6.8.3. Ежов и «ежовщина»

6.8.3. Ежов и «ежовщина»

Людей поколения, которые при фамилии Ежов и слове «ежовщина» сначала цепенеют, понижают голос, а потом начинают вспоминать родственников и знакомых, погибших или покалеченных физически и нравственно в ГУЛАГе, становится все меньше.

H. И. Ежов.

В первом издании «Малой Советской Энциклопедии» о Николае Ивановиче Ежове можно прочитать следующее. Родился в 1895 г. в Петербурге. С 14 лет работал на заводах Петербурга. Стал членом партии большевиков с марта 1917 г. Участвовал в Великой Октябрьской социалистической революции и Гражданской войне. До 1921 г. находился в РККА в должностях комиссара ряда воинских частей. С 1922 г. был на партийной работе: секретарем Семипалатинского губкома, затем Казахского краевого комитета ВКП(б). С 1927 г. состоял на ответственной работе в ЦК ВКП(б). С 1930 г. Ежов сидел «на кадрах», заведовал распределительным отделом и отделом кадров ЦК. В 1934—1936 гг. карьера Ежова достигает пика: он становится членом ЦК ВКП(б), членом Организационного бюро, секретарем ЦК, председателем Комитета партийного контроля при ЦК ВКП(б), членом Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала.[135]

26 сентября 1936 г. И. И. Ежов назначен наркомом внутренних дел СССР, а 28 января 1937 г. ему было присвоено звание Генерального Комиссара государственной безопасности. 1937 год по размаху репрессий стал самым страшным в истории страны, а в русском языке появилось слово «ежовщина». Об этих днях А. А. Ахматова, носившая передачи арестованному сыну, писала:

Это было, когда улыбался Только мертвый, спокойствию рад. И ненужным привеском болтался Возле тюрем своих Ленинград. И когда, обезумев от муки, Шли уже осужденных полки, И короткую песню разлуки Паровозные пели гудки. Звезды смерти стояли над нами, И безвинная корчилась Русь Под кровавыми сапогами И под шинами черных марусь.

Современная компьютерная программа в слове «марусъ» автоматически меняет строчную «м» на «М». Компьютер не знает, что «марусями» в советские годы звали машины, в которых увозили арестованных «врагов народа». Эти машины позже стали называть «воронками».

Почему Ежов и «ежовщина» оказались возможными в нашей стране? Сталин и его окружение считали, что вокруг слишком много недобитых врагов и в условиях возраставшей опасности большой войны необходимо страну максимально очистить от возможной «пятой колонны». (Во время гражданской войны в Испании генерал Франко объяснял, что он ведет наступление на Мадрид четырьмя колоннами, а «пятая колонна» поддержит его в самом Мадриде.) Молотов, Каганович и Маленков оправдывали осуществленные репрессии и на склоне своей жизни.

Антисталинисты оценивают массовые репрессии как следствие маниакальной подозрительности Сталина, как способ становления и сохранения тоталитарного режима.

Часть населения, ненавидевшая любое начальство, радовалась тому, что и начальство тоже «под контролем», что Сталин карает зажравшихся советских чинуш, бюрократов.

Другая часть населения в списках репрессированных фиксировала только еврейские, латышские, эстонские и другие нерусские фамилии, рассматривала Сталина как национального русского вождя в традиционном для России диктаторском варианте. А Ежов-то Николай, да еще и Иванович!

А Ежов был лишь «пешкой» в руках Сталина, исполнителем его замыслов, но исполнителем чрезвычайно активным, желавшим понравиться Хозяину, оправдать высокое доверие. Поэтому размах и масштабы репрессий во многом предопределялись огромной силой инерции репрессивной машины, которая, будучи запущенной, быстро набрала обороты и перемалывала все новые и новые тысячи человеческих судеб.

Активность Ежова стала пугать людей из ближайшего окружения Сталина. Его сняли с должности наркома внутренних дел и назначили наркомом водного транспорта. В его сейфе нашли личные дела на многих членов ЦК и даже на самого Сталина. В компромате на Сталина хранилась записка одного старого большевика, в которой высказывалось подозрение о связи Сталина с царской охранкой. Заседанием Политбюро была создана комиссия для расследования. «Вскоре состоялся Пленум ЦК, на котором Маленков доложил о деле Ежова. Пленум осудил Ежова и квалифицировал практику безграничного рукоприкладства, пыток, истязаний подследственных, применявшихся сотрудниками НКВД с 1937 г. (после телеграммы Сталина и специального распоряжения Ежова, снявшего все ограничения на применение пыток при дознании), как методы, заимствованные Ежовым в фашистской Германии (Ежов был там на лечении от педерастии в 1936 году)», – писал об этих событиях сын Г. М. Маленкова.[136]

«По каким-то причинам Ежова расстреляли не сразу, а через два дня после суда. Есть сведения, что перед казнью осужденный подвергся издевательствам и жестокому избиению.

Когда Ежов был наркомом внутренних дел, подчиненные боялись его до дрожи в коленях, особенно пьяного. Страх породил ненависть. Едва его вывели из камеры, чтобы препроводить в специальное подвальное помещение – место расстрелов, как он оказался в окружении надзирателей и следователей, прервавших допросы ради такого случая. Раздались оскорбительные возгласы, злобная ругань. Он не встретил ни одного сочувственного взгляда. На него смотрели с издевкой и злорадством. В тюремном коридоре ему приказали раздеться догола и повели голым сквозь строй бывших подчиненных. Кто-то из них первым ударил его. Потом удары посыпались градом. Били кулаками, ногами, конвойные били в спину прикладами. Он визгливо кричал, падал на каменный пол, его поднимали и волокли дальше, не переставая избивать. Что посеешь, то пожнешь. Сам Ежов насаждал жестокость в отношении к подследственным, всячески унижал их человеческое достоинство. В последние минуты жизни он все это испытал на себе…

…К месту казни Ежова притащили еле живого, а может быть, уже мертвого. И все присутствующие беспорядочно, без команды, стали стрелять из пистолетов и револьверов в окровавленное тело того, кто еще недавно был всесильным и страшным наркомом, носил высокое звание Генерального комиссара Государственной безопасности».[137]

На этом месте можно с чувством некоторого удовлетворения вспомнить, как растерзал народ Лжедмитрия I – Гришку Отрепьева в 1606 г., и привести известное суждение: «Собаке – собачья смерть». Но этого явно недостаточно. Сам собой возникает вопрос: что это за общество, в котором ничтожество и мразь может получить такие огромные полномочия и распоряжаться жизнями сотен тысяч людей? Можно порассуждать и об общих чертах, которые присущи хозяину и собаке. Говорят, что собака во многом характеризует своего хозяина. Если это так, то сталинщина и ежовщина представляют две стороны одной медали. И трудно однозначно сказать, какая из них лицевая, а какая – оборотная.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.