Вооружение, снаряжение и тактика рыцарей

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Вооружение, снаряжение и тактика рыцарей

Рыцари всегда сражались в доспехах. Сначала это были кольчуги, сделанные из сплетенных стальных колец, или же доспехи из тонких металлических пластинок. Они стали использоваться как основное средство защиты, голову стали защищать плотно прилегавшей кольчужной шапкой, изготавливавшейся по той же методике, что и основное вооружение. Шапка закрывала лоб и часть лица, оставляя нижнюю часть незащищенной, имела кольчужную защиту ушей и задней части шеи. Поверх кольчужной шапки надевался шлем, причем только перед самым началом сражения.

В то время, когда в обиход вошли прочные стальные доспехи, шлем принял конусообразную форму, наверху оставался круглым, под ним носилась вязаная шапочка, чтобы защитить голову от давления шлема. К шлему добавлялись металлические пластины для защиты шеи, а также забрало, защищавшее лицо. Забрала отличались по форме и устройству. Иногда лицо закрывалось перпендикулярными перекладинами, иногда использовались просверленные пластинки, закрывавшие лицо полностью и оставлявшие лишь небольшие отверстия, чтобы можно было видеть и дышать. Увенчивали шлемы султаны и другие украшения различного вида.

Оруженосцы, пехотинцы и наемники носили бацинеты, облегченные шлемы, плотно прилегавшие к голове, обычно с забралом. Он защищал и спереди, и сзади, иногда имел науши, покрытые металлическими пластинками и сходившиеся под подбородком. Часто и рыцари надевали эти легкие шлемы, когда не ожидали непосредственного нападения, но не хотели оставаться беззащитными в случае экстренной нужды.

Латы рыцарей были чрезвычайно тяжелы и, вероятно, превосходили своей тяжестью латы древних катафрактов. В первые времена рыцарства предохранительное вооружение для тела состояло из кольчуги, составленной из колец или цепочек, нашитых на кожаный кафтан, и называвшейся хауберк, которая надевалась поверх нижнего платья, стеганого или из кожи, иногда буйволовой. Кольчуги были четырех родов, которые отличались между собой способом прикрепления колец. Были кольца плоские, пришитые одно рядом с другим, продолговатые кольца, лежавшие одно на другом краями, ромбовидные пластинки и, наконец, особый вид представляли настоящие кольчуги из колец без нашивки на кожу.

В X веке кольчуга достигала бедер, в следующем веке она еще больше удлинилась, дойдя до коленей. Норманнские рыцари Вильгельма Завоевателя во время вторжения в Англию были вооружены именно таким образом, о чем свидетельствуют изображения на гобелене из Байе. В XII веке кольца переплетались, таким образом кольчуга становилась прочнее, практически оказывалась двойной. Кольчуга была очень гибкой, свободно носилась на теле. Тот же самый материал использоваться для прикрытия рук и ног.

Под кольчугу надевали гамбезон, особую одежду обычно из шерстяной ткани и простеганную. Она служила защитой от повреждений, что вызывались трением оружия, вес которого сильно утомлял.

Со временем кольчугу вытеснили пластинчатые латы, состоявшие из прочных пластинок с подвижными креплениями. Они не стесняли движений, отвечая конструкции тела человека. Вначале их использовали для защиты рук и ног, впоследствии для защиты туловища. Но еще длительное время рыцари предпочитали смешанные доспехи, сочетавшие пластинчатые латы и кольчуги.

Тяжелые пластинчатые доспехи часто носились поверх кольчуги, конники видели, что отполированные пластины, на которых легко соскальзывали мечи или копья, служат лучшей защитой, чем кольчуги, не всегда оберегавшие от ударов.

Изобретение пороха также заставило предпочитать более прочное вооружение, оно служило и лучшей защитой против огнестрельного оружия. Этот вид защиты существовал до конца XVII века, когда его отменили, оставив только кирасы, защищавшие грудь и спину, они во многом остались теми же, что и в настоящее время используют кирасиры большинства европейских армий.

Вместе с пластинчатыми латами в обиход вошел также крючок, прикреплявшийся к нагрудной пластине, он помогал рыцарю прочно удерживать свое копье во время атаки.

Когда рыцари носили кольчуги, то и лошади покрывались ими, впоследствии, когда рыцари получили пластинчатые латы, то и лошади покрывались сходными доспехами. До введения огнестрельного оружия столь мощно вооруженные всадники практически оказывались неуязвимыми, ибо искусство изготовления доспехов намного превосходило уровень наступательного вооружения.

Конечно, происходившее давало огромное преимущество знати, которая только одна имела право и могла обеспечить себя рыцарским вооружением. Правда, недостаточная подвижность и внушительный вес доспехов делали рыцаря весьма неповоротливым, что снижало значение такого вооружения, поскольку рыцарю невозможно было осуществлять быстрые перемещения. Поэтому, как, например, в битве при Азенкуре, превосходящая активность легковооруженной пехоты позволила ей одерживать верх над тяжелыми рыцарями. Французские рыцари несли большие потери в боях с ополчениями городов Фландрии. Особенно страдали носители тяжелого вооружения во время жаркого лета.

Перечислим различные части вооружения, надевавшиеся поверх гамбезона или нижнего одеяния.

1. Кольчуга (Hauberk).

2. Пластинчатые латы (кираса), защищавшие грудь и спину.

3. Шлем (Helmet) или кольчужный головной убор (в его различных видах).

4. Бармица (Halsberge).

5. Наплечники (Schulterstuke).

6. Наручи и налокотники (Armschien и Ellbogenschilder).

7. Металлические рукавицы или перчатки, закрывавшие кисти рук и запястья.

8. Набедренник для защиты бедер.

9. Наголенники для защиты ног (Beinschienen).

10. Наколенники (Knieschilder, Kniestucke).

11. Металлические сапоги для защиты ступней (Eisen schuhe).

Щит чаще всего изготавливался из металла, в ряде случаев из дерева, покрытого кожей или металлом, на него помещались девиз или герб. Щиты различались по форме, носились на ремне через плечо.

Сначала шпоры делались из одного шипа, но в XIV веке на них появились колесики, аналогично используемым и в наше время. Однако тогда колесики шпор были намного большего размера, чем те, что используют сегодня повсюду, кроме, возможно, Мексики и Южной Америки.

Шпоры рыцарей изготавливались из золота, известны лучшие образцы такого рода. Выражение «заслужить шпоры» означало вступить в рыцари, а изысканность шпор соответствовала рыцарским степеням. Поверх вооружения надевался плащ, изготовленный из тонкой материи или шелка, он был украшен гербом и цветами рыцаря.

Впервые седло упоминается Сидонием Аполлинарием (V век), писавшим о вестготах. В XI веке к седлу добавили высокие луки спереди и сзади, чтобы они поддерживали тяжеловооруженных всадников, сделав их посадку более удобной и надежной.

Основным наступательным оружием конницы оставалось копье, считавшееся самым благородным из всех видов оружия, им не могли пользоваться представители низших классов. Копья были длинными и тяжелыми, изготавливались из древесины, сосны, белого клена, ясеня, оснащались железным наконечником, тяжелым и широким. Как раз под наконечником прикреплялся прапор (баннер) – небольшой флажок, указывающий на ранг его носителя.

Хотя формально все рыцари считались равными между собой, все же существовало различие между богатыми, способными оснастить контингент вооруженных людей за свой счет, и рыцарем, отправлявшимся на поле боя только со своим помощником. Первого именовали баннеретом, или рыцарем с баннеретом, второй считался бакалавром, или простым рыцарем. Баннерет носил небольшой флажок или квадратный баннер, прикрепленный к копью, тогда как обычный рыцарь имел небольшой флаг, зигзагообразной формы с одним или двумя зазубренными концами. На том месте древка, за которое рыцарь держал копье, имелся небольшой щит или vamplate, круглая пластинка для защиты руки. Иногда с дырой в центре, он соскальзывал к нужному месту и возвращался обратно к рукоятке, изменявшаяся толщина древка позволяла прочно его удерживать.

Кроме копья рыцарь был вооружен мечом. Мечи сильно различались по форме, иногда были обоюдоострые, иногда заост ре ны с одной стороны. Обычно мечи были прямыми, но использовались и фальшионы (получившие распространение в Средневековье короткие кривые мечи с широким лезвием). Встречались мечи любой длины, некоторые для действий обеими руками, такие доходили до семи или восьми футов в длину (2,1–2,4 м).

Обычно двуручные мечи не использовались рыцарями, находившимися на лошадях, когда же они хотели их использовать, то обязательно спешивались. Небольшой меч или кинжал иногда прикреплялись к луке седла рыцаря, в то время как тяжелый меч обычно носился на поясе слева. В снаряжение рыцаря кинжал входил всегда, он носился на правом бедре, использовался для окончательного удара, когда рыцарь бросал противника на землю и побеждал его. Все оружие содержалось с особенной заботливостью, эфесы часто украшались драгоценными камнями, а клинки – надписями и рисунками. Право носить меч имели только свободнорожденные, и сдача в плен выражалась передачей меча противнику.

Задолго до учреждения института рыцарства использовали боевые топоры. Свое имя Карл Мартелл (Молот) взял от martel de fer, мартель-де-фер, боевого топора, своего любимого оружия, он использовал его в битве при Туре (Пуатье) в 732 году. Оно представляло собой насаженный на рукоять молот с тупой одной стороной и острым наконечником на другой, их применяли вплоть до XIV века, считая рыцарским оружием. Таковыми также считались боевые топоры (секиры), весьма различавшиеся по величине и форме, использовавшиеся очень широко. Палица или булава, железная или изготовленная из дерева с шипами, также применялась рыцарями, но также и воинами низших сословий.

Тактика рыцарей была самой простой, и им не были известны какие-либо тактические маневры, поскольку победа зависела только от физической силы. Скорее всего, единственным тактическим объединением оставалось полное копье (lance fournie), состоявшее из рыцаря, несшего свое копье, его оруженосцев и драбантов или свиты.

Нечто подобное существовало в галльской кавалерии в римское время, где были тримакрезии, состоявшие из трех лиц, но состав полного копья был гораздо значительнее, хотя и менялся в разных странах и в разные времена. Более постоянным он сделался уже в позднейшие времена рыцарства, особенно с введением конных жандармов. Вначале полное копье состояло из рыцаря, оруженосца, пажа, слуги и трех лучников – все верхом. Это маленькое отделение было также и административной единицей, так как сам рыцарь содержал свою свиту и доставлял ей все необходимое. Баннереты имели у себя известное число подобных копий, и в древних хрониках численность армии всегда обозначена числом копий – подобно тому, как мы говорим 60–70 эскадронов, тогда говорилось 200–300 копий. Число всадников в копье колебалось от трех до четырнадцати, однако шесть или семь считались общепринятыми.

Как отмечает Барден, в капитуляриях (указах или кодексах франкских королей), где отмечена организация копий в феодальных армиях некоторых стран, говорится, что десять копий, содержавших порядка пятидесяти или шестидесяти конников, составляли бацелу, пять объединившихся вместе бацел составляли разновидность полка, или примерно 300 конников под командой баннерета – рыцаря со значком. Известно также, что армии делились на три части, в центре находился авангард и два крыла, обычно под командованием главных командующих, подчинявшихся верховному командующему.

Рыцари вступали в сражение единой линией, их тактика состояла в атаке на полном ходу. Они стремились сбить с лошади противников ударами копий. После первого столкновения начинался рукопашный бой, где использовались мечи, боевые топоры и молоты, булавы (палицы). Вторую линию образовывали оруженосцы, за ними выстраивались другие лица из окружения рыцарей.

Они не были вооружены столь хорошо, чтобы биться на первой линии, как рыцари, хотя при необходимости оруженосцы выдвигались вперед и занимали места своих хозяев в случае их смерти. Настоящей обязанностью как оруженосца, так и других помощников являлась помощь рыцарю во время сражения, поднимание его в случае ранения и выбивания из седла и обеспечение его новым оружием взамен утраченного. Оруженосцы носили кольчугу и легкие шлемы, имели мечи, боевые топоры и кинжал.

В свиту рыцаря входили лучники, которые были юношами благородного происхождения, стремившимися стать оруженосцами. Они были вооружены легко, имея только шлемы и железные перчатки. Иногда они спешивались, чтобы сражаться пешими, тогда их лошадей удерживали пажи. Конные лучники образовывали легкую кавалерию. Хотя Гумберт заявляет, что они применяли луки, все же Барден пишет, что французские лучники сражались не с помощью луков, а использовали только арбалеты, поэтому их лучше назвать конными арбалетчиками.

Они находились обычно позади оруженосцев, хотя часто и вступали в стычки и вводились в действие на передней линии, в случае же серьезного натиска противника, которому они не могли оказать должного сопротивления, отступали, группируясь на флангах и оставляя равнину открытой для действий тяжеловооруженных конников. Иногда они продолжали сражаться на флангах, но в случае победы всегда применялись для преследования разбитого противника.

Тогда тактического искусства, когда корпуса войск совместно маневрируют и обоюдно поддерживают друг друга, не существовало. Фактически тактические битвы выигрывались не маневрами или мастерством, но только грубой силой.

Поле тогдашней битвы представляло собой скопление тысяч отдельно сражающихся воинов, а сражение распадалось на поединки, сильно напоминая дуэли. Единственным представлением тактического свойства считалось стремление воспользоваться преимуществами ветра или солнца, поскольку при лобовом противостоянии это часто оказывало особое влияние на сражающихся, с трудом видевших через узкие отверстия. Отблески солнца, мельчайшая пыль явно делали ситуацию неравной.

Повсеместное распространение кавалерии и ее универсальность требовали тактической квалификации, поскольку все народы сражались по одному и тому же принципу. Они не испытывали необходимости достижения преимуществ маневрированием. Командующие вовсе не были тактиками, но просто воинами, выделявшимися в своих армиях за личное боевое искусство и храбрость во время рукопашного боя.

Как уже отмечалось, обучение в мирное время было весьма суровым и включало непрекращающиеся физические упражнения, весьма трудные и тяжелые. Совершенно очевидно, что никогда ранее воину не были так необходимы личная физическая сила и выносливость, а также владение оружием, достигавшиеся при совершенном и продуманном индивидуальном обучении, как во время расцвета рыцарства.

Единственным стремлением с самой ранней молодости было довести физическую силу и ловкость в верховой езде и владении оружием до высшего совершенства. Главным и часто единственным занятием всей жизни была подготовка к войне и совершение выдающихся подвигов; увеселения мирного времени состояли в охотах и участии в турнирах как подражаниях боевым поединкам.

А вот военное искусство на некоторое время утратили. Вместо совместных действий, направлявшихся общим планом и боевым порядком по установленным правилам, каждый рыцарь со своими оруженосцами сражался на свой страх и риск, полагаясь исключительно на свой опыт. Соперничество между родами сводилось к поединкам между главами, которые изо всех сил стремились стать первыми среди других.

Невероятно высокий престиж и влиятельность кавалерии, практически полная неуязвимость рыцаря в предохранительном вооружении – все это породило и презрение, которое проявлялось в отношении пехоты, особенно из-за того, что на службу туда принимали исключительно низшие классы. Отсюда страстное стремление служить в кавалерии и презрительное отношение к службе в пехоте, что нельзя считать справедливым.

Хорошая пехота, отлично вооруженная, в частности, длинными копьями и тщательно обученная, могла с успехом защитить себя против нападения недисциплинированных и плохо управляемых тяжеловооруженных конников, чьи действия не отличались слаженностью и четким порядком, а также и единством командования.

Однако когда вся Европа стала полагаться на конных воинов, каждый человек достаточно высокого положения мечтал о службе только в кавалерии. Кто же тогда должен был принять на себя руководство пехотой? Кто мог решиться сформировать из подходящих элементов хорошую пехоту, вооружить и обучить ее? Однако пришло время, когда, как мы увидим в дальнейшем, население Швейцарии, где в силу географических особенностей страны было невозможно организовать кавалерию, было вынуждено полагаться исключительно на свою пехоту. Швейцарцы смогли создать армию пеших воинов, которые при столкновении с гордыми рыцарями показали им, что сила – это еще не все, главными остаются порядок, слаженность действий и военное искусство. Именно эти данные оказывают огромное влияние на ход боевых действий.

Фактически феодальные армии вовсе не организовывались на принципах, позволявших использовать тактическое искусство. Войска состояли из разноликой массы солдат, нередко хорошо обученных индивидуально и хорошо оснащенных. Однако им недоставало сознания своей общности и умения действовать как единое целое, это составляет сущность любой армии. Их феодальная зависимость требовала служить только сорок дней в году, так что их мобилизовывали только перед самым началом кампании, соответственно практически не оставалось времени, чтобы обучить их действовать согласованно. Высшее тактическое искусство достигается только через обучение, никогда нельзя достичь совершенства, если отсутствует военная система, основывающаяся на постоянной армии. Высокое развитие искусства маневрирования и перемещения масс войск в римской армии, особенно во времена Сципиона, следует приписать тому факту, что служба в римской армии продолжалась от десяти до двадцати лет.

Турниры, долгое время остававшиеся единственными военными упражнениями для рыцарей в Средние века, не использовались как школы тактики, поскольку для успеха в них требовалось только научиться искусно действовать оружием в бою один на один. Даже в тех случаях, когда друг против друга сражались две группы рыцарей, вовсе не требовалось тактическое искусство. Такие состязания представляли собой ряд поединков, где требовалось только уметь наносить и парировать тяжелые удары, демонстрируя искусство владения оружием, и проявлять выносливость, делая это долгое время. Когда мы вспомним, что полный набор турнирного вооружения и снаряжения весил примерно около 100 кг, то легко представим, что продолжительность сражений имела особое значение и выносливость сражающегося ценилась высоко.

Однако турниры устраивались не только ради улучшения боевой подготовки рыцарей, хотя это тоже являлось одной из целей. Они служили практически единственным развлечением того времени, были весьма популярны, поскольку позволяли собрать вместе огромное количество представителей знати, где те могли продемонстрировать свою изысканность в подборе коней и вооружения и искусство владения оружием в присутствии прекрасных дам.

Игры начинались обыкновенно примерным боем двух отрядов (melees) во главе с предводителями. Все правила были установлены с большой точностью, чтобы по возможности избежать опасных ранений. Как и во время боевых действий, оруженосцы и помощники выстраивались позади своих хозяев, чтобы помочь им, если тех выбивали из седла. Во время поединка использовалось более тяжелое оружие, чем на войне, так что никто не мог выдерживать его в течение целого дня. Иногда случалось даже, что рыцари задыхались в нем до смерти. Столь тяжелое снаряжение использовалось не только из желания развить силу и выносливость, но и ради того, чтобы предохранить участников от сильных повреждений.

Во время турниров осуществлялись также учебные нападения на укрепления и окопы, однако здесь не учили искусству маневрирования, поскольку все упражнения сводились к жестоким поединкам между рыцарями.

Как мы уже отмечали, во времена рыцарства военное искусство находилось в упадке. Пехота постепенно приходила в упадок, пока ее влияние на результаты военных сражений не свелось к нулю, и мы тщетно ищем свидетельства тактического искусства на полях сражений того периода. Только во время одного или двух сражений мы находим минимальные следы того, что сражения выигрывались благодаря использованию стратегии или совершенных на поле боя маневров.

В описании сражения при Гастингсе 14 октября 1066 года между Вильгельмом Завоевателем, стоявшим во главе нормандских рыцарей и армии саксов под руководством Гаральда, мы находим характерный пример тактики того времени. Король Гаральд занял оборонительную позицию и защитил свой фронт изгородью, изготовленной из кольев, щитов и плетней. Его войско в основном состояло из пехотинцев, в то время как у Вильгельма была почти исключительно кавалерия.

К счастью, сохранилось подробное описание сражения, данное Робертом Васом (Wace, Vace, ок. 1112 – ок. 1184), писавшим во время правления короля Генриха II Плантагенета, почти девяносто лет спустя после этого боя, когда еще в памяти людей были живы воспоминания о судьбоносной для Англии битве.

Вас дает точную картину хода этого сражения. Поскольку его описание содержит необычайно значимые детали, имеющие решающее значение, и отражает характер военного искусства своего времени, оно представляет огромный интерес для современного читателя, поэтому мы решили привести несколько отрывков из него, сохранив оригинальную и яркую лексику.

Итак, после описания построения армий и начала их схождения поэт переходит к изображению боевых действий.

«Вильгельм сел на своего боевого коня и крикнул Рожеру, называемому де Монтгомери: я очень на вас рассчитываю, ведите ваших людей туда и атакуйте их с той стороны. Вильгельм, сын сенешаля Осбера, честный, хороший вассал, пусть идет с вами и помогает вам. Возьмите с собой людей из Булони и Пуа и всех моих наемников. Ален Ферган и Эймери пусть атакуют с другой стороны, с ними пойдут люди из Пуату, бретонцы и все феодалы из Мена. Я же со своими приближенными, друзьями и родными буду сражаться в центре, где бой всего горячее».

Феодалы, рыцари и начальники копий были уже все вооружены. Пехотинцы были хорошо снаряжены, имели луки и мечи, на голове шапочки, и на ногах туго стянутые башмаки; некоторые были одеты в хорошие кожаные одежды, другие в узкое платье и имели металлические сапоги, блестящие шлемы, щиты за плечами и копья в руках. Все имели отличительные значки, по которым узнавали своих, так что норманн не мог поразить норманна, француз – француза.

Пехотинцы шли впереди, сомкнутыми рядами, рыцари следовали за ними, чтобы их поддержать. Рыцари и пехотинцы шли на своих местах, ровным шагом, соблюдая полный порядок, чтобы друг друга не обгонять и не разорваться. Все шли бодро и смело, лучники были наготове открыть стрельбу.

Гаральд созвал всех своих людей – графов, баронов, ленников – из их замков и из городов, дворов, деревень и местечек. Были собраны все крестьяне с тем оружием, которое имели, – палицами, копьями, вилами, дубинами. Англичане окружили свое расположение, где стоял Гаральд с друзьями и баронами, изгородью.

Гаральд знал, что норманны приближаются и намерены атаковать его, почему и окружил заблаговременно изгородью место, где стояли его люди. Он поднял рано утром своих людей, приказал им вооружиться и готовиться к бою и сам надел доспехи, соответствующие его знатному сану. Он приказал им и советовал своим баронам держаться как можно ближе друг к другу и сражаться в плотной массе, так как, рассеявшись, им будет потом трудно собраться.

«Норманны, – сказал он, – честные вассалы, храбрые и пешком, и верхом, славные рыцари на конях, опытные в боях! Все будет потеряно, если только они прорвут ваши ряды; они имеют длинные копья и мечи, но у вас острые копья и острые секиры, и я не думаю, чтобы их вооружение было лучше вашего; бейте только все, что попадется под руку, щадить нечего».

Английские (англосаксонские) крестьяне имели острые топоры и ножи. Они построили перед собой сплошную изгородь из своих щитов и дерева, так что не оставалось ни малейшей щели; таким образом, перед их фронтом было препятствие, которое норманны должны были преодолеть, чтобы сойтись с ними. Англичане намерены были ограничиться обороной за этой изгородью и если бы выдержали это намерение до конца, то, наверное, не были бы побеждены в этот день, так как всякий норманн, проникавший через препятствия, сейчас же падал под ударами топора или ножа, палицы или другого оружия. Воины Гаральда были одеты в короткие, узкие кольчуги, надетые поверх одежды, на голове имели шлемы. Они стояли в сомкнутых рядах, готовые к бою и с нетерпением его ожидая. Для прикрытия одного из крыльев войска была вырыта канава.

В это время показались норманны: головной их отряд шел по плоскому водоразделу; вплотную за ним шла другая, более сильная часть войска, которая повернула в другую сторону поля сражения и построилась подобно головному отряду в сомкнутую массу. Наконец показался еще отряд, покрывавший всю равнину; в середине его высилось знамя, присланное из Рима, около него находился сам герцог, лучшие люди и главная сила войска. Честные рыцари и вассалы, храбрые воины стояли здесь, а равно и знатные бароны, хорошие лучники и копейщики, которые обязаны были окружать и оберегать герцога. Прислуга, не принимавшая участия в бою, на обязанности которой лежало охранение обоза и запасов, двигалась позади.

Гаральд заметил приближение Вильгельма и увидел, что норманны разделились на три части, чтобы произвести нападение с трех сторон. Брат его Гурт подошел к нему, они стали около знамени, все просили Господа Бога охранять их. Около них собрались все их родственники и друзья: они просили не жалеть себя, так как теперь видно было, что никто боя не избежит. Каждый человек был в латах, опоясан мечом и со щитом за плечами. Большие топоры, которыми они собирались наносить страшные удары, были привешены на шее. Они стояли пешие, в сплоченных рядах, держались прямо и смело.

Норманны двинулись тремя отрядами, чтобы нападать с трех различных сторон; первый и второй отряды уже подошли, а третий, самый большой, с которым шел герцог и его люди, еще приближался. Все смело и бодро двигались вперед.

Как только оба войска сошлись, раздался страшный шум и крик. Слышен был звук труб и рогов и других духовых инструментов; видно было, как воины строились, поднимали щиты и копья, натягивали луки, готовые к нападению и к обороне. Раздался большой шум и воинский клич. И с обеих сторон войска зашевелились.

Норманны двинулись вперед, англичане сопротивлялись храбро; все имели бодрый и неустрашимый вид. И вот началась битва, о которой еще и теперь так много говорят.

Бой кипел с 9 часов утра, и до трех дня никто не мог сказать, кто одержит верх. Обе стороны держались крепко и сражались храбро. Норманнские лучники пускали в англичан тучи стрел, но те закрывались своими щитами, так что стрелы не могли причинить им никакого вреда. Поэтому норманны стали пускать стрелы почти прямо вверх, чтобы они падали на головы врагов. Многие англичане были ранены в голову и лицо, потеряли глаза, так что все стали опасаться поднимать их и оставлять лица открытыми.

Норманны убедились наконец, что англичане держатся очень твердо и их позиция неприступна. Они собрались на совет и решили обратиться в притворное бегство, чтобы выманить англичан из-за их прикрытия и побудить рассеяться по полю, так как были уверены, что, несомненно, одержат верх, если только англичане потеряют сомкнутость. Как было задумано, так и исполнено. Норманны обратились в бегство. Подумав, что враги уходят и никогда более не вернутся, англичане бросились их преследовать с громкими криками и вышли из своего убежища. Увидев это, Вильгельм тотчас приказал своим повернуть. Начался отчаянный бой, и англичане были разбиты. Если бы они не оставили своей позиции, то, вероятно, никогда не были бы побеждены. Атака конницы под предводительством нормандского герцога описана следующим образом: «Тут появились те, кто охранял его и никогда не покидал; их было около 1 тысячи воинов, они сомкнутыми рядами понеслись на англичан, массой своих коней и ударами рыцарей они пробили густые массы воинов Гаральда и разгромили их, храбрый герцог мчался впереди. Многие из англичан уже бежали, многие пали, многие были потоптаны конями. Многие богатейшие и знатнейшие люди пали во время бегства, однако все же англичане сплачивались в отдельных местах, сбивали с лошадей тех врагов, до кого могли дотянуться, и пытались сражаться, сбивая людей и убивая лошадей».

Ничто не позволяет составить более ясное представление об образе ведения боя в XI веке, чем это интересное повествование, которое выгодно отличается от прочих тем, что было написано вскоре после сражения, а многие его детали подтверждаются в изображениях на гобелене из Байе.

Сражение при Бувине

Следующее сражение, детальным описанием которого мы располагаем, произошло при Бувине (Фландрия), оно состоялось в 1214 году между войсками короля Франции Филиппа II Августа и германского императора Оттона IV, где первый одержал решающую победу.

Армия Филиппа II состояла преимущественно из кавалерии, ему удалось выманить императора из пересеченной местности на плоскую равнину, где его всадники получали преимущество во время боя. Услышав, что французский король выступил, и поверив, что он стремится избежать сражения, Оттон стал преследовать его. Узнав об этом, Филипп послал на разведку виконта де Мелюна с небольшим количеством легкой кавалерии и арбалетчиков, чтобы прояснить ситуацию, отправившись по направлению к врагу.

Вскоре Мелюн встретился с армией императора, перемещавшейся в боевом порядке, их лошади были одеты в защитное вооружение, кавалерия построена за пехотой. Таково было обычное построение перед боем. Виконт тотчас увидел, что вражеские войска приведены в боевую готовность, и отправил шевалье Герена с сообщением к королю Филиппу II, сам же продолжил наблюдать за перемещениями противника.

Численность пехоты в германской армии была большой. Хронисты пишут, что они могли воевать даже против кавалерии. Пехота была вооружена длинными копьями. Император выдвинулся вместе со своей пехотой вперед, а его тяжелая кавалерия осталась в тылу. Английские союзники расположились справа, фламандцы – слева. Французы построили примерно такой же боевой порядок, их пехота заняла переднюю линию, кавалерия заняла позиции сзади.

В описании сражения заметны черты тактической концепции, поскольку, видимо, тяжелые конники были построены по эскадронам с промежутками между ними, в которых после перехода через мост в Бувине расположилась пехота, чтобы занять свою позицию впереди. Возможно, эскадроны состояли из контингентов разных рыцарских баннеретов, сведенных вместе и образовавших тактические единицы.

Легкая кавалерия построилась на флангах, поддерживаемая тяжелой конницей. Битву открыл шевалье Герен, отправивший 150 легких конников атаковать фламандских рыцарей врага, находившихся на левом крыле. Похоже, он вовсе не рассчитывал, что эта атака будет успешной и небольшой корпус легковооруженных войск сможет добиться какого-либо позитивного результата. Скорее всего, он хотел внести смятение в ряды врагов, прежде чем повести основной корпус тяжеловооруженных рыцарей в решительную атаку. Герен явно понимал значение резерва в действиях кавалерии и, действительно сохранив главные силы, достиг преимущества.

Битва в центральной части началась с боя между двумя корпусами пехоты, в которой французские пешие солдаты, низшие чины, поспешно собранные и плохо оснащенные, быстро потерпели поражение от немецких батальонов, подавивших их и внесших беспорядок в ряды французских конников.

Пехотинцы почти захватили французского короля, который был сбит с коня ударом копья. Завязалась отчаянная схватка, где в рукопашной долго не было перевеса ни с одной стороны, пока превосходное мастерство французской кавалерии не решило исход дня в свою пользу.

При описании этой битвы упоминается атака на фланге, равно как и встречное выступление, призванное уничтожить реальные последствия прорыва, которые доказывают, что начало проявляться некое подобие тактики. Отметим и другой факт, упомянутый в описании этого действия, и представляющий особый интерес – одно из первых свидетельств о ценности совместных действий кавалерии и пехоты.

Тяжелое вооружение знати, их искусство в использовании оружия, вес и мощь их лошадей, презрение, с которым они относились к службе в пехоте, принесли, как мы увидели, свои плоды. Кавалерия не только заняла лидирующее положение, но и практически осталась единственной силой в армиях того времени. Обычно успешную идею стремятся довести до крайности. Так и произошло с рыцарями. Неуязвимые, доверявшие своему оружию, верившие, что оно защищает их и способствует успеху, они сделали его настолько многообразным и тяжелым, что носившие его воины буквально падали от изнеможения и практически задыхались от плотно прилегавшего головного убора. Когда рыцарь падал, то он часто не мог подняться без посторонней помощи, с некоторым усилием он мог снять свой шлем и восстановить дыхание. Возможно, примерно в это время один из немецких императоров заметил: «Предохранительное вооружение не только защищает его носителя, но и мешает ему причинить вред противнику».

Сложности, вызванные несдержанностью при использовании защитного оружия, иллюстрируются двумя случаями, произошедшими во время сражения. Командовавший правым крылом союзной армии граф Булонский сражался необычайно упорно. Когда началось сражение, он поставил корпус отборной пехоты (700 брабантцев) в виде круга из двух рядов воинов, а сам занял свою позицию в центре.

Спереди его круга, ощетинившегося пиками во всех направлений, оставили проход, который он захотел оставить для натиска. Для атаки он выходил из круга и бросался на неприятеля, а когда чувствовал себя утомленным боем, то уходил назад в круг, который, пропустив его, смыкался и останавливал натиск неприятельских конников, пока рыцарь снимал шлем и восстанавливал дыхание.

Другой случай связан с двумя корпусами враждебных рыцарей или жандармерии: сражаясь друг против друга, они останавливались как бы по обоюдному согласию в середине схватки и снимали шлемы, чтобы вдохнуть свежего воздуха и получить передышку. Так в сложившихся обстоятельствах не могло долго продолжаться, поскольку пехота снова заняла свою относительно правильную позицию, и тот факт, что круг графа Булонского успешно служил местом укрытия для него от атак тяжелой кавалерии, говорит многое об упорстве и дисциплине выбранных им копейщиков.

Во время этого сражения также отметим, что Филипп II Август располагал корпусом пехоты, видимо регулярного характера, которых называли «вооруженными сержантами». Коммунальной милицией назывались формирования из городских коммун, они отличались лучшими качествами и более высоко ценились, чем обычная пехота феодальных армий, набранная в своих ленах феодалами.

Наименование «сержанты» иногда использовали и для обозначения личной охраны, но также и всех солдат под командованием рыцарей, особенно тех, которые сражались за рыцарями во второй линии.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.