Абу-Симбел. Дважды чудо

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Абу-Симбел. Дважды чудо

Античные авторы, отнесшие пирамиды к числу чудес света, не обошедшие вниманием Александрийский маяк на острове Фарос и немало писавшие об Александрийской библиотеке, ни слова не сообщили об Абу-Симбеле. Они о нем уже не знали. Не сообщили об этом храме и спутники Наполеона: его полки туда не добрались. И потому, когда в 1813 году швейцарец Буркхардт, который путешествовал вверх по Нилу переодетый арабом, добрался до третьих порогов Нила и услышал о храме Эбсамбала, он попросил отвести его к этому строению. Но храм, увиденный им, хотя и показался красивым, большого впечатления не произвел. В Нижнем Египте Буркхардт видел куда более впечатляющие храмы.

Стоя на берегу Нила между первыми и вторыми порогами, почти у южной границы Судана, Буркхардт смотрел на пилоны, вытесанные в круто спускающейся к берегу скале. Между пилонами, оберегая вход в храм, возвышались шесть статуй – четыре мужские и две женские, до колен засыпанные песком. Статуи тоже были вытесаны в скале.

Буркхардт заглянул внутрь. Обширный низкий зал уходил в темноту, и свет факелов, которые принесли с собой проводники, выхватывал изысканные, когда-то раскрашенные барельефы. Под ногами хрустели угольки от костров и шуршали пересохшие тряпки. Проводник объяснил Буркхардту, что окрестные феллахи прячутся в этом храме от набегов бедуинов. Было душно, и прекрасные царицы простирали тонкие длинные руки к богам, не обращая внимания на закутанного в бурнус пришельца. В глубь храма, в тесную тьму коридоров, Буркхардт забираться не стал. С облегчением выбрался через гору песка обратно к берегу и зажмурился от ослепительного солнца.

Спускаясь к ожидавшей его лодке, Буркхардт обернулся, чтобы кинуть последний взгляд на каменные статуи, отвесы скал и языки песка, навеянные за тысячелетия пустыней. И вдруг он увидел нечто необычное слева, там, где склон плоскогорья отступал от воды.

Язык песка, влившийся в долину, словно водопад, и добравшийся до воды, достигал там многометровой толщины. Из песка на путешественника смотрела громадная голова, увенчанная двойной короной фараона, дальше от берега он увидел еще две утопленные в песке короны.

– Что это такое? – обернулся Буркхардт к проводнику.

Проводник пожал плечами. Статуи джиннов были спрятаны пустыней испокон веку.

– Там тоже храм?

Проводник не ответил. Взявшись за высокий нос лодки, он ждал, когда этот любопытный хаджи последует за ним. Но Буркхардт уже бежал, утопая в песке, к погребенным колоссам…

Ничего больше Буркхардт не увидел. Он даже не понял, стоят ли эти статуи, сторожа скрытый вход в храм, либо это сидячие статуи, как колоссы Мемнона в Фивах…

Прошло четыре года, и итальянский путешественник Джованни Бельцони сделал второй шаг в открытии колоссов у городка Абу-Симбел. Итальянский авантюрист был в несколько ином положении, чем его предшественник: у Бельцони был документ, выписанный английским генеральным консулом и подтвержденный турецкими властями. Ему разрешалось искать древности для Британского музея.

Бельцони знал об открытии Буркхардта и предположил, что статуи Абу-Симбела берегут храм, в котором, спасенные пустыней от грабителей, таятся сокровища.

Приехав в Абу-Симбел, Бельцони нанял рабочих и принялся копать песок между статуями. Через несколько дней показался вход в колоссальный пещерный храм, состоящий из нескольких обширных залов с десятиметровыми статуями. Это был, как писал Бельцони, «один из самых великолепных храмов мира, богатый замечательными рельефами, картинами и гигантскими фигурами». Бельцони спустился внутрь с блокнотом, надеясь зарисовать то, что видел, но жара в храме была такая, что пришлось спасаться бегством, чтобы не потерять сознание от духоты.

Саркофагов, мумий, драгоценностей – сокровищ в храме не было.

Через несколько лет одну из статуй, сидевших у входа в храм, ту, что была ближе других к реке, расчистили. Статуя достигала двадцати пяти метров в высоту и была вырезана, как и весь храм, из скалы. Вес ее (что узнают куда позже и что будет немаловажно для тех, кто придет сюда в середине XX века) превышал 1200 тонн.

Стало ясно, что статуя изображает Рамзеса II, одного из последних великих строителей Нового царства, построившего этот пещерный храм за тринадцать столетий до нашей эры.

С тех пор Абу-Симбел стал одним из самых популярных мест паломничества туристов в Египте и самой южной точкой, до которой добирались туристы.

Одной из них была Амелия Эдварде, попавшая туда в один из октябрьских дней 1870 года. Она вошла в храм утром, когда еще нежаркое осеннее солнце поднялось за Нилом, освещая постепенно фасад храма. В тот момент, когда Амелия Эдварде проходила между высокими пилонами, солнце как раз высветило лица статуй – три одинаковых гигантских лица, голова четвертого колосса упала и лежала у ног статуи.

Амелия не спешила. Несмотря на жару и духоту в храме, она шла медленно, задерживаясь у барельефов, и проводник терпеливо вел факелом вдоль стен, заставляя статуи гримасничать. Наконец Амелия добралась до последнего зала – святилища… И вдруг ей показалось, что ее настигает огонь: ослепительный свет ударил в спину, и луч солнца уперся в фигуры Рамзеса и бога Амона, сидящих у задней стены святилища. Несколько минут статуи купались в солнечном свете, потом луч исчез, и святилище вновь погрузилось в темноту.

Так было сделано открытие.

Оказалось, что храм построен с таким расчетом, что дважды в году, утром, поднимающееся солнце пронзает всю анфиладу подземных залов и освещает статуи святилища. Подсчитано, что впервые солнце осветило статуи 20 октября 1274 года до нашей эры, в день тридцатилетнего юбилея царствования Рамзеса II.

Пожалуй, на этом и можно бы завершить рассказ об Абу-Симбеле, дополнив его несколькими фразами о том, как строили и раскрашивали этот храм, или рассуждениями (впрочем, ничего не объясняющими), почему Рамзес избрал местом для столь гигантского строительства пограничный район своей державы, пустынный и безлюдный…

Но судьбе было угодно, чтобы с Абу-Симбелом была связана драматическая история наших дней.

Уже к началу строительства Асуанской плотины было ясно, что созданное людьми водохранилище – озеро Насер постепенно затопит побережье Нила выше первых порогов и под воду уйдет ряд памятников Верхнего Египта и Нубии. И наверняка храмы Абу-Симбела – малый храм, увиденный Буркхардтом, что построен в честь царицы Нефертари, и большой храм – Рамзеса и Амона.

Когда об этом стало известно, возникло множество планов спасения Абу-Симбела. В ЮНЕСКО, возглавившую кампанию по спасению храмов, поступали проекты со всех концов света. Помимо ряда просто фантастических либо фантастически дорогих существовали проекты реальные. Например, французский проект предлагал сооружение вокруг храмов каменной, заполненной песком дамбы. Однако вскоре выяснилось, что если сооружение самой дамбы вполне осуществимо, то стоимость системы отвода просачивающейся сквозь дамбу воды превысит стоимость сооружения самой дамбы, но не даст гарантии, что храм будет обезопасен. Итальянские инженеры предложили вырезать из скалы оба храма целиком и поднять их домкратами. Но для этого требовалось создать домкраты, способные поднять две глыбы в 300 тысяч и в 60 тысяч тонн весом. Был проект соорудить громадные понтоны, дождаться, пока вода подступит к храмам и сама поднимет их выше. Из Польши поступил проект, который предлагал оставить храмы под водой, но покрыть их железобетонными колпаками. Наконец, англичане предложили затопить храмы, но окружить их тонкой стеной, которая бы не пропускала к храмам мутные воды Нила, а создала как бы аквариум чистой воды, чтобы туристы могли любоваться затопленными храмами с пароходов.

В результате долгих переговоров и рассмотрения сотен проектов ЮНЕСКО и правительство АРЕ остановились на итальянском проекте подъема храмов домкратами. Но последнее слово осталось не за инженерами, а за финансистами. Стоимость итальянского проекта составляла девяносто миллионов долларов – сумму, которую оказалось невозможным выделить.

Время не ждало: вот-вот должно было начаться заполнение водохранилища. И тогда пришлось пойти на компромиссный план, предложенный шведами: распилить храмы на блоки, поднять их поочередно вверх и там, на новой площадке, собрать храмы вновь.

Однако и этот план оказался крайне сложным. Без преувеличения можно сказать, что спасение Абу-Симбела стало одним из замечательных инженерных достижений XX века.

Работы начались с того, что параллельно со строительством городков для инженеров и рабочих, подвозом оборудования и материалов были сделаны пескопроводы – большого сечения трубы, сквозь которые к храмам Абу-Симбела подавался песок. Строители, как ни странно это может показаться, намеревались вернуть храмы к тому состоянию, в котором их увидел Буркхардт сто пятьдесят лет назад. Лишь после того как статуи у храмов были полностью погребены под тысячами тонн песка, начались работы: следовало взорвать скальный козырек, нависающий над статуями, убрать лишнюю породу над самим храмом.

После того как козырек был взорван и глыбы камня по песчаному склону скатились к поднимающейся воде, начались раскопки: надо было добраться до пещерного храма сверху, через многометровую толщу породы. В то же время срочно ставили забор из стальных свай: Нил поднялся уже так высоко, что в весенний разлив мог затопить храм. К сваям насыпали дамбу: весной 1965 года Абу-Симбел совсем исчез – за дамбой и песчаной горой.

И тогда, завершив подготовительные работы, начали самое главное – распилку храма.

Песчаник, из которого состоит скала, сравнительно мягок, но это, облегчая работу, в то же время призывало к особой осторожности. Мягкость и податливость камня грозила опасностями, ведь голова второго от реки колосса упала еще при жизни Рамзеса.

Прежде чем начать разборку храма, специалисты простучали, проверили каждый квадратный сантиметр памятника, составили подробные схемы, на которых отметили любую трещину и раковину, а все подозрительные места скрепили полимерными клеями. Для того чтобы распилы были точными и тонкими, из Италии пригласили камнерезов с мраморных карьеров – знаменитых мастеров этого дела. Итальянские рабочие и их помощники, египетские каменотесы, тонкими пилами осторожно пилили камень, причем порой им приходилось работать, согнувшись под потолками храмовых помещений, среди тесных стальных лесов, которыми были обнесены храмы изнутри.

Наступил знаменательный день 10 октября 1965 года. В том году святилище храма не дождалось, пока луч света проникнет туда снаружи: крыша была уже снята и поднята по блокам на подготовленную площадку. Там же стояли рядами блоки: одинаковые павианы человеческого роста, что еще недавно составляли портик храма, пронумерованные, забинтованные, словно мумии, колонны и пилястры из нижних залов… 10 октября подъемный кран протянул крюк к лицу крайней статуи… Журналист, присутствовавший при этом, записал в дневнике: «Рассвет привлек на площадку участников события. Солнце чуть поднялось над горизонтом, когда крановщик получил приказ начинать. Медленно, медленно лицо бога-царя отделилось от ушей… это было зрелище, которого я никогда не забуду. На какое-то мгновение мной овладела дикая мысль, что великого фараона пытаются уничтожить современные варвары. Повиснув на тросе, громадное лицо медленно поворачивалось вокруг оси. Казалось, выражение лица под лучами солнца преображается игрой света и тени… Затем лицо фараона нежно уложили на подстилку специального трайлера, чтобы тот отвез его на платформу, где уже хранились прочие части храма».

А для строителей лицо фараона лишь блок номер такой-то, один из тысяч блоков, каждый из которых нужно доставить на новое место в целости и сохранности. Это не означает, что инженеры и рабочие не могли так же чувствовать красоту и величие колоссов, как и приезжий журналист, – им просто было некогда. Вся операция по спасению Абу-Симбела велась как непрерывная гонка, соревнование с Нилом: к августу 1966 года все работы должны были быть закончены, иначе вода озера Насера хлынет через временную дамбу и все, что не успели поднять наверх, станет ее добычей.

Впервые за много тысячелетий открытые для солнца и воздуха помещения – залы и колоннады храмов поражали прежде всего тем, сколько сил и умения потратили художники и скульпторы древнего Египта, чтобы украсить внутренние помещения. Сотни барельефов и фресок писались в душной темноте при свете факелов или светильников – там, где и полчаса трудно пробыть. Все стены исписаны сплошь – этот титанический труд совершен во славу фараона-бога. В те отдаленные места изредка наезжали паломники да государственные чиновники. И лишь порой по залам, мимо статуй Рамзеса, проходил жрец, свет от языка пламени касался фресок на стенах, и вновь храм погружался во тьму.

Храм построен в ознаменование «седа» фараона – тридцатилетия его восшествия на трон. «Сед», как полагают, был памятью о тех отдаленных временах, когда вождя племени, достигшего старости, убивали, дабы передать его функции более молодому правителю. Поэтому «сед» в древнем Египте означал как бы возобновление царской власти, новое царствование. Для того чтобы оно прошло не менее удачно, чем предыдущее, следовало показать богам, чего великий фараон стоит. Оттого столь велики колоссы у входа, оттого барельефы в храме столь торжественно рассказывают о победах над хиттитами, которые в действительности были лишь оборонительными боями. Все это предназначалось не для посетителей, а должно было напоминать богам, видящим и во тьме, что фараон достоин принадлежать к их когорте.

При переносе храма параллельно шло его изучение, которым занимались египетские археологи. Ведь редко выдается такой случай: на глазах у ученых целый храм извлекается на свет, и можно изучить не только каждую букву надписей, но и каждую трещину, каждую ошибку художника, каждую прихоть фараона, тщательно скрываемую от смертных. К примеру, удалось увидеть на одном из барельефов, что первоначально фараон был изображен стоящим перед восседающим Амоном и богиней Мут. Затем последовал приказ изменить табель о рангах. Скульпторы перекроили барельеф таким образом, что теперь Рамзес уселся между богами как равный. А для того чтобы новый бог уместился, пришлось отодвинуть богиню Мут направо и уменьшить ее.

Стало ясно, что во время строительства и украшения внутренних помещений храма умерла любимая наложница фараона Исет-Неферти. Дело в том, что дочь Рамзеса и Исет-Неферти изображена на барельефах главного зала как принцесса, вместе с матерью и отцом. А вот в глубинных помещениях найдены фрески, изображающие ее уже как царицу. Это могло случиться только после смерти ее матери. Обычаи, разрешавшие фараонам жениться на своих сестрах и дочерях, имели определенные этические ограничения.

Вскоре после завершения строительства, очевидно еще при жизни фараона, голова одного из колоссов упала. Строители храма недосмотрели какую-то трещину или каверну в песчанике. Поставить голову на место оказалось невозможным. Неизвестно, воспринял ли фараон это как дурное предзнаменование либо, как бог, был выше частностей, но по всему, что удалось понять в разобранном храме, конструктивные недостатки и частичные разрушения, обнаруженные в первые же десятилетия после сооружения храма, так и не были исправлены.

Еще лет триста храм был действующим: в нем жили жрецы и раз в год выносили к Нилу ладью со статуями божеств, включая статую Рамзеса, но затем Египет потерял власть над Нижней Нубией, храм был заброшен, и песок пустыни начал ручьями ссыпаться с плато, постепенно поднимаясь к статуям.

Еще одна любопытная деталь обнаружилась при работах: удалось установить, что к VI веку до нашей эры песчаная гора достигла бедер колоссов. Тогда через эти места проходила армия греческих и финикийских наемников, посланная на очередное покорение Нубии. Видно, армия не спешила: два наемника поднялись по песчаному склону к бедру Рамзеса и, основательно поработав ножами, высекли на ноге фараона-бога следующее «коммюнике»: «Царь Псамметих пришел к Элефантине, и те, кто был с Псамметихом и плыл вверх по реке, пока было возможно, написали это. Потасимто вел иностранцев, а Амасис – египтян. Мы написали это: Архон, сын Амоибихоса, и Пелкос, сын Удамоса».

Это одна из древнейших греческих надписей.

…Строители успели. В дни, когда воды озера Насера уже подбирались к площадке, на которой недавно еще стоял храм, началась сборка блоков, а затем и колоссов на верхней террасе, где в скалах была вырублена ниша, могущая вместить огромный храм. Уже иные проблемы волновали строителей: что делать с упавшей некогда головой второго колосса? Как заштукатурить шрамы между блоками…

Директор Египетского археологического управления, размышляя над вторым вопросом, сказал: «Повреждения, нанесенные фараону, будут залечены. Соединительные швы будут заполнены раствором вплоть до нескольких миллиметров от поверхности. Мы могли бы добиться и большего: не только залечить раны, но и сделать швы незаметными. Но будет ли это справедливо по отношению к нашим предкам, к нам самим и тем, кто придет сюда после нас?»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.