Новые приемы обработки камня
Новые приемы обработки камня
Открытие леваллуазской техники на Амуре важно потому, что оно является не только свидетельством глубокой древности поселений, где такая техника представлена, но и доказательством прогрессивного развития культуры древнего человека на этой территории, а также связей его культуры с культурами глубинных областей соседней Азии. Техника леваллуа, возникшая еще в ашеле и мустье, означает крупный сдвиг в эволюции техники палеолитического человека и всей его культуры. Появление техники леваллуазского типа, из которой вырастает со временем верхнепалеолитическая техника, свидетельствует о важных изменениях в эволюции производственной деятельности древнейших людей, о большом качественном сдвиге в самой основе исторического процесса — в производительных силах того отдаленного времени.
Как известно, эволюция труда и трудовой деятельности человека на ранних этапах своего становления и развития теснейшим образом связана с эволюцией его физического облика и высшей нервной деятельности. Новые виды нуклеусов и пластин, т. е. новая техника расчленения камня и изготовления орудий труда, свидетельствуют и об одновременной прогрессивной эволюции организма человека, о вызревании в нем новых признаков, характерных уже не для древнейших, а для более высокоорганизованных людей, переходящих со ступени палеантропа, т. е. питекантропа и синантропа, на новую ступень.
Техника леваллуа широко представлена и в палеолите Монголии. Надо полагать, что появление леваллуазских нуклеусов на Амуре и широкое их распространение связаны с палеолитом Монголии, что обе эти области — Верхнее Приамурье и Монголия, географически близкие друг к другу, были родственны и в историческом плане: проходили в палеолите сходный путь развития культур.
Наиболее ранние следы человеческой деятельности в Приамурье были найдены не только на берегах Амура, Зеи, но и близ г. Уссурийска, около села Осиновки. Там существует уникальный геологический разрез, который может поведать о событиях межледникового времени. Самые ранние следы трудовой деятельности древнейших людей, которые сохранились в осиновском разрезе, располагаются в нижних его слоях своеобразными скоплениями, или гнездами. На местах этих гнезд когда-то существовали древние мастерские, где люди каменного века обрабатывали свои орудия. Материалом для изготовления орудий служила речная галька, сколотые с таких галек отщепы лежали рядом.
Культура нижних слоев осиновского местонахождения принадлежит палеолитическому времени, но она резко отличается от известных нам палеолитических культур Сибири. Это объясняется тем, что древние племена Дальнего Востока жили и развивались не в пустом пространстве. Они должны были вступать в разнообразные связи с племенами, населявшими другие территории и страны, связи, то мирные и дружественные, то враждебные, но так или иначе отражающиеся на судьбах и культуре. При всем своеобразии каменные изделия из Осиновки имеют, несомненно, больше общего не с арктическими культурами приледниковой зоны Евразии, а с культурами южных областей Азии, вплоть до Вьетнама, Таиланда и отчасти Индонезии, где развитие хозяйства и культуры шло издавна иначе.
Вместо охоты на крупных толстокожих животных и на северного оленя основным занятием здесь были охота на мелких животных и собирательство. Так, например, в верхнем гроте Чжоу-Коу-Дянь вместе с костями мелких животных были найдены раковины. На Юго-Востоке Азии не существовало той специфической материальной культуры, которая была характерна для палеолитических охотников Севера и так похожа на культуру современных охотников Арктического побережья.
Для сбора съедобных растений, выкапывания корней, ловли мелких животных было вполне достаточно и простой деревянной палки. Употребляемая в качестве охотничьего оружия, она была только заострена на огне или при помощи грубого каменного осколка. Не было у древних племен Восточной и Юго-Восточной Азии и постоянных поселений с прочными полуподземными жилищами, построенными из костей животных и земли. В них не нуждались, так как не было арктических холодов. Бродячие охотники и собиратели довольствовались временными жилищами, скальными навесами и пещерами.
Некоторые черты этой древней культуры проявляются до настоящего времени у наиболее отсталых племен, обитателей изолированных островов южных морей вроде Цейлона или жителей непроходимых тропических джунглей Южной Азии.
Так, должно быть, жили и первые обитатели Осиновского холма, после которых там не осталось никаких сколько-нибудь заметных следов сооружений, приспособлений для жилья; жилищами им служили, надо полагать, простые шалаши или навесы, сооружавшиеся из древесных ветвей и травы.
Можно, следовательно, сделать вывод, что оригинальная осиновская культура представляла собой как бы крайнее на Севере звено цепи культур, принадлежавших племенам собирателей и бродячих охотников Юго-Восточной Азии, обитавших здесь в позднем палеолите и мезолите. Это была, следовательно, не северная, а южная по своему характеру культура, хотя и находившаяся в определенных связях с соседними северными племенами Монголии и Восточной Сибири. Мы знаем эту культуру уже достаточно развитой. Но нужно думать, что характерные для нее черты быта и технические традиции, наиболее отчетливо выраженные в своеобразных формах рубящих орудий, изготовленных из целых галек, уходят глубоко в прошлое населения Юго-Восточной Азии, в их исконную и древнейшую культуру. По крайней мере, именно так, из целых галек, изготавливали свои чопперы люди нижнего палеолита Бирмы и Индокитая. Из целых галек делали свои грубо оббитые рубящие орудия и синантропы Чжоу-Коу-Дяня.
Рано появившись, эти технические приемы уже в качестве традиции продолжали, несомненно, жить и позже, вплоть до неолита. Так было и в Индокитае, где на протяжении тысячелетий устойчиво существовали одни и те же в основе приемы обработки камня, употреблялись сходные рубящие орудия и скребловидные инструменты. То же самое, очевидно, было и у нас на Дальнем Востоке.