Приложение 2 О СУВОРОВЕ ИЗ ПЕРВЫХ РУК
Приложение 2
О СУВОРОВЕ ИЗ ПЕРВЫХ РУК
Нет более спокойного и семейного человека, чем этот возмутитель спокойствия, поднявший бурю в тихом омуте исторической науки. Виктор Суворов живет в пригороде Бристоля тихой жизнью семейного человека. Он считает семью главной ценностью жизни и хвастается фотографиями внуков.
– Это мой внук Александр, ему сейчас 12 лет. Вот он на берегу моря стоит.
– Ух ты, в резиновых сапогах! Оказывается, в Англии продаются резиновые сапоги…
– Да. Англия – смешная страна. Когда идет снег, тут все надевают резиновые сапоги и щеголяют в них, включая королеву. Думают, наверное, что снег – это нечто вроде дождя, только очень холодного… А вот моя внучка Скарлетт, ей 6 лет. Видишь, какая прелестная, улыбается.
У меня трое внуков и двое детей. Старшего сына зовут Александром, ему сейчас 31 год, он журналист, работает в Восточной Европе, пишет для «Таймс» и других английских газет. Он буквально не вылезает из славянских и прибалтийских стран, а вот в Россию я ему ехать не советую, от греха подальше.
Дочери Наташе 35 лет. Она занимает довольно высокую должность в крупной европейской фирме, связанной с недвижимостью. По финансовому положению уже давно переросла меня.
Вообще, крепкая семья – это наша традиция. И отец мой с матерью жили всю жизнь крепко, и дед с бабкой, и мы с моей женой вот уже 37 лет вместе. У детей моих в этом плане тоже все в порядке. А вот смотри, это фотография моего деда.
Дед был ранен во время знаменитого Брусиловского прорыва в Первую мировую и попал в плен, в Австрию. В австрийском плену офицеры ходили в своей форме и даже при погонах. Условия содержания пленных русских офицеров были совершенно «зверские» – чтобы выйти из лагеря в город, в увольнение, офицер должен был дать честное слово, что он не убежит. Солдат тоже отпускали в город погулять, но построже: рядовой, чтобы получить увольнение, должен был пользоваться уважением товарищей – три товарища должны были поручиться, что он не даст деру. А если все-таки солдат сбегал, поручителей сажали на пять суток в карцер…
После того как Австро-Венгерская монархия рухнула, дед вернулся домой, на Украину, где уже вовсю носились разные банды – банда Якира, банда Котовского. Против этих банд воевала армия, и дед, естественно, в эту армию вступил. Она называлась РПАУ – Революционно-повстанческая армия Украины. Командовал ею Нестор Иванович Махно. Так дед стал махновцем… Жил он долго, сталинских лагерей счастливо избежал и всю жизнь проработал в колхозе кузнецом. А в семидесятые годы вышел на заслуженный отдых и получил пенсию – 8 рублей 70 копеек.
Фамилия деда, кстати говоря, была не Резун, а Резунов. Русская. А Резуном он стал так. Когда Ленин сдал всю Украину кайзеру, дед очень огорчился этому обстоятельству и назло Ленину переиначил свою русскую фамилию на украинский манер – Резун. И детей всех после этого стал называть по-украински. До того у него рождались Александры да Иваны, а как стал Резуном, родился у него совершеннейший Богдан – отец Суворова. Очень обиделся дед на Россию…
– Говорят, когда внук сбежал за границу, дед, не выдержав эдакого позора, повесился. Или застрелился.
– Мой дед умер 5 февраля 1978 года. А я сбежал в Англию 10 июня 1978 года. Но я уверен: если бы дед дожил до моего побега, то непременно умер бы, узнав о нем, – от пьянки на радостях. Потому что дед ненавидел советскую власть лютой ненавистью и часто укорял меня: «Кому ты служишь!..»
– А еще по телевизору говорили, что отец предателя-перебежчика Богдан Резун проклял сына за его исторические теории и до самой смерти так и не простил.
– Докладываю. Мой отец, как человек, прекрасно знавший военную историю, собравший все (!) книги военных мемуаров и обладавший прекрасной памятью, в конце концов полностью со мной согласился. Надо сказать, иллюзий по поводу советской власти он тоже никогда не питал. Отец в детстве пережил голодомор на Украине, и с тех пор у него всю жизнь было такое отношение к еде. Он в гостях никогда ничего не ел, чтобы не объедать хозяев, и не мог себя преодолеть. Даже приезжая ко мне, в богатую Англию, ничего не ел! Травма на всю жизнь.
Причем мой отец пережил голод дважды! Второй раз – на Северо-Западном фронте. Малоизвестная страница войны… Снабжение солдат на этом фронте было убийственное, да еще разворовывалась половина. Там творились жуткие вещи, когда-нибудь я об этом напишу, не только по рассказам отца, но и с документами в руках. Фронтовые медики решали вопрос, как бороться с дистрофией среди солдат, которые более напоминали бухенвальдских заключенных. Отец рассказывал, солдаты делили хлеб, как в кино «Судьба человека» делят хлеб узники гитлеровского концлагеря – режут на куски, один отворачивается, а его из-за спины спрашивают: «Этот кусок кому?» Он говорит, допустим: «Иванову!» А немецкие окопы были неподалеку от наших, все прекрасно слышно, поэтому иногда на вопрос «кому?», из немецких окопов кричали: «Политруку!»
Но даже моему прекрасно знающему историю войны отцу понимание моей правды о войне далось нелегко. Отец потом говорил, что я, конечно, прав, но что в России эту правду не все смогут принять. И что за нее будут проклинать и будут упорно не желать в нее верить.
– Оставим отца в покое и перенесемся в 1978 год, когда еще не было никакого Виктора Суворова, а был только работник советской разведки Владимир Резун, который сбежал из женевской резидентуры на Запад с большим шумом. Что поразило в Великобритании советского офицера?
– Поразил чудовищно низкий жизненный уровень. Не как в голодном Советском Союзе, конечно, но и со Швейцарией, из которой я бежал, не сравнить. Лондон был завален мусором, на улицах змеились очереди, магазины стояли полупустые. Зима 1978/79 годов была зимой разгрома. Дело в том, что к тому времени в Британии уже давно правили социалисты и полностью развалили экономику, как это умеют делать только они. Бастовали к тому времени все – мусорщики, транспортники. Это надо было видеть! Едва заканчивалась забастовка стрелочников, как начиналась забастовка машинистов. Потом бастовали проводники. Профсоюзы имели огромную силу, и страна неудержимо катилась в пропасть. Меня это просто поразило – после Женевы я думал, что весь Запад процветает. Но оказалось, что социализм добрался и до Англии. Жуть! Довели великую страну до уровня какой-то Болгарии.
К счастью, на выборах тогда победила Маргарита – Маргарет Тэтчер. Она пришла к власти и начала ломать социализм и спасать Британию. Самое трудное было победить шахтеров. В Англии ведь уголь добывать нерентабельно, и каждая добытая тонна угля разоряла страну. Это было, как в Советском Союзе, – чем больше колхоз производил мяса, тем больше потерь нес бюджет страны. Маргарита начала закрывать шахты, шахтеры стали бастовать, поскольку привыкли грабить свою родину, паразитировать на ней. Но железная леди не сдавалась. А врагами у нее были не только шахтеры! Вторым сильным врагом были докеры. Весь мир к тому времени уже перешел на высокоэффективную контейнерную разгрузку судов. А профсоюз английских докеров сопротивлялся нововведению, потому что контейнерная разгрузка резко повышала производительность труда, и это неминуемо привело бы к массовым увольнениям лишних работников. Доходило до курьезов. Суда-контейнеровозы приходили в голландский Роттердам, там все перегружалось в вагоны и поездами уже доставлялось в Англию. А простаивающие докеры за все простои все равно получали деньги, потому что эту поблажку выбил из предпринимателей профсоюз.
Или вот такая была глупость… Решили социалисты защитить родную английскую кинематографию. Раньше были несовершенные камеры, и их обслуживало три человека. Потом камеры усовершенствовались, и с камерой теперь мог управляться один человек. Однако социалисты тут же приняли закон, по которому на камере все равно обязаны были работать трое! Руководствовались при этом гуманными соображениями: не увольнять же живого человека с работы из-за какого-то там прогресса!.. На том английская кинематография и загнулась, не выдержав конкуренции с Голливудом.
Социализм – самоубийство нации. И Маргарита железной рукой начала душить социализм, спасая страну. Она выказала полную решимость не сдаваться. Решила: сдохнем, но не сдадимся! И она победила. После этого страна начала выкарабкиваться из кошмара. И теперь Англия – передовая держава. Она расцвела буквально на моих глазах. Не зря российские олигархи сюда все стремятся.
Тем не менее не весь еще социализм задушен на Западе! Вот недавно ехал я из Лондона в Париж на поезде. Хороший поезд, шампанского наливают. Очень удобно: из центра Лондона прямо в центр Парижа за 2 часа 15 минут. И не надо в аэропорт ехать, ждать там. Билет стоит 75 фунтов, включая шампанское. А вот от Лондона до Бристоля билет стоит 100 фунтов, хотя расстояние меньше. Или вот еще примерчик. Летел я однажды из Лондона в Сидней – 22 часа 40 минут. И тоже с шампанским. А потом из Сиднея в Канберру – перелет длится меньше часа, буквально взлет-посадка, без всякого шампанского, да и самолетик плохонький. Так вот, за билет на этот самолетик я заплатил больше, чем за билет от Лондона до Сингапура! Потому что на международных линиях жесткая конкуренция. А внутри страны – социалистическая монополия. Вот вам и результат.
Так вот, в 1978 году британцы сказали мне сразу: рот на богатства не разевай, у нас у самих тут большие проблемы. Я говорю: сам вижу и ни на что не рассчитываю, ничего мне от вас не нужно. Я выбрал свободу и работу себе найду. Готов туалеты на вокзале чистить, поэтому насильничать и склонять меня к сотрудничеству не надо. Все, что работает против коммунизма, я вам сообщу, а все, что может повредить моим товарищам, – нет. Они джентльмены и сказали: ладно-ладно, не психуй. Это был очень жесткий разговор, в котором я сразу поставил себя. И выиграл.
– А не страшно было сортирами пугать гордых бриттов? Могли ведь и отправить сортиры мыть за неуступчивость…
– Понимаешь, какая штука. Если есть решимость работать в сортире, то работать в сортире не придется. Это как при встрече с хулиганами на улице. Если ты показал свою решимость сдохнуть, но не сдаться, то умирать не придется. А если будешь трусить и за жизнь цепляться, то с ней расстанешься.
Черчилль в начале Второй мировой войны так сказал о предыдущем британском правительстве: у него было две возможности – воевать или сдаться. Они выбрали капитулянтство, поэтому нам теперь придется воевать. А если бы Британия сразу продемонстрировали решимость воевать, воевать бы не пришлось. Черчиллевская логика. И суворовская. И тэтчеровская. Главное – продемонстрировать решимость сдохнуть в борьбе. И тогда дохнуть не придется.
Самой тяжелой была первая ночь в Англии. Мы провели ее в гостинице «Браун-отель», что в центре Лондона, через квартал от Пикадилли и неподалеку от представительства «Аэрофлота». Ночь, тишина, жена спит, дети спят, а я не сплю, сижу и думаю: что же я, окаянный, наделал? Родину предал! Совершил большую ошибку, нехорошо поступил. Отца вспомнил, мать. И решил исправить свою ошибку через самоубийство. Но что после моей смерти будет с женой, детьми? Решение пришло тут же: нужно их забрать с собой! Дальше я начал думать, как это сделать, и понял, что со всеми сразу могу не справиться – одного, допустим, убью, а на других мне сил не хватит. Поэтому я решил поискать другие варианты. Их было два – алкоголизм и упорная работа. В силу нелюбви к водке я выбрал работу.
И утром сел писать свою первую книгу: «Рассказы освободителя». Нашел издателя, принес ему рукопись, он налил мне виски и сказал: «Ты известный человек, не так уж много народу сбегает в свободный мир из СССР, тем более из ГРУ. И если мы опубликуем книгу под твоей настоящей фамилией – Владимир Резун – это будет гарантированный бестселлер, какую бы ахинею ты там не написал. Вот скажем, твой предшественник, беглец Шевченко – личный друг Громыко! – написал полнейшую хрень о том, что Советский Союз стремится к миру. И все равно эту чушь раскупили. Потому что имя! И ты поставь свое имя». Я ответил: нет, напишу под псевдонимом, пусть пробивается не имя, а книга. Хорошо, говорит он, тогда нужно правильно выбрать псевдоним. Но учти: в маркетинговых целях псевдоним должен состоять из трех слогов: та-та-та. Он не должен быть украинским, а должен быть русским, то есть оканчиваться на «ов». Наконец, фамилия автора должна что-то такое отдаленно читателю напоминать. Лучше что-то военное. «Суворов», спрашиваю, подойдет? – «Подойдет!..»
Книга вышла и стала бестселлером. Я-то думал, что следующую – серьезную книгу – выпущу уже под своей настоящей фамилией. Но после оглушительного успеха первой книги издатель запретил мне менять раскрученный псевдоним. С тех пор я Виктор Суворов.
Любопытно, что первая моя книга была о том, что и танки советские плохи, и командиры – говно, и солдат наш – раб в портянках. И все это было правдой!.. А вторая книга, которая никогда не издавалась в России, называлась «В Советской армии». Она была признана книгой месяца в Америке. Это уже был гимн Советской армии: армия у нас – самая лучшая, генералы – умные, солдаты отличные, планирование превосходное, в общем, куда вам за нами!.. И это тоже было правдой, хотя и полностью расходилось с первой книгой. И на одной пресс-конференции меня в это расхождение ткнули носом: мол, как же так, в первой книге у тебя армия советская – дерьмо полное, а во второй она лучше всех. Не вяжется! Я сел и задумался: как же так? Ведь ни в одной книге я не солгал! Везде писал правду. Почему же так вышло?.. А потом во Флориде попал я на крокодилью ферму. И узнал, что крокодил может лежать несколько часов в полной неподвижности, даже не мигая. Но если побежит за жертвой, может развить довольно высокую скорость. И сожрать может сразу огромного бугая. А потом полгода вообще ничего не есть. И вот тут только я все понял про Советскую армию! Она – крокодил.
Русские экстремальны всегда. И правда о нашей армии не находится ни на одном из полюсов, она находится на двух полюсах одновременно. Армия – полное отражение русского характера, который не способен на ежедневную муторную работу, но в экстремальных ситуациях может брать удивительные аккорды.
– С фамилией «Суворов» ясно. А имя Виктор откуда взялось?
– А имя «Виктор» мне дали, как только мы прибыли в Англию – всей моей семье сразу сменили имена. Слово «Владимир» англичане выговорить не могли, а «Виктор» – вполне интернационально. И фамилию мне дали вполне интернациональную.
– Какую?
– Не скажу. Но теперь есть у меня паспорт и на имя Виктора Суворова. С ним я езжу за границу.
– Ладно, вернемся немного назад. Прошла первая тяжелая ночь с мыслями о самоубийстве. Что было дальше?
– Некоторое время мы жили на барже, скрываясь от советской разведки. Еще до индустриальной революции вся Англия была прорезана узкими каналами, которые сохранились до сих пор. По ним теперь плавают узкие баржи, в которых живут и путешествуют люди. И мы какое-то время жили на такой барже, постоянно меняя место дислокации. Одновременно был распространен слух, что я живу на военной базе – чтобы отбить у Советов охоту гоняться за мной. Дело в том, что в тот самый год, когда мы прибежали, в Англии был убит уколом зонтика болгарский диссидент Георгий Марков. В любой другой стране это преступление осталось бы нераскрытым. Ну, умер человек от сердечного приступа, и умер. Но Англия – родина Шерлока Холмса и Скотланд-Ярда, они обратили внимание на небольшую красную точку на теле Маркова, нашли в глубине ранки крохотный шарик с дырочкой, который источал яд. Я видел этот шарик под микроскопом… В общем, предосторожности с укрытием моей семьи были нелишними. А когда шум с моим уходом стих, нам, как беженцам, дали маленький дом на берегу моря и небольшое денежное пособие. Жили не жирно, надо сказать.
Домик этот купило на мое имя Министерство иностранных дел. Я был благодарен англичанам, но заявил, что расплачусь за этот дом. Они сказали, что расплачиваться не надо. Но я объяснил, что это дело принципа и, получив гонорар за первую книгу, продал этот домик, вернул деньги МИДу, а себе купил большой дом в Бристоле.
Это типично английский дом. Восемь комнат. Все спальни по традиции наверху. Внизу большая комната с камином. Я всегда считал, что в доме должен быть живой огонь. Не какой-то там газ гореть, а настоящие чурки трещать, и чтобы чуть-чуть дымом пахло. Когда отец приехал в гости ко мне, он все удивлялся: огонь открытый, камин неглубокий, почему же дым в дом не валит. Потому что делать умеют. Кроме каминного зала на первом этаже находятся столовая, кухня и библиотека. Есть еще небольшая хозяйственная комната, где стоит стиральная машина. На втором этаже – четыре спальни и мой кабинет, в котором ящики с картотекой. Две спальни из четырех очень маленькие. Они используются, когда приезжают дети, то есть собирается вся семья. Дом очень уютный, я сам его выбирал.
– Почему именно в Бристоле?
– Потому что я читал про этот город с детства. Все самые знаменитые путешествия начинаются в Бристоле. Отсюда вечно уплывает какой-нибудь герой. Отсюда уходила «Эспаньола» на Остров сокровищ… 4 мая 1699 года из Бристоля отправился в свое знаменитое путешествие Гулливер. Я помню эту дату с детства, еще когда на Дальнем Востоке читал Свифта.
– На какие деньги живет Суворов?
– Моя финансовая история выглядит так… В 1978 году я начал писать книги. А в 1979 году меня пригласили читать лекции по военной истории в военную академию. Им нужен был человек, который мог смотреть на излагаемый предмет с непривычной точки зрения, то есть имел парадоксальный взгляд на вещи и говорил что-то непривычное, выбивающееся из ряда. Альтернативные точки зрения – это большая ценность, чего у нас в СССР, где главенствовало единственное верное учение, совершенно не понимали. В общем, меня пригласили на должность старшего лектора, обещали перспективу роста. Но я сразу отказался, потому что выше старшего лектора начинается работа, связанная с администрированием, а я не хотел быть никаким начальником, меня больше устраивал свободный график работы. Я – вольная птица, приехал, отчитал – свободен. Так я четверть века и проработал старшим лектором.
Мои лекции приходили послушать даже генералы. Я рассказывал слушателям о разных вещах. О том, например, что такое плановая экономика. Они сильно смеялись, находя параллели со своей страной. Вообще, на Западе прекраснодушная интеллигенция часто заражена идеями социализма, равенства и братства. С этого я и начинал свои объяснения. Я сразу говорил, что эти идеи – прекрасны. Действительно, что плохого в том, чтобы у человека были гарантированные работа, бесплатное жилье, бесплатное медицинское обслуживание? Разве дурно, когда человек не имеет забот о еде и одежде? Да еще при этом все люди равны!.. Нравится вам это? Хотите вы этого?.. Да, кричат, хотим, это хрустальная мечта человечества, но, к сожалению, недостижимая… Нет, говорю, напротив! Этот идеал легко достижим! И его чудные оазисы есть даже в самых раскапиталистических странах. И в Бристоле есть свой оазис социализма, где все мною перечисленное строго соблюдается! Это городская тюрьма. Люди там обеспечены бесплатным теплом, электричеством, жильем, едой, одеждой, медициной. Их никогда не уволят с работы. И они равны между собой. Идеал социализма по всем пунктам.
А иначе нельзя, ребята. Как ни строй социализм или коммунизм, все время получается тюрьма. И показывал им это со всей наглядностью. Вот смотрите, говорю. От каждого по способностям, каждому по потребностям – этот марксов лозунг вам известен. А вы знаете, сколько моей жене нужно пар туфель?.. Нет, мне отвечают, потребности будут разумными, а у кого нет разума, тому общество поможет скорректировать его потребности до разумных пределов. Отлично! Переходим ко второму пункту. Вот я машинист тепловоза – работаю, так сказать, по способности. Но с утра у меня после вчерашнего голова болит, и работать я поэтому совершенно не способен! И нет гарантии, что буду способен работать завтра после сегодняшнего. Что же делать?.. Мне отвечают, что определенный минимум наработки должен быть непременно, его определит за тебя общество, а если станешь ерепениться, общество будет вынуждено применить санкции. И так постепенно-постепенно мы приходим к тому, что от каждого – норма, каждому – пайка. И люди постепенно понимают: коммунизм – это тюрьма. А если захочешь из нее сбежать, тебя пристрелят или объявят предателем. Поэтому социализм и коммунизм принципиально несовместимы со свободой. В том числе и экономической. А значит, все коммунистические режимы обречены за экономическую стагнацию и загнивание.
Впрочем, я отвлекся от своих финансов. Сегодня мое финансовое благополучие складывается из трех составляющих. Во-первых, у меня написано 15 книг. Они до сих пор хорошо продаются во многих странах и приносят мне неплохие деньги. Вот скоро в России выйдет книга «Последняя республика. Часть II», тиражом сразу 150 000 экземпляров. Плохо ли?..
Во-вторых, я все-таки пропахал всю жизнь в военной академии лектором. И теперь получаю пенсию. А быть пенсионером выгодно! Мне шестьдесят лет стукнуло, недавно пошел в аптеку и узнал, что людям после шестидесяти медикаменты выдаются бесплатно. А я даже и не знал, мне аптекари сказали, я у них там в компьютере уже фигурирую как льготник. На железнодорожные билеты пенсионерам, опять же, скидки хорошие. Во многих магазинах скидка идет по пенсионерской карточке.
В-третьих, я до сих пор читаю лекции, хотя сейчас уже реже. Платят мне неплохо – 250 фунтов за двухчасовую лекцию. А читаю я курсами – пять дней по одной лекции в день. И мне не только оплачивают полный курс, но и возмещают транспортные расходы, поскольку академия находится не в Бристоле.
Но главные деньги мне приносили, конечно, книги. Гонорара за первые две книги мне хватило не только на дом, но и на то, чтобы устроить детей в очень престижную школу. Это сейчас все престижные английские школы забиты русскими детьми, а тогда русскими там были только мои дети. И одноклассники спрашивали Наташку: «Ты и вправду русская?» – «Да!» – «Врешь! А почему ж ты тогда в синагогу не ходишь?» Вот такие тогда были представления о русских.
– Дети, наверное, выросли англичанами?
– Конечно! И это естественно, они же попали в Англию совсем маленькими, сыну было два года, а дочери четыре. А маленькие дети хотят быть как все окружающие, не выделяться.
– Но ведь окружающие все равно знали, что Александр и Наташа – русские, то есть враги. Времена были суровые – холодная война.
– Был один очень напряженный момент, когда наши сбили корейский «боинг». Формально СССР был прав, самолет залетел в наше воздушное пространство, на приказы сесть никак не реагировал, его и сбили. Но это был пассажирский самолет! А наши военные вместо того, чтобы занять твердую позицию – «сбили сейчас и впредь будем сбивать, потому как живем в осажденной крепости и всех боимся!», – сначала все отрицали, потом начали что-то лепетать в свое оправдание… Вот тут-то я и понял: Советский Союз – не жилец. А во всем мире тогда это вызвало просто волну ненависти к СССР. В то время в Канаде гастролировал советский цирк, так канадцы нашим медведям даже воды не давали, хотя медведи никаких «боингов» не сбивали. Накал ярости был такой, что сына моего в школе изрядно побили. Очень сильно!.. Он это дело так не оставил, всех запомнил, записался в секцию карате, и когда получил зеленый пояс, отловил всех своих обидчиков по одному и тоже побил. После чего он еще некоторое время занимался, получил черный пояс, но ни разу в жизни его так и не надел, спрятал куда-то и ушел из карате.
Но после того случая он стал все меньше и меньше говорить на русском языке. Мы этот момент как-то упустили, и теперь если сын вдруг обращается ко мне по-русски, я сразу спрашиваю: «Так, Саш. Сколько тебе надо?» Правда, в последнее время он зарабатывает достаточно, и русский я от него почти не надеюсь услышать…
– Дети спрашивали, почему их папа «предал Родину»?
– Спрашивали. Не сразу, правда, они ведь были маленькие. А для маленьких все естественно: ну, жили сначала в Женеве, потом в Лондоне стали жить. И только по мере взросления начались вопросы. «Почему мы здесь? Почему все вокруг говорят, что русские плохие?.. И почему во всех фильмах русские плохие?..» Это нужно было как-то объяснять. Поэтому с самого детства я постарался разграничить: русские – хорошие, а вот коммунисты – плохие. Учил детей нашей культуре. Книжки на русском у нас были, так я сыну про Мальчиша-Кибальчиша читал – бочка варенья, корзина печенья. Читал до тех пор, пока сын однажды не воскликнул: «Папа! Да ведь он же – коммунист!» Тут я язык и прикусил: действительно. Пришлось отложить Мальчиша-Кибальчиша в сторону.
– А жена чем занимается?
– Жена моя является главной жертвой «Ледокола». И главной моей опорой в жизни. Все тыловые заботы она взяла на себя. Я писал книги, и это было моим основным занятием. Я не видел, как выросли дети – все было на Татьяночке, и я сам в том числе. Я всегда был накормлен, наглажен, напоен, уложен в теплую постель. И до сих пор, когда я с утра сажусь в кабинет писать книгу, Татьяночка приносит мне кофе. Причем она помогала мне и с архивами. Когда не было компьютеров, я все архивы и записи вел на карточках, она их сортировала по ящикам.
И до сих пор жена страдает от моих изысканий. Мы, допустим, едем в отпуск куда-нибудь на юг Франции, а я ей всю дорогу рассказываю про Гитлера, про Сталина. Мы лежим на пляже, загораем, а я ей рассказываю, почему Сталин назначил Молотова наркомом иностранных дел в 1939 году и снял Литвинова. Она соглашается, говорит: да, конечно, но, может быть, сходим куда-нибудь, вина попьем? А я ей отвечаю: «сходим непременно»… а сам рассказываю, что 16-й армией командовал Лукин Михаил Федорович…
– Куда вы обычно ездите отдыхать?
– Раньше часто ездили на Майорку. Сейчас, правда, меньше, поскольку предпочитаем нетронутую природу, а Майорку уже всю застроили. Слава богу, еще есть места, не исхоженные туристами. Норманнские острова, например. Они расположены ближе к Франции, но считаются английскими, хотя печатают свою монету. Во время войны острова захватили немцы и поставили там российские орудия, которые были сняты с кораблей, уведенных из Черного моря в Европу белыми, чтобы красным не достались. Ой, опять я на войну съехал… В общем, на этих островах можно плавать, загорать, туристов мало.
– А в Бристоле как время проводите?
– Обычно я сижу в кабинете и пишу. Иногда приходит Татьяночка и говорит: «Пойдем лебедей покормим». И мы идем. В Бристоле колоссальное количество лебедей! Все лебеди Англии являются частной собственностью Ее Величества – восемьсот лет назад так установлено. И если кому-то захочется в Англии убить лебедя, очень не советую этого делать: не поймут. С живностью тут вообще хорошо. На окраинах Бристоля живет множество лисиц – в полях лис бьют, вот они и перебираются в город, где на них не охотятся.
Теперь, когда дети выросли и разъехались, Татьяночке стало скучнее. Но она у меня спортивная, и у нее много подруг в спортивном клубе. Вообще, вся наша социальная жизнь протекает через ее спортивное общество. Там собираются семьи, в которых мужики знают друг друга только потому, что их жены занимаются в этом спортивном клубе.
Вообще, я горжусь тем, что когда в критический момент нашей жизни вопрос встал ребром, она пошла за мной. Татьяночка – сильная женщина. Я иногда даже думаю, что она сильнее меня. И если она когда-либо жалела о нашем уходе, то этого не показывала.
– Выходит, жизнь удалась?
– Я люблю гулять по лесу один. У меня много врагов и, пока я хожу, мысленно ругаюсь с ними, матерюсь. После этого из леса выхожу чистый, как из бани. А иногда во время этих прогулок я не ругаюсь, а размышляю, что было бы, если б я не ушел. Сейчас я – сука, изменник, предатель, и это очень нехорошо. Но если бы я не сбежал?.. А вот если бы не сбежал, то все равно вместе со всеми мужчинами СССР изменил бы присяге. Ведь присяга, которую заставляли в СССР давать всех мужчин, требовала до последнего дыхания защищать социалистическое отечество и правительство. Ну и кто в СССР поднялся на защиту СССР, когда его уничтожали? Кто отдал социалистической стране свое последнее дыхание? Никто. Все изменили присяге. Просто я сделал это чуть раньше и осознанно. А все остальные – когда не изменять было уже нельзя, а изменять – безопасно. Не убежал бы я в 1978 году, был бы такой же сукой, как и все остальные, только сукой, не написавшей книг. А я вон сколько написал!.. Поэтому считаю, что жизнь удалась.
Впрочем, в шестьдесят лет итоги подводить рано. Я ведь весьма активный пенсионер: могу на два стула лечь – затылком на спинку одного, пятками на спинку другого. Тут главное представить, что твое тело – стальной мост с заклепочками. Так что здоровья мне хватает. И голова работает – задумок будущих книг у меня столько, что на две жизни хватит…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.