Секретная экспедиция 1784 года

Секретная экспедиция 1784 года

О причинах появления советской субмарины в Швеции говорилось и до сих пор говорится самое разное, но большинство СМИ и официальная пропаганда страны сходятся на том, что она появилась там преднамеренно и с разведывательной миссией. Ни один здравомыслящий военный моряк, политик, журналист или контрразведчик Швеции никогда не поверит в то, что русские могли поставить на карту свои отношения со Швецией ради эфемерной цели высадить или взять на борт своего секретного агента, собрать данные об обороне Карлскрунской базы и т.п. О советских военных и политиках можно было говорить много, но такими глупцами они никогда не были.

А вот двумястами годами раньше такой риск был вполне оправдан.

В морских войнах на Балтике в конце XVIII столетия решающее значение приобретала гидрографическая осведомленность. Навигационные условия в Балтийском море были осложнены наличием мелей, рифов, шхер и сложной конфигурацией береговой линии. Не удивительно, что потери военно-морских флотов по навигационным причинам превышали боевые. Недостаток гидрографической информации сильно влиял на ход сражений и вынуждал моряков делать промеры глубин уже в ходе боя, что, конечно, суживало возможности манёвра и скорость эскадры.

Отношения Швеции с Россией в конце XVIII в., мягко говоря, были натянутыми. Швеция еще не отказалась от политики реванша и восстановления королевства в прежних границах. Уже с середины XVIII в. все прибалтийские страны установили строгий режим в части обращения с гидрографическими сведениями, а шведы ввели запрет на публикацию подробных карт не только морских портов, важных в военном отношении, но и других участков побережья.

Естественно, это вызывало у соседей обратную реакцию: возникало стремление при каждом удобном случае организовать тайные съемки и раздобыть недостающую информацию.

Наибольший интерес в этом отношении представляла Карлскрунская база. Даже в соседней Дании пользовались картой Карлскруны, составленной датским шпионом Йенсом Сёренсеном еще в 1686 г. Примерно в таком же положении находилась и чертежная мастерская Адмиралтейской коллегии в Петербурге.

Первые промеры глубин и гидрографические изыскания в этих местах были проведены кораблями русской эскадры под командованием адмирала Мишукова в августе 1756 г. Результатом их явилась «Карта морская специальная на часть Балътискаго моря на вход с моря в шветской главной порт Карле Крон <…> Сочинено августа 26 дня 1757 года». Естественно, карта была засекречена, размножена и выдана на «все положенные по штату корабли <…> по одной карте». Сама императрица Елизавета высочайшим рескриптом от 7 октября 1757 г. «изволила опробовать учиненное главной шведской гавани описание» и пожаловала производившему съемки штурману Николаю Долгому денежную награду.

Кроме карты Н. Долгого в распоряжении у русских каким-то образом оказались 2 шведские секретные карты Карлскруны: «Шведская карта шхер в районе Карлскруны по описи, произведенной со льда в 1758–1763 гг.» на шведском языке, а также «Charta ofver Carlscrona skargard ifran langoren» за подписью «Wallmann» (с определением долготы 12°30?). Кроме того, в лоции Балтийского моря при описании Карлскруны говорится: «Смотри специальную на Карлскрон английскую карту». Имеется в виду карта английского адмирала сэра Джона Норриса (1660–1749 гг.), которая в 1719–1721 гг. курсировала у берегов Швеции, защищая их от нападения русского галерного флота. Известно, что во время этих плаваний англичане составили много морских карт, которые были изданы потом в Лондоне в 1728 г. В лоции содержится примечание ее автора гидрографа А.И. Нагаева: «Плывущим в Карлскруну не полагаться на английскую карту и лучше брать лоцманов!»

Как попадали шведские секретные карты в распоряжение Адмиралтейской коллегии, можно лишь догадываться. Не следует забывать, что российская разведка и дипломатия активно участвовала в это время во внутрипартийной борьбе «колпаков» и «шляп». Русские выступили на стороне «колпаков», а наш посол в Стокгольме граф Разумовский поддерживал контакты с врагом короля Сустава III и руководителем шведской разведывательной службы Карлом Спарре.

Упомянутые карты были, конечно, далеки от совершенства, страдали досадными неточностями и в практических делах были малопригодны. Для ликвидации этого пробела в 1784 г. было решено послать в район Карлскруны и Гётеборга специальную гидрографическую экспедицию. Инициатором ее оказалась императрица Екатерина II. В мае 1784 г. вице-президент Адмиралтейской коллегии граф И.Е. Чернышев получил от нее следующий приказ:

Граф Иван Григорьевич! Повелеваем из числа назначенных к мореплаванию в нынешнем году судов две легкие и удобные отправить к шведским берегам, именно одно к стороне Карлскроны, а другое к стороне Готенбурга, приказав начальствующим на оных промерять тамошние шхеры, и вообще на все тамошние места сделать нужные наблюдения <…> Начальники долженствуют себя предъявлять, что им поручены промеры и наблюдение в пользу навигации купеческой…

Как видим, дотошная императрица даже позаботилась о легенде, под которой должны были выступать экспедиционеры.

Граф Чернышев «взял под козырек» и немедленно приступил к рганизации похода. Для этого он выделил фрегат «Гектор» под командованием капитана 1 ранга Николая Фёдорова и фрегат «Возьмислав» под командованием капитана галерного флота Александра Берга. Команду укомплектовали сверх штата штурманом, штурманскими учениками, геодезистами и переводчиками, владевшими шведским и датским языками. Каждый фрегат снабдили катером. Директору Морского шляхетского корпуса (военно-морского училища) И.Л. Голенищеву-Кутузову было приказано собрать все имеющиеся в распоряжении Адмиралтейской коллеги карты Карлскруны и Гётеборга и сочинить для капитанов судов подробные инструкции.

Инструкция, данная Фёдорову, предписывала проводить съемки, опираясь на о-в Борнхольм, картографированный с высокой степенью надежности, и повторить плавание от острова до Карлскруны многократно. Фёдоров должен был поправить полученную из Адмиралтейской коллегии карту новыми съемками, а при достоверности карты дополнить ее измерениями глубин. Подобную же инструкцию по отношению к заливу Гётеборга получил и Берг.

И тут произошло непредвиденное. Поскольку Швеция так же нуждалась в гидрографической информации о русских берегах, как Россия — о шведских, посол Швеции в Петербурге неожиданно сделал русскому министерству иностранных дел запрос на разрешение майору ВМС Швеции Эрику Клинту морской экспедиции к о-ву Эзель! И что примечательно: Клинт, военный моряк, служивший в Карлскруне, а вернее, в картографическом депо под руководством адмирала Юхана Нурденанкера, отвечал за составление карт и теперь должен был произвести астрономические наблюдения и промерить глубины в интересах коммерческого мореплавания! Призрак шпионажа бродил по Балтийскому морю и призывал: «Шпионы всех стран, объединяйтесь!»

Екатерина II, подкупленная вежливостью и учтивостью шведов (свою-то экспедицию она отправила без всякого уведомления Стокгольма!), не могла отказать в разрешении Эрику Клинту поработать для пользы «шведских купцов», но приказала «внушить послу, что Е.И.В., вознамерясь для такого же предмета отправить отсюда 1 ранга капитанов Фёдорова и Берга, надеется, что и со стороны Его Шведского Величества равномерное дано им будет дозволение измерять глубину морскую при шведских берегах для препорученного им сочинения морской карты». Думается, императрица поступила весьма мудро, раскрыв свою экспедицию перед шведами за счет «равномерного дозволения».

Внесли изменения в инструкции для капитанов фрегатов, добавив в нее в случае с Фёдоровым следующую преамбулу:

«Взаимная польза купеческой навигации требует, чтоб берега, проходы и карты, елико возможны были известны, и сим уменьшилось число бедствий, происходящих от мореплаваний, а как мало очень сведомы и необстоятельно на карты положены берега Ботнического залива, также и разные проходы в шхерах и входы и выходы в Карлскрон, куда по соседству и распространению коммерции плавание хотя и есть, но приумножалось бы конечно гораздо более <… > если бы не было сей препоны».

При заходе в Карлскруну Фёдоров должен был поставить в известность о своих намерениях «снять препоны» при плавании в Карлскруну командира Карлскрунской базы. Что из этого вышло, мы скоро увидим.

В июне 1784 г. фрегаты вышли в море.

Фёдоров, выполняя инструкцию, начал свой гидрографический «танец» от Борнхольма³³.

Зайдя в Карлскруну, он нанес визит командующему базой адмиралу Эренсверту и вручил ему текст памятной записки, объясняющей цель его экспедиции. К своему удивлению, он услышал от шведа совершенно обескураживающий ответ: Карлскруна — чисто военный порт и в коммерческих целях не используется! Кроме того, к услугам каждого иностранного судна в Карлскруне имеется лоцманская служба. Эренсверт попросил Фёдорова подождать со съемками, пока не придет подтверждение разрешения от короля, который со дня на день должен был вернуться в Швецию из Штральзунда. Кислое настроение русского капитана описывать не беремся, а выражения, которые он выбрал для своих шефов в Петербурге, до наших ушей не дошли.

Фёдоров попросил шведского адмирала разрешения послать на съемки у входа в гавань хотя бы тузик. Адмирал сдался, и две шлюпки со штурманами вышли в море. За ними неотлучно следовали малые шведские боты. Тем не менее, штурманы вернулись довольные: съемки были осуществлены с высокой точностью. Но радости Эренсверту это не доставило, и на следующий день он учтиво попросил Фёдорова шлюпок в море больше не посылать, «ибо в городе происходит разная молва». Он вручил капитану шведские гидрографические сведения, полностью подтвердившие результаты русских съемок накануне. Более того, адмирал сообщил о скором издании новых шведских карт карлскрунской акватории и обещал их подарить русским морякам.

Фёдоров поблагодарил адмирала за «ласковость» и сообщил о разговоре с послом в Стокгольме Риманом. 4 августа Риман со ссылкой на беседу с первым министром Швеции написал Фёдорову в Карлскруну, что снимать карты портов и глубин в них запрещено, особенно в Карлскруне. Обсервации и съемки береговой линии не запрещались. В приложении к своему письму посол выслал Фёдорову карты Каттегата, Бельтов и Зунда, а также берегов от Сёдерхамна до Стокгольма, входившие в атлас Балтийского моря контр-адмирала Юхана Нурденанкера: «Сии карты еще никому сообщены не были, они только что на прошлой неделе вышли из печати».

«Гектору» в Карлскруне больше нечего было делать, и Фёдоров, взяв лоцмана, двинулся в обратный путь. По дороге он делал замеры глубин, измерял пеленги и дополнил уже имевшиеся карты новыми гидрографическими сведениями. К своему отчету в Адмиралтейской коллегии он приложил также купленную им лоцию на шведском языке и шведский компас. Всё это представляло большую ценность для Балтийского русского флота: на военных кораблях таких карт не было, и многие штурманы копировали карты Нурденанкера вручную.

Оригинал карты Фёдорова — Нурденанкера (или ее рукописная копия, выполненная по свежим следам экспедиции «Гектора»), кажется, сохранился, он попал в коллекцию карт графа И.Г. Чернышева. На ней показан путь судна, сопровождаемый промерами и пеленгами, в том числе подход к Карлскруне с юга, и написано: «Карта с показанием г. Карлскруна и от него с лежащими островами, крепостъми, проливами и мелями, а ныне оная через пеленги поправлена, промером глубин умножена». Кроме того, в РГА ВМФ есть ее копия, на которой показаны все промеры, сделанные Фёдоровым.

… Действия А. Берга были более успешными. 8 августа 1784 г. он доложил Адмиралтейской коллегии о завершении экспедиции. Из доклада видно, что Берг, имея на руках новейшие описи датских и шведских карт, приступил к наблюдениям и промерам и выяснил, что более точны карты шведских специалистов. Однако подходы к порту Гётеборга требовали дополнительного уточнения, и Берг тщательно «пропахал» участок от о-ва Вингё до крепости Эльвсборг. К отчету были приложены карты Каттегата, Гётеборгского залива, подходов к Борнхольму, Копенгагену и Норрботтену.

Труды гидрографов Н. Фёдорова и А. Берга оказались весьма кстати и имели большое значение в ходе русско-шведской войны 1789–1790 гг., давая возможность русским кораблям уверенно приближаться к шведским берегам. После Эландского сражения 26 июля 1789 г. шведский флот укрылся в Карлскруне, и когда возникла надобность осмотреть его, русские послали туда фрегат «Меркурий». Фрегат близко подошел к порту Карлскруна и обнаружил в нём 15 шведских кораблей. Полученные разведданные были использованы в весенне-летней кампании 1790 г.

Думается, труды шведского майор Эрика Клинта под Эзелем тоже не пропали даром. Секреты для того и существуют, чтобы их добывали.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.