Введение

Введение

Победа Великой Октябрьской социалистической революции, разгром интервенции и внутренней контрреволюции, которые потрясли до основания старый строй России, вызвали и такое явление, как эмиграция представителей бывших привилегированных сословий, участников потерпевшего крах «белого движения». Контрреволюционная эмиграция всегда была следствием больших социальных переворотов, когда в ходе революционной борьбы новые общественные силы приходят к власти. Во время французской буржуазной революции, например, Францию покинуло около 150 тыс. человек. Октябрьская революция и гражданская война в России, оказавшие самое глубокое воздействие на все сферы жизни общества, сопровождались и значительно большими масштабами эмиграции. «…После того, как мы отразили наступление международной контрреволюции, — говорил В. И. Ленин на III конгрессе Коммунистического Интернационала в 1921 г., — образовалась заграничная организация русской буржуазии и всех русских контрреволюционных партий. Можно считать число русских эмигрантов, которые рассеялись но всем заграничным странам, в полтора или два миллиона¹. Цифру «два миллиона» В. И. Ленин назвал и на X съезде РКП (б), выступая там 9 марта 1921 г.

К белой эмиграции первоначально относились все те, кто не принял новую рабоче-крестьянскую власть и покинул Советскую Россию после 7 ноября 1917 г. или же боролся против нее с оружием в руках и вынужден был после поражения бежать за границу, все те, кто, оставшись за рубежом, был лишен потом советского гражданства. Судьба этих людей непосредственно связана с судьбой тех классов и социальных слоев России, которым Великая Октябрьская социалистическая революция вынесла свой приговор. В эмиграции оказались обанкротившиеся политические деятели, помещики и капиталисты, купцы и чиновники разных рангов, генералы, офицеры, солдаты разбитых белых армий, часть буржуазной интеллигенции, члены их семей, просто перепутанные обыватели.

Сохраняя за границей свои классовые организации, выпуская десятки газет, имея различные военные формирования, поддерживая многочисленные связи с международной буржуазией, эмиграция пыталась оказывать влияние на внутреннее и международное положение Советской республики. И не случайно В. И. Ленин не раз обращал внимание на тенденции поведения белой эмиграции, анализируя программные установки, политические цели, тактику антисоветских партий и группировок, /3/ их связи, соотношение сил в лагере контрреволюции. Опираясь на опыт первых лет революции, В. И. Ленин говорил о притаившейся за границей эмиграции, которая живет и действует в союзе с капиталистами всего мира, как об опасной силе. Опасность, предупреждал он, существует и будет еще существовать².

Когда-то, еще до революции, характеризуя поведение кадетов и октябристов в годы столыпинской реакции, В. И. Ленин писал, что о политических партиях нужно прежде всего судить по их делам, а не по названиям, заявлениям и программам³. Большое значение для разработки данной темы имеют замечания В. И. Ленина о российских политических деятелях, их характеристики, сделанные с присущей ему проницательностью. Он беспощадно показывал истинное лицо, вскрывал классовую природу самых разных политических сил: придворной камарильи, черносотенцев, земледельческой и промышленной буржуазии, буржуазной интеллигенции, мелкобуржуазной демократии. Его меткие наблюдения об особенностях поведения и тактики монархистов и кадетов, эсеров и меньшевиков не утратили ценности даже тогда, когда последние представители этих партий и направлений перенесли свою деятельность за границу.

Положение дел зарубежной контрреволюции обсуждалось и анализировалось на съездах и конференциях Коммунистической партии, особенно в начале 20-х гг. Речь шла о самых злободневных для того времени проблемах политической борьбы. «Правда», «Известия» и другие газеты в эти годы часто печатали статьи и заметки, разоблачающие происки зарубежной контрреволюции. Все эти публикации в своей совокупности помогают лучше понять сложную обстановку того времени, особенности борьбы с контрреволюцией после ее поражения на фронтах гражданской войны.

Уже в 20-е гг. появились первые работы по истории белой русской эмиграции. Правда, это были не столько исторические исследования, сколько живые отклики на вопросы, поставленные самой жизнью. В выступлениях видных деятелей партии, партийных публицистов и историков история борьбы с контрреволюцией, в том числе с зарубежной, непосредственно была связана с задачами современности, служила своего рода «объяснительной главой» к политике. М. В. Фрунзе напоминал о той опасности, которую представляли Врангель и остатки его разбитой армии, рассеянные по разным странам Балканского полуострова⁴. Ф. Э. Дзержинский писал о новых методах и приемах борьбы с контрреволюцией⁵. М. И. Калинин отмечал те изменения, которые происходили в настроениях эмигрантской интеллигенции⁶. В ряде своих выступлений, статей и брошюр М. Н. Покровский разоблачал белогвардейскую эмигрантскую печать и ее заявления, предупреждал против каких-либо иллюзий, рассчитанных на благоразумие побежденной российской буржуазии, ознакомил широкие круги читателей с фактами /4/ и документами, обнародованными на процессе членов ЦК партии эсеров⁷. Значительный интерес представляет критический разбор «Истории второй русской революции» Милюкова, предпринятый М. Н. Покровским сразу же после выхода за границей этой работы⁸. Покровский уличает кадетского историка и политика в противоречиях с самим собой, а главное — с исторической истиной. На страницах журналов «Большевик» и «Красная Новь», других советских периодических изданий подвергались острому критическому разбору выступления эмигрантской печати. Одним из авторов этих статей был и будущий академик И. И. Минц.

В начале 20-х гг. в советской литературе наряду с отдельными публикациями о деятельности контрреволюционной эмиграции и ее политических группировок⁹ появляется сборник статей «На идеологическом фронте борьбы с контрреволюцией», в котором делается попытка в какой-то мере обобщить разные аспекты этой проблемы¹⁰. А. Бубнов, В. Полянский, Н. Мещеряков, М. Горбунов, М. Покровский, Н. Попов, Ил. Вардин и другие партийные публицисты и историки — авторы этого сборника — писали по горячим следам событий. Они стремились проследить, как переход к нэпу проявляется на идеологическом фронте, где враждебная идеология приспосабливается к новым условиям, принимая «различные цвета и оттенки». Это имеет место, указывалось в предисловии к сборнику, не только в России, но и в эмиграции, где антисоветские партии и группы пытаются приспособить свою идеологию и политическую тактику к тем экономическим процессам, которые происходят внутри страны.

В советской печати выступали и сменовеховские авторы — возвратившиеся на родину бывшие эмигранты. В 1923 г. вышла в свет книга В. Белова «Белое похмелье», где была предпринята попытка дать общий обзор численности, настроений, условий жизни русской эмиграции того времени¹¹. Автор сообщал, что его книга — результат личных наблюдений. Он пользовался материалами, собранными в двухлетней эмиграции, использовал эмигрантскую прессу, а также «специальные труды по русскому вопросу, изданные за границей». Белов писал о глубочайшей ошибке русской эмиграции, которая, по его словам, была введена в трагическое по своим последствиям заблуждение, и в этом ее преступление перед Россией. Он предупреждал, что те, кто примкнул к враждебному Советской власти лагерю, борются вовсе не за Россию, не за свободу и права человека, а за возврат «власти касты, за поворот к старому, за реакцию…»¹². Такие откровенные признания бывших эмигрантов оказывали большое моральное и политическое воздействие на общественное мнение.

Ценный конкретный материал содержали выступления в печати непосредственных участников белого движения, вернувшихся из эмиграции. Брошюры бывшего войскового старшины /5/ Донской армии И. Лунченкова, бывшего офицера врангелевской армии Л. Владимирова и др. были злободневными агитационными изданиями¹³. Вместе с тем в ряде публикаций, авторами которых выступали бывшие эмигранты, разоблачался белый террор, предавались гласности подробности закулисной контрреволюционной деятельности эмигрантских организаций. Брошюра А. Бобрищева-Пушкина, посвященная именно такого рода деятельности, была выпущена под характерным названием «Война без перчаток»¹⁴.

Отдельные публикации, раскрывающие антисоветскую деятельность эмиграции, появлялись и во второй половине двадцатых и начале тридцатых годов. Здесь следует отметить ярко написанные разоблачительные очерки Михаила Кольцова¹⁵.

Новым и значительно более широким источником информации о делах и судьбах белой эмиграции стали воспоминания бывших эмигрантов, вернувшихся в Советский Союз после второй мировой войны: Л. Д. Любимова, Д. И. Мейснера, Б. Н. Александровского, П. П. Шостаковского и др.¹⁶ В их рассказах о долгих годах жизни на чужбине — и картины эмигрантского быта, и размышления о человеческих судьбах, и свидетельства о контрреволюционной деятельности эмиграции, и описания причудливых переплетений политической борьбы. Конечно, мемуары свидетельствуют прежде всего о лично пережитом их автором, о том, что запечатлелось в его памяти. Каждый мемуарист вносит что-то свое в освещение той или иной темы. В этом смысле воспоминания бывших эмигрантов во многом дополняют друг друга. Мемуары Любимова и Мейснера, например, довольно широко показывают жизнь русской эмиграции во всем ее многообразии, первые — во Франции, вторые — в Чехословакии, на протяжении двух с лишним десятилетий, включая и период второй мировой войны. В этих и других воспоминаниях в той или иной степени раскрывается особый колорит эмигрантской жизни, общая тенденция распада, разложения эмигрантских течений и группировок, крушения антисоветской идеологии.

Несколько отличаются от обычных воспоминаний «Письма к русским эмигрантам» В. В. Шульгина, вышедшие отдельным изданием в 1961 г.¹⁷ Крупный в прошлом политический деятель, один из идеологов белого движения, он пришел в конце жизни к признанию Советской власти, заявил, что считает невозможным «остаться на старых рельсах». Выступление Шульгина было не только примирением, но и попыткой идти дальше, понять новую жизнь страны и пропагандировать ее достижения. Это желание связать свои раздумья над прошлым с уроками истории, с проблемами современности присуще, можно сказать, всем бывшим эмигрантам, выступавшим в советской печати.

Появились исторические романы, документальные очерки, фильмы, в которых освещается борьба с контрреволюцией, обосновавшейся /6/ за рубежом, рассказывается о разных сторонах эмигрантской жизни. Эти вопросы привлекли внимание Льва Никулина, Василия Ардаматского, Наталии Ильиной и других писателей.

История эмиграции, отдельные ее аспекты входят как составная часть в историю борьбы с контрреволюцией и буржуазной идеологией в первые годы Советской власти. В общей форме об этом говорится и в фундаментальных трудах по истории КПСС и истории советского общества. Внимание исследователей привлекли конкретные темы. Глубоко и всесторонне, например, освещена история сменовеховства как идеологического течения, получившего распространение в определенных кругах эмигрантской интеллигенции. Двадцать пять лет тому назад ленинградский историк И. Я. Трифонов опубликовал первую статью по истории борьбы Коммунистической партии против сменовеховства¹⁸. Эта тема получила дальнейшее развитие в исследованиях С. А. Федюкина¹⁹, который на большом конкретно-историческом материале показал влияние сменовеховского течения на расслоение антисоветского лагеря.

Отечественная литература все время пополняется новыми работами по истории разгрома заговоров и мятежей, направленных против молодой Советской республики, об участии в них зарубежной контрреволюции, по истории борьбы с антисоветским подпольем. За последние годы увидел свет и ряд книг по истории непролетарских партий и течений, где исследование доводится до эмигрантского периода, обозначившего их полный организационный и идейный крах. Комплексным исследованием по этой тематике является коллективная монография «Непролетарские партии России. Урок истории» под редакцией Л. М. Спирина и К. В. Гусева²⁰. Широкая историческая панорама воссоздана в книгах Г. З. Иоффе и Н. Г. Думовой²¹. Здесь освещается много проблем, отметим только одну — особую роль кадетов, которые были важным элементом контрреволюционных группировок, в том числе и откровенно монархических.

Советские историки обратили внимание на связи, которые существовали между внутренней и зарубежной контрреволюцией. Более широко эта тема раскрыта в двухтомной работе Д. Л. Голинкова «Крушение антисоветского подполья в СССР», в книге Эрнста Генри «Профессиональный антикоммунизм. К истории возникновения», в монографии и статьях Ю. В. Мухачева, в исследованиях В. В. Комина, Г. Ф. Барихновского и др.²²

Как известно, существует также целая литература о «мелкобуржуазной контрреволюции» в Советской России в период перехода к новой экономической политике. И. Я. Трифонов, В. В. Комин, К. В. Гусев, С. Н. Семанов, П. А. Подболотов, М. И. Стишов, Ю. А. Щетинов и др. авторы посвятили многие свои статьи и книги истории борьбы с мелкобуржуазной контрреволюцией, /7/ истории разложения и краха партий эсеров и меньшевиков как внутри страны, так и за рубежом²³.

Тема контрреволюционной эмиграции, эволюции и краха ее политических течений получила новую разработку в книге А. Л. Афанасьева «Полынь в чужих полях», выпущенной издательством «Молодая гвардия»²⁴. Автор сумел показать место и роль эмиграции в идеологической борьбе в первые годы Советской власти и в наши дни. Научное исследование здесь сочетается с публицистичностью изложения, работа содержит большой критический материал по актуальным вопросам.

Документы русской эмиграции сохранились в архивах разных стран, где жили эмигранты или куда они были переданы отдельными лицами и организациями. Значительные фонды по этой тематике имеются, например, в государственных архивах Народной Республики Болгарии. В монографии советского исследователя Р. Т. Абловой о сотрудничестве советского и болгарского народов в борьбе против фашизма большой раздел об участии русских эмигрантов в этой борьбе написан на основании изучения архивных фондов НРБ²⁵. Широко использованы документы болгарских архивов и в совместной работе советского историка Г. И. Чернявского и болгарского историка Д. Даскалова²⁶. В их книге рассматриваются события 1921–1923 гг.: размещение врангелевской армии в Болгарии, деятельность болгарских коммунистов по ее разложению, подготовка врангелевцами реакционного заговора. Этим событиям посвящены и некоторые другие работы болгарских авторов²⁷. История белой русской эмиграции в той или иной степени затрагивалась в отдельных публикациях, появившихся в Чехословакии, Польше, Югославии²⁸.

Одна из первых работ буржуазных авторов о русской эмиграции вышла в свет в 1924 г. в Германии. Ее автор — немецкий историк Ганс фон Римша положил в основу работы свою диссертацию «Русская гражданская война и русская эмиграция в 1917–1921 гг.»²⁹. Используя материалы эмигрантских газет «Общее дело», «Воля России», «Голос России», «Руль» и других, Римша рассматривал различные эмигрантские группировки с точки зрения их внешнеполитической ориентации в годы гражданской войны. Он исследовал группировки, ориентировавшиеся в разное время на Германию и Францию, Англию и Америку, Чехословакию и Польшу. По мнению Римши, эмиграция после гражданской войны представляла «чудовищно пеструю картину». «Старые партии, возникшие в совершенно других условиях, — пишет автор, — продолжали существовать, хотя для этого не было никаких разумных оснований». Римша заметил, что партийные разногласия в эмигрантских кругах были слишком велики, «каждая из партий с большим пылом говорила о банкротстве и разложении другой»³⁰. С некоторым сожалением он констатировал отсутствие у русской эмиграции авторитетной /8/ личности, вождя, который мог бы объединить разрозненные силы.

В 1927 г. вышла другая книга этого автора — «Зарубежная Россия в 1921–1926 гг.»³¹. Г. Римшу Никак нельзя было заподозрить в пристрастии к большевикам. Тем не менее, как отмечалось в рецензии журнала «Большевик», он дал «убийственную картину белой эмиграции», а также вынужден был признать «грандиозность и величие» строительства новой жизни в Советской России. Почти через сорок лет еще один немецкий автор — западногерманский историк Ганс Эрик Фолькман издал в серии так называемых Марбургских исследований Востока монографию о русской эмиграции в Германии в 1919–1929 гг.³² В отличие от Римши, который пытался охватить тему русской эмиграции слишком широко, Фолькман поставил перед собой задачу дать обзор социального положения русских эмигрантов в Германии, осветить вопросы организации им помощи правительства, отношений эмигрантов с немецким населением и властями. Он обратил внимание на политическую деятельность русских монархистов, которые долгое время находились в Берлине и Мюнхене. В книге Фолькмана представлены неопубликованные материалы из фондов Политического архива Министерства иностранных дел, Баварского главного государственного архива и других архивов ФРГ.

Еще одна крупная работа о русской эмиграции в Германии была опубликована в Лондоне в 1972 г. Она написана профессором истории Вашингтонского университета Робертом Вильямсом³³. Автор начал свое исследование с конца XIX в., точнее, с 1881 г., и довел его до конца 30-х гг. В книге использованы неопубликованные материалы из коллекций Гуверовского института войны, революции и мира, Русского института Колумбийского университета, Международного института социальной истории в Амстердаме, из архивов ФРГ. Привлекая конкретный материал о деятельности политических группировок контрреволюционной эмиграции, и Вильямс, и Фолькман, несмотря на разные оговорки, вынуждены по существу признать их обреченность, приверженность политике вчерашнего дня, неспособность объединить свои силы.

Обзоры некоторых фактов и событий из истории белой русской эмиграции содержатся в ряде статей, опубликованных в периодических изданиях ФРГ, США, Канады и других капиталистических стран³⁴. Сейчас никто из авторов этих публикаций не может отрицать провала антисоветских планов белой эмиграции, бесплодности длившейся десятилетиями политической деятельности ее многочисленных организаций и группировок. Но объяснение этого буржуазные авторы склонны искать в причинах субъективного характера. «Основной причиной провала русской эмиграции после 1917 года, — пишет западногерманский историк П. Герман, — является недостаток воли к совместной /9/ работе, отсутствие стремления к объединению и вытекавшее отсюда отсутствие признанного всей эмиграцией авторитета, который мог бы выступать и действовать в качестве представителя «зарубежной России»». Известная доля истины здесь есть, но это только одна сторона дела, а другая, на которую мало обращают внимания буржуазные авторы, — распад и разложение антисоветской идеологии, решающее влияние тех объективных процессов, которые происходили на международной арене в связи с упрочением политического и экономического положения Советского Союза.

История эмиграции, ее политических течений освещается в некоторых работах зарубежных авторов по истории политических партий России. В 1974 г. вышли в свет книги американских историков Уильяма Розенберва о кадетах и Леопольда Хаимсона о меньшевиках³⁵. Розенберг доводит свое изложение только до 1921 г. Ссылаясь на протоколы парижского комитета «партии народной свободы» за декабрь 1920 г., он пересказывает некоторые положения «новой тактики» Милюкова, считая, что она была поистине поразительным отходом от прошлой политики этом деятеля. Иначе обозначены хронологические рамки исследования Хаимсона — от 1917 г. до второй мировой войны, — охватывающие таким образом и деятельность меньшевиков в эмиграции.

Следует отметить, что в США к разработке истории меньшевизма привлечена группа историков из многих университетов. Межуниверситетский проект по этой теме финансируется фондами Форда и Рокфеллера. Представители самых разных направлений современной буржуазной историографии внимательно изучают уроки истории, вытекающие из поражения буржуазных и мелкобуржуазных соглашательских партий в России. В книге Хаимсона, созданной в рамках Межуниверситетского проекта, широко использованы неопубликованные протоколы и переписка Заграничной делегации меньшевиков, хранящиеся в Гуверовском институте, другие документы этой партии — из архива по истории меньшевизма при Колумбийском университете.

В буржуазной историографии российской контрреволюции особое место занимает двухтомная биография П. Б. Струве, написанная профессором Гарвардского университета Ричардом Пайпсом³⁶. В 1970 г. вышел первый том биографии: «Струве: либерал слева. 1870–1905», а через десять лет, в 1980 г., второй том: «Струве: либерал справа. 1905–1944». Пайпс написал панегирик Струве, подошел к изучению его биографии с откровенно антикоммунистических позиций. Прослеживая сложный и извилистый путь этого деятеля, который стал одним из самых непримиримых врагов советского строя, Пайпс подчеркивает, что в годы эмиграции Струве играл ведущую роль «теоретика и организатора» консервативного крыла русской эмиграции. Это /10/ была борьба, признает Пайпс, с использованием против коммунистического режима всех доступных средств.

Прямо или косвенно, но постоянно свое воздействие на эмиграцию оказывали развитие Советского государства, упрочение его экономического и политического положения, изменения на международной арене. Сложную эволюцию в годы эмиграции претерпели, например, политические взгляды лидера кадетской партии П. Н. Милюкова. Интересную, хотя и спорную по некоторым вопросам работу на эту тему написал норвежский профессор Енс Петтер Нильсен³⁷.

Нужно сказать еще об одной теме, которая десятилетиями муссируется в склонной к сенсациям зарубежной печати, — судьба членов семьи Романовых. Несколько лет назад в Англии вышла очередная книга на эту тему. Авторы — английские журналисты Антони Саммерс и Том Мэнголд — пытаются представить новые «доказательства» того, что якобы некоторые члены семьи Романовых остались в живых после июля 1918 г.³⁸

Процессы эволюции и распада, которые на протяжении многих лет размывали и раскалывали эмигрантскую массу, с особой силой дали о себе знать в годы второй мировой войны, что отмечают те буржуазные авторы, которые придерживаются объективных фактов. В этом отношении определенный интерес представляет статья американского историка Роберта Джонстона «Великая Отечественная война и русские эмигранты во Франции»³⁹.

Оказавшись в эмиграции, потерпевшие поражение генералы и обанкротившиеся политические деятели опубликовали многочисленные воспоминания о революции и гражданской войне. Больше всего белогвардейских мемуаров вышло в 20-е гг., когда выброшенные за границу политические и военные руководители «белого движения» вели бесконечные дебаты о способах борьбы с большевиками, о том, кто несет «ответственность» за поражение. В 1926 г. под редакцией врангелевского генерала А. А. фон Лампе начала выходить шеститомная «Летопись белой борьбы», значительное место в которой занимали записки П. Н. Врангеля⁴⁰. Это издание было предпринято как бы в противовес другой многотомной публикации — издаваемому кадетом И. В. Гессеном «Архиву русской революции»⁴¹. Тогда же закончилась публикация пятитомных «Очерков» генерала А. И. Деникина⁴².

Многословные, чрезвычайно амбициозные мемуары и «исторические исследования» бывших вождей и вдохновителей «белого дела» содержали вместе с тем, независимо от желания и намерений их авторов, и большой разоблачительный материал. Поэтому не случайно некоторые мемуары активных деятелей контрреволюции, частично или полностью, издавались в Советском Союзе⁴³. Белоэмигрантская литература о гражданской войне является важным источником для изучения тех тенденций, /11/ которые продолжали действовать в годы эмиграции и привели в конечном счете к распаду эмигрантских политических течений, закончились крахом антисоветской идеологии.

Сразу же после окончания гражданской войны за рубежом вышли книги Г. Н. Раковского — журналиста, служившего во врангелевской армии⁴⁴. Очевидец разгрома белых армий на Юге России, он написал их по свежим впечатлениям, рассказав о разгроме этих армий на завершающем этапе гражданской войны, о бегстве белых и ужасах эвакуации.

С окончанием гражданской войны связано также появление сменовеховской литературы не только в Советской России, но и за границей⁴⁵.

Что касается непосредственно истории эмиграции — жизни на чужбине в самых разных ее проявлениях, то эти проблемы получили в эмигрантской литературе весьма слабое, неравноценное отражение. Разные издания, от воспоминаний, написанных враждующими между собой эмигрантскими деятелями, отдельных исторических очерков до отчетов и справочно-информационных публикаций всякого рода эмигрантских организаций, съездов, конференций и т. д., требуют специального отбора и критического подхода⁴⁶.

Борьба эмигрантских группировок, их деятельность в начале 20-х гг., попытки объединить силы эмиграции на зарубежном съезде привлекли внимание П. Н. Милюкова. Кадетский лидер посвятил этим вопросам две заключительные главы своей работы по истории русской революции и гражданской войны, написал брошюру «Эмиграция на перепутье»⁴⁷. Хотя он и заявил, что смотрит на события глазами историка, на самом же деле «политический подход» характеризует все его работы. Идеолог либеральной буржуазии, творец «новой тактики» контрреволюции, Милюков с этих позиций подходил и к анализу политических течений зарубежной контрреволюции, тенденций их дальнейшего развития. Важным источником для изучения разрабатываемой Милюковым, тактической линии служит его политический комментарий к так называемым платформам республиканско-демократического объединения⁴⁸.

При работе над данной монографией были изучены обширная эмигрантская пресса, периодические издания различных направлений и оттенков⁴⁹. Автор руководствовался ленинской методикой отношения к этой печати. В. И. Ленин сам показал пример того, как можно умело использовать для научного анализа общественно-политических процессов, а также в целях пропаганды и контрпропаганды литературные и документальные источники из враждебного лагеря.

Опираясь на все то, что было уже сделано другими советскими историками, привлекая, при критическом к ним отношении, эмигрантские публикации, прессу, зарубежную литературу, автор книги широко использовал документы и материалы из /12/ архивных фондов коллекции ЦГАОР СССР и частично из Архива внешней политики СССР.

Автору пришлось просмотреть тысячи листов переписки, дневников, воспоминаний, всякого рода записей таких деятелей, как Врангель, Деникин, Кутепов, Миллер, Бурцев, Гучков, Савинков, Чайковский, Милюков, Винавер, Струве, Шульгин, Чернов и др., изучить протоколы заседаний, справки, отчеты разных эмигрантских организаций, информационные сводки, донесения, приказы, распоряжения… Все они составляют богатейшее собрание бывшего Русского заграничного исторического архива в Праге (РЗИА), которое было передано чехословацким правительством Академии наук СССР в конце 1945 г. Важно отметить, что РЗИА был наиболее крупным эмигрантским архивным хранилищем. Журнал «Современные записки» назвал когда-то этот архив «единственным в своем роде учреждением эмиграции»⁵⁰. Достаточно сказать, что только дневник и досье документов, которые вел на протяжении 20 с лишним лет врангелевский генерал А. А. фон Лампе, участник многих контрреволюционных акций, составляют более 30 тыс. листов.

Дневник фон Лампе является уникальным источником, поскольку его автор пунктуально, день за днем отмечал все то, что происходило вокруг. Больше всего его волновали события политической жизни эмиграции, ее крайне правого крыла. Кроме того, по роду своей «службы» в качестве начальника отдела РОВС Лампе должен был собирать информацию самого широкого профиля. И он делал это на протяжении многих лет, надеясь когда-нибудь опубликовать свои записки. Честолюбивому желанию не суждено было исполниться, но дневник сохранился, и его изучение позволяет теперь не только раскрыть некоторые факты, преданные забвению, но и лучше понять сам механизм взаимоотношений различных политических сил эмиграции.

В архивных фондах были обнаружены и частично приводятся записки мемуарного характера, принадлежащие разным эмигрантским деятелям. Такого рода источники привносят в изложение свидетельства очевидцев, помогают оснастить исследование описаниями отдельных событий, передать их подробности и детали.

Большую группу документов, выявленных в архивных фондах эмиграции, составляют справки и информации о деятельности, составе, структуре разных организаций, о политическом положении в отдельных районах, где находились белоэмигранты. Они характеризуют положение дел во врангелевской армии в первый Период после ее эвакуации из Крыма, сообщают о новых планах главарей разбитой белой армии. Большую группу документов составляют справочно-информационные материалы Российского общевоинского союза (РОВС): сводки, информационные сведения, бюллетени РОВС за разные годы, вплоть до начала второй мировой войны. Ценным источником информации /13/ служат сводные материалы о деятельности монархических организаций, документы, характеризующие другие политические течения эмиграции, деятельность отдельных конспиративных организаций, а также материалы оборонческого движения, охватившего определенную часть эмиграции во второй половине 30-х годов.

Источники, извлеченные из эмигрантских архивов, довольно часто обнаруживают разоблачительные свойства. Проявляется это в разных формах: и в том, что становятся известными тайные когда-то планы и замыслы зарубежной контрреволюции, и в том, что раскрываются во всей своей неприглядности отношения внутри эмигрантского лагеря, характерная для него обстановка взаимной грызни и склоки, и, наконец, в том, что данные архивных документов опровергают в ряде случаев открытые выступления тех же деятелей.

Одна из особенностей фондов бывшего Русского заграничного исторического архива в Праге состояла в том, что они собирались по всему миру, в разных странах, где действовали эмигрантские организации, где жили эмигранты. Текущая деятельность эмигрантских организаций и группировок самых разных направлений находила свое отражение в таких документах, как приказы и инструкции, протоколы заседаний и совещаний, донесения, отчеты, обращения, тексты речей и выступлений. Достаточно назвать, например, протоколы заседаний ЦК партии кадетов, парижской демократической группы, Заграничного комитета партии энесов, Республиканско-демократического объединения и др., которые использованы в книге. В совокупности они составляют важную часть документальной базы исследования.

Особое место среди архивных документов принадлежит переписке эмигрантов. Письма деловые и сугубо личные содержат самую разнообразную информацию, дают, иногда лучше, чем любой другой источник, возможность почувствовать колорит времени, психологию людей, их настроения.

В пестрой мозаике архивных источников трудно встретить какой-либо документ обобщающего характера, в котором давалась бы оценка многолетней политической активности белоэмигрантских группировок и течений, крушению их планов и замыслов. Тем больший интерес представляет обнаруженная в Архиве внешней политики СССР запись беседы советского посла во Франции А. Е. Богомолова с делегацией русских эмигрантов, в которую входили известные в прошлом политические деятели, участники — и это нужно подчеркнуть — самых разных политических группировок эмиграции.

История белой эмиграции, эволюции и краха ее политических течений, история русской культуры и науки за рубежом только начали по-настоящему изучаться советскими специалистами. По этой проблематике и в СССР, и в других странах имеются целые массивы документальных источников, которых /14/ не касалась еще рука исследователя. Известно, что разные по объему фонды документов и литературы белой русской эмиграции сохраняются в библиотеках Гуверовского института, Гарвардского, Стэнфордского, Индианского, Колумбийского, Корнельского и других университетов США, в библиотеках и архивах Англии, Голландии, Франции, ФРГ и некоторых других стран. Вот только один пример. В апреле 1929 г. в библиотеку Гуверовского института войны, революции и мира вдовой Врангеля был передан его личный архив — 134 дела. Несомненно, что их изучение могло бы пролить новый свет на многие факты и события, связанные с деятельностью зарубежной контрреволюции в 20-е гг.⁵¹

Привлечение архивных документов и материалов белой эмиграции, которые часто имели строго доверительный характер и нигде не оглашались, в сочетании с другими источниками позволяет показать истинное лицо политических течений зарубежной контрреволюции, полный крах замыслов и планов ее вдохновителей, нарисовать картину ожесточенной внутренней борьбы и распрей, провала неоднократных попыток объединить все враждебные Советской России силы. Вместе с тем история эмиграции — это дела и судьбы людей, потерявших родину, крушение их иллюзий, история признания Советской власти многими ее вчерашними врагами.