Хмельницкий

Хмельницкий

Пожалуй, о Хмельницком написано больше книг и статей, чем обо всех остальных гетманах вместе взятых, но практически все историки касаются только последних лет его жизни. Причина такого невнимания к молодости батьки Хмеля очевидна: он жил так же, как и тысячи других воинов Речи Посполитой. Родился в семье небогатого шляхтича около 1595 года, в юношеские годы прослушал курс грамматики, поэтики и риторики во львовском иезуитском коллегиуме — словом, обычный классический курс рядового тогдашнего шляхтича. Достоверно известно, что в 1620 году он вместе со своим отцом принимал участие в молдавском походе гетмана Станислава Жолкевского и принял боевое крещение в битве с турками под Цецорой. Эта битва завершилась не только сокрушительным поражением для польского войска, но и гибелью отца Богдана. Юноша попал в плен, откуда его выкупила мать. Затем Хмельницкий воевал во всех войнах, которые вела Речь Посполитая. В 1633 году король наградил его саблей за участие в войне с Московским царством.

К своему пятидесятилетию Хмельницкий явно завершил свою карьеру, став чигиринским старостой. Казалось бы, ждет его спокойная старость на своем хуторе Субботов и воспоминания о лихой молодости. Но судьба распорядилась иначе. Овдовев, Хмельницкий решил взять новую жену, но его избранницу похитил сосед — чигиринский подстароста Даниил Чаплинский. Кстати, вместе с хутором. Действительно, чего уж мелочиться. Правда, права самого Хмельницкого на хутор были весьма спорными. Оскорбленный Богдан попытался вызвать обидчика на дуэль, но попал в засаду и чудом вырвался. Пришлось ему жаловаться коронному гетману, затем началась судебная тяжба, которую Хмельницкий проиграл — единственным утешением стали для него 130 злотых как компенсация за Субботов. Возвратившись ни с чем из Варшавы, Хмельницкий продолжал жаловаться на Чаплинского, тот в свою очередь обвинял Богдана в измене и сношениях с татарами. Готовился Хмельницкий тогда к восстанию или нет — неизвестно, но по приказу коронного гетмана Потоцкого он был арестован. Вскоре Хмельницкому удалось бежать, и 11 декабря 1647 он вместе со своим сыном прибыл в Запорожскую Сечь, а оттуда направился за помощью в Крым. Момент для просьбы был удачный. Крымский хан был недоволен Польшей, так как она неаккуратно платила ежегодный «подарок», которым откупалась от набегов; а, кроме того, на полуострове был неурожай и, как следствие, падеж скота. Татары были непрочь компенсировать свои потери путем грабежа во время войны. Хан согласился помочь Хмельницкому и передал в его распоряжение отряд в четыре тысячи воинов под командой перекопского мурзы Тугай-бея. Так по одну сторону баррикад оказались в прошлом заклятые враги — татары и казаки, хотя доверия между новыми союзниками не было. В качестве заложника в Бахчисарае остался сын Хмельницкого Тимош, а Тугай-бей в казацком стане гарантировал, что хан не ударит Хмельницкому в спину.

18 апреля 1648 года Хмельницкий прибыл в Сечь и изложил результаты своей поездки в Крым. Народ на Сечи принял его с энтузиазмом и избрал кошевым атаманом войска запорожского. Гетманом Хмельницкий стал называться только позднее. К концу апреля 1648 года Хмельницкий уже имел в своем распоряжении десять тысяч человек (включая и татар), с которыми и готовился выступить в «поход мести».

Весть о захвате повстанцами Запорожья встревожила польскую администрацию, и она решила задушить восстание в зародыше. Поляки быстро стягивали свои силы в кулак для борьбы с казаками, а в это время все население Малороссии готовилось присоединиться к казакам, как только те появятся…

Коронный гетман Николай Потоцкий выслал вперед четырехтысячный авангард под руководством своего сына Стефана, а реестровым казакам приказал идти ему на подмогу. Однако реестровые при первой же возможности перебили своих польских командиров и присоединились к Хмельницкому. Поляки, оказавшиеся в меньшинстве, попытались отступить, но были полностью разгромлены.

Потоцкий решил «примерно наказать бунтовщиков» и, не сомневаясь в победе, двинулся навстречу Хмельницкому. И попал в засаду под Корсунем. В этом бою погибла вся регулярная (кварцяная) армия Речи Посполитой мирного времени — более 30 тыс. человек. Гетманы Потоцкий и Калиновский были взяты в плен и отданы Тугай-бею в качестве платы за помощь. Вся польская артиллерия и огромные обозы достались казакам как военная добыча. Сразу после этих побед на Украину прибыли основные силы крымских татар во главе с самим ханом Ислам-Гиреем. Поскольку сражаться уже было не с кем (хан должен был помочь Хмельницкому под Корсунем), орда вернулась в Крым.

Известия о двух поражениях поляков быстро облетели всю Малороссию. Крестьяне и мещане начали массами присоединяться к Хмельницкому или, образуя партизанские отряды, самостоятельно громить имения поляков, захватывать города и замки с польскими гарнизонами. Крестьяне и горожане старались со всей жестокостью отомстить полякам и евреям за притеснения, которые длились долгие годы.

Крупнейший магнат Левобережья князь Иеремия Вишневецкий, узнав о восстании Хмельницкого, собрал собственное войско, чтобы помочь гетману Потоцкому усмирить восстание. Если бы он успел, то, возможно, Хмельницкий был бы разбит, но неистовый Иеремия опоздал. Теперь ему оставалось только спасать своих соплеменников. Все, кто так или иначе был связан с Польшей и ее социальным строем, уходили вместе с Вишневецким. Шляхтичи, арендаторы-евреи, католики, униаты знали, что если только попадут в руки повстанцев, то им пощады не будет. Как показала история, они не ошибались. Пойманных евреев казаки казнили с особой жестокостью. Не церемонились восставшие и с поляками, особенно с ксендзами. В результате этого стихийного погрома на Левобережье за несколько недель лета 1648 года исчезли все поляки, евреи, католики, а также и те из немногочисленной православной шляхты, которые симпатизировали полякам и сотрудничали с ними. О накале ненависти свидетельствуют такие факты: как минимум половина украинских евреев из общего числа, оцениваемого в приблизительно 60 000, были убиты или угнаны в рабство. Еврейский летописец Натан Гановер писал: «С одних[2] казаки сдирали кожу заживо, а тело кидали собакам; другим наносили тяжелые раны, но не добивали, а бросали их на улицу, чтобы медленно умирали; многих же закапывали живьем. Грудных младенцев резали на руках матерей, а многих рубили на куски, как рыбу. Беременным женщинам распарывали животы, вынимали плод и хлестали им по лицу матери, а иным в распоротый живот зашивали живую кошку и обрубали несчастным руки, чтобы они не могли ее вытащить. Иных детей прокалывали пикой, жарили на огне и подносили матерям, чтобы они отведали их мяса…»

Неожиданно Хмельницкий попытался дистанцироваться от всеобщего народного восстания. Он собрал казацкую раду, от которой ему удалось добиться начала переговоров с поляками. Впрочем, поляки использовали переговоры только для выигрыша времени с целью подготовки новой армии. К казакам были, правда, посланы уполномоченные для переговоров, но они должны были предъявить заведомо невыполнимые требования (выдача оружия, взятого у поляков, выдача предводителей казацких отрядов, удаление татар). Рада, на которой были прочитаны эти условия, была сильно раздражена против Богдана Хмельницкого за его медлительность и за переговоры. Уступая требованиям простых повстанцев, Хмельницкий стал двигаться на Волынь, где стояла польская армия. 21 сентября две армии встретились под Пилявцами. Поляки в очередной раз не устояли и побежали.

В октябре 1648 года Богдан Хмельницкий осадил Львов. Как показывают его действия, он не собирался занимать город, ограничившись взятием опорных пунктов на его подступах: укрепленных монастырей Святого Лазаря, Святой Магдалены, собора Святого Юра. Однако Хмельницкий разрешил отрядам восставших крестьян, которыми руководил Максим Кривонос, штурмовать Высокий Замок. Восставшие захватили польский замок, перебив поголовно всех его защитников, после чего потребовали от горожан заплатить Хмельницкому огромный выкуп за отступление от стен Львова. Получив деньги, Хмельницкий отказался от похода на Варшаву и повел свою армию назад в Малороссию.

Это решение буквально спасло Речь Посполитую: ведь после победоносной кампании 1648 года казаки не встретили бы организованного сопротивления поляков. Хмельницкий мог двинуться прямо на Варшаву и наверняка бы взял беззащитную польскую столицу.

Почему же гетман не решился разорить Варшаву? Да потому, что психологически это была его столица! Полвека он верой и правдой служил польским королям. Именно в Варшаву он ездил с депутациями Запорожского войска, именно отсюда шло казакам жалование и поступали приказы. Ведь даже поднимая восстание, Хмельницкий стремился придать ему видимость некой законности! Он постоянно напоминал, что взбунтовал казаков с согласия самого короля Владислава. Тот, выслушав в Варшаве жалобы казацких посланцев на притеснения шляхты, якобы спросил: «Разве у вас нет сабель?» То есть в то время Хмельницкий не думал ни о какой независимости Украины, ни тем паче о переходе Малороссии под скипетр Московской державы.

Тут необходимо сделать отступление и внимательно разобраться, кто и ради чего взялся за оружие в 1648 году.

Шляхта билась за свое право угнетать крестьян и безбедно жить за счет покоренного малорусского населения.

Татары участвовали в походах Хмельницкого по двум причинам. Во-первых, ради добычи, во-вторых, и казаки, и поляки были врагами Крымского ханства и, помогая то одной, то другой стороне, Ислам-Гирей ослаблял своих стратегических противников.

В свою очередь, для Богдана крымские татары были настоящей находкой: ведь у него практически не было собственной кавалерии. Ордынцы же были прирожденными наездниками. Кроме того, татары стали личной гвардией гетмана, готовой в случае необходимости драться не только с поляками, но и подавить выступления противников Хмеля из числа казаков. (Так что особые охранно-карательные части из латышских стрелков и китайских пехотинцев, как видите, совсем не большевистское изобретение!)

Самой многочисленной и самой непримиримой частью армии Богдана стали крестьяне. Они мстили за свое многолетнее угнетение, за гонения на веру. Главной их целью было избавить Малороссию от польского ига, а политические дрязги их мало интересовали. Многочисленные, самоотверженные, но практически безоружные, а главное — необученные ратному делу, они не имели никаких шансов справиться в открытом бою со шляхтичами, с детства готовившимися к войне.

А вот последняя группа повстанцев, казаки, ни в выучке, ни в вооружении шляхте не уступала. Несмотря на свою сравнительную малочисленность, казаки играли ведущую роль в восстании. Они становились вожаками повстанческих отрядов, разрабатывали планы операций, руководили боевыми действиями и были ударной силой в сражениях. То есть, говоря современным языком, казаки были офицерским корпусом и спецназом в армии Богдана. И их цели заметно отличались от целей крестьян. Казаки вовсе не желали освобождения Малороссии из-под власти короля и шляхты: просто они сами хотели стать шляхтой.

Социальная система Польши запорожцев полностью устраивала — не устраивало их только собственное место в ней. Основными требованиями казаков были увеличение реестра и признание за ними шляхетских прав. Восстание же было своеобразным трудовым спором — вспомним, что шляхта имела законное (!) право отстаивать свои права с оружием в руках. Логика казаков незатейлива: «Возьмете нас к себе на службу — не будем бунтовать, не возьмете — мы вас немножко пограбим». А поскольку казаки воспринимали свои действия исключительно как торг с центральной властью в Варшаве, то они и не стремились к уничтожению польской государственности. Особо сильными такие настроения были у старшины, мечтавшей занять места в рядах магнатов, подчинить своей власти целые области и заставить крестьян гнуть на них спину. Вообще, казаки задолго до Хмельницкого пытались получить в кормление какую-нибудь область. Точно так же братки-рэкетиры в лихих девяностых годах двадцатого века пытались брать под контроль предприятия и целые отрасли промышленности. В шестнадцатом веке казаки несколько раз пробовали подчинить себе Валахию, посадив на ее престол своего ставленника. В середине семнадцатого казакам несказанно повезло: судьба отдала им в руки всю Малороссию, очищенную благодаря крестьянской войне от польского ига. Оказалось, что завоевать этот край проще, чем добиться вхождения в ряды благородного сословия Речи Посполитой.

Под Львовом выяснилась разница между чаяниями казаков и крестьян, готовых идти на Варшаву и довести до конца дело своего освобождения. Повторилось то же, что и во всех предыдущих восстаниях, возглавляемых казаками: предательство мужиков во имя специфических казацких интересов. Еще не дойдя до Киева, Хмельницкий издал указ-универсал к дворянству, в котором подтверждал их право на владение крепостными. В самом Киеве Хмельницкий встретился с польскими послами, которые принесли ему королевскую грамоту на гетманство. Хмельницкий принял гетманское «достоинство» и благодарил короля за оказанную ему честь. Это вызвало большое раздражение в войске, из-за чего Хмельницкий в своих переговорах с комиссарами вел себя довольно уклончиво. В результате переговоры ни к чему не привели, и польский Сейм постановил собирать шляхетское ополчение для борьбы с восставшими.

Весной 1649 года польские силы стали концентрироваться на Волыни. Хмельницкий, объединившись с крымским ханом, осадил Збараж, где находился многочисленный польский отряд. На помощь осажденным выступил сам король Ян Казимир во главе двадцатитысячного войска. Под Зборовом 5 августа королевские силы были атакованы повстанцами. Поляки сражение явно проигрывали, ведь татары и казаки уже ворвались в их лагерь и устроили дикую резню. Еще немного — и сам король был бы зарублен казаками или захвачен в плен. Но Хмельницкий вдруг остановил битву, спасши Яна Казимира от плена, а остаток поляков — от полного истребления.

На следующий день начались переговоры и был подписан так называемый Зборовский договор, перечеркивавший все успехи восставших. По этому договору Малороссия оставалась под властью Польши, паны возвращались в свои владения, а крестьяне обязаны были им служить, как и до восстания. Зато казаки получили огромную выгоду — реестр увеличивался до сорока тысяч человек, которые наделялись землей, правом иметь двух помощников. Лично Хмельницкому отходило все Чигиринское староство, приносящее 200 000 талеров дохода в год. Не остались обиженными и другие казацкие вожди. А вот не вошедшие в реестр снова закабалялись. По сути, казацкая старшина и лично гетман предали восставших ради шкурных интересов.

Вскоре, в полном соответствии с содержанием Зборовского договора, в Малороссию стали возвращаться поляки-шляхтичи в сопровождении военных отрядов. Одним из них был шляхтич Корецкий, ранее владевший огромными имениями на Волыни. Однако местные крестьяне в кровопролитном бою разгромили войско Корецкого. Неожиданно Хмельницкий предложил волынским крестьянам добровольно покориться шляхтичу, а затем жестоко расправился с непокорными земледельцами. Многие крестьяне погибли ужасной смертью: по приказу гетмана их посадили на кол…

Но даже такой поворот судьбы не заставил русский народ, уже хлебнувший свободы, покориться. Вернуться в свои имения-маетки шляхтичи могли только с помощью огня и меча. И Хмельницкий с казаками активно помогал им. Так из революционного вождя гетман Богдан превратился в предателя народа.

Вполне естественной была и реакция простонародья: в Запорожской Сечи вспыхнуло восстание против батьки Хмеля. Запорожцы избрали своим новым гетманом казака-радикала Якова Худолия — непримиримого врага Речи Посполитой. По городам и местечкам прокатилась волна антипольских выступлений, одним из крупнейших стало восстание жителей города Кальника. В ответ Хмельницкий в сентябре 1650 года обнародовал свой указ, предусматривавший смертную казнь за участие в разных волнениях и мятежах. На Запорожскую Сечь он отправил крупный карательный отряд, который быстро усмирил запорожцев. Худолий был казнен в гетманской столице Чигирине. Так же быстро гетманские войска ликвидировали народное восстание в Кальнике, где пятеро его руководителей были публично казнены. Казацкие старшины получили от «батьки Хмеля» приказ — подавлять народные выступления любыми методами…

Однако даже это не удовлетворило польскую знать. Несмотря на все усилия короля, Зборовский договор не был утвержден Сеймом, который решил возобновить войну с казаками. Зимой 1651 года начались военные действия.

Положение Хмельницкого стало довольно затруднительным. Его популярность значительно упала, простой народ гетману уже не доверял. В поисках помощи Хмельницкий согласился признать над собой главенство турецкого султана, который приказал крымскому хану всеми силами помогать Хмельницкому как вассалу турецкой империи. 19 июня 1651 года казацко-татарское войско сошлось с польским под Берестечком. Это сражение по праву считается одним из крупнейших в средневековой европейской истории — в нем участвовало до 150 тысяч воинов с каждой стороны. Несмотря на то что среди польских войск находились сам король и коронный гетман Потоцкий, выкупленный из татарского плена, настоящим лидером поляков был князь Иеремия (Ярэма) Вишневецкий. Потомок богатейшего русского княжеского рода, Иеремия в юности перешел в католичество и стал одним из выдающихся государственных деятелей Речи Посполитой. За свою жестокость по отношению к восставшим он заслужил прозвище «Ужас казачий», а за храбрость и удачу — любовь и беззаветную преданность своих воинов. В трехдневном бою Хмельницкий был разгромлен, причем решающую роль в этой победе польского оружия сыграл князь Иеремия, лично поведший своих воинов в атаку. Татары, составлявшие до трети казацкой армии, понесли большие потери и стали спешно отступать. Хмельницкий, бросив казаков и крестьян, обороняющихся в своем лагере, помчался к хану, стремясь вернуть татар на поле битвы. Однако те, утомленные трехдневными кровопролитными боями, отказались продолжать сражение, тем более что пошел ливень, земля размокла и они лишились своего главного козыря — маневренности.

В общем, татары не вернулись. Не вернулся к своей погибающей армии и Богдан. Одни историки считают, что он стал пленником хана, другие доказывают, что он спасался от собственных полковников, скрываясь под защитой татарских сабель. Этой версии придерживается и один из наиболее ярких современных украинских историков и публицистов Олесь Бузина. В своей книге «Тайная история Украины» он так описывает этот момент:

«Но с чем теперь было возвращаться Хмельницкому? С голыми руками? Запорожский гетман прекрасно знал то, что начнется после его возвращения. Какая-нибудь тварь из лагеря перебежит к полякам и расскажет, что гетман пришел без татар. А король пришлет парламентеров с известным предложением: прощение за бунт в обмен на выдачу Богдана. И казаки согласятся! Они соглашались всегда! И в 1596 году на Солонице, когда выдали на расправу Наливайко. И в 1635-м, когда продали Сулиму. И в 1637-м под Боровицей — сбагрив с рук Павлюка. Продавать гетманов — любимое занятие запорожских «лыцарей», продувшихся в политические картишки. Хмельницкий знал об этом не из книжек. В конце концов он сам (тогда еще войсковой писарь) подписывал капитуляцию под Боровицей — говоря по-простому, «продавал» Павлюка. Пусть историки будущего курят фимиам бесстрашным казачьим героям. Хмельницкий-то видел воочию этих полупьяных стражей православия — он сам был из них. Оказаться на месте Павлюка и отдать любимую бычью шею под меч варшавского палача? А вот вам!

То, что наиболее проницательные из современников поняли, что произошло, доказывает дневник участника битвы под Берестечком польского шляхтича Освенцима: «Хмель, увидев, к чему идет, что лагерь с войском его уже взят в осаду, и сеном не выкрутиться, разве что выдачей его (Хмельницкого. — О. Б.), если он останется в лагере, поспешил за Ханом с Выговским, советником своим, предусмотрительно спасая свою жизнь и свободу. Поводом было, что он гнался за ханом, чтобы упросить вернуться… Только поводом, чтоб открутиться от казачества и холопства, взятого в блокаду. Иначе они его бы не выпустили и охотно купили бы себе жизнь его головой, если бы он не надул их…»

Как бы там ни было, но целый месяц Хмельницкий провел вместе с татарами. Осажденный казачий лагерь с трех сторон был защищен укреплениями, а с четвертой к нему примыкало непроходимое болото. Десять дней восставшие, выбравшие своим новым предводителем полковника Богуна, мужественно отбивались от поляков. Чтобы выйти из окружения, через болото стали строить плотины. В ночь на 29 июня Богун с войском начал переправу через болото. Как всегда, казаки в первую очередь заботились о себе: первыми тайно через болото переправились казацкие части и артиллерия, оставив в лагере одних крестьян. Когда утром те узнали, что казаки их бросили, обезумевшая от страха толпа бросилась на плотины, которые не выдержали. Масса людей утонула. Одновременно, сообразив в чем дело, поляки ворвались в лагерь и перебили тех, кто не успел бежать.

Затем польское войско, опустошая все на пути, двинулось на Малороссию. Кроме главного польского войска, в походе участвовал и литовский гетман Радзивилл. Он разбил черниговского полковника Небабу, взял Любеч, Чернигов, а затем и Киев, после чего польские и литовские отряды встретились под Белой Церковью. В это время Хмельницкий расположился около местечка Паволочь. Сюда к нему стали стекаться казацкие полковники с остатками своих отрядов. Все были в унынии. Народ относился к Хмельницкому с крайним недоверием и всю вину за поражение сваливал на него. Но все же ему удалось удержать восставших в повиновении.

Видя свое незавидное положение, Богдан начал мирные переговоры с поляками. 17 сентября 1651 г. был подписан так называемый Белоцерковский договор, очень невыгодный для казаков. По новым соглашениям реестр сокращался, шляхта подтверждала свое право на восстановление всех старых привилегий, сами казаки должны были жить только на Киевщине, и, кроме того, договор предусматривал пребывание на Украине польских войск. Новый договор с Речью Посполитой вызвал у крестьян и казаков еще большее озлобление, чем Зборовское соглашение. Когда в Белой Церкви Хмельницкий публично огласил его содержание, на него двинулась разъяренная толпа казаков… Опасаясь весьма вероятного самосуда, гетман, его свита и бывшие при нем польские дипломаты вынуждены были спасаться бегством и искать приюта в Белоцерковском замке. Королевские дипломаты, считая, что самому Хмельницкому жить осталось недолго, попытались бежать, но были пойманы одним из мятежных казацких отрядов… Трудно сказать, какая судьба ждала поляков и Хмельницкого, не подоспей верные гетману войска. Белоцерковское восстание было подавлено, его предводители были публично казнены Богданом. Кроме того, по его же приказанию расстреляли около ста казаков из отряда, захватившего королевских посланцев.

Однако, несмотря на жестокие карательные меры, усмирить восстания не удавалось. Народ сражался сразу против двух врагов — польских панов и «предателя Хмельницкого». Своего пика народные выступления достигли весной 1652 года, реально угрожая свергнуть гетманское правительство. В Малороссии в это время действовал целый ряд никому не подчинявшихся атаманов. Запорожец Сулима, под командой которого собралось до десяти тысяч человек, предложил свергнуть Хмельницкого и передать гетманскую булаву его старшему сыну — Тимофею-Тимишу. Восставшие попытались объединить свои отряды и идти походом на Чигирин, но гетманские войска разгромили их. По всей стране не прекращались бои отдельных отрядов Хмельницкого, шляхты и повстанцев. Позже Богдан в очередной раз укротил и мятежную Запорожскую Сечь, послав туда крупные карательные силы. От этой борьбы всех против всех простой народ начал массово бежать на территории современных Харьковской и Воронежской областей, которые входили тогда в состав царской России.

Огромные территории погрузились в анархию. Поляки, с которыми формально был мир, продолжали военные действия против повстанцев. Весной 1653 г. польский отряд под руководством Чарнецкого стал опустошать Подолию. Чтобы окончательно не потерять власть, Хмельницкий выступил в союзе с татарами против него. Но полякам удалось заключить договор с ханом, по которому орде было разрешено опустошать православные земли Речи Посполитой.

Понимая, что поляки рано или поздно сумеют восстановить свою власть над всей Малороссией, Хмельницкий стал настойчиво просить русского царя принять казаков в подданство. Вопреки распространенному сейчас мнению, Москва вовсе не горела желанием брать под свое крыло Малороссию. Она отказала в этом киевскому митрополиту Иову Борецкому в 1625 году, не спешила она идти навстречу и Хмельницкому. Все же 1 октября 1653 года был созван Земский собор, на котором вопрос о принятии Богдана Хмельницкого с войском запорожским в московское подданство был решен. Тогда же боярин Василий Бутурлин был направлен в Переяславль (встречается и написание Переяслав). В этом городе должны были собраться представители всех слоев малорусского народа на Раду. По всему пути русских послов встречали хлебом-солью. Наконец 8 января 1654 года была собрана Рада, которую Богдан открыл словами: «Вот уже шесть лет живем мы без государя, в беспрестанных бранях и кровопролитиях с гонителями и врагами нашими, хотящими искоренить церковь Божию, дабы имя русское не поминалось в земле нашей…» Затем гетман предложил народу выбрать себе монарха из числа владык четырех соседних стран: Польши, Турции, Крымского ханства и Московского царства. Народ в ответ закричал: «Волим (то есть желаем) под царя московского»! Переяславский полковник Павел Тетеря стал обходить круг, спрашивая: «Все ли так соизволяете?» Собравшиеся отвечали: «Все единодушно!»

Впрочем, среди казачьей старшины были и противники присоединения к Москве. Наиболее яркими из них были Богун и Сирко, не желавшие подчиняться какой-либо централизованной власти вообще. Тем более что в Московском царстве дворянство не имело и сотой части тех прав и вольностей, которыми обладала польская шляхта. Но выступить открыто против царя означало быть растерзанными многими тысячами простонародья. Ведь что означало воссоединение с Московским царством для простого казака? Это значило, что как только из-за пригорка со свистом и криками «Алла!» появятся татары и атаман скомандует: «К бою!», плечом к плечу с казаками станут государевы ратные люди. И степняки, кроме казачьих пик, испытают на себе убийственный огонь московских стрельцов и драгунские сабли. Кто из простых казаков будет возражать против такого? А вот для гетмана и старшины это означало, что к ним будет приезжать боярин и проверять, куда тратятся государственные средства. Кроме того, любой обиженный старшиной сможет пожаловаться в Москву на несправедливость, и даже гетману придется держать ответ перед царскими посланцами. Признание власти царя означало ограничение своеволия старшины законом. Так что Хмельницкий и его окружение шли в московское подданство без энтузиазма. Не зря же они пытались получить от царя подтверждения своих привилегий и прав собственности. Старшина даже попыталась потребовать, чтобы и царь, по примеру польских королей, присягнул им. На это Бутурлин жестко заявил, что такого «николи не бывало и впредь не будет!», и казаки как новые подданные должны были безоговорочно присягнуть на верность царю и впредь во всем подчиняться царской воле. Для русских людей сама возможность о чем-то предварительно договариваться с царем, тем более требовать от него что-либо, казалась кощунственной. Подданный обязан был служить, не ожидая наград, а царь мог по своей милости одарить его за труд. Подчеркну: мог, но вовсе не был обязан. Это была особенность Московского царства. На Западе земли дворянам давали в качестве платы за службу, на Руси князь, а затем царь жаловали своих слуг для того, чтоб они могли служить. В Польше король обязан был отчитываться перед Сеймом, и любой, даже самый худородный, шляхтич мог оспорить королевскую волю. В Московском государстве царь, будучи самодержавным владыкой, отвечал за свои действия только перед Богом. В Речи Посполитой король был по своей сути наемным менеджером, на Руси же царь был отцом и хозяином.

Естественно, казачья верхушка согласилась признать суверенитет русского царя только из страха перед простым народом, который они привыкли презрительно именовать чернью, опасаясь утраты власти над крестьянами, уже давно видевшими в запорожском войске не защитников, а обычных «панов», готовых к тому же в любой момент продать своих соплеменников в татарский плен. В Переяславе наши предки перед крестом и Евангелием дали клятвенное обещание верности Российскому самодержцу, царю Алексею Михайловичу. Государю присягали не как некой отвлеченной личности, но именно как символу русской государственности. Присяга была принесена навечно, за себя и за все последующие поколения.

Еще в течение нескольких месяцев царские бояре с казачьей старшиной объезжали все малороссийские города, объявляя населению о решении Собора, и предлагали присягнуть Государю Алексею Михайловичу. Отказавшимся объявляли, что они люди вольные и могут, забрав свое имущество, перейти на польские земли. По своему представительскому составу Переяславская Рада была самым легитимным собранием за всю историю Малороссии. Ни выборы гетманов, осуществлявшиеся лишь горсткой казачьей верхушки, ни пресловутая центральная Рада, созванная в 1917 году жалкой кучкой самозванцев, не могут сравниться с полнотой народного представительства в Переяславле.

После Переяславской Рады царь удовлетворил практически все поступившие к нему просьбы. Казачество было сохранено, а его реестр расширился до шестидесяти тысяч человек; города сохраняли Магдебургское право; духовенству и шляхте были подтверждены права на все бывшие под их властью имения; налоги, собираемые в Малороссии, оставались в ведении гетмана.

Переход Малороссии в 1654 году под «высокую руку» царя имел решающее значение для хода освободительной войны. С таким мощным союзником малороссам уже не угрожала полная или частичная реставрация польской власти. Зато на место противоречиям между польской шляхтой и абсолютным большинством народа пришли другие — между низшими слоями общества и новой казачьей элитой. Эту новую элиту, которая пришла на место польско-шляхетской, составили сам гетман и верные ему казацкие старшины. Сначала старшина требовала «послушенства» (выполнения натуральных повинностей) по отношению к православным монастырям от их бывших посполитых (крепостных). Затем начали предъявляться требования «послушенства» по отношению к старшине, но не персонально, а «на ранг», то есть население должно было выполнять известные повинности по отношению к полковникам, сотникам, есаулам (пока они занимали эти должности, которые были выборными). Провести строгую грань между «послушенством на ранг» и «послушенством» чисто персональным было не легко, и на этой почве сразу же начались злоупотребления. Сохранилось немало жалоб на то, что отдельные старшины «послушенство на ранг» превращают в «послушенство» персональное.

Богдан предпринял немало усилий, чтобы сделать своих военачальников крупными землевладельцами. При этом Хмельницкий не забыл, естественно, и про себя. Присоединив к своему хутору Субботову владения польских магнатов Потоцких и Конецпольских, гетман стал одним из самых богатых людей своего времени. Быстро ощутив себя настоящими хозяевами положения, казацкая старшина начала терзать казацкие низы и крестьян различными поборами, что не могло не привести к очередному росту оппозиционных настроений, которые особенно усилились в конце 1656 — начале 1657 г. Центром антигетманской оппозиции стала тогда Запорожская Сечь. Мятежные запорожцы собирались организовать поход «на Чигирин, на гетмана, на писаря, на полковников и на всякую другую старшину…» Однако весной 1657 года войска Хмельницкого подавили и это восстание, казнив всех его руководителей. Это была последняя карательная акция гетмана Богдана Хмельницкого, так как через три месяца он скончался.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.