Глава 9 Огородничество
Глава 9
Огородничество
Еще 10 октября 1941 г. Исполком своим решением освободил от взимания ренты земли, занятые кладбищами, «детскими площадками и спортивными стадионами физической культуры», «используемые рабочими и служащими под огороды, плодоягодные сады и сенокосы»[819].
21 января 1942 г. Кировский райисполком утвердил «план использования» некоторыми предприятиями под огороды 34 земельных участков (включая довоенное «Ассенизационное поле») в текущем году. Фабрике «Равенство» передавалось 4 га в районе Южного шоссе и 1 га у дома № 42 по улице Калинина.
Так же выделили 12 участков для неработающих членов семей красноармейцев[820].
Небольшая заметка о том, что на «пленуме» «Н-ского завкома» был рассмотрен вопрос об индивидуальном огородничестве и что Кировский райсовет уже выделил
7,5 га «огородной земли», появилась в «Ленинградской правде» 28 января 1942 г.
Решение Исполкома «О развитии индивидуального огородничества» созрело только весной, 19 марта.
Пунктом восьмым (этого решения) Музею социалистического земледелия было предложено с участием агрономов организовать с 25 марта «агрокосультацию для трудящихся гор. Ленинграда по вопросам выращивания овощей и картофеля». Определялись семь пунктов проведения консультаций, один – «Сад имени 1-го Мая»[821].
28 марта «Ленинградская правда» опубликовала и это решение Исполкома, и выдержку из «Положения» о личных потребительских огородах трудящихся и их объединений. Пункт 2: «Право иметь личных потребительский огород имеет каждый трудящийся, постоянно прописанный в гор. Ленинграде и его пригородах, а также прописанные там же все члены его семьи». Пункт 5: «Личный потребительский огород отводится по месту жительства или месту работы в бесплатное пользование, из расчета не свыше 100 квадратных метров на каждого члена семьи»[822]. Обмен или продажа участков запрещалась. Имевшие огороды освобождались от уплаты сельскохозяйственного налога, земельной ренты и от сдачи овощей и картофеля государству, весь урожай оставался в собственности семьи.
Известна официальная цифра, сколько трудящихся Ленинского района получили к концу весны 1942 г. участки для индивидуальных огородов в черте города – около 7 тысяч человек[823].
«„Красному треугольнику“ был выделен сад Первого Мая. Даже сейчас, гуляя в Екатерингофе, я могу с точностью до метра восстановить границы наших четырех соток»[824].
Надо сказать, что в довоенное время площадь парка, покрытая многолетней растительностью, была намного меньшей, чем сейчас. Достаточно сравнить свое впечатление от посещения парка или его современные фотографии с фотографиями парка второй половины 1930-х гг., хранящимися в ЦГАКФФД[825].
23 апреля 1942 г., через пять дней после того, как «дальнейшее существование» парка культуры и отдыха имени 1 Мая «как самостоятельной хозяйственной единицы» было признано нецелесообразным, тем же райисполкомом принимается решение: «Основную часть парка им. I Мая, площадью в 10 га передать для организации огорода Тресту общественного питания» [826].
Этим же днем райисполком распределил земельные участки под индивидуальное огородничество на 1942 г. Участок у дома по Нарвскому пр., 7, площадью 0,2 га получил 19-й пункт охраны материнства и младенчества, у дома № 10 чуть большей площадью – домохозяйство № 177. На стадионе «Каучук» участок в 0,3 га поступил в ведение Ленинградского электротехнического завода. Самый большой по площади участок – половина гектара – был передан 2-й автобазе треста хлебопечения[827].
«Завод „Красный Треугольник“, как и все предприятия города, активно включился в развитие огородничества. Был приобретен необходимый инвентарь: лопаты, грабли. Ассортимент семян, их доставляли самолетами, запомнился на всю жизнь: это редис, брюква, свекла, репа и король посадок – турнепс.
Он высоко ценился за сочные белые плоды большого размера, несмотря на то что в мирной жизни он был кормовой культурой.
Была и картошка, последней было до обидного мало, но выручал следующий прием: каждый клубень разрезался так, чтобы в кусочке мякоти был бы хоть один глазок, из него вырастал корешок. Это позволяло один клубень посадить в несколько лунок.
Как только подрос редис, мы получили не только огород, мы получили дачу в одном флаконе, ведь растущие витамины надо было охранять. Наступили школьные каникулы, теперь я и мои приятели очень часто пропадали в саду „Первого мая“ и однажды чуть было не пропали. Рядом с нашими огородами находилось поле, на котором проводили занятия новобранцы. Они кололи штыками чучела из соломы, учились окапываться, преодолевать полосу препятствий и, когда нас не было, учились бросать гранаты[828].
Однажды на территории огородов мы оказались свидетелями страшного события. Мы уже направлялись домой, как к нам подошли два человека в кожаных пальто.
„Ребята, вы здесь не видели тела женщины?“„Нет“, – ответили мы, и пошли дальше вдоль берега реки Екатерингофки.
И вдруг видим, что в воде у самого берега колышется что-то похожее на манекен. Приглядевшись, мы поняли, что это тело человека без головы, без рук и без ног.
„Дяденьки! – закричали мы. – Здесь тело!“. Так мы оказали помощь работникам милиции»[829].
19 мая штаб МПВО Ленинского района издал распоряжение, согласно которому надлежало ежедневно направлять отряды бойцов для работы на огородных участках в парке им. 1 Мая и на проспект Огородникова.
«Население огородничеством не увлекается. Люди не верят, что им удастся воспользоваться плодами своих трудов. Обработкой огородов заняты сотрудники различных предприятий, войска и учащиеся. Добровольно обрабатывают огороды очень немногие. В нашей школе, например, не оказалось желающих получить участки для индивидуальных огородов, – записал в своем дневнике учитель А.И. Винокуров за 27 мая 1942 г. – Снабжение семенами, как организаций, так и частных лиц, поставлено очень плохо. Семена надо искать, хлопотать об их выдаче, стоять в очередях»[830].
По другим воспоминаниям, с весны 1942 г. «каждый старался обзавестись огородом. Сажали в землю все, что удавалось достать.
Собирали растения, коренья. Крапива, лебеда, все мало-мальски съедобное очень скоро было вырвано, выщипано во дворах, возле заборов, на пустырях. Найти подходящую для еды траву стало тоже проблемой. <…>
Посылка в выходной день в подшефный совхоз всегда воспринималась как награда. Мы знали, что после работы там всегда хорошо накормят»[831].
Получившие в черте города участки столкнулись с проблемой не только краж с грядок. Были случаи, когда будущий урожай выдергивали из земли и тут же разбрасывали его и оставляли. Милиция ограничивалась символическими штрафами с пойманных на месте. «Весь бывший Таврический сад занят под индивидуальные огороды. <…> Ежедневно овощи расхищаются… Жаловались в Смольнинский райсовет. Безрезультатно»[832].
«Нашим мастерским выделили два небольших участка – один на Митрофаньевском кладбище… <…> На кладбище посеяли три грядки редиса, больше семян не было. <…> Редис вырос, но его украли»[833].
Три отрывка из дневниковых записей одного и того же человека, первая запись от 19 июня, вторая – от 19 августа 1942 г., третья от 19 сентября 1943 г.
«Сделал большое дело – закончил посадку, но не меньшим будет все это богатство уберечь и сохранить. Могут вытаскать на щи и брюкву, и капусту. Виновников вряд ли найдешь. Хочу огородить и обнести проволокой. От вора это не спасение…» – «На моем огороде все растащили. Особенно жаль морковку. Стоит она столько же, как хлеб на черном рынке, 400–500 руб. за килограмм. Но все же кое-что досталось и мне. Огород дал мне ни один ужин и завтрак» – «С огородами дело обстоит плохо. Ничего не растет. Капусту едят черви и мухи, турнепс, редиска и редька не всходят. Это настоящее бедствие. Никакие меры не помогают»[834].
Занятие огородничеством было связано и с риском для жизни. 25 сентября 1943 г., во время обстрела города, продолжавшегося восемь часов, четыре снаряда разорвалось на огороде в парке имени 1 Мая [835]. О пострадавших не сообщалось.
«С витамина стало лучше, но лебеда в большом почете. Ее собирают мешками, жуют сырой, делают щи, лепешки. Я со своего огорода ем уже салат, редиску», – записал в дневнике Н.И. Назимов за 8 августа 1942 г. [836].
29 октября 1942 г. районный исполком решил «оставить за подсобным хозяйством Треста столовых района южную часть парка имени I мая площадью 3 гектара». Северная часть «платной части» парка, а также прилегающая к ней набережная Бумажного канала и один участок на Молвинской улице общей площадью 8 га передавались батальонам МПВО[837].
18 ноября 1942 г. последовало решение Кировского райисполкома «О создании общественных огородов при законсервированных предприятиях района». Директора обязывались создать «общественные коллективные огороды для питания рабочих своих предприятий», при этом «использовать все имеющиеся свободные земельные площади, расположенные как на территории предприятия, так и близь лежащие».
Этим же решением устанавливалось минимальное количество посевной площади под огороды. Так, Клеевому заводу и «Резвоостровской» – по 0,5 га, фабрике Суконных изделий и заводу «Пионер» – по 0,8 га, фабрике «Равенство» – 1,5 гектара.
Прошло чуть более двух месяцев, и тот же Кировский райисполком принимает решение, превращавшее индивидуальные огороды в инструмент борьбы с «текучестью кадров» на местах.
С 27 января 1943 г. администрациям предприятий и учреждений запретили производить в течение 5 лет «перераспределение между рабочими и служащими земельных участков, отведенных под индивидуальные огороды». Более того, отныне при увольнении (кроме случаев увольнения по инвалидности, в связи с призывом в РККА или переводом на другую работу) рабочие и служащие «лишаются права пользования предоставленными огородными участками, а также права снятия урожая с возмещением им неиспользованных затрат на указанных участках».
Но подобная мера не была «самодеятельностью». Райисполком ссылался на постановление СНК СССР от 4 ноября 1942 г. и решение горисполкома от 10 декабря 1942 г. «О закреплении за предприятиями и учреждениями земельных участков, отведенных под индивидуальные огороды рабочих и служащих»[838].
В 1943 г. проживавшим в доме № 23/2 по Нарвскому проспекту дали участок в Огородном переулке (он протирался почти на километр от проспекта Стачек до Перепутной улицы). Жильцы посадили зелень, капусту, немного картофеля[839].
Использовать территорию ленинградских парков под огороды руководством города предполагалось и в следующем, 1944 г.
Посмотрим, в каком контексте.
Приведу отрывки из стенограммы заседания бюро горкома ВКП(б) «О плане мероприятий по сельскому хозяйству г. Ленинграда на 1944 год».
Докладчик – П.И. Васильев, заведующий отделом горкома. В стенограмме он обозначен заглавной буквой «В».
Присутствовали А.А. Кузнецов, А.А. Жданов, П.С. Попков (член горкома).
В.: А если взять дорогу на Юкки. Там большие кустарники есть. Низина идет до самой Всеволожской, земля там холодная, поэтому картофель во Всеволожской не удался[840] <…>.
Кузнецов (реплика): Не надо забывать, что колхозники Парголовского и Всеволожского районов были развращенными колхозниками. Они занимались кое-чем, только не сельским хозяйством[841].
В.: Затем, здесь.[842] предусмотрено в скверах и парках не сажать. Не дают возможности… А не преждевременное ли это решение?
Попков (реплика): Здесь подразумеваются, главным образом, красивые парки: парк. им. Ленина, Михайловский сад, Летний сад, Сад Трудящихся, а в садах, где разбиты клумбы, можно сеять.
В.: Это в основном вопрос индивидуальных огородов. Если огороды будут далеко, рабочие и служащие будут связаны расстоянием, охраной и др[843]
Далее началось обсуждение доклада П.И. Васильева. Речь зашла о Парголовском районе.
«Жданов: Здесь же дачные места – здесь первобытный коммунизм. Очень много земель не освоено только потому, что здесь считались дачные места.
В 1941 г. мы отсюда финнов тысяч 10–15 выселили, – где их земли? Два года земли отдыхают. Не говорите, что подсобным хозяйствам земли нет. Поищите.
Кузнецов: Вопрос упирается в баланс рабочей силы и в механизмы.
Жданов: Я ставлю вопрос просто. Раз рабочей силы и механизмов не хватает, а земли малопригодные, надо взять под городом земли более удобные с точки зрения подъездных путей <…>.
Кузнецов: <…> 1943 г. был годом наращивания вкуса к сельскому хозяйству у парторганизации Ленинграда. <…> Теперь ясно, что в вопросах сельского хозяйства парторганизация Ленинграда стала гораздо ближе, чем была когда бы то ни было»[844].
К кому ближе – не уточнил.
По поводу же кузнецовской реплики о «развращенных колхозниках». Достигнуть такого уровня цинизма, надо еще было постараться. И если подобное он говорил в присутствии стенографиста, то что «звучало» тогда о блокадных сельских тружениках в «узком» кругу?..
По мнению начальника райздравотдела Ленинского района (июнь 1944 г.), не только «мудрое решение товарища Жданова обеспечить все население нашего города техразовым питанием», но и огороды, «оказавшие двоякое влияние на здоровье трудящихся: пребывание на свежем воздухе и обеспечение овощами», – было «тем могучим оружием, решившим успех борьбы» с болезнями, вызванными блокадой[845].
Весна 1944 г., улица Калинина (д. № 14). «Около своего дома вскопали маленькие грядки. Вместо забора были шкафы и железные кровати, оставшиеся от домов. Посадили очистки от картошки и свеклу. Выросла одна ботва» [846].
Данный текст является ознакомительным фрагментом.