Упразднение категории однодворцев

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Упразднение категории однодворцев

Прежде всего следует выяснить, когда и при каких обстоятельствах исчезла социально-административная категория однодворцев. Поскольку этот вопрос до сих пор подробно не изучался, то, как следствие отсутствия ясности, в литературе допускаются определенные ошибки. По мнению Ирены Рыхликовой, однодворцы перестали существовать после 1857 г. Она пишет: «Концепция Бибикова была реализована лишь после 1857 г., когда однодворцев окончательно оторвали от шляхетского сословия, приписав к классу вольных хлебопашцев»1117. Однако упоминаемый ею рескрипт от 20 ноября 1857 г. окончательно не предопределил судьбы бывшей шляхты. Как уже говорилось, еще в августе 1858 г. предводитель дворянства Киевского уезда дал отрицательный ответ на просьбу российских властей проанализировать возможности улучшения судьбы однодворцев. Ошибка Рыхликовой связана с географическими расхождениями: ее замечания касаются попыток, предпринимавшихся в Белоруссии, которые, впрочем, удались не в полной мере. Следует сказать, что в решении данного вопроса северо-западные губернии остались по сравнению с юго-западными далеко позади. На северо-западе пытались отнести бывшую шляхту к категории вольных людей, которая практически отсутствовала на Правобережной Украине, зато была достаточно многочисленной в Литве и Белоруссии, где согласно решению от 20 ноября 1857 г. часть деклассированных была присоединена к названной категории. В результате была образована группа вольных людей, получившая название первого разряда, противопоставляемая уже существовавшим вольным людям, отнесенным ко второму разряду1118.

Российская власть не обращала особого внимания на категорию однодворцев, до тех пор пока формально не завершился процесс деклассирования в северо-западных губерниях, к чему прилагались все усилия. Западный комитет (вновь заседавший в Петербурге с 1862 по 22 декабря 1864 г.) поручил виленским генерал-губернаторам (в 1863 г. В.И. Назимова сменил М.Н. Муравьев, остававшийся на этом посту до 1865 г.) провести эту акцию так же успешно и быстро, как за 15 лет до этого это было сделано Бибиковым в Юго-Западном крае. Следует признать правоту российского исследователя дворянства А.П. Корелина, утверждавшего, что указ от 4 июля 1863 г. означал конец существования категории однодворцев1119. В действительности этот указ в связи с Польским восстанием обязывал временно приостановить рассмотрение бумаг лиц, добивавшихся подтверждения благородного происхождения, и касался прежде всего Северо-Западного края. В указе лишь говорилось, что все без исключения, кто принадлежал к бывшей шляхте, зачислялись в податные сословия в том случае, если до 1 января 1865 г. не получат подтверждения принадлежности к дворянству. Среди податных категорий, предложенных на выбор деклассированным шляхтичам, продолжали фигурировать однодворцы1120. Исследование С.М. Самбук подтверждает оперативность, радикальность и массовость ревизии прав на дворянство в северо-западных губерниях, проведенной в 1864 г. Во внимание не принимались никакие копии документов о благородном происхождении: от предводителей дворянства требовалось предоставление данных о политической благонадежности. Кроме того, просьбу о признании дворянства следовало подавать на официальном бланке с 10-рублевой гербовой маркой, что превышало финансовые возможности большинства деклассируемых. Из 20 тысяч, отвечавших упомянутым требованиям (им временно пришлось записаться в податные сословия), лишь 10 850 человек получили подтверждение в 1868 – 1869 гг., а 9492 не были признаны дворянами1121.

Проблема дальнейшего распределения по сословиям увеличивавшейся массы деклассированных нуждалась в безотлагательном решении. В юго-западных губерниях полиция, особенно в беспокойном 1864 году, стремилась как можно быстрее упразднить «чрезмерные свободы» однодворцев. 21 января 1864 г. подольский губернатор послал генерал-губернатору отчет, основанный на данных каменецкого исправника, который свидетельствует о том, что полиция находилась в состоянии растерянности, а одновременно стремилась к проведению придирчивого контроля. В нем, в частности, отмечалось, что домашняя прислуга землевладельцев, почти всегда замешанная в подозрительных политических делах, состояла из бывшей шляхты, благородное происхождение которой в редких случаях было подтверждено Герольдией. В большинстве своем эти шляхтичи не имели «никакой оседлости» и пользовались гостеприимством богатых помещиков, выполняя разнообразные, четко не определенные обязанности. Кроме того, они часто меняли род деятельности, что усложняло полиции контроль за ними. Эти бывшие шляхтичи, как сообщал исправник, жили при усадьбах во флигелях или пристройках, а то и на отдаленных хуторах, где за ними невозможно было присматривать, поскольку они не контактировали с крестьянами. Их часто задерживали при переезде, однако они приводили полицию в полное замешательство, показывая бумаги о принадлежности к благородному сословию. Невозможно было узнать, действительно ли они искали работу, просто слонялись, собирались ли куда-то или откуда-то возвращались. Каменецкий исправник хотел взять их всех на учет, завести особые книги, контролируемые волостным управлением, куда бы вносились данные обо всех помещичьих слугах, арендаторах и чиншевиках как по селам, так и по хуторам, с указанием рода деятельности, подтвержденного помещиками. В случае любого перемещения они должны были бы получать разрешение помещика, который указывал бы продолжительность отъезда во внутреннем паспорте (путевке), завизированном полицией. Анненков с энтузиазмом отнесся к этому предложению. 6 февраля 1864 г. он рекомендовал трем губернаторам применить его на практике. Из ответа киевского губернатора от 13 марта 1864 г. можно предположить, что, хотя к его исполнению приступили, но и на этот раз акция по установлению полного контроля оказалась слишком сложной1122.

Указом от 23 сентября 1864 г.1123 Сенат вновь рекомендовал генерал-губернаторам проявлять особую бдительность при признании дворянских прав шляхты. Это прежде всего касалось виленского генерал-губернатора. Однако волынский губернатор просил дополнительных разъяснений в этой связи, так как начались нежелательные волнения: часть однодворцев начала ссылаться на указ от 30 июля 1863 г. об обязательном переводе бывших крепостных на выкуп с освобождением от уплаты 20 % выкупной суммы. В этой ситуации они тоже хотели стать крестьянами! Примером может послужить Ян Клецель, выходец из «бывшего польского дворянства», который обратился в Волынскую казенную палату с просьбой, написанной с соблюдением надлежащих формальностей, приписать его семью к сельскому обществу в Вишневке Каменецкого уезда. Генерал-губернатор присоединился к мнению своего волынского коллеги о том, что демарши такого рода могли нанести вред крестьянам, которым и без того не хватало земли, и постановил, что в подобных случаях необходимо получить согласие крестьянского общества1124. Таким образом, становилось ясно, что однодворцев крестьянская реформа не касается.

Подобная позиция царских властей на Правобережной Украине представляется странной, поскольку в северо-западных губерниях власти скорее старались предоставлять земельные наделы деклассированным. 25 июля 1864 г. был издан царский указ о предоставлении земель вольным людям, которые были зачислены в первый разряд после 20 ноября 1857 г. Кроме того, в указе отмечалось, что вольные люди второго разряда, чьи чиншевые владения оформились гораздо раньше, смогут пользоваться своей землей в течение 12 лет при условии подписания новых арендных соглашений с владельцами, в дальнейшем же последние имеют право в одностороннем порядке расторгнуть эти соглашения. Хотя такой вариант не удовлетворял ни одну из сторон, он мог стать правовым прецедентом и мог применяться ко всем западным губерниям. Именно так это понял и волынский губернатор, который 18 июля 1867 г. обратился к генерал-губернатору Безаку с запросом о том, распространяется ли указ от 25 июля 1864 г. на однодворцев, проживавших как на казенных землях (их число значительно возросло в связи с проведенными конфискациями), так и в частных имениях. Ответ был негативным1125.

Через несколько дней волынский губернатор объяснял Безаку, насколько назрела необходимость в упрощении запутанной системы категоризации населения. Он приводил в пример частное имение Новый Завод, незадолго до этого приобретенное купцом Вайнштейном на аукционе по долгам Жевуских, в 16 830 десятин, в котором насчитывалось 19 хуторов, 250 хат и 823 души мужского пола, принадлежавших к подтвержденным дворянам, однодворцам, мещанам, отставным солдатам и вольным людям. 176 однодворцев были записаны как вольные люди во время переписи в 1858 г. В дополнение к существовавшей путанице 66 вольных людей отказались воспользоваться указом от 25 июля 1864 г. о предоставлении земель, найдя полученные ими участки неплодородными, и уже два года требовали (их просьба была удовлетворена) приписать их к житомирским мещанам1126.

Просьбы о перечислении то в мещане, то в крестьяне казались логичными, и Министерство государственных имуществ, которое и так на подведомственной ему территории обнаружило большое количество посторонних людей, решило подать пример. Прежде всего было решено, как сообщал 31 августа 1867 г. товарищ министра Главному комитету об устройстве сельского состояния, положить конец конфликтам между однодворцами и государственными крестьянами. Последние и в самом деле все чаще жаловались, что их соседи, живя так же, как и они, не принадлежали к общине, платили меньшую арендную плату и не выполняли обязательных работ. Численность этой шляхты, которая, как утверждали крестьяне (или от их имени говорил товарищ министра), являлась политически вредной, очень быстро увеличивалась, а занятые ею земли могли бы покрыть недостаток земли в сельских обществах для предоставления батракам или отставным солдатам. Однодворцы сохраняли тот же статус, который имели, когда находились в частных имениях еще до их конфискации, т.е. платили только чинш, определенный предыдущей люстрацией. Такое положение дел казалось тем менее справедливым, что наделение их землей приводило к еще большей чересполосице крестьянских участков. По мнению товарища министра, система пожизненного чиншевого владения была анахроничной, и ее не следовало сохранять в казенных землях. Министерство государственных имуществ добилось принятия Главным комитетом об устройстве сельского состояния закона от 20 октября 1867 г. В его трех статьях (7, 8 и 10) говорилось, что однодворцы должны были платить такой же, как и крестьяне, выкуп, в силу чего они должны были потерять свой особый статус – они «окончательно сольются с общей массой сельского населения». Однодворцы могли отказаться от причисления их к крестьянству, но тогда они должны были платить крестьянскому обществу чинш или покинуть казенные земли1127.

Вполне вероятно, что со временем данный закон действительно способствовал бы ассимиляции прежней шляхты с государственными крестьянами, поскольку, как нам предстоит убедиться, чинш в целом был значительно выше, чем предусмотренный реформой выкуп, поэтому однодворцам было выгодно, чтобы их приписали к крестьянам. Однако внедрение закона было задержано из-за нерешительности виленского генерал-губернатора А.Л. Потапова. Поскольку закон касался казенных земель как северо-западных, так и юго-западных губерний, его беспокоил тот факт, что ревизия прав на дворянство в подведомственном ему крае еще не была завершена. Кроме того, Безак засомневался в правильности принятого решения после ознакомления с крайне резкой антипольской запиской виленского коллеги от 1 августа 1868 г., где, в частности, подчеркивалось, что упомянутый закон противоречит указу от 10 декабря 1865 г., запрещавшему полякам покупать новые земли. В связи с этим он обратился 28 августа 1868 г. в министерство за разъяснениями1128. Напомним, что, несмотря на ассимиляцию деклассированной шляхты с украинским крестьянством, она продолжала рассматриваться царскими властями как группа этнически польская.

Шляхта, платившая чинш в казенных землях, была немногочисленной по сравнению с чиншевой шляхтой в частных владениях. Собственно, в защиту интересов последней выступил намного более активно, чем волынский губернатор, председатель Бердичевского суда Киевской губернии 18 сентября 1867 г. в письме к генерал-губернатору. Его письмо – это первый документ, свидетельствующий о назревании серьезного конфликта между деклассированными шляхтичами и дворянами-землевладельцами, как русскими, так и польскими.

С этого момента можно проследить начало постепенного углубления противоречий между деклассированной и земельной шляхтой. В подтверждение незаинтересованности землевладельцев в обеспечении однодворцев землей стоит прибавить, что в проекте, подготовленном в Киеве в 1860 г. Обществом поземельного кредита, упоминания о них достаточно туманны1129. Та же тенденция прослеживается и в «Золотых грамотах», выпущенных в марте 1863 г. Центральным повстанческим комитетом с целью привлечения однодворцев и крестьян к борьбе с царизмом, где говорилось, что «однодворцы и чиншевая шляхта получат землю под огород и земельный надел в вечное пользование, как и крестьяне. Земля эта будет отобрана у землевладельцев, если будет иметься у них в достаточном количестве, и оплачена из Национального фонда, или будет выделена из государственных владений»1130.

По всей видимости, адресаты этого обращения не слишком верили этим обещаниям, потому что, по подсчетам советского исследователя В.М. Зайцева, среди польских повстанцев было всего 14 % выходцев из многотысячной массы однодворцев1131. Очень быстро предводители восстания пришли к выводу, что повстанческое движение провалилось собственно из-за ренегатства этих братьев-шляхтичей, забыв о том, что это они, в первую очередь, не протянули мнимым ренегатам руку помощи. Антоний Хамец, полномочный комиссар повстанческого Национального правительства на Украине, в одном из своих воззваний в конце лета 1863 г. писал, обращаясь к безземельной шляхте: «Национальное правительство гневается на вас, потому что, когда весной началось здесь восстание, вы не пошли с другими, из-за чего нас постигло несчастье»1132.

Политическая индифферентность деклассированной шляхты вскоре стала для многих землевладельцев еще одним поводом к тому, чтобы полностью отвергнуть своих бывших собратьев. В упомянутом письме от сентября 1867 г.1133 председатель Бердичевского суда писал: «В последнее время многие помещики, опасаясь, что арендуемая однодворцами земля останется за ними на долгое время за платимую ныне цену, стали отнимать у однодворцев и поля и усадьбы». Выражение «в последнее время» в устах судебного чиновника может, вероятнее всего, означать год или два, поэтому логично предположить, что лишение чиншевиков земли началось вскоре после краха восстания. Из следующего фрагмента письма становится понятно, насколько сильно вопрос чиншевой аренды переплетался с крестьянским делом: «Сверх того во многих имениях однодворцы пользовались отобранными помещиками у крестьян усадьбами и находящимися в распоряжении помещиков вакантными мирскими землями. Ныне земли эти и усадьбы возвращены крестьянам…»

Когда же эти земли были забраны у крестьян и переданы шляхте? Вполне вероятно, что речь идет о том, каким образом проводилась инвентарная реформа 1847 г.1134: вместо того, чтобы дать крестьянам возможность воспользоваться проведенной в их интересах реформой, польские помещики предпочитали передать как можно больше земли в чиншевое владение шляхте с целью помешать укреплению позиций крестьян. Последующее, начиная с 1865 г., возвращение этих земель тем, кому они изначально предназначались, неминуемо привело к обострению отношений между крестьянами и однодворцами, а в еще большей степени – между однодворцами и помещиками. Вот что писал бердичевский судья: «…потому однодворцы эти, оставшись без земли и без приюта, беспрестанно обращаются с просьбами помочь их жалкой участи. В бытность Киевского губернатора в м. Самгородке было принесено много жалоб однодворцами на помещиков за отобрание земли. Так как в Бердичевском уезде находятся тысячи семейств однодворских, живущих на помещичьих землях, то решение этого вопроса в возможно скорейшем времени крайне необходимо и на означенных людей не будут распространены правила Высочайшего Утверждения 25 июля 1864 г., то однодворцы будут поставлены в самое бедственное положение и из них образуется огромное число пролетариев».

Стоит обратить внимание на проницательность председателя суда из Бердичева, который так рано использовал при описании бывшей шляхты термин «пролетарии». Однако Безак не прислушался ни к нему, ни к рекомендациям волынского губернатора. 18 октября 1867 г. он ответил, что указ от 25 июля 1864 г. касался лишь вольных людей, принадлежавших к особой категории, которых не следовало путать с однодворцами1135.

Отказ от самого простого решения обрекал бывшую шляхту на более чем сорокалетние бедность и конфликты.

Нежелание предоставить землю однодворцам, находившимся в частных имениях, объяснялось прежде всего сложностью контроля над ними, еще большей, чем в казенных землях. Безаку, как никому другому, были известны совсем иные планы Министерства внутренних дел относительно однодворцев, поскольку он сам принимал участие в их разработке. В записке от 14 октября 1867 г., подписанной им вместе с виленским коллегой, особый акцент делался на политическую неблагонадежность этого польского элемента. Возвращаясь к старым клише, Безак писал, что бывшая шляхта «представляет самый вредный и недовольный элемент в крае, который всегда был и теперь остается готовым материалом для всякого революционного движения и из которого по преимуществу пополнялись, во время давних беспорядков, мятежнические шайки».

Несмотря на то что, как известно, это было неправдой, стереотипные представления вновь набрали силу под пером царского чиновника1136. 8 января 1868 г. в Петербурге состоялось совместное и «достаточно бурное» заседание Главного комитета об устройстве сельского состояния и Департамента законов Государственного совета, где было принято решение об «уничтожении званий граждан и однодворцев, как напоминающих собой бывшее в Крае польское владычество». Было решено отменить отличавшее их от других групп положение, а также ликвидировать устаревшее название польской шляхты1137. Отныне эти люди, в зависимости от административного местонахождения, должны были быть причислены либо к крестьянству, либо к мещанству; стоит при этом напомнить, что существовавшие на Правобережной Украине местечки напоминали в большинстве своем села.

Действительно, шла ли речь о реформе? Конечно нет. Согласно давнему методу Бибикова, исчезло название, но в действительности все продолжало существовать, как было до этого. Очередное переименование не внесло перемен в положение этих людей. Присоединение к крестьянскому сословию не значило, что однодворцы могли воспользоваться наделением землей, предусмотренным для бывших крепостных. Напрасно царское правительство прилагало усилия к смене этикетки, поскольку уже вскоре стало очевидным, что эта группа людей и в дальнейшем продолжала отличаться характером использования земли от тех, с кем ее хотели слить. Чиншевое владение, неизвестное в России и чуждое украинским крестьянам, настолько сильно укоренилось в сознании шляхты, что стало камнем преткновения всех планов по ассимиляции. Этот архаичный способ пожизненного или длительного землевладения и стал с этого времени важной чертой отличия бывшей шляхты от крестьянства. В скором времени это отличие нашло отражение и в языке. Бывшую шляхту стали называть в российских документах чиншевиками: Obiit однодворец, чиншевик natus est1138.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.