Глава 8 ДЁНИЦ СМЕНЯЕТ РЕДЕРА (декабрь 1942-го – февраль 1943 г.)
Глава 8
ДЁНИЦ СМЕНЯЕТ РЕДЕРА
(декабрь 1942-го – февраль 1943 г.)
К концу 1942 года пошла уже отливная волна в Сталинграде и Северной Африке, но успехи подводных лодок в борьбе против конвоев противника продолжались. Команды подводных лодок вступили в четвертый год войны с непоколебимым духом и уверенностью, что сумеют преодолеть все усиливающиеся контрмеры. Им не сообщали официальные итоги германских потерь, но они и без того знали об опасностях, которые им приходилось преодолевать, и при каждом возвращении в порт они не могли не заметить брешей в рядах своих товарищей. Очень немногие из тех, кто выходил в море в 1939 году, оставались среди них.
Дёниц знал о настоящих потерях, и в августе 1942 года он получил приказ сообщить обстановку в штаб-квартиру фюрера. Эти цифры выглядели следующим образом:
citeПотери подводных лодок на 24 августа 1942 года
cite1. Материальные
citeЧисло введенных в строй ПЛ с начала войны – 304.
citeЧисло потерянных ПЛ с начала войны – 105.
citeСреднемесячные потери – 2,9.
citeСреднемесячные потери в процентах к действующим в море ПЛ – 4,9%.
cite2. В личном составе
Это было эквивалентно потере 38 процентов действующего личного состава каждый год.
Подводники могли гордиться своими достижениями во многих водах, от Карибского моря до Западной Африки, от Арктики до Южной Атлантики. Но по мере того как 1942 год близился к концу, они все меньше верили в то, что успехи на море смогут предотвратить кризис в высшем командовании, который напрямую затронет и их командующего.
22 декабря Гитлер с обычным вниманием заслушал сообщение адмирала Редера о ситуации в Средиземноморье. Когда Редер обратил внимание Гитлера на серьезную нехватку стали для военно-морского строительства, фюрер проявил понимание и подробно объяснил причины, мешающие ему выделить больше средств на эти цели. Проконсультировавшись перед этим со Шпером, он не видел ближайших перспектив помочь флоту, но выразил надежду на лучшее будущее. Его поведение свидетельствовало о наличии у него доброй воли. Хотя Гитлер любил напрямую контролировать все и вся, он редко вмешивался в военно-морские вопросы, глубоко уважая ум и проницательность Редера. Гитлер рос и воспитывался вдали от моря и морских дел. Он не владел этой темой и не чувствовал себя уверенным в ней. «На суше я герой, а в море трус», – однажды признался он.
Отношения между главой государства и командующим флотом были откровенными и прямыми, но такое положение не сохранилось до конца года. После Нового года планировалась объединенная атака подводных лодок и надводных кораблей на конвой, шедший в Мурманск, подобная атаке на конвой PQ-17 летом предшествующего года. Из-за полярной ночи участие люфтваффе исключалось, но операция «Радуга» – так ее назвали – имела перспективы на успех. Конвой обнаружили, и тяжелый крейсер «Адмирал Хиппер» с «карманным» линкором «Лютцо» и шестью эсминцами вошли в соприкосновение с ним утром 31 декабря.
На этом отрезке конвой сопровождался только пятью эсминцами, двумя корветами и тральщиком, но, нанеся во мгле серию ударов по превосходящим немецким силам, эсминцы долго не давали германским кораблям подойти к конвою, а тем временем на поле боя появились британские крейсеры «Шеффилд» и «Ямайка». За три дня до этого они из-за плохой погоды разошлись с конвоем и в момент начала сражения находились в 25 милях севернее. Следуя строгому приказу избегать всякого столкновения с превосходящим или равным по силам противником, командующий германским соединением прекратил операцию. До этого был потоплен британский эсминец «Акатес», большинство других кораблей получили более или менее серьезные повреждения. С германской стороны был сильно поврежден «Хиппер» и потоплен один эсминец. Конвой достиг пункта назначения, не потеряв ни одного транспорта, потому что у подводных лодок атака тоже не вышла.
Операция «Радуга» обернулась провалом немцев и победой противника, потому что главная задача – уничтожение транспортов конвоя – оказалась невыполненной. Нехватка кораблей заставляла германское военно-морское командование ставить безопасность кораблей превыше других соображений.
У Гитлера на фоне горестных сообщений из Сталинграда и Северной Африки создалось впечатление, что и на море Германия терпит поражение. Его реакция на известие о срыве операции оказалась более решительной, чем того требовали факты. Утром новый офицер связи со штаб-квартирой Гитлера вице-адмирал Кранке из адмиралтейства информировал Гитлера о предстоящей акции, а к полудню сообщил о ее окончании. С лодок сообщили, что «в арктических сумерках не видно ничего, кроме красных всполохов», и из этого путаного сообщения сделали вывод, что акция оказалась успешной. День шел к вечеру, и надежды росли, но новых сообщений не поступало. Корабли, находившиеся в море, молчали в эфире, чтобы не обнаруживать своих позиций. Гитлер ждал с возрастающим нетерпением. Победа на море на рубеже лет компенсировала бы ему печальные новости из Сталинграда.
Первые сообщения пришли поздно вечером, когда агентство Рейтер передало, что конвой союзников без потерь ушел от нападения германских сил в Арктике и что один германский эсминец потоплен, а другой поврежден. Мучаясь от неуверенности и озлобленный молчанием германского соединения, Гитлер дал распоряжение Редеру, чтобы тот приказал кораблям отчитаться, но гросс-адмирал отказался: радиомолчание должно было соблюдаться при любых обстоятельствах. И Гитлеру пришлось ждать всю ночь, до Нового года «Хиппер» так и не бросил якорь в своей норвежской базе.
Но теперь пришло время новых неприятностей. Где-то между Тронхеймом и штаб-квартирой Гитлера нарушилась связь на линии буквопечатающих телеграфных аппаратов, и в результате сообщение не смогло поступить к дневному совещанию. Гитлер был вне себя.
– Это скандал! – кричал он. – В течение целых суток после операции главнокомандующий не имеет никаких сообщений, в то время как британцы сообщили о своем успехе на весь мир.
Еще не отойдя от гнева, он приказал вице-адмиралу Кранке направить телеграмму в соединение, с тем чтобы оттуда немедленно доложили. Тут же он отпустил нелицеприятные слова о бесполезности крупных кораблей и отсутствии инициативности у высших военно-морских офицеров. Вице-адмиралу Кранке пришлось воздержаться от каких-либо объяснений.
Сообщение об операции, наспех составленное, пришло после полудня. На вечернем совещании Гитлер разразился новыми обвинениями. Он напомнил присутствующим, что совсем недавно ему пришлось решать спор между Герингом, Кессельрингом и Редером о том, кто должен иметь приоритет в использовании морских транспортов в Средиземном море. Соперничество между видами вооруженных сил, казалось, было ликвидировано, но теперь, похоже, возобновилось с новой силой, как боль плохо залеченной раны. Гитлеру до смерти надоели склоки в штаб-квартире и неудачи на фронтах. Что касается ВМФ, то он выведет из его состава бесполезные громадные корабли и отправит их на металлолом! Это неэкономично – использовать крупные корабли для достижения целей, которые бомбардировщики могут осуществить меньшей ценой! А сталь с больших кораблей пригодится для выполнения четырехлетнего плана!
В эту ночь он диктовал план передачи на металлолом больших кораблей, который должен был войти в официальный «Военный дневник» в качестве беспрекословного приказа. От Редера Гитлер потребовал представить доклад, но Редер спокойно спросил, нельзя ли подождать до тех пор, пока он полностью не ознакомится с ситуацией. Редер прекрасно понимал, что Гитлер заводит себя в бесцельном гневе, который не успокоить несвоевременными замечаниями вице-адмирала Кранке. Надо было дать фюреру время успокоиться. Когда 6 января Редер наконец представил свой доклад, он не знал, что Геринг уже воспользовался случаем, чтобы подчеркнуть ценность эскадрильи люфтваффе, которая предназначалась для единственной цели – охраны бездействующих кораблей.
Главнокомандующий ВМФ вкратце описал свою беседу с фюрером, которая состоялась в Вольфсшанце – штаб-квартире под Растенбургом, в следующих словах:
«Фюрер полтора часа говорил о роли прусского и германского флотов с момента их зарождения. Германский флот первоначально планировался по образцу британского флота, но показал свою неэффективность в войнах 1864, 1866 и 1870 годов... В Первую мировую войну жизненно важной частью флота оказались подводные лодки, и они должны рассматриваться столь же важными и в этой войне. В последней войне флот дальнего действия не добился ничего достойного упоминания. Было модно валить все на кайзера, но такое отношение несправедливо. Настоящая причина состоит в том, что флоту не хватало способных людей, готовых воевать независимо от поддержки со стороны кайзера или ее отсутствии. <...> Революция и затопление флота в Скапа-Флоу ничего не добавили к репутации флота. Флот заботился о том, чтобы атаковать только при равенстве сил с противником. Армия не действует по такому принципу. Как солдат, фюрер ожидал, что его корабли, раз уж начали сражение, будут биться до конца. Нынешняя критическая ситуация требует, чтобы все боеспособные силы были брошены в бой, и он не может позволить, чтобы эти большие корабли месяцами простаивали на якоре. <...> До настоящего времени всю тяжесть борьбы несли на себе малые корабли. Когда большие корабли выходят в море, им нужен эскорт из малых кораблей. Не большие корабли охраняют малые, а наоборот. <...> Крупные орудия с больших кораблей следует поставить на берегу для береговой обороны. Поставленные там, где можно ожидать крупномасштабных атак противника, эти морские орудия смогли бы эффективно препятствовать высадке. <...> Не следует рассматривать это как признак упадка, если фюрер решит пустить большие корабли на слом...
Флоту следует изучить следующие вопросы: «Где на земле корабельные орудия могут быть поставлены с наибольшей пользой? В каком порядке должны разоружаться корабли? До какой степени может быть расширена и ускорена программа строительства подводных лодок, если большие корабли будут выведены из числа строевых?» Главнокомандующий ВМФ должен будет представить меморандум по этим пунктам. Это будет весьма важно и внимательно рассмотрено фюрером...»
Редера задело за живое грубое попрание Гитлером дела всей его жизни. Он был не готов спорить о плюсах и минусах, не собирался он и брать на себя труд – ему и не дали ни малейшей возможности – отметить ошибки и неправильные постановки вопросов, содержавшиеся в этой 90-минутной тираде. Когда Гитлер наконец закончил говорить, Редер попросил о приватной беседе, после чего фельдмаршал Кейтель и две стенографистки вышли. Не успела за ними закрыться дверь, как Редер заговорил, тщательно подбирая слова:
– Поскольку в вашей речи, мой фюрер, вы весьма ясно показали, что не согласны с тем, как я веду дела военно-морского флота, я прошу, чтобы мне разрешили уйти с этого поста, потому что я не могу исполнять свою задачу, не располагая вашим полным доверием. Я хотел бы добавить, что мне почти шестьдесят семь и, поскольку мое здоровье оставляет желать лучшего, замена меня более молодым и сильным человеком была бы целесообразной и логичной...
Не успел Редер закончить, как Гитлер сделал умиротворяющий жест.
– Господин гросс-адмирал, – поспешно сказал он, – я вовсе не собирался обвинять весь флот, я только хотел высказать критику в адрес больших кораблей. Возраст моих сотрудников не имеет для меня значения, и я это часто показывал. Ваша отставка в настоящий момент означала бы, что мне пришлось бы взвалить на свои плечи еще одну тяжелую ношу.
Наступила пауза. Гросс-адмирал слишком хорошо знал, что лежит за этими словами Гитлера: переживания за Сталинград, где идет тяжелая битва и где поражения можно ждать в любой момент, а также серьезная ситуация в Средиземноморье.
Так как Гитлер продолжал хранить молчание, Редер продолжил:
– Все равно после того, как вы говорили со мной в присутствии свидетелей, я не могу оставаться на своем посту, ибо мой авторитет подорван и будет подорван тем более, если флот будет разоружен. Тридцатое января – десятая годовщина вашего прихода к власти. Это была бы подходящая дата для того, чтобы я получил от вас отставку. Такое решение выглядело бы вполне естественным и устранило бы всякие подозрения относительно разногласий между нами.
Гитлер уставился в одну точку, губы его сжались. После паузы он поднял голову и сказал:
– Очень хорошо. Я согласен. Пришлите мне имена двух офицеров, которых вы считаете подходящими на ваше место.
И вот, к полному своему удивлению, адмирал Дёниц в Париже услышал междугородний звонок от гросс-адмирала. Со времени начала войны это был всего лишь второй случай, когда они разговаривали по телефону. Но если сам звонок был неожиданным, то услышанные Дёницем слова оказались вдвое более неожиданными, когда, вначале доверительно сообщив, что собирается в отставку, Редер сказал:
– Я намерен рекомендовать адмирала Карлса[90] и вас, Дёниц. Пожалуйста, сообщите мне в течение двадцати четырех часов, готовы ли вы физически занять мой пост.
Раздался щелчок, и линия замолчала. Дёниц машинально положил трубку на рычаг.
Гитлеру был предложен выбор между адмиралами Карлсом и Дёницем, и он выбрал последнего. 30 января 1943 года Дёницу было присвоено звание гросс-адмирала, и под его командование был поставлен весь ВМФ. Тем временем Редер, которого сделали генеральным инспектором ВМФ, представил Гитлеру документ объемом в пять тысяч тщательно подобранных слов. Это было его последнее обращение к Гитлеру.
«Разоружение флота, – написал он, – означало бы пассивную уступку победы врагу. Это принесло бы радость врагу и разочарование нашим союзникам, особенно японцам. Это было бы расценено как признак нашей слабости и неспособности понять огромнейшее влияние военных действий на море на исход войны».
Гитлер получил этот меморандум 15 января. Через два дня адмирал Кранке позвонил в адмиралтейство и сообщил, что Гитлер по-прежнему полон решимости уменьшить надводный флот, а 26 января была издана соответствующая директива.
1. Всякие строительные и конверсионные работы на больших кораблях немедленно прекратить.
2. Все линкоры, «карманные» линкоры, тяжелые и легкие крейсера вывести из числа строевых – за исключением тех, которые необходимы для подготовки личного состава.
3. Весь военный персонал, рабочих и т. д., высвобождающихся в результате этих мер, немедленно занять на строительстве и ремонте подводных лодок.
Секретное приложение гласило, что, «ввиду его политического и психологического значения, приказ довести до сведения как можно меньшего числа офицеров». Но, несмотря на это, новость облетела флот со скоростью степного пожара. И везде, за исключением подводного флота, пошел слух: мол, это все Дёниц, новая метла метет по-новому, теперь все для подводных лодок.
А морские пейзажи, висевшие во многих офицерских кают-компаниях, дали ход новой шутке: «Знаешь, что это? Это фото из «Германского военно-морского обозрения» за 1950 год». – «А где же корабли?» – «Здесь одни подводные лодки. И все – в подводном положении».
31 января гросс-адмирал Редер ушел с флота, которым командовал пятнадцать лет и в хорошие, и в трудные времена и которому отдал всю свою жизнь. Он знал, что его новая должность генерального инспектора – синекура, придуманная только для того, чтобы сохранить видимость его добрых отношений с Гитлером. Удалившись в свой дом в Далеме, он стал простым свидетелем происходящего. После этого он редко искал аудиенции у Гитлера.
8 февраля – спустя лишь неделю пребывания на новом посту – Дёниц в критическом тоне доложил Гитлеру об общем состоянии войны на море. Первым пунктом была война подводная. За время переезда Дёница из Парижа в отель на Штайнплац в Берлине командованию подводным флотом стало известно, что конвои противника неожиданно хорошо знают о диспозициях подводных лодок в Атлантике и эффективно уклоняются от встречи с ними.
– Как такое стало возможно? – спросил Гитлер.
– Или предательство – в отношении этого приняты все мыслимые предосторожности, – или авиапатрули, которые засекают наши силы, в то время как мы их не видим, – ответил Дёниц. – Полное отсутствие авиационной разведки – слабейший фактор нашей военно-морской стратегии, и, чтобы компенсировать это, нам приходится посылать больше лодок в море. А это влечет за собой ускорение ремонта и спешку с конструированием новых подводных лодок. Поэтому я прошу об освобождении от воинской службы всех людей, занятых на строительстве и ремонте подводных лодок, и сохранении всего персонала кораблей, которые обслуживают подводные лодки.
– Шпер, мы можем это сделать? – спросил Гитлер.
– Раз это имеет очевидную важность, мы должны сделать, – ответил министр вооружений, – но только если не будет привлечен дополнительный личный состав для восполнения потерь во флоте.
Гитлер согласился издать соответствующую директиву, как только обсудит этот вопрос с фельдмаршалом Кейтелем.
– Будьте уверены, адмирал, – добавил он, – я сделаю все, что могу, чтобы помочь флоту. Что еще у вас?
Ввиду недавнего кризиса момент был неподходящим для отстаивания будущего крупных кораблей – это всегда можно было успеть попозже, – поэтому Дёниц изложил Гитлеру план постепенного разоружения таких кораблей. Гитлер быстро пробежал глазами по бумаге и вернул ее со словами:
– Мне нечего сказать, господин гросс-адмирал. Вы уже знаете мою точку зрения по поводу ценности больших кораблей. Пожалуйста, изложите вашу собственную в другой раз.
Дёниц бесстрастно поклонился. Этим же вечером он улетел в Берлин.
На следующее утро вице-адмирал Кранке зачитал Гитлеру записку с кратким изложением идей Дёница: «Поскольку в последний вечер не обсуждалось будущее больших кораблей, главнокомандующий ВМФ считает своей обязанностью направить большие корабли в море, независимо от вероятности успеха. В открытом море командующий соединением получит полную тактическую свободу воевать так, как он сочтет нужным, без распоряжений вышестоящих лиц. В этих условиях, однако, велик риск потерь».
Выслушав Кранке без комментариев, Гитлер ответил, что полностью согласен с этой позицией. Так был сделан первый шаг к сохранению больших кораблей. Три недели спустя, 26 февраля 1943 года, Дёниц, придя к фюреру со вторым визитом, вновь поднял вопрос о больших кораблях. Хотя позиции обоих резко различались между собой, случилось неожиданное. Гитлер частично отозвал свой приказ о выведении больших кораблей из состава ВМФ и сдаче их на лом.
Больше эта тема не поднималась, а после этого Дёниц получил свободу в вопросе о том, что делать с большими кораблями. Он одержал победу, и флот был спасен.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.