Глава 10 Атаманы Черноземной России

Глава 10

Атаманы Черноземной России

Черноземная Россия, Дон, Нижнее Поволжье, Урал были знакомы с атаманской вольницей еще с XVI века. В представлениях крестьянина начала века XX атаман был не только казацким старшиной, но и выборным лидером народных бунтов.

Одним из первых крестьянских выступлений стало в Черноземной России восстание в Одоевском уезде Тульской губернии летом 1918 года. Отряд восставших в несколько тысяч человек при пяти пулеметах и двух орудиях разбил реквизиционный отряд красных. Вскоре крестьяне Орловской губернии под руководством бывшего офицера Мокашова совершили поход на уездный городок Ливны. Тогда пять тысяч повстанцев разгромили красный гарнизон Ливен в 350 бойцов и, захватив город на два дня, казнили коммунистов.

Восстания крестьян против продразверстки, насилия продотрядов и мобилизации в Красную армию в Центральном районе России в мае–августе 1919 года были названы «Зеленым валом». Было зафиксировано 18 крупных выступлений и до 40 восстаний в волостях.

В Воронежской губернии в конце мая 1919 года произошло восстание атамана Шароварова, которое вскоре перекинулось на часть Тамбовской губернии. Тогда повстанцы разгромили несколько полков ЧК и РККА. В Медыне, возле Калуги, крестьяне провозгласили свою «республику», обороняя ее с конца октября до середины ноября 1919-го. Здесь была проведена мобилизация, создано пять полков, по числу восставших волостей. Это восстание смогли подавить только три тысячи красноармейцев, которых поддерживали две батареи и бронепоезд.

7 ноября 1919 года вспыхнуло восстание в Веневском уезде (Тульской губ.) и в городе Духовщина (Смоленская губ.), которую захватили повстанцы во главе с эсером Ивановым. Во второй половине этого же года крестьянские выступления прокатились по Нечерноземью (Иваново-Вознесенская, Московская, Костромская, Ярославская, Тверская губернии).

Наиболее крупным крестьянским повстанческим движением 1919 года стала «Чапанная война» (название происходит от крестьянской одежды «чапан» — кафтан), разгоревшаяся на Среднем Поволжье — в Самарской и Симбирской губерниях — в марте–апреле. Во главе ее стал харизматичный лидер — Алексей Васильевич Долинин, родившийся в Самарской губернии в 1894 году, в крестьянской семье. Хотя Алексей имел крепкое крестьянское хозяйство, он поначалу приветствовал Октябрьский переворот. Но с лета 1918 года его настроения изменились. Когда восставшие захватили Ставрополь (8 марта 1919 года), Долинин был избран комендантом города и командиром отряда местных повстанцев. В то же время красные пропагандисты уверяли, что восстанием руководят «граф Орлов и генерал Бердичев».

Как и у атамана Зеленого (в марте 1919-го в Украине), у Долинина лозунги были примерно те же: «Да здравствует Советская власть! Долой продразверстку! Долой засилие коммунистов!» Повстанцы подчеркивали, что не хотят восстановления дореволюционных порядков, и при этом они против большевистской диктатуры. Восставшие негодовали по поводу насильственной большевизации местных советов, публичного уничтожения коммунистами икон. Их лидеры даже призывали защитить советскую власть от «присосавшихся к ней, под прикрытием коммунизма, паразитов». Повстанцы заявляли, что они против «власти тиранов, убийц и грабителей — коммунистов и анархистов и других, которые избивают людей плетьми, убивают их, отбирают последний хлеб и скот, уничтожают иконы».

Тогда Поволжье было прифронтовой полосой, где проходила поголовная мобилизация в Красную армию, чему местные жители отчаянно сопротивлялись. Поэтому движущей силой восстания стали дезертиры. Срединное крестьянство оказалось основной массой этого повстанческого движения. В то же время «Чапанное» восстание было политически неопределенным, небольшое влияние имели эсеры, но все решала стихия. Восставшие сумели установить свой контроль над большой территорией, взять Ставрополь, создать «Народно-крестьянскую армию». Однако они имели на вооружении не более тысячи винтовок и ружей, только несколько пулеметов, а 90 % партизан были вооружены топорами, вилами, пиками.

Во всех восставших деревнях и уездах были созданы штабы «Народно-крестьянской армии», бойцы сами выбирали командиров-атаманов, переизбрали местные советы, в том числе исполком Ставрополя.

Уже 12 марта 1919 года против поднявшихся на борьбу народных масс было направлено до трех тысяч красноармейцев при пяти орудиях. В течение марта восстание было потоплено в крови, однако Среднее Поволжье продолжало оставаться районом перманентных антисоветских настроений. Интересно, что через несколько месяцев после массовых расстрелов участников выступлений арестованный Долинин был реабилитирован советской властью и даже стал начальником штаба 2-й бригады 33-й кавалерийской дивизии. Этот повстанческий лидер умер в родном селе Ягодное в 1951 году.

В феврале 1920 года в Уфимской губернии началось так называемое «Вилочное восстание». В нем приняли участие до 30 тысяч человек (русских, татар, башкир, немецких колонистов). По чекистским сводкам, командовал «зеленой армией» повстанцев «бывший офицер» Шумановский.

* * *

В июле того же года вспыхнуло восстание атамана Сапожкова, которое стало одним из первых антибольшевистских выступлений крупного соединения Красной армии в Центральной России. Александр Васильевич Сапожков происходил из крестьян Новоузенского уезда Саратовской губернии. В годы мировой войны он окончил школу прапорщиков, прошел путь от солдата до подпоручика царской армии. В 1917 году Сапожков, став левым эсером, принял активное участие в большевистской революции в Саратовской губернии. В следующем году он вступил в партию большевиков и стал председателем уездного Новоузенского совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. Александр возглавлял красный партизанский отряд и пользовался большой популярностью среди бойцов. Тогда он активно отстаивал идеалы ленинской революции, участвовал в подавлении нескольких крестьянских восстаний, воевал против мятежных чехословаков и белых.

В феврале 1919 года Александр Сапожков возглавил 22-ю дивизию Красной армии (после того как в конце 1918 года в дивизии произошел мятеж, прежний командир Дементьев был снят со своего поста), воевал на Уральском и Южном фронтах против казаков и белогвардейцев. Он являлся руководителем обороны Уральска от белоказаков атамана Толстова, за что был награжден орденом Красного Знамени.

Весной 1920 года из уральских казаков и крестьян Саратовской и Самарской губерний командованием Красной армии была сформирована 2-я Туркестанская дивизия (позже — 9-я кавалерийская дивизия), однако она считалась ненадежной, так как часть ее бойцов были казаками Пугачевского уезда и перебежчиками из армий Колчака и Дутова.

Большая часть командиров дивизии — Зубарев, Серов, Усов, Осипов, Плеханов — были эсерами, происходили из местного крестьянства. Начальником особого отдела был назначен В. Мосляков — левый эсер, командиром 2-й бригады — его брат. Левыми эсерами были военком 7-го кавполка Ф. Долматов, заместитель начальника особого отдела Г. Дворецкий. Эти командиры с недоверием относились к «назначенцам»-коммунистам и сочувствовали крестьянскому восстанию, начавшемуся в районе формирования дивизии и вызвавшему «брожение» в среде красноармейцев.

В июне 1920-го части 2-й Туркестанской дивизии в составе двух полков и конной батареи должны были влиться во вновь формируемую 9-ю кавалерийскую дивизию. Дивизия Сапожкова была направлена в Бузулукский уезд на переформирование перед отправкой на Южный фронт. Командование Заволжского военного округа приняло решение отстранить своенравного комдива от его «полупартизанской вольницы» под предлогом отправки на учебу или «отзыва в распоряжение штаба округа для назначения на соответствующую должность». В итоге Сапожкову приказано было явиться в штаб округа.

Но распоряжение о его снятии с должности вызвало в дивизии недовольство командного и рядового состава. 31 июня Сапожков не подчинился приказу о своем отстранении от занимаемой должности и заявил о том, что он остается командиром дивизии. Под любыми предлогами он затягивал и выполнение приказа об отправке своих частей на Западный фронт. В начале июля штаб округа прислал в дивизию нового командира — Стасова. 6 июля командующий Заволжским военным округом отдал новый приказ о снятии Сапожкова с командования дивизией. По получении этого приказа на совещании командного состава дивизии Сапожков предложил ответить на приказ вооруженной силой.

13 июля 1920 года Сапожков тайно выехал из Бузулука, где находился штаб дивизии, в села — в расположение своих полков. Вечером того же дня на совещании комсостава дивизии он обвинил РКП(б) в предательстве идеалов Октябрьской революции и предложил арестовать политработников и выступить против «буржуазии и лжекоммунистов». «Видя неправильную политику центра, — говорилось в резолюции совещания, — в которой ясно видно преднамеренное проявление идеи белогвардейщины, постановили немедленно вооруженным восстанием заявить протест и потребовать изменения политики, которая действительно велась бы в интересах бедного населения республики. Требуем правильного распределения предметов, необходимых населению».

Утром 14 июля части формируемой 9-й кавалерийской дивизии подняли знамя восстания, провозгласив создание так называемой «Первой Красной армии правды» под руководством Сапожкова, в которую сразу же было зачислено до трех тысяч бойцов, среди них красноармейцы дивизии составляли две трети (49-й и 50-й кавалерийские полки, батарея 2-й Туркестанской дивизии). «Армия правды» располагала четырьмя орудиями и 45 пулеметами. Был создан реввоенсовет армии, упразднялись комиссары и особые отделы.

К августу 1920 года в Илекском уезде у Краснохолма начала действовать «Вторая Трудовая армия правды», состоявшая из казаков оренбургских станиц, бывших военнопленных, бойцов советского крепостного полка в Илеке, всего около двух тысяч бойцов (два конных и пехотный полк). Тогда же восстал Гурьевский советский караульный батальон, а в оренбургских казачьих станицах вспыхнуло восстание под руководством атамана Родиона Сенякина.

В сложившейся ситуации штаб округа еще надеялся уладить конфликт и направил для переговоров к Сапожкову военного комиссара кавалерии округа Перфильева. Но этот посланец по прибытии в штаб Сапожкова был немедленно арестован.

В первые дни восстания (13 июля) повстанцы заняли Бузулук и станцию Погромная (в 25 верстах от Бузулука), разобрали железнодорожные пути и разоружили две тысячи красноармейцев, половина из которых присоединилась к «Армии правды». На дивизионном митинге Сапожковым были выдвинуты лозунги: «Долой спецов, вчерашних контрреволюционеров, да здравствуют наши старые вожди с 1917 года!», «Вся власть Советам, действующим по программе партии большевиков на основе Конституции социалистической республики!». Тогда же он зачитал приказ № 1 о переименовании своей дивизии в «Первую Красную армию правды».

14 июля бойцы атамана Сапожкова вступили в Бузулук под оригинальным красным знаменем, на котором было написано: «Долой яйца и масло, да здравствует соль!». В этом лозунге читалась издевка над новой разверсткой местного губпродкома, установившего поборы на масло и яйца. Здесь была учреждена новая власть, которая приступила к массовым арестам. Восставшие потребовали арестовать 15 ответственных работников-коммунистов. Из тюрьмы освободили заключенных, были распущены местный совет и райпродкомы. Повстанцы захватили 345 миллионов рублей в местном банке и цистерны со спиртом, они раздавали крестьянам ранее изъятый и конфискованный хлеб.

Первые столкновения с Красной армией произошли 16–17 июля. Кавалерия Сапожкова сражалась со взводом оренбургских курсантов. Военные части — учебная школа, рота охраны военкомата, отряды коммунистов и чекистов — беспрепятственно покинули город. Коммунисты и советские работники предусмотрительно бежали из Бузулука, поэтому обошлось без показательных казней. Вскоре «Армия правды» предприняла наступление на Уральск и Пугачев.

На митингах в городском саду и на соборной площади Бузулука лидеры восстания призвали горожан и бойцов бороться с «неправильной» политикой центра. В воззвании «Ко всем трудящимся и красноармейцам» говорилось, что в Советской России «власти тружеников-крестьян» давно уже не существует, с их мнением «считаться не хочут» и они «нужны только для того, чтобы с них брать все необходимое и на это взятое держать свою власть». Отмечалось также, что райпродкомы представляют собой учреждения, эксплуатирующие крестьян, и в них засели враги революции. Было сказано об отмене диктатуры пролетариата и всех ее декретов и переходе власти к «народу без всяких подразделений на классы и партии», утверждении всеобщего избирательного права (на местах создаются «советы трех» или «пяти», избираемые на общих собраниях), признании всех политических партий, кроме «черносотенцев-монархистов», роспуске всех учреждений РКП(б) и профсоюзов. Сапожков гарантировал своим приверженцам отмену продразверстки, денационализацию земли, свободу торговли, ликвидацию коммун, замену Советской власти Учредительным собранием, ликвидацию «безобразий в тылу». Пропаганда атамана велась «за революцию и Красную армию, но без тирании коммунистов», за «Правду» с большой буквы против неправды вождей Ленина и Троцкого, против продразверстки.

Атаман Сапожков был в курсе внутрипартийного кризиса в РКП(б) — появления «рабочей оппозиции», «децистов», — поэтому он аргументировал свое выступление «расколом партии коммунистов-большевиков».

Сапожковщина испугала власти на самом высоком уровне. В стране еще бушевало махновское движение, не были разбиты Врангель, Пилсудский, Петлюра, а тут мятеж в Красной армии, который мог превратиться во «вторую григорьевщину». На X съезде большевистской партии говорилось, что сапожковщина, как кулацкая оппозиция, прямо сомкнулась с «рабочей оппозицией» и явилась предвестницей антоновщины. Лев Троцкий угрожал: «Мятеж Сапожкова должен быть ликвидирован как можно скорее. Виновники сверху донизу должны быть беспощадно покараны» и приказал: расстреливать всякого повстанца, взятого с оружием в руках. В качестве заложников были арестованы члены местных организаций анархистов, эсеров, левых эсеров, меньшевиков и «бывшие видные партизаны».

Ленин в телеграмме в ревком Уральской области, губкомам Уральска и Саратова изложил тактику ликвидации восстания: «Сапожкову удалось привлечь на свою сторону некоторые красноармейские части и часть кулацкого населения, и в настоящее время он стремится пробиться на Новоузенск и далее, вероятно, к низовьям рек Волги и Урала. С целью облегчить борьбу с Сапожковым и воспрепятствовать его успешному бегству предлагаю: 1) обязать все ревкомы и исполкомы оставаться на местах до последней возможности, энергично ведя агитацию против изменника и всячески препятствуя его агитации среди населения; 2) направить в распоряжение Авксентьевского (К. А. Авксентьевский — командующий Заволжским военным округом РККА. — В. С.) ряд серьезных работников; 3) установить самую тесную связь между подчиненными вам ревкомами и исполкомами и воинскими отрядами, обеспечив согласованность действий, принять меры к охранению технической связи; 4) вести самое тщательное наблюдение за движением отрядов Сапожкова, используя местных жителей, сообщая результаты наблюдения ближайшим войсковым начальникам; 5) пресекать в корне всякое проявление сочувствия и тем более содействия местного населения Сапожкову, используя всю полноту революционной власти; в тех случаях, где содействие имело место, потребовать выдачу виновных, главарей; от селений, лежащих на пути следования отрядов Сапожкова, брать заложников, дабы предупредить возможность содействия».

Восстание атамана Сапожкова охватило территорию от Царицына и Саратова до Уфы и Оренбурга. Руководство Красной армии было шокировано сообщением о начале восстания, поскольку хорошо понимало, что оно могло привести к цепной реакции перманентных восстаний в частях Красной армии. Для борьбы с повстанцами были мобилизованы все коммунисты и комсомольцы Поволжья. Из них были сформированы два коммунистических отряда, сводный отряд Оренбургского губкома комсомола и команда бронепоезда. Против Сапожкова были брошены 12 500 штыков и 1654 сабли при 89 пулеметах и 46 орудиях. Упор делался на использование особо надежных элитных частей из курсантов Витебских (Оренбургских) пехотных, Борисоглебских и Оренбургских кавалерийских курсов, особый кавалерийский дивизион из Москвы, казахский добровольческий кавалерийский эскадрон.

Уже 17 июля 1920 года силами до пяти тысяч красноармейцев, которые подошли из Оренбурга и Самары, Сапожков был выбит из Бузулука, после чего «Армия правды» разбилась на три повстанческие бригады. 1-я бригада (8-й полк и эскадрон — 400 сабель, 1800 штыков) под руководством атаманов Серова–Усова наступала на Оренбург–Уральск, 2-я бригада (7-й полк и эскадрон — 400 сабель, 1500 штыков) под началом самого Сапожкова вела наступление на Бугуруслан–Новоузенск, к восставшим присоединился отдельный повстанческий полк атамана Ивана Морозова (200 штыков, 100 сабель).

В конце июля «Армия правды» стремилась взять Уральск, поднять восстание среди личного состава 2-й Трудовой армии, пробиться в киргизские степи, где уже действовали многочисленные отряды повстанцев. Сапожков занял Таловку, где провел совещание командиров всех местных антибольшевистских повстанческих отрядов и объединил их под своим общим командованием.

Повстанцы (конные части атамана Усова) вышли на западные подступы к Уральску, взяли штурмом передовые позиции красных. На сторону восставших перешли 500 красноармейцев запасного полка и караульного батальона. Подоспевшая пехота Серова начала атаку на северный участок обороны города. Но полностью взять Уральск Серов и Усов так и не смогли.

Повстанцы прорвались из окружения через железную дорогу Саратов–Уральск, потеряв до тысячи бойцов и часть обоза. Сапожков занял форпост Чижинский, однако 1 августа у озера Алтата-Сар (Алтатасор) он был разбит 1-м Саратовским коммунистическим батальоном. С тремя сотнями бойцов атаман ушел в глухие степи — через Николаевку, вдоль разливов реки Дюры. Отряд Серова–Усова пытался штурмовать Уральск, но безуспешно. 8 августа в районе Кон-Так-Кулук эта часть повстанцев была полностью разбита, потеряв 90 % бойцов.

В августе 1920 года после ряда тяжелых поражений от регулярных частей 2-й трудовой армии (на реке Малый Узень и под Ново-Кованской) большая часть повстанцев была убита, попала в плен или разбежалась. Во 2-й бригаде Сапожкова осталось всего около 150 человек. 5 сентября у озера Бак-Баул, в районе Ханской ставки (Астраханская губерния), после длительного преследования курсанты Борисоглебских кавалерийских курсов (140 сабель) настигли отряд и штаб Сапожкова. Повстанцы начали отступать, четыре курсанта, узнав атамана, бросились на Сапожкова, убив атаманскую лошадь. Соратники атамана пытались вытащить его из-под лошади, но в этот момент одному из курсантов удалось подскочить к нему и выстрелить в упор. Александр Сапожков погиб на месте, тело его обезглавили, а голову, как ценный трофей, доставили в штаб дивизии.

В августе 1920 года в Самаре прошли судебные заседания революционного военного трибунала над 150 пленными сапожковцами (18 из которых — бывшие командиры Красной армии), 52 из них приговорили к расстрелу. Власть тотальным террором пыталась запугать сочувствующее восстанию население. В июле–сентябре того же года карательными отрядами и ревтрибуналами было расстреляно более четырех тысяч повстанцев и сочувствующих.

В то же время 1-я бригада «Армии правды» еще сохраняла свою боеспособность, рейдируя по Самарской и Саратовской губерниям. Руководителем восстания после гибели Сапожкова стал атаман Василий Александрович Серов. Ему тогда исполнилось 33 года, и за его плечами была бурная биография. Уроженец Саратовской губернии, Серов, как почти все его ровесники, стал солдатом Первой мировой, старшим унтер-офицером, был награжден тремя Георгиевскими крестами. В 1917–1918 годах он принимал активное участие в большевистской революции, участвовал в красном партизанском движении, в 1919-м вступил в партию большевиков. Революционные события тесно сблизили Серова с Сапожковым, и с 1919 года Василий служит во всех частях, где командиром был Сапожков. В начале восстания Серов был назначен начальником гарнизона Бузулука, а вскоре — комбригом «Армии правды». Удивительно, но после разгрома атамана Сапожкова Серов вновь вступил в Красную армию, стал комбатом. Однако в январе 1921 года он поднял восстание в Орлово-Куриловском полку и отказался исполнять приказ реввоенсовета о наступлении на Уральск.

К февралю 1921 года группа Серова возросла до 2,5 тысячи человек, получила новое звучное название — «Первая атаманская дивизия группы восставших войск Воли народа». Серов на короткое время, в феврале–марте, захватывал небольшие приволжские городки Камышин, Хвалынск, Пугачевск.

В мае 1921 года атаман Киселев собрал объединенное совещание повстанческих командиров, на которое съехались командиры десяти казачьих и крестьянских отрядов. Главнокомандующим объединенных повстанческих сил был выбран атаман Катушков, а Киселев стал председателем повстанческого реввоенсовета, в который вошли атаманы Серов, Пятаков, Долматов.

В июне Катушков с конницей (700 сабель, пять пулеметов) отступил в низовья Урала, где занял крупное казачье поселение Бударино и разгроми гарнизон селения Джамбейто. Против повстанцев выступили два отдельных кавэскадрона и бронедивизион ЧК (восемь бронемашин, шесть грузовиков с пулеметами). У Джамбейто «армия» Катушкова была разбита, главком «армии» погиб. Уцелевшие партизаны, а также отряды атаманов Киселева и Пятакова перешли к Серову.

Вследствие новых репрессий советской власти по отношению к уральским казакам они стали переходить в «армию» Серова целыми станицами. Декретом СНК от 19 апреля 1921 года 10-верстная полоса по левому берегу Урала (1 млн десятин земли) передавалась казахам, после чего в казачьи поселки насильно стали переселять казахов. Одновременно проводилось массовое выселение казаков с Урала, причем все недвижимое имущество передавалось казахам. Казаки и русские были выселены из 60 поселений и 96 хуторов.

Летом 1921 года дивизия Серова рейдировала по Оренбургской и Уральской губерниям. Осенью, когда по всей стране резко спала волна восстаний, в частях Серова еще воевали до тысячи всадников и до 1,5 тысячи пехотинцев. Из отдельных отрядов были созданы 1-й, 2-й и 3-й атаманские полки, имевшие на вооружении 15 пулеметов. Осенью атаманская дивизия завязла в неудачных боях при осаде Калмыкова, потеряв здесь до 200 бойцов. В то же время в конце ноября к «армии» Серова присоединился отряд атамана Федора Катушкова.

Сам бывший коммунист, Серов был беспощадным к коммунистам, по его приказу расстреливались все показавшиеся на глаза коммунисты, чекисты, продотрядовцы. При захвате населенных пунктов партизаны Серова прилюдно казнили коммунистов и советских работников, иногда их сжигали живьем.

На знамени дивизии Серова был начертан лозунг, отражавший смысл борьбы повстанцев: «Да здравствует воля народа — смерть врагам коммунистам!» Атаман обещал своим повстанцам будущее — «новую светлую жизнь — тихую, по общему народному желанию, по принципу всеобщего избирательного права, без различия классов и партий». Он намеревался на освобожденных землях отменить диктатуру пролетариата, все декреты власти, профсоюзы, коммуны и колхозы.

В то же время Серов признавал за коммунизмом «великое будущее» и не призывал «силой штыка противостоять этой идее», однако считал, что в РСФСР коммунизм не настоящий, а только ширма для диктатуры партийных «узурпаторов власти». Атаман считал, что любая политическая партия имеет право на жизнь, кроме черносотенцев-монархистов и коммунистов-«диктаторов». Будущую власть в стране он видел на основе народовластия, по принципу всеобщего избирательного права. Фактически бывший коммунист Серов восстанавливал лозунги Временного правительства (в его воззваниях прославлялась «великая Февральская революция»), признавая идеи демократии, самоопределения народов, союза с «демократическими государствами Европы и Америки».

Атаман создал и свой мини-парламент — «Реввоенсовет пяти» (председателем был левый эсер Федор Долматов). По примеру махновской «Декларации», для налаживания жизни на занятых «армией» Серова территориях была принята квазиконституция под названием «Декларация революционного военного совета и командующего восставших групп воли народа». В населенных пунктах, захваченных Серовым, проводились перевыборы советов по принципу «Советы без коммунистов!».

16 декабря 1921 года «армия» Серова осадила Гурьев, а на следующий день ворвалась в город, заняла его большую часть, захватила арсенал и выпустила заключенных из местной тюрьмы. Бой в Гурьеве продолжался почти трое суток. Истратив все боеприпасы, повстанцы были вынуждены покинуть город. 10 января 1922 года Серов с тремя тысячами сабель и штыков второй раз осадил Гурьев. Но на помощь осажденным из Уральска пришла подмога, и повстанцы снова отступили. В боях за Гурьев Серов потерял до 600 бойцов.

В январе 1922 года атаман решился на рейд через малонаселенные казахские аулы в район Уральска, где находились мятежные казачьи станицы. Серов хотел пополнить свою группу уральскими казаками и войти в союз с повстанческими отрядами казахской Алаш-Орды.

Оторвавшись от преследования, он повел свою дивизию через Кзыл-Кугу и Тайсойганские пески на Уил, который находился далеко от железной дороги в 300 верстах южнее Оренбурга и охранялся гарнизоном численностью 50 бойцов. Узнав о приближении повстанцев, коммунисты провели мобилизацию партийных и советских работников, чекистов и горожан, доведя гарнизон до 200 бойцов. В то же время защитники Уила имели информацию, что отряд Серова насчитывал около тысячи сабель при 10 пулеметах и имел обоз с пехотой, ранеными и больными, в котором находилось еще до 300 человек. На самом деле у атамана было только 500 бойцов.

17 января 1922 года отряд Серова вошел в Уильский уезд. В Тайсойгане атаман собрал военный совет, обнадежив своих командиров, что в гарнизоне Уила не более 100 штыков. Серов отдал приказ: «Перед нами стоит задача во что бы то ни стало занять впереди лежащий город Уил; силы противника малосильны». Погода способствовала повстанцам: пурга повалила телефонные столбы, оборвала провода, и связь Уила с Уральском оказалась нарушенной. Помощи красным ждать было неоткуда.

Утром 18 января серовцы атаковали защитников города, прорвали оборону. Однако в течение двух суток оборонявшиеся, уже в городской черте, отражали атаки. На третьи сутки было решено все силы оборонявшихся стянуть в здание уездной больницы. В этот день Серов полностью захватил Уил, кроме каменного двухэтажного здания больницы. Ее защитники удерживали этот опорный пункт длительное время, пока нападавшие не отважились на общую атаку. Взятых в плен коммунистов рубили шашками, кололи штыками... При расправе с пленными погибли военный комиссар, работники укома партии, упродкома, военного комиссариата, чекисты. После этого атаман Серов провозгласил в уезде «новую революционную власть».

Захватив Уил, атаман Серов начал переговоры с советским командованием округа и добился перемирия на период с 26 января по 9 февраля 1922 года. Атаман хотел выиграть время, подлечить раненых и больных, надеялся на помощь казахских повстанцев. Большевикам же он дал понять, что готовит свой отряд к амнистии. Главком С. Каменев писал руководству округа: «Прекращение военных действий против Серова привело в конечном результате к усилению последнего. Очевидно... совершена недопустимая ошибка, так как если Серов вступил в переговоры, то совершенно не было надобности прекращать против него военные действия».

Согласившись на перемирие, власти намеревались полностью окружить Уил, подтянуть части особого назначения (ЧОН), поставить заслон из бронепоездов на железной дороге Оренбург–Актюбинск–Эмба. Из Оренбурга и Актюбинска против повстанцев Серова выступили пехотный полк и отряд курсантов, которые расположились в селе Красный Яр.

17–27 февраля повстанцы Серова заняли поселок Бискудук — Илецкую Защиту — Уильское укрепление (район на северо-западе современного Казахстана), где провели мобилизацию. Серов устроил засаду и разбил актюбинский отряд, захватив многих красноармейцев в плен. Вскоре атаман сумел восстановить свою дивизию, доведя ее численность до полутора тысяч бойцов при восьми пулеметах. В огромном обозе из 250 подвод насчитывалось до 400 женщин и детей, с отрядом двигались три тысячи голов скота.

В начале марта дивизия повстанцев была окружена в районе Акбулака. Выдержав бои с советским кавалерийским полком, «летучим» отрядом ЧОН и отрядом милиции, Серов заметался по степи, уходя от преследования. Он пытался прорваться через линию железных дорог между Илецком и Актюбинском и уйти на земли уральского казачества. Но в районе предполагаемого прорыва курсировали четыре красных бронепоезда, кроме того, метель и обильные снегопады — «снега было по брюхо лошади» — затрудняли маневр как повстанцев, так и красных.

Повстанцы окружили поселок Илецк и предприняли шесть безуспешных попыток его штурма — бой длился 18 часов! В ходе боя Серов потерял 180 бойцов убитыми, пленными и ранеными. У Илецка на отряд Серова повел наступление сводный отряд курсантов Оренбургских кавалерийских курсов и пехотной школы. Курсанты, имея информацию о продвижении противника, заняли позиции у поселка Красноярский.

Благодаря сильному бурану, повстанцы смогли вырваться из засады, оторвались от преследователей на расстояние двух переходов и даже захватили обоз красных, а вместе с ним начальника особого отдела ЧК и трех уполномоченных, которые были немедленно расстреляны. Уходя от преследования, «дивизия» Серова разбилась на две группы, одна из которых захватила поселок Чилик и ввязалась в затяжные бои за Сухореченский. В окрестных поселках более 400 крестьян перешли к повстанцам, дивизия пополнилась 200 лошадьми и 80 верблюдами.

В новых боях у Илецка повстанцы потеряли убитыми, ранеными и пленными до 500 человек. Не имея боеприпасов, восставшие были вынуждены отходить или вступать в неравные сабельные бои. К концу марта 1922 года в дивизии Серова оставалось 300 сабель и 300 пехотинцев при восьми пулеметах.

Отягощенная обозами, дивизия могла только отступать через снежные заносы и уклоняться от боев. Серова преследовали эскадроны красных, не давая повстанцам времени ни для отдыха, ни для снабжения армии. Весь март 1922 года остатки дивизии, которая приняла новое название «Непобедимый атаманский полк», методично истреблялись частями Красной армии.

3 апреля при попытке перехода через полотно железной дороги повстанцы попали под артиллерийский и пулеметный огонь, потеряв около 500 человек убитыми и пленными, 300 подвод обоза, четыре пулемета, все запасы продовольствия и боеприпасов. Только 70 конным бойцам удалось вырваться из окружения. В середине апреля 1922 года Серов потерпел еще одно поражение, но атаман с горсткой бойцов бежал в степь.

Двадцать дней о Серове ничего не было слышно. Но неожиданно 7 мая 1922 года атаман обратился в комиссию по ликвидации банд Саратовского губотдела с письменным предложением прекратить сопротивление и добровольно сдаться по амнистии «вместе с бандами при условии освобождения пленных бандитов». Серов дал согласие участвовать в работах комиссии по ликвидации бандитизма на Урале, просил разрешить его повстанческой дивизии войти в Новоузенск, чтобы там запастись продовольствием и фуражем. Атаман предлагал гарнизону Новоузенска не вести военных действий по обороне города, а пропустить туда его отряд, гарантируя неприкосновенность гарнизона и местных органов власти. Переговоры начались 11 мая, но кончились ничем, в Новоузенск Серова не пропустили. Атаман понял, что попытка договориться закончится, скорее всего, полным уничтожением повстанцев и их семей, и потому предпочел не лезть в ловушку.

В июне Серов снова повел свой отряд (80 сабель) против большевиков и занял форпост Бударинский в 80 км южнее Уральска. Но летом 1922 года нэп уже смягчил крестьянские протесты. Отряд Серова распался на восемь мелких групп. Атаман потерял общее командование над своим воинством и скрывался с двумя соратниками в районе озера Балык. Летом 1922-го сдались многие активисты восстания, в том числе два члена серовского реввоенсовета. Но сам атаман продолжал борьбу. В начале июня полк дивизии Серова под командованием атамана Горина (до 100 всадников) рейдировал по Самарской губернии. Несколько раз он был разбит красными частями, потерял 70 % своего состава и весь обоз. 20 июня остатки полка вместе с Гориным попали в плен недалеко от Уральска. А 14 августа 1922 года атаманы Серов и Долматов добровольно сдались чекистам Саратова. Они были судимы Самарским губернским судом и в декабре 1923 года приговорены к расстрелу.

* * *

5 ноября 1920 года в Павловском уезде Воронежской губернии началось крупное восстание под руководством уже неоднократно упоминавшегося нами в этой книге атамана Колесникова, избранного на сельском сходе села Старая Калитва руководителем восстания крестьян и дезертиров, которые выступили против продразверстки и мобилизации.

Иван Сергеевич Колесников родился в 1894 году в селе Старая Калитва Острогожского уезда Воронежской губернии. Он прошел фронты Первой мировой, дослужился до вахмистра царской армии. В 1918–1919 годах воевал на фронтах гражданской в составе Красной армии, был коммунистом, командиром полка. Летом 1920 года Иван дезертировал из Красной армии. Чекисты так описывали Колесникова: «Среднего роста, блондин, коренастый», отмечали его храбрость и мастерское владение оружием.

Иван Колесников оказался незаурядным организатором. Он создал штаб восстания и сформировал пять повстанческих полков (Старокалитвенский, Новокалитвенский, Дерезовский, Криничанский, Дерезоватский) из жителей Острогожского, Павловского и Богучарского уездов Воронежской губернии, Старобельского уезда (Украина). Число бойцов его «армии» колебалось от двух до шести тысяч бойцов, а в особо крупных операциях участвовало до 15 тысяч повстанцев. На вооружении армии было четыре пушки и 20–40 пулеметов. Из бывших фронтовиков атаман создал особый полк под руководством Александра Конотопцева — бывшего чекиста, перешедшего на сторону восставших. Конотопцев возглавил и разведку повстанцев, собиравшую информацию о действиях властей и Красной армии.

Коммунистический отряд, посланный в ноябре 1920 года на подавление восстания, был застигнут врасплох, атакован на марше и полностью уничтожен повстанцами. Восставшие разоружили караульный батальон станции Старая Калитва, заняли Евстратовку. Красноармейцы частей 2-й Особой армии, присланные на подавление восстания, переходили на сторону повстанцев.

Отряд Колесникова совершал рейды в глубь Воронежской губернии, в Донскую губернию, временно захватывая городки Богучар, Новохоперск. Нападению подвергались местные гарнизоны, продотряды и отряды, посланные на усмирение восставших. Повстанцы избегали прямых столкновений, прибегая к тактике партизанской войны. Получив разведданные, они, обычно ночью, окружали части Красной армии, «снимали» охрану, арестовывали командиров и коммунистов. Затем перед разоруженными солдатами выступал сам атаман, призывая красноармейцев присоединиться к повстанцам.

В декабре 1920 года против Колесникова выдвинулись войска Южной группы, которую возглавил воронежский губвоенком. Однако большевистские вожди не владели информацией, не представляли масштабов восстания, считая, что на территории района действуют небольшие разрозненные отряды. Губвоенком, глава Воронежской губЧК, председатель Богучарского губвоенкомата, начальник штаба войск особого назначения с небольшим карательным отрядом и «походным» трибуналом направились в Старую Калитву. Но ночью дом на краю села, где заночевали прибывшие начальники, был окружен повстанцами, а утром после непродолжительной перестрелки коммунистический отряд уничтожили. Впоследствии на этом месте установили стелу в память о погибших коммунистах.

В район восстания из Крыма были переброшены стрелковые и кавалерийские части Южного фронта, которые при поддержке бронепоездов нанесли повстанцам поражение в бою 26 декабря 1920 года. Однако уже на следующий день отряд Колесникова и атамана Каменюка захватил украинский городок Старобельск, разгромив его гарнизон в 350 бойцов. 28 декабря была атакована станция Сватово, где Колесникову удалось захватить артбазу Красной армии и большое количество патронов.

В начале 1921 года «армия» Колесникова взяла под контроль практически всю сельскую часть Воронежской губернии. По данным чекистов, в целом на ее территории действовало 165 крупных отрядов повстанцев, насчитывавших до 50 тысяч человек.

Озабоченный и раздраженный, Ленин отправил записку губернскому комитету РКП(б) с требованием «принять все меры к ликвидации восстания Колесникова в связи с угрозой захвата губернского города Воронеж». В район восстания были направлены эшелоны с тремя полками, но разгромить или локализовать восстание тогда не удалось.

Отдельные отряды Колесникова «разбрелись» по Орловской, Воронежской, Тамбовской, Донецкой, Ростовской, Харьковской губерниям. В феврале–марте 1921 года бои на повстанческом фронте шли с переменным успехом. Несколько раз Колесников уходил в Тамбовскую губернию, но, не желая подчиняться руководству атамана Антонова, возвращался обратно.

9 февраля повстанцы захватили Россошь. Через два дня отряды Колесникова потерпели серьезное поражение у станции Лиски, после чего снова направились на Тамбовщину. 20 февраля Колесников на несколько часов занял Новохоперск. 25 февраля его отряд (1 тысяча конницы, 500 бойцов пехоты, 10 пулеметов) вышел из-под Богучар на соединение с Антоновым, а на следующий день на станции Терновка разгромил крупную часть красных, взяв в плен до 800 красноармейцев.

Вскоре отряд Колесникова, причем под красным знаменем, неожиданно атаковал Воронеж. На несколько часов повстанцы захватили окраины города и тюрьму. Но в этот момент атаман начал вести переговоры по телефону с начальником 10-й дивизии Кауфельдтом о возможных условиях сдачи повстанцев и амнистии. Весной 1921 года в Воронежскую губернию были переброшены крупные соединения Красной армии, из которых была создана Подвижная группа для борьбы с бандитизмом. Эта группа разгромила ядро повстанческой «армии» Колесникова, после чего одна часть повстанцев ушла к Махно, другая — к Антонову.

Незадолго до этого чекисты внедрили в штаб Колесникова своего агента — красивую двадцатилетнюю чекистку Екатерину Вереникину. Под видом жены погибшего от рук красных эсера она прибыла к Колесникову. Атаман был очарован девушкой и, на свою беду, дал ей работу при штабе повстанцев. Вскоре благодаря информации Вереникиной был уничтожен лучший Старокалитвенский полк повстанцев, вышедший на линию артиллерийского и пулеметного огня красных. В бою погиб командир полка, брат атамана Колесникова Григорий. Тогда красным удалось захватить канценлярию и архив частей Колесникова.

В начале апреля того же 1921 года отряд Колесникова был разбит в Тамбовской губернии «летучими» формированиями красных. После этих поражений отряд, разбившись на три части, ушел в Воронежскую губернию, где, вновь соединившись, представлял значительную силу числом в 1500 бойцов. Но в конце апреля в бою у села Дерезоватое Воронежской области Александр Колесников был убит. По другой версии, он погиб через две недели — 12 мая, когда в районе Коротояка его отряд принял бой против «Подвижной группы» из трех кавалерийских полков, стрелкового батальона и батареи.

По объявленной советской властью амнистии после гибели Колесникова сдалось до тысячи его бойцов, еще около двух тысяч повстанцев рассеялись по Острогожскому и Богучарскому уездам, создав мелкие подвижные отряды. В июне 1921 года в чекистских сводках фигурировали сведения о «банде Колесникова» в составе тысячи сабель при 13 пулеметах, действовавшей в районе Луганска. Возможно, атаманом этого отряда был Каменюк. В июле 1921 года остатки «банды Колесникова» под командованием некоего Лухачева вернулись из Украины в Воронежскую губернию, где продолжили борьбу до октября 1921 года, пока не исчезли окончательно в круговороте братоубийственной войны...

* * *

Член Кавбюро ЦК РКП(б) А. Белобородов писал: «Единственно правильной мерой для Северного Кавказа... является оккупация этого района советскими войсками... Донская область является одной из баз контрреволюции... Нужно вычистить железной рукой. Армия разложена, и в случае восстания Советская власть на Дону — да, пожалуй, и во всем крае, — не будет иметь достаточной надежной вооруженной силы, что и подтверждают факты перехода к бандам целых войсковых частей».

Большевики спешно создавали отряды по борьбе с повстанцами из бывших красных партизан, передавали полномочия советов президиумам, вводили систему заложников и карательных отрядов: «В отношении станиц и деревень, упорно, активно содействующих бандам и неисправимо контрреволюционным, необходимо после исчерпания всех указанных мер применять меры карательные вплоть до полного уничтожения станицы или села и массовых расстрелов». В мае 1921 года тем же бюро был разослан приказ: арестовывать и представлять в ревком «заложников из всех имеющих семей бандитов по два человека с семьи». Дезертирам нужно было в трехдневный срок явиться в регистркомы, в противном случае «дезертир и глава семейства будут на месте расстреливаться».

По Саратовской губернии и по Дону в те дни ходил лихой атаман Кирилл (Константин) Тимофеевич Вакулин. Он был активным участником революции, коммунистом с 1918 года, успешным красным командиром, кавалером ордена Красного Знамени. В годы гражданской служил командиром 203-го полка пехоты 23-й дивизии Филиппа Миронова. Вместе с Мироновым Вакулин участвовал в антибольшевистском мятеже красного казачьего корпуса под Саранском в августе–сентябре 1919-го. В 1920 году Вакулин был понижен в должности — служил командиром караульного батальона Усть-Медведицкого окружного военкомата на Дону.

Вечером 17 декабря 1920 года бойцы батальона Кирилла Вакулина подняли восстание. Причиной стал приказ о привлечении красноармейцев к карательным акциям по продразверстке. К 11 часам ночи восставшие захватили Михайловку, разгромив ревтрибунал 4-го отдела войск Донской области, управления милиции и уголовного розыска, окружной финотдел. В мятежный батальон влились освобожденные из тюрем заключенные, часть местных милиционеров, дезертиры, скрывавшиеся в окрестных лесах от облав. Повстанцы Вакулина именовали себя «махновцами», «мироновцами» и «буденновцами». В тюрьме оказались большевики и советские работники, часть которых восставшие расстреляли (зампредревтрибунала, военкома батальона). Отряд Вакулина в январе 1921 года увеличился с 500 до 1500 бойцов при двух орудиях. Первыми операциями восставших были захват поезда советов с делегатами Всероссийского съезда и 40 миллионами рублей.

Восстание началось под лозунгами: «Смерть коммунистам-вампирам!», «Долой комиссаров, да здравствует власть народная на принципах братства, равенства и свободы!». Советская контрпропаганда тогда еще действовала примитивными схемами, заявляя через прессу, что «Вакулина заставили пойти на гнусный, недостойный шаг его острые формы последней стадии сифилиса и неврастении».

Руководителями восстания стал «Реввоенсовет пяти», в который, помимо атамана Вакулина, вошли Петров (бывший комендант Михайловки), Кузнецов (командир, коммунист с 1918 года), студент Волков, ставший начальником штаба повстанцев. В занятых повстанцами селах создавались новые органы власти — «пятерки». Вакулин издавал воззвания к восставшим и повстанческую газету «Вольный гражданин», в которых утверждал, что командир 2-й Конной армии Филипп Миронов уже поднял всеобщее восстание против большевиков и занял Калач-на-Дону. В действительности это был блеф, ведь позиция Миронова была еще не ясна.

Впрочем, герой гражданской войны Филипп Миронов еще в конце августа 1919 года поднял бунт против власти большевиков. В своем красном конном казачьем корпусе он организовал митинг под лозунгом «Долой коммунистов!», «Месть за поруганную справедливость!». Тогда он заявлял: «Чтобы спасти революционные завоевания, остается единственный путь — свалить партию коммунистов». 4 сентября мятежный корпус Миронова в количестве двух тысяч сабель занял городок Балашов в тылу Красной армии. Но развернуть широкомасштабное восстание тогда он не смог. Окруженный войсками Буденного, его корпус без сопротивления сдал оружие. Организаторы «бучи» немедленно были арестованы. Но власть помиловала тогда Миронова. Жертв во время восстания не было, и это стало важным аргументом в спасении красного атамана.