Ланской Александр Дмитриевич (1758–1784)

Ланской Александр Дмитриевич

(1758–1784)

Ланской появился при дворе словно ниоткуда. По одной версии, молодого человека представил государыне граф П.И. Толстой, по другой, привёл, как обычно, Потёмкин. И место его рождения указывается двояко: почему-то в одном источнике упоминается тульская усадьба, в другом — Смоленская губерния. Второе как-то привычнее: Смоленская губерния, на ней и остановимся. Кавалергардский сборник сообщает, что отец будущего фаворита служил поручиком в кирасирском полку, нрав имел горячий, а потому за самоуправство был разжалован, но во время Семилетней войны наверстал упущенное и получил достойный чин. Александр был старшим в семье, у него был брат и четыре сестры. В четырнадцать лет, в 1772 году, Ланской начал службу солдатом в Измайловском полку, дослужился до сержанта, а в 1776 году был пожалован в Кавалергардский корпус кавалергардом с армейским офицерским чином. Состояние у родителей было более чем скромное, денег у молодого кавалергарда не было совсем, однако он находил какие-то рубли, чтобы платить учителю французского языка. Юный красавец понимал, что это поможет сделать ему карьеру. О том, что он достигнет дворцовых высот, юноша и не помышлял.

Но их величество случай! Кавалергарды несли службу во дворе, здесь его и заметила Екатерина. Между отставкой Корсакова и появлением Ланского (с июня 1779 года по апрель 1780 года) прошёл без малого год. За это время императрица (по Лонгинову) сменила четырёх фаворитов, люди были незначительные, о них и сказать нечего. На Ланского Потёмкин мог положиться: красив, высок, мужественного телосложения и нравом, как говорят, несклочен. Далее чин флигель-адъютанта, 100000 на обзаведение гардеробом — и пошло, поехало…

Ланской занимал должность фаворита в течение четырёх лет. Сама Екатерина пишет о нём, что никого не любила так, как этого молодого человека. Он и в самом деле наделён множеством достоинств. Безбородко называл его «сущим ангелом» уже за то, что он никак не мешался в политику, не давал императрице советов и вообще держался подальше от «службы отечеству». А у него была возможность сделать политическую карьеру, вернее, начать её делать. Время было горячее, в Европе всё время поговаривали о новых войнах, посему в Петербурге успели побывать император Священной Римской империи Иосиф II, шведский король Густав II и наследник Фридриха Прусского — Фридрих Вильгельм. Зная влияние молодого человека на императрицу, эти великие мужи могли бы с его помощью выгадать себе особые условия. Но Ланской уходил ото всех приватных бесед.

Екатерина души в нём не чаяла. Она пишет Гримму 25 июня 1782 года: «Чтобы понять, что такое этот молодой человек, надо вам знать сказанное про него графом Орловым одному своему другу. „О, — сказал он, — вы увидите, какого она сделает из него человека. Он всё "пожирает". В одну зиму он "пожирал" поэтов и поэмы, в другую несколько историков, романы нам надоедают, и мы увлекаемся Альгаротти и его товарищами. Не получив образования, мы приобретаем бесчисленные познания, и мы любим только общество самое образованное. Ко всему этому мы строим и садим, мы благотворительны, веселы, честны и кротки“».

Всё так, «мы» действительно очень неглупы от природы, понимая, что это очень нравится Екатерине, любознательны сверх меры. «Мы» коллекционируем произведения живописи и ювелирные украшения, благо ни в чём нет отказа, «мы» так нарисовали профиль государыни, что рисунок этот перенесли на денежную монету. В XVIII веке рисование профилей было особым видом искусства, их рисовали в виде тени, вырезали из бумаги и так далее. Но более всего «мы» любим императрицу Екатерину, «мы» преданы ей бесконечно. Как никто!

Екатерина любила молодых людей, это понятно, но Ланской «вступил в фаворитскую должность» в двадцать один год, поэтому естественно встаёт вопрос: за вычетом царских регалий, чем его очаровала пятидесятилетняя красавица? Эдипов комплекс здесь присутствует в полной мере, да и в отношении к нему Екатерины есть что-то материнское. У неё уже два внука, она сама пишет им «Азбуку» — некий букварь. Работу эту она обсуждает с Ланским, тут уж он не скупится на советы.

Нелюбимый сын Павел в это время с супругой великой княгиней Марьей Фёдоровной путешествовал инкогнито (под фамилией Северные) по Европе. Можно было отдохнуть от неприятных разговоров с наследником престола, который был зол, обижен на весь мир, насторожён, не сын, а сплошной укор. Умный Ланской всегда старался смягчить разногласия матери и сына, Александр Дмитриевич всегда со всеми был в хороших отношениях. Бывали и накладки. Дашкова, например, пишет, что фаворит, видимо по внушению императрицы, вначале оказывал ей внимание, но наедине «при малейшей возможности выказывал явное недоброжелательство». Фаворит ревновал императрицу к её прошлому.

Ланской сам переписывался с Гриммом, тот помогал молодому человеку находить в Париже предметы для коллекционирования. Изучение в юности французского языка не пошло фавориту на пользу, сам он не решался писать по-французски, поэтому за него Гримму писала императрица, а ему оставалось только поставить подпись.

Екатерина засыпала его почестями и наградами. В двадцать один год он уже камергер, затем назначен шефом Смоленского драгунского полка, в 1783 году награждён орденами Святого Александра Невского и Святой Анны. Через год юный фаворит получил высшее придворное отличие — звание генерал-адъютанта с производством в генерал-поручики. Состояние Ланского было огромным и составляло где-то шесть миллионов рублей, куда входили дома, имения, коллекции, крестьянские души.

Из длинного ряда фаворитов Ланского выделяет ранняя, загадочная смерть, о которой сочинили кучу небылиц и продолжают их смаковать до сих пор. Во всяком случае, осталось свидетельство лечащего врача Вейкарта, что, мол, для сохранения «мужской силы», о которой Екатерина с восторгом писала Гримму, молодой человек пользовался возбуждающим средством — контаридом. Пикуль пишет о некоей «шпанской мушке», которую широко использовали в те времена для сохранения потенции. Заболел Ланской в июне, почувствовав боль в горле. Позвали врача, жар усиливался. Врач сказал, что злокачественная лихорадка заразительна, а потому государыне не следует находиться рядом с больным. Екатерина словно не услышала это предупреждение. Она бросила все дела и находилась при Ланском неотлучно, сама была сиделкой, сама давала лекарства. Болезнь не отступала.

Придворный медик Вейкарт был не сразу призван для лечения. Виной тому были сплетни: мол, немец ничего не смыслит в медицине, но главное, Екатерина не могла до последней минуты сознаться себе, что речь идёт о смертельной опасности. Вейкарт был позван к больному только на пятый день. Врач заглянул в горло Ланского и тут же сказал, что молодой человек обречён. Так оно и произошло. На пятый день болезни Александр Дмитриевич Ланской скончался. Диагноз: злокачественная лихорадка в соединении с жабой. Что подразумевалось под словом «жаба», я не знаю, в наше время бывает «грудная жаба», так прозвали стенокардию. Вряд ли у молодого человека было больное сердце. Современные медики поставили вполне понятный для нас диагноз — дифтерит. Сейчас всем детям делают прививки от страшной болезни, а в XVIII веке она косила людей, как оспа.

После смерти Ланского Екатерина разве что не помешалась от горя, она сутками плакала не переставая, отказывалась всех видеть и вообще забыла о своих обязанностях императрицы. Вот её письмо к Гримму, которое она начала ещё до болезни Ланского, а потом отложила до времени: «Когда я начинала это письмо, я была счастлива, и мне было весело, и дни мои проходили так быстро, что я не знала, куда они деваются. Теперь уже не то: я погружена в глубокую скорбь, моего счастья не стало. Я думала, что сама не переживу невознаградимой потери моего лучшего друга, постигшей меня неделю тому назад. Я надеялась, что он будет опорой моей старости: он усердно трудился над своим образованием, делал успехи, усвоил мои вкусы. Это был юноша, которого я воспитывала, признательный, с мягкою душой, честный, разделяющий мои огорчения, когда они случались, и радовавшийся моим радостям.

Словом, я имею несчастие писать вам, рыдая… Не знаю, что будет со мною; знаю только, что никогда в жизни я не была так несчастна, как с тех пор, как мой лучший и дорогой друг покинул меня…»

Недели тянулись одна за другой, а Екатерина не могла избавиться от своей «меланхолии», чуть что — опять слёзы. Вывел её из этого состояния Потёмкин. Он явился к ней вместе с Фёдором Орловым, и оба богатыря принялись вместе с хозяйкой обливаться слезами.

И ещё одна история, о которой не скажешь сразу — быль или легенда. Камер-фурьерский журнал пишет, что погребение Ланского «с должной честью» 27 июня 1784 года произошло на кладбище близ соборной церкви Святой Софии. Однако многие авторы утверждают, что вначале Ланской был по собственному завещанию похоронен в Царскосельском парке, что и было исполнено. Но вскоре могила фаворита была осквернена — тело отрыли, изуродовали, в довершение оставили на месте преступления записки мерзкого содержания, и якобы уже после этого Екатерина захоронила своего любимца близ Софийского собора, а над могилой возвела мавзолей. Что-то я в эту легенду не очень верю, хотя всё бывает.

А вот вторая история, завещание покойного подтверждают документы. Ланской распорядился всё своё богатство вернуть в казну. Кавалергарды оценили этот поступок как положительный, почти верноподданнический: мол, государство меня сделало богатым, ему я всё и возвращаю. У меня к богатству государства чисто советский подход, это «закрома родины, которые не имеют дна», что туда ни высыпи, всё провалится в чёрную дыру, поэтому я ничего хорошего в посмертном распоряжении не вижу. По-моему, это чистый воды эгоизм: я ухожу, но и вам пусть ничего не останется. Мог бы и о семье позаботиться.

Видимо, у Екатерины тоже было «советское» отношение к государству, она решила, что казна не обеднеет, поэтому всё имущество Ланского оставила в семье. Дома, деревни, деньги и прочее имущество фаворита было роздано его родственникам, не обидели и мать, и брата, и сестёр. К этому времени сёстры уже весьма удачно вышли замуж, а брат сделал отличную карьеру. Коллекцию живописи приобрела сама Екатерина за 350000 рублей. Скорбь о потерянном друге была столь велика, что целый год она не заводила себе любовников.

Статья о Ланском в сборнике «Кавалергардский корпус» заканчивается такими словами: «Ланской, вознесённый волею императрицы на высшую степень почестей, при жизни своей представлял из себя пример такой верной преданности Екатерине, которой она, по её собственному утверждению и по свидетельству современников, в жизнь свою не встречала. В этой безграничной преданности императрице и в том, что, сделавшись сильным человеком, Ланской не пользовался своим влиянием, чтобы вредить другим, состоит его заслуга». Я вполне разделяю мнение авторов Кавалергардского сборника и от себя добавлю: не пакостить ближним по нашим временам уже немало.

Кстати, П.П. Ланской, второй муж Натальи Гончаровой, жены Пушкина, приходился Александру Дмитриевичу Ланскому двоюродным племянником. Как всё в русской истории завязано!