Украинско-большевистская война

Украинско-большевистская война

Ликвидировав Временное правительство в Петрограде, большевики не смогли до конца года распространить свое влияние за границы Центральной России. Им не удавалось повсеместно взять в свои руки советы и сосредоточить в них власть на местах. Немало советов и большинство региональных правительств России прямо высказывались в пользу формирования однородного демократического правительства страны. Большие надежды российская демократия возлагала на Всероссийское Учредительное собрание, выборы в которое состоялись в ноябре-декабре 1917 г. Они показали, что большевиков поддерживает неполных 25 % избирателей, тогда как партию эсеров — свыше 40 %. В Украине за большевиков голосовало едва 10 % избирателей, а за украинские партии — свыше 75 %.

Хотя политическое положение в стране, которая привыкла к централизованным формам управления, все больше напоминало хаос, дело демократии, по крайней мере, самим демократам не казалось безнадежно проигранным. Никто в конце 1917 г. не верил в то, что большевики в России пришли к власти на долгие десятилетия и что начнут они свое правление превращением внешней войны во внутреннюю, гражданскую. Одним из первых театров гражданской войны стала Украина. Противостояние Центральной Рады большевикам было насыщено грозными испытаниями для украинской власти и народа.

Захватив власть в Петрограде, Ленин точно определил, что для ее сохранения контроль над армией куда важнее, чем результаты выборов в Учредительное собрание. К концу 1917 г. в российской армии насчитывалось около 8 млн солдат и офицеров. На протяжении 1917 г. армия фактически потеряла боеспособность, а после провала июньского наступления полностью разложилась. Однако она, особенно ее генералитет и офицерский корпус, могли создать серьезную опасность пребыванию большевиков у власти. Это хорошо понимал Ленин и искал способ окончательного уничтожения армии. «Без „дезорганизации“ армии, — писал Ленин в 1918 г., — ни одна великая революция не обходилась и обойтись не может… Новый общественный класс, поднимаясь к господству, не мог никогда и не может теперь достигнуть этого господства и укрепить его иначе, как совершенно разложив старую армию»[274]. ноября Совнарком заявил Верховному главнокомандующему генералу Н. Духонину, который отказался повиноваться большевикам, о его замене прапорщиком Н. Крыленко. В тот же день радиограммой всем армейским организациям Ленин предложил полкам, стоящим на позициях, немедленно выбирать уполномоченных «для формального вступления в переговоры о перемирии с неприятелем»[275]. «Братание» с врагом быстро распространялось вдоль линии фронта. Ленинский удар был предельно циничным и эффективным. Как свидетельствовал позже Н. Крыленко, после 9 ноября «дело революции в армии было выиграно, а дело контрреволюции безнадежно проиграно».

Свержение Временного правительства, разложение старой армии, выход из мировой войны путем братания с врагом окончательно подорвали социальные устои, на которых прежде держалась страна; экономика, разрушенная изнурительной мировой войной, не выдержала испытания революцией, началась цепная разрушительная реакция во всех сферах государственной, политической, экономической и социальной жизни. Эту реакцию ускорила красногвардейская атака на капитал. Буквально на протяжении нескольких месяцев Россия превратилась в страну людей, лишенных социального статуса, ответственности перед законом и моральными нормами.

Общество маргинализировалось. Маргиналами становились не только те, кто потерял капитал и имущество, но и миллионы безработных и демобилизованных. После разгона большевиками Учредительного собрания общество лишилось возможности мирным демократическим путем влиять на власть. На несколько лет основной формой политического диалога в стране стала вооруженная борьба.

Центральная Рада, как и большинство русской революционной демократии, осуждала деструктивную разрушительную политику большевиков. В заявлении Генерального секретариата от 30 ноября они были названы «безответственными людьми, которые понимают революцию как разрушение всякой организованной жизни»[276]. УЦР стремилась к прекращению войны правовыми средствами и выполнению обязательств в отношении своих союзников. В 3-м Универсале делалось ударение на необходимости «принудить союзников и врагов немедленно начать мирные переговоры». Это свидетельствовало: украинцы и большевики по-разному видят механизм завершения войны. Центральная Рада считала, что до официального подписания мира «каждый гражданин Республики Украины вместе с гражданами всех народов Российской республики должен стоять твердо на своих позициях как на фронте, так и в тылу»[277]. И еще одна существенная деталь: Центральная Рада считала, что полномочным субъектом ведения переговоров от России должен выступать не Совет народных комиссаров, а созданное по соглашению всех социалистических политических сил страны центральное правительство. 9 ноября Генеральный секретариат принял постановление о необходимости завершения войны и порядке подписания мирного договора. Данное постановление, как и 3-й Универсал, было резко отрицательной реакцией на призыв Ленина к солдатам самочинно заключать перемирие, так как это отдаляло начало организованных переговоров и окончательно дезорганизовывало армию, открывало врагу путь в Россию и неизбежно привело бы к оккупации Украины немцами. Этого УЦР не хотела, в безнадежно сложных условиях она пыталась оставаться верной союзническим обязательствам перед Антантой. Центральная Рада и Генеральный секретариат для стабилизации положения в стране и недопущения анархии в армии призвали региональные правительства создать однородное социалистическое правительство. 17 ноября Генеральный секретариат принял решение взять инициативу формирования такого правительства в свои руки, а 23 ноября Юго-Западный и Румынский фронты усилиями С. Петлюры были объединены в один — Украинский.

Не все из этих мероприятий оказались эффективными. В старании создать федеральное правительство дальше намерений и разговоров дело не продвинулось. Это, конечно, было на руку большевикам, которые усматривали в Центральной Раде своего основного соперника в борьбе за власть. Они направили против нее целый ряд политических и военных ударов. Развернулась неистовая пропагандистская кампания, в ходе которой Центральную Раду изображали как контрреволюционную, буржуазно-националистическую организацию, которая ведет тайные переговоры с генералом Калединым. Это — во-первых. Во-вторых, применялись меры по подрыву единства Центральной Рады. Важную роль в этом должны были сыграть левые элементы в фракциях украинских социал-демократов и эсеров. В-третьих, через большевистские организации Украины проталкивалась идея переизбрания Центральной Рады на Всеукраинском съезде советов путем обеспечения на нем необходимого большевикам состава делегатов. И, в-четвертых, совершалось силовое давление. 27 ноября в Могилеве при Ставке большевики создали революционный полевой штаб для борьбы с контрреволюционными войсками А. Каледина, А. Дутова и Центральной Рады.

В ответ на действия красного Петрограда Генеральный секретариат приказал разрозненным украинизированным частям, которые находились за пределами Украины, перебазироваться в УНР, а 30 ноября обезоружил и выслал из Киева сочуствующие большевикам части городского гарнизона. 23 ноября на Украинском фронте генерал Д. Щербачев вынужден был заключить перемирие. Наконец, Центральная Рада дала согласие на проведение в Киеве съезда представителей рабочий класса, воинства и крестьянства Украины (Всеукраинского съезда советов).

Нельзя не отметить, что действия УЦР и Генерального секретариата по отношению к Совету народных комиссаров имели оборонительный характер. Большевики опережали лидеров УЦР на шаг или два в политической игре, навязывая им удобные для себя условия. Так, обвинив украинцев в разоружении большевистских частей в Киеве, большевики обезоружили украинизированные части на Северном и Западном фронтах, блокировали их передислокацию в Украину. Крыленко чинил препятствия созданию Украинского фронта.

Ярким проявлением агрессивности Петрограда по отношению к Украине стал ультиматум СНК, предъявленный УЦР 4 декабря. Это был классический образец революционной демагогии, которым создавался очередной прецедент для разжигания конфликта. В чем же обвиняли, согласно этому документу, Центральную Раду народные комиссары? Прежде всего в том, что она «ведет двойственную буржуазную политику»(?). Далее этот невыразительный аргумент расшифровывался как нежелание Рады созвать Всеукраинский съезд советов, что, дескать, мешало СНК признать УЦР полномочным представителем трудящихся масс Украины. Обвинение было безосновательным, так как упомянутый съезд должен был открыться 4 декабря в Киеве, о чем, конечно, не могли не знать в Петрограде. Как видим, ультиматум пренебрегал объективными обстоятельствами. Вместе с тем говорилось в нем о «шагах» Рады, которые сделали невозможным соглашение, так как приказы Генерального секретариата о передислокации украинизированных частей на территорию Украины привели к дезорганизации фронта. Размежевание между фронтами, отмечалось в ультиматуме, могло быть проведено «лишь путем организованного соглашения правительств обеих республик». То есть большевики, развал ив старую армию, пытались переложить ответственность за это на Центральную Раду. После преамбулы в ультиматуме речь шла о том, что более всего беспокоило Смольный: разоружение Радой большевистских частей и пропуск на Дон казачьих подразделений. Если в начале ультиматума СНК признавал Украинскую Народную Республику и даже ее право полностью отделиться от России, то последние его претензии были не чем иным, как бесцеремонным вмешательством во внутренние дела УНР. В завершающей части этого документа повторялись те же обвинения и выдвигалось требование принять участие в борьбе «с контрреволюционным кадетско-калединским восстанием». В случае непринятия обозначенных требований в течение 48 часов СНК объявлял Центральную Раду «в состоянии открытой войны против советской власти в России и на Украине»[278].

Унизительная, неприемлемая для Центральной Рады форма ультиматума, очевидно, была необходима Совнаркому для вооруженного вмешательства во внутренние дела Украины. Это удостоверил в «Записках о гражданской войне» В. Антонов-Овсеенко: «Столкновение с Радой представлялось абсолютно неотвратимым, и при мне тов. Крыленко, по указанию Смольного, отправил в Киев (…) ультиматум»[279]. 4 декабря в Киеве открылся съезд представителей рабочего класса, воинства и крестьянства Украины (Всеукраинский съезд советов), в работе которого приняли участие свыше 2,5 тыс. делегатов. Большевики, оказавшись в значительном меньшинстве, с самого начала съезда поняли, что им не удастся не только переизбрать состав Центральной Рады, но и внести существенный раскол в работу съезда. Ультиматум СНК делегаты расценили как покушение на УНР: «Всеукраинский съезд советов крестьянских, рабочих и солдатских депутатов утверждает, что централистические намерения современного московского (великорусского) правительства, ведут к войне между Московщиной и Украиной, угрожают до основания разорвать федеративные связи, к которым стремится украинская демократия»[280]. Выразив полную поддержку Центральной Раде, съезд нашел нецелесообразным переизбирать ее состав по той причине, что 9 января 1918 г. должно было открыться Всеукраинское Учредительное собрание, которому УЦР собиралась передать власть. Большевики-делегаты не были информированы Петроградом об ультиматуме и не могли дать никаких объяснений по его поводу, он стал для них полнейшей неожиданностью.

В. А. Антонов-Овсеенко

Украинские большевики оказались в проигранной ситуации. Поняв это, на следующий день, 5 декабря, они и их сторонники (всего 124 делегата) оставили зал Всеукраинского съезда советов в Киеве, мотивируя это решение неправомочностью съезда. В тот же день Генеральный секретариат дал официальный ответ Совнаркому на ультиматум, в котором, в частности, отмечалось, что «невозможно одновременно признавать право на самоопределение „вплоть до отделения" и делать грубое покушение на это право, навязывая свои формы политического строя государству, которое самоопределилось»[281]. Решительно отбрасывались попытки Совнаркома вмешаться в государственную и политическую жизни УНР. «Претензии народных комиссаров на руководство украинской демократией, — подчеркивалось в ответе, — тем меньше могут иметь какое-то оправдание, потому что те формы политического правления, которые навязывают Украине, дали на территории Народных комиссаров такие последствия, которые совсем не вызывают зависти. Пока в Великороссии развивается анархия, экономические, политические и хозяйственные разрухи, пока там господствует грубый произвол и уничтожение всех свобод, которые завоевала у царизма революция, Генеральный секретариат не признает нужным повторять эту печальную попытку на территории украинского народа»[282]. Как видим, ответ был довольно жестким и не искал компромисса с Петроградом.

Вместе с тем Центральная Рада недооценила той угрозы, которая исходила от большевиков. 13 декабря на общем собрании УЦР В. Винниченко высказался так: «Эти комиссары — люди оторванные от жизни. Они отвыкли от практической жизни, находясь длительное время в эмиграции за границей. Национальных достижений они так же не умеют ценить, как тот барчук, который не работал тяжело, не умеет ценить кусок хлеба. От своей программы мы ни на шаг не отступим. Можно надеяться, что придет еще и такое время, когда нам придется защищать достижения революции от общероссийской реакции, которая непременно начнется, когда упадет правительство народных комиссаров. Тогда в России снова может воцариться Николай Второй, и он не пожелает терпеть у себя под боком свободный народ. Поэтому Генеральный секретариат постоянно готовится к борьбе с этой опасностью»[283].

В действительности большевики оказались ловкими практиками и знатоками жизни. Их социальная демагогия имела успех в низших слоях общества. К тому же большевики напрочь отбросили моральные принципы в политике. Для них цель оправдывала любые средства. Хотя их ультиматум признавал право украинского народа на самоопределение вплоть до полного отделения, это не помешало Совнаркому направить в Украину свои войска. Первые эшелоны под командованием балтийского матроса М. Ховрина и прапорщика Р. Сиверса прибыли в Харьков 9 декабря. Местный ревком во главе с большевиком Артемом предостерегал советские части «от любых вражеских действий против харьковских радовцев». С последними, читаем у В. Антонова-Овсеенко, «местные большевики объединен но работали в „Ревштабе“ и не считали возможным стать в конфликт с Центральной Радой»[284]. Однако по приказу Сиверса в ночь на 10 декабря был обезоружен украинизированный бронедивизион. 11 декабря в город с подкреплениями прибыл командующий большевистскими войсками В. Антонов-Овсеенко. Харьков был захвачен большевиками и стал их форпостом. Там был установлен жесткий режим. Штаб отряда Сиверса превратился в судилище.

В это время в Харьков из Киева приехала группа делегатов, оставившая киевский съезд советов. 11–12 декабря под защитой большевистских войск был инсценирован альтернативный съезд советов. На нем якобы 200 делегатов представляли 89 советов (из свыше 300 существующих в Украине) и военно-революционных комитетов. По сценарию большевиков этот «съезд» одобрил восстание в Петрограде и политику Совнаркома, провозгласил установление советской власти в УНР и избрал Центральный исполнительный комитет советов Украины, который, в свою очередь, создал Народный секретариат — советское правительство Украины. ЦИК советов Украины и Народный секретариат были марионеточными образованиями красного Петрограда и не имели особого авторитета даже среди большевиков Харькова. Зато это была настоящая находка для Совнаркома, которая дала ему возможность формально оставаться в стороне от событий в Украине, представив их как внутренний конфликт между советами рабочих и солдатских депутатов и Центральной Радой. 17 декабря ЦИК советов Украины опубликовал манифест о свержении Центральной Рады и Генерального секретариата, а на следующий день создал краевой комитет борьбы с контрреволюцией. Тем временем из России прибыли новые советские части, которые повели наступление на Донбасс и юг Украины.

Центральная Рада и Генеральный секретариат предпринимали шаги для прекращения агрессии. 15 декабря был создан Особый комитет обороны Украины (Н. Порш, С. Петлюра, В. Ещенко), 18 декабря полковник Ю. Капкан был назначен командующим всеми украинскими войсками для борьбы с большевиками, 26 декабря Генеральный секретариат одобрил постановление о создании армии УНР на началах добровольности и оплаты. Но этого оказалось мало. Не запретив большевистскую партию, организации которой действовали совершенно легально, УЦР поставила себя и Украинское государство в чрезвычайно сложное положение. 25 декабря Антонов-Овсеенко отдал приказ об общем наступлении советских войск против УНР. Первым пришлось испытать большевистский удар Ека-теринославу, в городе заранее было подготовлено восстание рабочих. Этим приемом большевики пользовались достаточно часто. Затем пришла очередь Александровска (2 января), за ним Полтавы (6 января).

Для Центральной Рады такой поворот дел оказался неожиданным. Не смогло изменить положения и воззвание Генерального секретариата к гражданам Украины и солдатам от 2 января, в котором речь шла о том, что «Центральная Рада не допустит, чтобы всякие подручные империалистической великорусской буржуазии разрушили власть воскрешенной великой Народной Республики Украинской»[285]. На заседании Малой Рады, которое состоялось 6 января в связи с наступлением большевистских войск, представитель Одессы в своей речи отметил: «Большевизм растет, как поветрие» — и для успешной борьбы с ним предложил объявить Украину независимой. Эту мысль поддержали несколько ораторов. Собственно, с аналогичным предложением еще 20 декабря 1917 г. выступал на заседании Генерального секретариата И. Шаповал, а 26 декабря его снова выдвинул Н. Ковалевский. Обсудив эту проблему, Малая Рада 11 января приняла 4-й Универсал, который провозглашал самостоятельность УНР.

Прежде чем зачитать текст 4-го Универсала, М. Грушевский в кратком выступлении в Малой Раде сделал ударение на двух основных мотивах принятия такого решения: «…дать вашему правительству возможность довести дело мира до конца и защитить от всяких покушений нашу страну»[286]. Историческое значение 4-го Универсала общеизвестно. Провозгласив Украину независимым суверенным государством, он завершил процесс сложного, противоречивого развития украинского национально-освободительного движения, которое в тот момент уже пережило свой пик. Характеризуя состояние тогдашнего украинского общества, М. Грушевский вынужден был констатировать: «Большевистская агитация не проходила бесследно. В войсках началось полное разложение. Части, которые стояли на фронте и в тылу, грабили и разворовывали военное имущество, остальное бросали на произвол судьбы и самочинно расходились по домам, в довершение к тому грабя и разрушая порой и то, что встречалось по дороге. В селах больше концентрировался анархический элемент, который увлекал за собой слабейшую часть крестьянства и терроризировал даже часть наиболее стойкого. Грабеж и уничтожение помещичьих имений, фабрик и заводов принимали все более массовый характер. Гибло богатство края, подтачивались его производительные силы»[287].

14 января вспыхнули инспирированные большевиками вооруженные выступления против власти УЦР в Николаеве и Одессе. В тот же день в Киеве было введено осадное положение. 16 января в столице началось вооруженное выступление отдельных частей городского гарнизона и рабочих завода «Арсенал», направленное против УЦР. Да и в ней самой действовала группа левых украинских эсеров, которая разрабатывала план захвата власти. Этих людей удалось своевременно арестовать. На таком фоне достойным уважения и памяти будущих поколений явился подвиг киевских студентов и гимназистов, которые 16 января неподалеку от станции Круты вступили в неравный бой с превосходящими силами врага.

22 января войска УHP под командованием С. Петлюры и Е. Коновальца подавили мятеж в Киеве, однако эта победа не имела стратегического значения. Наступление большевистских войск продолжалось. 25 января члены Малой Рады и Рады народных министров (такое название получил Генеральный секретариат после провозглашения 4-го Универсала) оставили Киев. Сначала они перебрались в Житомир, а затем в Сарны. Теперь спасти УЦР от окончательного разгрома могла лишь военная помощь стран Четверного союза, куда входили Германия, Австро-Венгрия, Турция и Болгария.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.