельницкий произнес речь, заявив, что пришло время выбрать из четырех государей: польского короля, турецкого султана, хана крымского и царя московского. Решения гетмана и старост было уже всем известно, поэтому Рада ответила: «Желаем идти под царя, который принадлежит к Восточной православной церкви. Помоги нам, Бог, сделай нас сильными и едиными на все времена!»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.