«Русская угроза» и информационные войны

«Русская угроза» и информационные войны

О первых контактах русских с иностранцами речь уже шла. Это было общение слепоглухонемых, полное недопонимания. К концу Петровской эпохи ситуация изменилась кардинально. Иностранец на улицах Петербурга ничем особенным не выделялся из толпы точно так же одетых русских, а русские в глазах иностранцев стали европейцами. Как и все другие, со своими особенностями, но и только.

Приведем лишь одну, но характерную для той эпохи запись из сочинения ганноверского посла Вебера «Преобразованная Россия», выпущенного в 1721 году. Речь идет о русской Пасхе:

Замечательнейшая церемония в этот праздник состоит в обмене крашеными яйцами, которыми русские обоего пола при встрече дарят друг друга с приветственным поцелуем, причем одна сторона произносит: «Христос воскрес!», а другая отвечает: «Воистину воскрес!»; после чего, обменявшись яйцами, каждый продолжает идти своею дорогою. Поэтому все те, и самые иностранцы, получив яйцо, например, от домашней служанки, целый день могут обмениваться со всеми яйцом. По этой причине ходят все, в том числе и иностранцы, кто хочет, чтобы его поцеловала женщина, весь день с яйцом.

Запись не только забавная, но и поучительная. В ней есть юмор, но уже никакого намека на бытовавшее когда-то взаимное отвращение или религиозную нетерпимость. К сожалению, как раз в это же время на смену страху на бытовом человеческом уровне пришел страх политический, Европа начинает все чаще говорить о «русской угрозе». Иногда вполне искренне пугаясь русской армии, иногда в угоду политической конъюнктуре, откровенно нагнетая страсти, передергивая факты и извращая политические замыслы Петра.

Российскую политику принуждения Швеции к миру, политику, по существу, вынужденную и единственно возможную в той ситуации, подавали как агрессию. При этом не очень задумывались о том, что если бы Петр действительно вынашивал захватнические планы в Европе, имея в своем распоряжении уже могучую армию, он без особых проблем мог, например, занять польскую территорию (завершив задачу воссоединения русского народа) или захватить агрессивную, но слабую тогда Пруссию.

Ничего подобного Россия не сделала, но разговор об агрессивных планах Петра не только не прекратился, но и получил через сто лет своеобразное продолжение в знаменитой фальшивке, так называемом «завещании Петра», впервые увидевшем свет в Париже в 1812 году. Французское правительство с помощью фальшивки пыталось оправдать завоевательные планы Наполеона. «Завещание» надолго пережило своих авторов, им пользовались и основоположники «научного коммунизма», и даже главный пропагандист фашистской Германии Геббельс. Впрочем, об этом чуть позже.

Именно в Петровские времена в Европе сначала появляется страх перед «русской угрозой», а затем как реакция на этот страх начинается информационная война против России. Тогда же и русские, в свою очередь, делают в этой войне первые ответные пропагандистские залпы.

Стоит вспомнить, с чего, собственно говоря, все началось.

Имя бывшего воспитателя царевича Алексея немца Мартина Нейбегауэра уже упоминалось. Поссорившись с русскими, он бежал к Карлу, где сначала служил шведским послом при дворе турецкого султана, а затем получил звание барона и должность канцлера Померании. В 1704 году новоявленный барон издает в Германии брошюру в форме письма «знатного немецкого офицера к тайному советнику одного высокого владетеля» о дурном обращении с наемными иноземными офицерами в Москве. Брошюра получила довольно широкое распространение и вызвала крайнее беспокойство Петра. Нейбегауэр умело бил по самому больному тогда для русских месту, поскольку именно в это время царь издает в Западной Европе манифесты, приглашая специалистов к себе на службу. Очевидно, что подобная антиреклама наносила реформам немалый ущерб.

Россия немедленно отвечает ударом на удар. Прежде всего предпринимаются дипломатические усилия, чтобы остановить распространение брошюры в Европе. Результатом дипломатического демарша русских стало, например, появление следующего постановления прусского короля:

Понеже мы с особливым неудовольствием узнали, что с некоторого времени появляются различные сочинения, клонящиеся к немалому омрачению славы царя, его министров и вообще московского народа, и как мы не желаем и не можем допустить, чтоб в нашем королевстве и в провинциях распространялись неразумными и злостными людьми сочинения против столь великого монарха, нашего верного друга и брата, то сим строжайше повелеваем: иметь крепкий надзор, чтобы подобные сочинения, и в особенности некоторое описание, озаглавленное «Письмо знатного офицера к тайному советнику», нигде не раздавались и не выставлялись. Если бы таковые у кого-нибудь попались, то принимать владетеля за пасквилянта и строжайше взыскивать лично или на имуществе его, смотря по мере преступления. Впрочем же, все подобные скандалезные против царя сочинения сжигать через палача.

Эдикт подобного же содержания издало и саксонское правительство.

На этом Петр, однако, не остановился, и вскоре в Европе появился ответ Нейбегауэру – брошюра, написанная от имени некоего Симеона Петерсона, «Искреннее письмо знатного немецкого офицера», где автор старательно отвечает на клевету против России.

Нейбегауэр тут же нанес новый и весьма изобретательный удар, издав еще одно сочинение, причем автором снова значился Петерсон, но теперь уже якобы настоящий. Один Петерсон обличал другого Петерсона во лжи и присвоении чужого имени. Конечно, и русский и шведский Петерсоны были фантомами, продуктами тогдашних политических технологов, но дрались они на информационном поле всерьез.

Последним выстрелом в этой схватке стал основательный труд еще одного воспитателя царевича Алексея, барона Генриха Гюйссена, где он подробно описывал скандальную историю пребывания Нейбегауэра в России и объяснял все нападки на Петра и его политику обидой честолюбивого и нечистоплотного человека. Таким образом, на заключительном этапе пропагандистской битвы уже открыто схватились два известных барона. Если судить по откликам современников, поединок закончился вничью.

О том, что Петр внимательно следил за европейским общественным мнением, свидетельствуют многие факты. Нападки на Россию в Европе он отслеживал постоянно и при случае всякий раз наносил ответный пропагандистский удар. Я уже рассказывал о том, как царь, молниеносно среагировав на конфуз английской эскадры, уничтожившей баню, приказал придать анекдот огласке через западные газеты. Но это лишь малый эпизод пропагандистской войны, которую русские вели против своего главного политического противника на последнем этапе Северной войны – английского короля Георга.

Одна из подобных специальных операций осталась в истории под названием «войны мемориалов».

Дело в том, что запутанные феодальные обычаи престолонаследия приводили порой к удивительным парадоксам. После смерти королевы Анны в 1714 году престол в Великобритании занял 50-летний Георг, ганноверский немец, не знавший ни слова по-английски. В результате король общался со своими министрами на латыни. По приказу Петра русские дипломаты занялись публицистикой и начали активно распространять в Англии статьи-мемориалы или, иначе говоря, бэкграунды, посвященные жизни и деятельности короля Георга. Русские умело обыгрывали тот факт, что король и одновременно курфюрст Ганновера слишком часто использовал свое пребывание на английском престоле не в интересах британцев, а в интересах немцев.

Николай Молчанов в книге «Дипломатия Петра Первого» пишет:

Без всяких дипломатических экивоков английскому королю напомнили его собственные слова и действия. В целом получилась яркая картина грубого нарушения обязательств, явной лжи, очевидного подчинения политики Англии интересам ганноверской династии. Это великолепный образец политической публицистики тех времен, но отнюдь не документ дипломатического характера. Очевидно, так его и задумали.

Именно так. Петр шел на скандал целенаправленно и мечтал о том, чтобы он оказался громким, на всю Европу. Результаты превзошли все ожидания: пропагандистская операция получилась и эффектной, и эффективной. Чрезвычайное заседание английского кабинета министров приказало русскому послу немедленно покинуть Лондон, но Петр был доволен. В результате «войны мемориалов» репутации и политике Георга удалось нанести мощный удар. Позиция Англии оказалась еще более ослабленной, потому что Петр, вопреки ожиданиям Лондона, никак не отреагировал на высылку своего посла, а, напротив, заявил, что английские подданные могут и впредь свободно приезжать в Россию и торговать.

Слова «торговать с Россией» для англичан значили тогда очень много, и тут ганноверский курфюрст поделать ничего не мог. Многолетние расходы на содержание эскадры Норриса никак не оправдывала уничтоженная русская баня. А вот торговые пути в Россию приносили только выгоду. Общественное мнение в Англии все больше склонялось к тому, что с Россией враждовать невыгодно.

Удачно проведенная русскими пропагандистская акция по дискредитации короля Георга внесла свой вклад в достижение Ништадтского мира.