Русская кавалерия во времена Александра I

Русская кавалерия во времена Александра I

Во время Наполеоновских войн кавалерия придала французской армии особо эффективную мощь, в равной степени оказавшись полезной как на полях сражений, так и в мелких военных операциях. Кроме того, ее действия способствовали тому, что против нее были применены (как контроружие) полчища иррегулярной конницы, сражавшейся под российскими знаменами.

Растущие амбиции, неуемная энергия, воинственный характер побуждали Наполеона сражаться в любом климате, от раскаленных песков Египта до заснеженных лесов и полей России. Ни один из командующих того времени не обладал столь разносторонним опытом. Наполеон сражался против прекрасно обученных дисциплинированных солдат Пруссии и Австрии, против ополченцев в национальной войне, обрушившейся на него в Испании. И, как бы завершая все свои эксперименты, в 1812 году он начал кампанию против России, главную силу армии которой составляли иррегулярные кавалерийские части, набранные из глубин этой огромной страны. Этот противник в некотором роде был похож на парфян, армия которых нанесла столь сокрушительное поражение Крассу, став единственным соперником Рима.

Действия русских конников, особенно казаков в 1812 и 1813 годах, внесли значительный вклад в историю кавалерии, и именно этому роду войск во многом следует приписать падение самой могущественной со времен Рима военной державы.

В 1810 году при императоре Александре I русская армия включала 6 кирасирских, 36 драгунских, 11 гусарских и 5 уланских полков, кроме того, в гвардии состояли 2 кирасирских, 1 драгунский, 1 гусарский, 1 уланский, а также 1 казачий полк и уральская казачья сотня. Армейские, гусарские и уланские полки имели по 10 эскадронов; гвардейский казачий – 3; все прочие полки, как гвардейские, так и армейские, – 5. В каждом гвардейском эскадроне было 159 конников, в армейском – 151.

В 1811 году было дополнительно сформировано еще 2 кирасирских полка, и вся конница сведена в 11 дивизий, из них 1 гвардейская и 2 кирасирские. В каждой кирасирской дивизии было по 5 полков (в том числе в первой два гвардейских); остальные дивизии состояли каждая из 4 драгунских и 2 гусарских или уланских полков; 4-я дивизия имела еще лишний гусарский полк, а 8-я состояла всего из 3 драгунских и 1 гусарского полков.

Главную силу русской конницы тем не менее составляли не эти регулярные войска, а множество казаков, которые огромной массой влились в ее ряды, когда разразилась война, и которые действительно героически проявили себя во время боевых действий.

Почти все донские казаки собрались под командованием генерала Матвея Платова, ставшего атаманом Войска Донского. Эти казаки, привыкшие к лошадям с детства, были в мирное время постоянно заняты хлебопашеством и скотоводством. Под началом Платова они превратились в упрямую и энергичную армию конников, равной которой не было ни в одной стране Европы. Именно с неутомимостью и постоянной активностью этих легких конников во многом связаны необычайные победы русских во второй половине войны 1812 года.

Первоначально казаки вооружались пиками, шашками и пистолетами, пика считалась у них главным оружием атаки, шашку и пистолет они использовали во время стычек. Пистолеты они носили на поясном ремне, а не на седле. Казаки не использовали шпор, вместо них имели короткую нагайку на запястье. Они необычайно доверяли своим лошадям, своему искусству езды, используя оружие, казак никогда не боялся столкнуться лицом к лицу с врагом в рукопашной схватке. Их лошади были небольшими, но быстрыми, хорошо обученными, способными претерпевать сильную усталость и длительные марши при самом скудном рационе (как отмечает сэр Роберт Уилсон, проходя даже более 8 километров в час). Они могли совершать форсированные марши с чрезвычайной легкостью и в самое короткое время, и в этом отношении никто в Европе не мог с ними соперничать.

Казаки не производили атаки регулярными эскадронами, как поступали другие европейские кавалеристы, но бросались разомкнутым строем или лавой, что являлось обычной методикой для конников Востока, каждый казак выбирал себе противника, и все с громкими криками налетали на врагов. Впоследствии, по мере того как разворачивалась война, они становились более дисциплинированными, научились атакам в сомкнутом строю, что позволило им храбро набрасываться на французскую регулярную конницу, лучшую, какая в то время была во французской армии, равно как и на пехоту, построившуюся в каре.

Русские войска сражались в множестве битв и боев в войнах против армий Наполеона, и в большинстве из них русская кавалерия проявила себя прекрасно. Так, во время сражения при Аустерлице, в то время как отчаянное сражение шло в центре, 2 тысячи русских гвардейцев-кирасир, ведомые лично великим князем Константином Павловичем, нанесли сокрушительный удар на фланг французской пехоты под предводительством генерала Вандама.

Атаку совершили в прекрасном порядке с неодолимой мощью. Тотчас французскую колонну рассеяли, большая часть ее была растоптана под копытами, был захвачен один орел. Став свидетелем великолепной атаки, Наполеон тотчас ввел в сражение против конников противника свою гвардейскую конницу под началом Бессьера и Раппа. Неожиданное наступление свежих эскадронов остановило победоносную атаку победивших кирасир. Чтобы восстановить порядок, они отошли, дав французам вернуть свою артиллерию, стоявшую среди мертвых тел того каре, которое они уничтожили.

Все же русские скоро восстановили порядок и перешли в новую атаку, и два корпуса императорской гвардии двух императоров врезались друг в друга на всем скаку, произошел ужасающий грохот столкнувшихся конников, сопровождаемый самым отчаянным кавалерийским сражением, происходившим когда-либо во время войны. Обе стороны сражались, проявляя чудеса храбрости и круша все вокруг. Наконец русские были вынуждены отступить к Аустерлицу. Это столкновение оказало большое влияние на исход всего сражения.

Нам уже доводилось говорить о доблестных подвигах, совершенных русской кавалерией на поле при Эйлау (Прейсиш-Эйлау), когда казаки под руководством Платова успешно атаковали конников Мюрата и разбили их, как мы уже писали выше об этом сражении.

В июне 1807 года, после того как Беннигсен выступил со своей позиции у Гейльсберга, чтобы напасть на Нея, он увидел быстрое сосредоточение французской армии и снова вернулся в укрепленный лагерь. Арьергард под началом Багратиона прикрывал его отступление, должен был задержать французов, чтобы предоставить время для переправы повозок и орудий, находившихся в тылу, через реку Алле по четырем мостам, которые находились в том месте.

Багратион построил свой отряд, состоявший только из 5 тысяч пехотинцев, и отправил вперед свою кавалерию из 2 тысяч конников, чтобы та задержала следующего по пятам Мюрата. Чтобы противостоять атаке 12 тысяч конников во главе с Мюратом, яростно устремившихся на них, пехота построилась в каре. Пехоту поддерживала конница.

В тот день русская кавалерия продемонстрировала необычайную доблесть, отражая невероятной силы удары, обрушивши еся на них. Упорство и непоколебимость русских войск оказались такими сильными, что французам при подавляющем численном превосходстве не только не удалось разрушить каре, но даже рассеять или опрокинуть эскадроны конников.

После кровопролитной битвы, где никак не удавалось одержать верх ни одной стороне, когда русские артиллерия и обоз уже успели переправиться через реку, Багратион снялся с позиции и начал медленно отступать за Алле, пересек реку без существенных потерь и сохранив полный порядок. Все сражение показывает высочайшие возможности русской кавалерии.

Во время продвижения Наполеона к Москве русская кавалерия добавила к своей славе новые блестящие дела. Впервые она проявила себя 9 и 10 июля (27–28 июня по старому стилю), в обоих случаях казаки сражались с польской кавалерией, и им удалось одержать решительную победу [72].

Нельзя не упомянуть здесь о бое, произошедшем около Красного 2 (14) августа 1812 года, между русским арьергардом численностью 6 тысяч человек под командованием генерала Неверовского (который в самом начале боя остался без артиллерии и конницы) и французскими войсками под началом Нея и Мюрата. Неверовского окружили и подвергли яростной атаке 18 тысяч конников, однако он храбро сражался с ними, явно отказываясь сдаться.

Построив свои войска в два каре, которые он потом соединил в одно, Неверовский отступал медленно и последовательно по Большой (Новой) Смоленской дороге, окопанной канавами и обсаженной березами, постоянно отражая атаки, периодически совершавшиеся на него бесчисленными французскими эскадронами, которые напали на него за день более сорока раз.

Несколько раз французам удалось врываться в русские ряды и даже порубить русских офицеров, находившихся в центре своих каре. Однако русские снова смыкали строй, и, демонстрируя твердый боевой порядок, прекрасно ведя огонь, они удерживали огромные массы нападавших, которые их окружили. Русским удалось продолжить свое отступление в течение дня и к ночи дойти до Корытни, не расстроив свои ряды и потеряв тысячу человек и 5 орудий. Перед нами один из самых поразительных случаев в истории удачной защиты пехоты против превосходящей по силам конницы на открытой местности.

Во время сражения под Бородином блестящую атаку совершил Уваров во главе 1-го кавалерийского корпуса и нескольких полков казаков на левый фланг войск принца Евгения Богарне. Перейдя через реку Колочь, Уваров сначала отбросил кавалерийскую бригаду Орнано, находившуюся на том фланге. Итальянская дивизия под началом генерала Дельзона смогла спастись только потому, что быстро построила каре.

Обозы и артиллерийские телеги в смятении отступали, и сам Евгений смог спастись, только забравшись в одно из каре пехоты. Обеспокоенный возникшим переполохом и полагая, что атака серьезная, Наполеон прискакал на место в сопровождении кавалерии и артиллерии своей гвардии.

Осознав, что ему угрожают во многом превосходящие силы, Уваров в полном порядке отошел обратно за реку. Его доблестная атака полностью достигла своей цели, оттянув часть французских резервов с решающего места поля сражения. Именно этот маневр существенно поколебал и замедлил успех французов.

Сражение при Бородине примечательно с точки зрения участия кавалерии, в связи с примечательным захватом огромного редута (батареи Раевского) в ходе атаки конницы. Наполеон сделал приготовления для массированной атаки пехоты, поддержанной 200 пушками. Одновременно он направил в атаку свою кавалерию, чтобы та попыталась прорваться через линии русских и взять редут с тыла. Атаку поручили кирасирам Монбреня под начальством Коленкура.

Алисон описывает, что за этим последовало: «Сир, вы увидите меня победителем или мертвым» – таков был ответ храброго генерала Коленкура, и он отправился галопом во главе своих кирасир, и сияющая масса скоро затерялась в столбах пыли и дыма.

Русские как можно быстрее поспешили поддержать редут войсками Остермана, гвардейские полки, преображенцы и семеновцы, развернулись в качестве резерва в их тылу. Коленкур, стараясь наступать как можно быстрее, отбросил полки русских конников, которых выдвинул ему навстречу Кутузов. В то же время огромный редут продолжал не переставая обрушивать огонь на противников.

Евгений вместе со своей пехотой шел в атаку, уже штыки его войск сверкали перед самыми скатами редута, когда они увидели, как колонны кирасир спускаются в облаках дыма, накрывшего укрепление. Казалось, что они одеты в сверкающую сталь, огонь с вала редута после удвоенной мощи на несколько секунд неожиданно прекратился. Пламя окрасилось кровью, и сияющие каски французских кирасир появились, когда дым рассеялся, над высшими точками укрепления».

Продолжая атаку вместе со своей кавалерией, Груши выдвинулся против войск Остермана. Его контратаковали два кавалерийских полка русской гвардии, которые разгромили Груши, нанеся ему большие потери, вынудив французов отступить обратно к расположению своей пехоты.

В бою при Кацбахе 26 августа 1813 года победу в основном обеспечили превосходные действия русской кавалерии Остен-Сакена под командованием Васильчикова и небольшим количеством казаков под началом Карпова. Эти бравые кавалеристы атаковали кирасир Себастиани, когда те вышли из дефиле, что привело к замешательству всего левого фланга французов, и они были вынуждены отступить. Произошедшее вынудило Макдональда отступать вместе со всей армией, во время преследования противники завоевали множество трофеев и взяли большое количество пленных.

В сражении при Кульме 18 (30) августа русские и их союзники располагали 10 тысяч превосходных конников, задействованных против Вандама, имевшего только 3 тысячи конников в своей армии [73]. Союзники сосредоточили свою конницу на правом фланге, где открытая местность вполне подходила для использования данного рода войск.

Сражение открылось яростной атакой русской кавалерии на левый фланг французской линии, оказавшийся совершенно без поддержки и неспособный оказать должное сопротивление. В ходе атаки русские конники опрокинули левое крыло Вандама на центр и правое крыло, угрожая его связям с Пирной.

Вандам тотчас бросил в бой на помощь левому крылу свежую бригаду, чтобы та сдержала лавину русской конницы, но все оказалось тщетным: тотчас опрокинутая победоносной кавалерией, эта бригада только усилила смятение. Вследствие этого французы были вынуждены к отступлению. Между тем прусский корпус Клейста отрезал им путь, и Вандам с большей частью армии был взят в плен.

Французская кавалерия под началом Корбино все же осталась примером того, как могут поступить кавалеристы в подобных обстоятельствах. Увидев, что путь отступления отрезан и его конники окружены явно превосходящим числом солдат торжествующего врага, Корбино принял смелое решение пробить себе путь.

Во главе своих конников он устремился по крутому и почти непроходимому дефиле, к тому же заполненному продвигавшимися навстречу пруссаками, с таким напором, что пробился через их колонны, порубил прислугу при оружиях и захватил их пушки (хотя, конечно, не смог увезти с собой), а затем продолжил отступление, благополучно избежав плена. Перед нами прекрасная иллюстрация того, что кавалерия никогда не должна сдаваться в полевых условиях.

4 (16) октября 1813 года при Лейпциге началось величайшее сражение Нового времени, в самом начале самую блестящую атаку совершили два полка русских кирасир под командованием Левашова против французского правого фланга. После этого Наполеон отдал приказ большими силами атаковать центр и левый фланг союзников.

Келлерман во главе 6 тысяч конников опрокинул Левашова и продвигался вперед, когда шесть австрийских полков гвардейских кирасир под командованием графа Ностица быстро пересекли реку Плейсу (Плайсе) и яростно ударили, с громкими криками, во фланг эскадронов Келлермана. Келлермана опрокинули, и его конники ушли под защиту артиллерии и пехоты, где Келлерман быстро привел в порядок свои части. Эта решительная атака австрийских кирасир спасла союзные войска от серьезного поражения в центре их позиции.

Примерно в то же время или вскоре после этого кавалерийского боя другую отчаянную попытку прорвать позиции союзников произвела французская кавалерия Латур-Мобура и Мюрата, пытавшаяся пробиться в центре, к востоку от населенного пункта Вахау (в направлении на Гюльденгоссу). Эти храбрые кавалерийские военачальники во главе 4 или 5 тысяч кирасиров, построенных в одну линию без резерва, двинулись в прекрасном порядке и нанесли удар во фланге русской пехоте принца Евгения Вюртембергского, привели ее в расстройство, опрокинули 10 эскадронов русской гвардейской кавалерии, попытавшихся помешать им, и захватили большое количество пушек.

Атака оказалась успешной, ее результаты настолько ужасны, что казалось, что центр союзников прорван. Император Александр I и король Пруссии Фридрих-Вильгельм III были вынуждены отступить назад, чтобы избежать плена, и поражение союзников казалось неизбежным. Однако русский император России с поразительным самообладанием велел красным казакам своей гвардии полка генерала Орлова-Денисова атаковать во фланг французских конников. В это время Барклай-де-Толли вместе с резервной кавалерией ударил с фронта.

Распоряжения русского императора спасли сражение. Казаки Орлова-Денисова ударили во фланг французов в тот момент, когда те лишились командира (Латур-Мобур был тяжело ранен), их лошади устали после атаки, а их ряды расстроены после захвата орудий. Поэтому они не смогли оказать должного сопротивления.

Тотчас всю эту массу опрокинули, 24 орудия вновь вернулись, и в итоге французских кирасир отбросили обратно к их собственным линиям с огромными потерями. Таким образом, в ходе одного сражения всего за несколько минут произошли две мощные атаки кавалерии, сначала победоносные, но потерпевшие полное поражение из-за отсутствия резервов.

Многие другие действия кавалерии, происходившие во многих последующих сражениях, стали повторением и умножением вышеприведенных примеров, поэтому не станем подробно говорить об этом.

И все же об одном сражении мы должны рассказать, ведь оно произошло между отрядом в 22 тысячи всадников, поддержанных 128 пушками, против французского отряда почти такой же численности, но состоявшего из 17 тысяч пехотинцев, 5 тысяч всадников и 84 орудий. Оно состоялось 25 марта (13-го по старому стилю) 1814 года при Фер-Шампенуазе и началось со стычки русского авангарда, состоявшего из кавалергардов и кирасир, с отступавшими французами, построившими свою пехоту в несколько каре и последовательно отходившими под прикрытием своей артиллерии и кавалерии.

Между тем подошли главные силы союзного отряда под началом великого князя Константина Павловича и генерала Ностица, которые опрокинули французских драгун и захватили 44 орудия. Начавшийся в этот момент ливень сделал ружья непригодными для стрельбы, и французская пехота, лишенная своей артиллерии, с молчащим и бесполезным оружием, была охвачена паникой и вскоре в смятении бежала через Фер-Шампенуаз. Доблестное поведение полка тяжелой кавалерии под командованием храброго генерала Леклерка, бросившегося на врага с необычайной решительностью, прикрывая отступления своих войск, а также приближение ночи, позволили французским маршалам Мармону и Мортье навести порядок в остатках своего отряда [74].

Пока все это происходило в одной части поля сражения, в другой его части император Александр I лично вместе с королем Пруссии и сильным отрядом кавалерии атаковал французскую дивизию, которой руководил генерал Пакто, сопровождавший огромный обоз с оружием и провизией. Французы храбро противостояли атакам генералов Корфа и Васильчикова, напавших на них с частью прекрасных полков русской кавалерии.

Сэр Арчибальд Алисон в своей «Истории Европы» приводит необычайно яркое описание этого доблестного сражения, начавшегося после прибытия на поле русского императора.

«Как только Александр I понял, что перед ним вражеский отряд, он предпринял самые незамедлительные меры, чтобы окружить его и уничтожить. Русские и прусские гвардейцы-кирасиры выстроились справа от гусар Корфа, находившихся в центре параллельно фронту французов, а драгуны Васильчикова – на левом фланге. Эти 9 тысяч отборных кавалеристов, поддерживаемые 70 пушками, были готовы наброситься на примерно 6 тысяч французских пехотинцев без кавалерии, имевших в своем распоряжении только 16 орудий.

Окружив таким образом врага, но стремясь предотвратить бесполезное кровопролитие, Александр предложил французскому генералу Пакто сдаться. Понимая, что отступление невозможно, Пакто тем не менее гордо отказался и, произнеся краткую речь перед солдатами, призвал их храбро умереть, защищая свою родину. Громкие одобрительные крики сопровождали речь генерала, тотчас французы открыли огонь.

Построившись в каре вокруг повозок обоза и артиллерии, французы вели перекрестный огонь, продолжая отступать на Фер-Шампенуаз, и в течение некоторого времени им удавалось отражать атаки русских конников. Все же, наконец, одна ба тарея под командованием лорда Каткарта по приказу русского императора сблизилась с французами и открыла огонь. Смертоносная точность огня с близкого расстояния оказалась таковой, что вскоре в одном из каре образовались бреши, и кавалерия, прорвавшаяся внутрь, зарубила всех, кто так на ходился, кроме сдавшихся в плен. Тем временем как молния распространилась весть по всем русским полкам, что импе ратор находится в опасности. С невероятным пылом войска устремились вперед, гусары, драгуны, уланы и кирасиры скакали во весь опор, и темное облако пыли поднялось в воздухе. Наконец на поле сражения оказалось 13 тысяч конников.

По-прежнему другие каре французов отказывались сдаться, они даже стреляли по адъютанту императора Рапателю, которого Александр I взял на службу по предсмертной просьбе генерала Моро, и Александр I, осознав, что ничего нельзя сделать, дал сигнал общей атаки. Во главе своей гвардии этот храбрый монарх сам бросился на одно из каре и устремился в один из проходов, открывшихся после залпа из пушек. Доведенная до высочайшего накала присутствием их любимого царя и угрожавшей ему опасностью гвардия последовала с неодолимой яростью и ворвалась в каре со всех сторон.

И все же французы героически продолжали сражаться, отказываясь сдаваться, они продолжали стрелять до последнего патрона, пока Пакто, находившийся в центре каре, лично сдался императору, передав ему свою шпагу. 3 тысячи французов, многие из которых относились к Национальной гвардии, с честью пали, сражаясь в своей последней битве».

Приведенные выше примеры позволяют читателю составить достаточно ясное представление о тактике ведения боя, принятой кавалерией во времена Наполеоновских войн. Здесь надо отметить, что влияние легкой кавалерии союзных войск и особенно русских казаков столь велико, что их действия нельзя обойти молчанием.

Мы уже убедились в необычайном влиянии, которое оказали на операции Фридриха II Великого иррегулярные конники австрийской армии, которые хотя и не могли противостоять прекрасно обученной кавалерии прусского короля в полевом бою, но, несомненно, превзошли ее в способности вести разведывательную и охранную службу.

Наполеон также столкнулся с данной проблемой в сражении с русскими при Эйлау (Прейсиш-Эйлау), где он впервые испытал превосходство легкой кавалерии противника, приспособленной к ведению партизанских военных действий. Мы уже уделяли внимание данному вопросу в нашей последней главе, рассматривая роль казаков под командованием Платова в битве при Эйлау. Впервые в жизни Наполеон оказался вынужденным отступить после генерального сражения. Хотя технически сражение при Эйлау закончилось победой французов, на самом деле это оказалась битва с ничейным исходом, чему способствовали именно казаки.

Мы шаг за шагом проследим то огромное влияние, которое казаки оказывали на судьбу Наполеона начиная с его вторжения в Россию и вплоть до кампании 1814 года, когда прижатый к стенке Наполеон был вынужден отречься от престола.

Казаки начали доставлять постоянное беспокойство его армии сразу после вторжения, но наиболее сильно их деятельность стала проявляться после того, как войска Наполеона вошли в Москву. В это время наблюдалось некоторое затишье в действиях основных армий, и именно тогда казаки и другие иррегулярные конники начали вести партизанские действия, причиняя значительный ущерб тылу и флангам французской армии.

Подвижные, внезапно появляющиеся и неуловимые партизаны захватывали все фуражировочные команды и обозы. Заняв все дороги, ведущие в Москву, они перекрыли подвоз фуража и провизии, держали армию Наполеона в фактической блокаде. В результате расквартированные в городе войска испытывали постоянный недостаток продовольствия и фуража. Драгуны должны были предпринимать очень отдаленные фуражировки, чтобы добывать продовольствие, причем они постоянно попадали в руки шнырявших вокруг Москвы казаков.

В результате в течение трех недель октября 1812 года французская армия, не дав ни одного сражения, потеряла 4180 человек. Мюрат в это время доносил Наполеону, что в ежедневных аванпостных стычках погибла половина французской конницы, достигнувшей Москвы. Такое уменьшение численности французской конницы имело очень печальные результаты и сделало действия казаков при отступлении более решительными благодаря приобретенному ими огромному превосходству.

Русские возобновили операции 6 (18) октября, когда произвели нападение на войска под командованием Мюрата, у Винково (на реке Чернишня, приток Нары, где находился французский авангард Мюрата, 26 тыс. чел., 187 орудий, наблюдавший за Тарутинским лагерем русской армии). Вначале атаковали казаки Орлова-Денисова, охватившие левый фланг Мюрата. Выйдя в тыл, русская конница вскоре ввела войска Мюрата в замешательство и вынудила его отступить с потерей 1500 человек пленными, 38 орудий и всех обозы [75].

Наполеон тотчас двинулся на Калугу, однако был остановлен на марше, и его войскам пришлось вступить в сражение под Малоярославцем. Наутро Наполеон выехал, чтобы осмотреть поле сражения, состоявшегося накануне. Когда он двигался, соблюдая секретность, в центре своей армии, раздался крик его солдат: «Это Платов, их 10 тысяч!»

Сначала Наполеон не поверил в происходящее, из-за чего ему угрожала непосредственная опасность пленения. Его адъютант Рапп лишился лошади, и только доблестные действия храбро сражавшегося эскорта императора и выдвижение гренадер и драгун гвардии спасли императора от плена.

Атаку осуществил Платов вместе с 10-м казачьим и 20-м егерским полками казаков с целью захватить французскую артиллерию. Орудия действительно удалось взять, но из-за приближения императорской гвардейской конницы русские кавалеристы смогли увезти только 11 захваченных пушек, на остальные им не хватило лошадей.

Этот бой имел самые серьезные последствия и значительным образом повлиял на исход войны. Именно тогда, когда обстоятельства требовали от Наполеона действовать храбро и решительно, поражение от казаков привело его в состояние депрессии, доказав ему превосходство легких войск противника, слабость и более низкие качества его собственной кавалерии.

В ту же ночь Наполеон собрал военный совет, и основной вопрос состоял в том, совершать ли новую попытку, чтобы пробиться на Медынь, или же следует отступать по Старой Смоленской дороге, той самой, по которой он уже шел на Москву. На этом совете Мюрат страстно настаивал на более решительном плане, но другие маршалы не согласились с ним.

Решающим, как полагают, стало известие о жарком бое с казаками около Боровска, в тылу армии, всего в нескольких километрах от них. Именно оно и заставило Наполеона отступить по Старой Смоленской дороге, что и стало для него роковым. Когда он начинал это отступление, Кутузов также собирался отходить к Калуге, план Мюрата мог принести французам если и не успех, то по крайней мере лучшее снабжение. Расчет Кутузова и строился на том, что ущерб, понесенный французами от действий партизан и казаков, обеспечит огромные преимущества для русских.

Так 13 (26) октября 1812 года началось известное отступление, продолжавшееся до 13 декабря. В течение этого длинного периода едва ли хоть один день происходил без того, чтобы казаки не оказали какую-нибудь ценную услугу, и Платов постоянно теснил французский арьергард.

Отступающая армия ощущала растущую потребность в провизии, и самые ужасающие беспорядки вырастали из страданий, вызванных недостачей еды и фуража. На каждом шагу бросали повозки, лошади падали от голода. Теперь войска начинали разбредаться в поисках еды, а лошадей, требовавшихся для других целей, убивали в огромных количествах, чтобы подкормить умиравших с голоду солдат.

2 ноября 1812 года произошло крупное сражение при Вязьме. Там французский арьергард, отрезанный генералом Васильчиковым, только с большим трудом пробился к своим, потеряв 6 тысяч человек. Казаки постоянно кружили вокруг отступавшей массы войск. Французам приходилось или оставаться в рядах и умирать от голода, или самим направляться на поиски продовольствия и неминуемо попадать в плен к казакам или погибнуть от рук разъяренных русских крестьян. Вдобавок установились сильные морозы, усугубившие ужас отступления, превратив его в одно из самых катастрофических в истории войн [76].

Хотя многие объясняют неудачи кампании Наполеона в России именно невероятно суровой зимой, более пристальное изучение этой необычайной кампании позволяет выявить ис тинную причину катастрофы, постигшей французскую армию. Огромное расстояние, на которое Наполеон удалился от своих баз вооружения и продовольствия, крайне затруднило правильное снабжение войск всем необходимым, тем более что армия была очень многочисленна. Как только казаки положили конец фуражировкам, по сути ведя малую войну, под влиянием голода и лишений, во французской армии ослабла дисциплина и упал дух. И именно отмеченные факторы больше, чем холода, повлияли на огромные войска, собравшиеся под знаменами Наполеона.

Когда же французы наконец осознали полное превосходство казаков в несении сторожевой и разведывательной службы, невозможность добыть фураж, голод и лишения вскоре ослабили дисциплину и лишили подвижности французские войска. Эти обстоятельства больше, чем холод, действовали на французскую армию, уничтожая ее. Алисон пишет, что «кампания была бы фатальной для французов, даже если бы Москва не была сожжена, а зима не была холодной».

«Армия, устремившаяся в центр скифской кавалерии, не обладая средствами из своих резервов, позволявших ей поддерживать себя и снабжаться пропитанием, обречена на уничтожение», – заметил однажды Александр Великий. Он мудро старался избегать подобных опасностей и, удовлетворившись формальной победой над скифами на берегах Окса, повернул назад из их негостеприимной страны. Вместе со всем своим персидским войском Дарий, вторгшийся на территорию скифов, погиб.

Легионы Марка Антония и Красса пали под непрекращающимися атаками парфянских конников. Гения Юлиана оказалось недостаточно помочь ему выстоять. Героизм Ричарда Львиное Сердце поколебался, когда ему пришлось выступить против многочисленной конницы Саладина.

Огромное количество повозок обоза, с которыми европейская армия вынуждена вторгаться в азиатскую страну, доказывает невыполнимость поставленных перед ней целей, потому что усугубляет трудности и приближает период, когда, окруженная легкой кавалерией противника, такая армия должна погибнуть от недостатка продовольствия.

По тем же самым причинам и кампания, которую Наполеон пытался осуществить против России, была изначально обречена на неудачу. Ведь все попытки вторжения европейских наций на просторы диких пространств Востока заканчивались неудачей.

Сказанное является явным доказательством продолжающегося влияния общих причин на величайшие из предприятий человечества, способных отбросить самые сильные и вооруженные войска, которые мощь цивилизованного человечества когда-либо выдвигала против сил Востока. И по тем же причинам, которые в другие века приносили победу силам короля-пастуха».

Кампания 1812 года дала толчок и развитию тактики партизанских действий. Полковник [77]Денис Давыдов, написавший трактат по данному предмету, блестяще реализовал свое предложение по использованию легких войск, и в ходе отступления именно таким образом французы несли огромные потери от постоянных нападений на их линии коммуникаций. Кроме того, партизаны захватили и много отдельных отрядов французских войск.

Авангард генерала Бараге д’Илье под командованием генерала Ожеро общей численностью 2 тысячи человек сдался при Ляхове генералу Орлову-Денисову, которому помогали Давыдов, Сеславин и Фигнер. 1300 французов под Клементьевом были захвачены врасплох и полностью попали в плен к отдельному отряду, состоявшему из двух батальонов гвардейских егерей, эскадрона кирасир и 100 казаков под командой полковника Бистрома.

В то время русская кавалерия располагала многими превосходными кавалерийскими военачальниками, из них самым известным был Платов. Уваров, Пален, Орлов-Денисов, Давыдов, Чернышев, Фигнер и Сеславин также проявили себя самым выдающимся образом. В кампаниях 1813 и 1814 годов доблестным и блестящим образом показал себя и великий князь Константин Павлович.

В кампании 1813 года партизанские операции в тылу французской армии велись гораздо чаще и смелее, чем в предыдущих кампаниях, причем особенно выделялись русская кавалерия и ее командиры.

Первым значительным делом кампании 1813 года стал захват Гамбурга партизанским корпусом, состоявшим из 3 тысяч пехотинцев и 3 тысяч казаков под командованием Тенненборна, активного и энергичного офицера. Вскоре после этого Чернышев, Бенкендорф и Дорнберг объединили свои отряды казаков и других легких войск и предприняли форсированный марш в 50 миль (80 км) за 24 часа, чтобы освободить население Люнебурга и нанести поражение генералу Морану. Потеряв тысячу убитыми и ранеными, он сдался в плен с оставшейся частью его отряда – 2 тысячами человек. Эти успехи имели важное значение, поскольку вдохновили население подняться и сбросить французское иго, так что вскоре восстания стали повсеместными.

Позже после побед Наполеона под Лютценом и Баутценом партизанские операции в тылу сильно беспокоили его, оказывая значительное воздействие на его настроение. Недавние результаты кампании 1823 года и отступление из Москвы еще были живы в его памяти – тогда у него возник страх перед казаками и другой легкой кавалерией союзников.

27 мая, всего несколько дней спустя после битвы при Баутцене, партизанский отряд захватил много артиллерийских орудий. Примерно тогда же кавалерийский отряд Воронцова атаковал сильный отряд французской кавалерии около Дессау и разбил его, захватив 500 пленных.

Спустя два дня, 29 мая, генерал Чернышев, находившийся около Магдебурга, услышал, что вестфальский генерал Окс с артиллерийским парком находится близ Хальберштадта (к юго-западу от Магдебурга), и решил неожиданно напасть на него. Он выступил в этот же день вместе с сильным отрядом из гусар и казаков. Быстро двигаясь весь день и ночь, Чернышев приблизился к противнику в пять утра, пройдя 90 верст. Генерал Окс был застигнут врасплох. В результате Чернышев перебил или захватил в плен весь его отряд в 1200 человек со всеми орудиями.

Из Хальберштадта Чернышев двинулся на юго-восток, пересек Зале и остановился близ Бернбурга, где стал готовиться к совместному с генералом Воронцовым нападению на пятитысячный отряд генерала Арриги, находившийся в Лейпциге для охраны магазинов с большим количеством вооружения. На следующий день Чернышев осуществил форсированный марш, пройдя 31 милю (50 км) за один день, и присоединился к Воронцову. Когда они объединились, то напали на Арриги, совершенно не готового к отпору. Когда русские почти добились победы, поступило известие о перемирии, заключенном между Наполеоном и союзным командованием.

После возобновления военных действий Чернышев снова доказал огромную эффективность использования корпусов кавалерии для партизанских действий. Он помешал маршалу Удино укрыться с остатками своей армии в Магдебурге после поражения при Гросберене. Затем он перенес свои действия далеко в тыл французов, действуя самым поразительным образом в самом центре Вестфалии.

Во главе 3 тысяч конников и четырех легких пушек этот лихой офицер пересек Эльбу близ Дессау и с быстротой молнии промчался по Германии, достигнув Касселя. Его храбрый натиск и твердая линия поведения страшно перепугали французские власти.

Иероним Бонапарт, правитель Вестфалии, был вынужден бежать из столицы, не сделав ни одного выстрела, и храбрая партизанская кавалерия, возглавляемая казаками, под рукоплескания населения вошла в город, объявив конец королевства Вестфалии. Чернышев оставался в Касселе в течение целой недели и спокойно осуществил свой отход, не потеряв ни одного человека, увезя с собой в качестве трофеев запасы арсенала, королевских лошадей и кареты и другую огромную добычу.

Моральный эффект от этого кавалерийского рейда оказался значительнее, чем осуществление военной победы. Он доказал шаткость позиции Наполеона в созданных им на французских штыках государствах, и подобные настроения распространились по всей Германии.

Вначале сражавшиеся в разомкнутом строю, казаки вскоре научились маневрировать в сомкнутом и благодаря своей скорости и ловкости получили большие преимущества над французскими кирасирами, которые быстро утомлялись в непрерывных стычках из-за своего тяжелого вооружения.

Приведем два примера, которые мы взяли из «Истории и тактики кавалерии» капитана Нолана. Они дают ясное представление о методике действия и превосходстве казаков во время партизанской войны.

«19 августа 1813 года, по окончании перемирия, союзные войска начали теснить французов на Берлин и Потсдам. Полковник Быхалов получил приказ провести разведку в направлении Луккенвальде вместе с полком донских казаков. Он стоял на биваке на Треббинской дороге и двинулся через Шарфенбрюк и Вальтесдорф.

Французские пикеты начали отходить при его приближении и позволили получить полное представление о местности, расположенной к северу и востоку от Луккенвальде. Наконец большой корпус кавалерии поспешно вышел из города против русского отряда и построился в сомкнутую эскадронную колонну, выставив на флангах стрелков в цепи. Так что перед русскими оказалась только тяжелая колонна.

Затем французы двинулись рысью, плотно сомкнувшись, чтобы не дать русским возможности прорваться в интервалы, прямо на центр русского отряда, который немедленно раздался, и казаки бросились на тыл и фланг колонны. Французы, не встречая с фронта никакого сопротивления, остановились, а казаки начали колоть фланговые ряды и стрелять в густую массу, где скоро возник совершенный беспорядок, лишивший возможности сделать какое-либо перестроение.

Казаки вовсе и не пытались рассеять французскую конную массу, но, осознавая свое превосходство в езде, продолжали стрелять и колоть пиками, производя частные нападения, когда предоставлялась к тому возможность. Тем временем фланговые шеренги французов начали использовать свои карабины, построились в каре, продолжая таким образом держаться в течение примерно получаса.

В это время появились головные части французских колонн пехоты, которая начала продвигаться к месту стычки, и вскоре, когда французская артиллерия открыла огонь, колонна тяжелой кавалерии выпуталась из опасной ситуации. Никем не преследуемый, полковник Быхалов отвел свой отряд на Шарфенбрюк».

18 сентября 1813 года состоялся другой бой вблизи Мюльберга между генералом Иловайским с 1200 казаками и 2 тысячами французских драгунов. Нолан приводит следующее описание со слов капитана Ганцауге:

«Пока казаки развертывались, французы завершали свое перемещение. Они построились в одну линию, оставив в тылу небольшой резерв.

Казаки напали и были встречены залпом из карабинов. Французы не обнажали сабель. Сначала их огонь отправил русских направо. Когда они перегруппировались, противник заехал в колонну и открыл полные интервалы, а затем снова построился во фронт. Мы ожидали, что французы вот-вот атакуют, однако похоже, что они стремились просто растянуть свою линию и помешать охватить их фланги. Так обычно атаковали казаки.

Примерно в одно и то же время завершились приготовления к бою с обеих сторон, казаков строго предостерегли не уклоняться от огня противника, офицеры получили приказ зарубить первого, кто повернет.

Нескольким эскадронам велели атаковать противника с фланга и с тыла. Неуклонно следуя приказу, казаки атаковали французов и окружили их эскадроны. Я сам видел многих французских офицеров, погибших от их сабель или проколотых, после того как они выстрелили из своих карабинов, но не успели обнажить свои сабли.

Вначале французы упорно сопротивлялись, насколько это возможно для стоящей на месте конницы против такого активного противника, наседающего на них со всех сторон. Все же, наконец, некоторые из них начали поворачивать назад, и вскоре их примеру последовали все эскадроны.

Вместо того чтобы контратаковать, чтобы восстановить равновесие, резерв присоединился к отступавшим, вскоре все галопом двигались к Якобсталю, и вся равнина покрылась отдельными скачущими конниками. Ни одно подразделение не сохранилось в сомкнутом строю, французскими конниками началась сущая охота, многие из них падали с лошадей и захватывались в плен.

Наконец мы подошли к линии французских кирасир, вышедших из леса, внушительность их сомкнутого строя заставила нас остановиться без всякой команды. Не произнеся ни слова, совершенно удовлетворенные своей победой, мы вернулись в Мюльберг».

Генерал де Брак говорит следующее о действиях казаков в качестве легкой кавалерии: «Казаки представляли огромную опасность, прежде всего для тех наших офицеров, которые производили разведку. Многие среди них, особенно офицеры Генерального штаба, посылавшиеся для рекогносцировок и специально отобранные начальством, предпочитали привозить сведения, собираемые ими у местных жителей, а не приближаться к расположению противника, неминуемо подвергаясь нападениям казаков. Благодаря им император иногда просто не представлял реальное состояние дел». Данное свидетельство как нельзя лучше убеждает в результативности этой иррегулярной кавалерии.

Не менее показательно и мнение французского генерала Морана, свидетельствующее о значении казаков в войне 1812 года. Он пишет: «Эти дикие всадники не знают о наших дивизиях и других формированиях, о наших регулярных построениях, о том порядке, который мы так чрезмерно ценим. Они крепко сидят в своих седлах, сжимая лошадь ногами и упираясь в широкие стремена, служащие им хорошей опорой, когда они действуют оружием.

Они вскакивают в седла и мгновенно переходят из состояния покоя в полный галоп, во время этого галопа лошади как бы вторят их мастерству, становясь единым целым. Эти люди всегда настороже, они перемещаются с необычайной скоростью, их потребности минимальны, они преисполнены воинственным духом.

Какое великолепное зрелище представляла французская кавалерия, сверкающая золотом и сталью под лучами июньского солнца, вытянувшись в линию вдоль берегов Немана, преисполненная рвением и отвагой! Какое глубокое прискорбие возбуждает воспоминание о маневрах, которые ее напрасно утомляли в борьбе с казаками, ранее презираемыми, но сделавшими для России больше, чем все регулярные армии этой империи!

Каждый день их видели на горизонте, где они вытягивались в длинную линию, в то время как их доблестные наездники подходили и к самым нашим рядам. Мы строились и выступали навстречу этим линиям, которые в тот момент, когда мы приближались к ним, исчезали, и на горизонте больше не виднелось ничего, кроме берез и сосен.

Но спустя час, когда наши лошади кормились, атака возобновлялась, и черные линии снова появлялись, происходил тот же самый маневр, приводивший к тому же результату. Именно таким образом удалось вымотать и истощить самую прекрасную и храбрую кавалерию, боровшуюся против этих людей, которых она поначалу презирала, но которые были равны ей по храбрости. Их действий оказалось достаточно, чтобы спасти империю, и именно они явились ее реальными спасителями и опорой.

Чтобы подвести итог нашим страданиям, следует добавить, что наша кавалерия была более многочисленной, чем кавалерия казаков, что ее поддерживала самая легкая, храбрейшая и тщательным образом организованная артиллерия, чем когда-либо, но и она оказалась обреченной на смерть!

Далее заметим, что командующий нашей конницей, пользовавшийся наибольшим восхищением среди всех героев, озаботился тем, чтобы во время каждого маневра его поддерживала самая бесстрашная пехота. Тем не менее казаки вернулись с трофеями и покрытые славой на плодородные берега Дона. В то время как земля России была усеяна кирасами и вооружением наших воинов, таких храбрых, таких решительных, таких преданных процветанию нашей страны».

Интересен и поучителен тот факт, что казаки в 1813 и 1814 годах вооружались и действовали почти совершенно аналогично американской коннице, использовавшейся во время Гражданской войны в США 1861–1865 годов. В кампаниях на Эльбе и Рейне казаки сражались часто как конная пехота. Ссылаясь на особую роль подобных войск, мы только приведем следующее письмо прусского гвардейского уланского ротмистра Ганцауге капитану Нолану:

«Большую часть прошедшей войны против французов я был прикреплен к донским казакам. Вначале они практически не использовали огнестрельное оружие. Оказавшись в Западной Европе, казаки быстро поняли преимущества огнестрельного оружия, особенно когда приходилось сражаться на пересеченной и сложной местности, и стали вооружаться ружьями французской пехоты, которые подбирали на поле сражения.

В результате они приобрели обычай спешиваться там, где поз воляли условия, и таким образом вступать с противником в рукопашную схватку. Мне самому довелось видеть их действующими таким образом, они разбивали кавалерию и даже пехоту, превосходящие их по численности, если они нападали на них поодиночке [78].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.