Странная война

Странная война

Итак, объявив рейху войну, Англия и Франция бездействовали. Французское командование даже специально запретило обстреливать немецкие позиции, [210] чтоб какой-нибудь капралишко сдуру не поверил, будто идет война.

К 27 сентября Ла-Манш пересекли бритты[88]: 152 тысячи наземных бойцов, 9400 авиаторов, 24 тысячи машин, 36 тысяч тонн боеприпасов… [211] Вместе с французами они зависли над вермахтом, как утес. Чуть толкни — рухнет, раздавит, и Вторая мировая предотвращена! Но разве для того банкиры короновали Гитлера?

Союзная авиация бомбила Германию… листовками. Называлось это «рейдами правды», первый из этих героических актов состоялся 3 сентября. За месяц сбросили 18 миллионов листовок (почти 39 тонн) [212]; насколько успешно эта пропаганда разложила вермахт, мир убеждался следующее шесть лет. Вице-маршал Харрис подметил: «Единственное, чего мы добились, — это обеспечили потребности Европейского континента в туалетной бумаге» [213].

Польские дипломаты в Лондоне закатывали истерики, умоляли хоть чем-нибудь помочь, и наконец сэры пообещали им… выслать 10 тысяч винтовок! Правда, лишь через полгода. [214] А пока, как говорится, ни в чем себе не отказывай… Самое смешное, что даже после этого поляки продолжают британцам верить и поклоняться! Лондон им гораздо милее Москвы.

Два войска рыли окопы, цепляли колючую проволоку и маскировочные сети — и люто скучали. Парижская ставка срочно закупила стратегические материалы: десять тысяч футбольных мячей. Бойцы наконец получили хоть какое-то занятие, немецкие тоже: они болели за французские команды, наблюдая матчи в оружейную оптику. [215] Боеприпасы вынимали: не дай бог пальнет!

Еще раз повторю: союзники могли победоносно наступать. Немецкие генералы признавались: «У военных специалистов волосы становились дыбом, когда они думали о возможности французского наступления» (З. Вестфаль) [216]; «В сентябре 1939 г. англо-французские войска могли, не встретив серьезного сопротивления, пересечь Рейн и угрожать Рурскому бассейну, обладание которым являлось решающим фактором для ведения Германией войны» (Ф. Гальдер) [217]; «Мы, военные, все время ожидали наступления французов во время польской кампании и были очень удивлены, что ничего не произошло. При наступлении французы натолкнулись бы на слабую завесу, а не на реальную немецкую оборону» (В. Кейтель) [218].

Первый английский солдат погиб 9 декабря [219] — через три с лишним месяца после начала «войны»!

Впрочем… Как же я мог забыть!!!

9 сентября французы совершили мужественный рывок. Их девять дивизий перешли границу в Саарской области и продвинулись на 5–8 километров! О, шарман, мон женераль!

Что сделали немцы? Догадайтесь! Отошли на основные позиции линии Зигфрида, мирно и спокойно. Никто и не думал воевать.

12-го числа французское командование распорядилось «прекратить наступление». Какая неожиданность… Однако мировые СМИ врали, что бои идут. Один из первых примеров виртуальной войны.

Французы постояли-постояли и к 16 октября ушли восвояси, а вермахт занял свои первоначальные позиции. Два другана пузиками потолкались.

12 ноября даже будущий «ястреб» Черчилль сказал по радио: «Время на нашей стороне. Я даже готов заявить, что, если мы проживем эту зиму без каких-либо важных событий, мы фактически выиграем кампанию этой войны» [220]. Мол, чего колыхаться? Сидим — и славненько…

Немцы тоже бездействовали.

«Сливать» войну совсем без отмазки неприлично — и Гитлер велел разработать план вторжения во Францию (план «Гельб»). Отлично, план готов — можно наступать! И что?

А то, что фюрер двадцать девять раз переносил срок наступления. [221] После десятого раза это перестало быть смешно… Одну отмазку нашли творчески: немецкий самолет случайно сел в Бельгии, и случайно именно в нем везли план «Гельб». Бумаги попали к противнику. Беда какая: надо заново планировать…

Тем временем 25 сентября 1939 года была издана

Директива ОКВ[89] № 4

1. Силы сухопутных войск и авиации, необходимые для быстрого слома польского сопротивления, оставить на востоке.[90]

…

3. Пресечь перемещение беженцев с востока на запад через демаркационную линию, за исключением фольксдойче и украинских активистов.[91]

4. Обеспечить возможность ведения наступательной войны на западе.[92] Держать в Восточной Пруссии силы, достаточные для быстрого захвата Литвы.

5. …б) Морскую войну против Франции и Англии вести в соответствии с положением о захвате трофейного имущества. Разрешаются:

— нападение на французские военные корабли и самолеты, на французские торговые суда, следующие в конвое, на все вражеские транспорты; применение мин у североафриканского побережья (порты погрузки);

— ведение экономической войны соединениями военной авиации.

Нападение на суда, которые перевозят большое количество пассажиров, не разрешается.

в) Перелет границы разрешается только для ведения ближней разведки и для атаки на корректирующие огонь самолеты и аэростаты. Авиация может использоваться в Гельголандской бухте и в заминированном районе «Запад», а также для непосредственной поддержки боевых действий военно-морского флота против английских или французских судов.

6. Отныне употреблять лишь следующие наименования:

для подводной войны, ведущейся в соответствии с положением о захвате трофейного имущества, — торговая война;

для неограниченной подводной войны — морская блокада Англии.

7. Нападения подводных лодок на английские торговые суда, точно опознанные как вооруженные, производить без предварительного предупреждения. [222]

Вот вроде — можно нападать! И что?

А вот что. За первую неделю войны немецкие подводники бодро потопили 11 английских судов общим водоизмещением 64 595 тонн. Ну увлеклись ребята, не поняли ситуацию… Берлин вправил им мозги, и потопленный тоннаж стал резко сокращаться: на второй неделе — 51 561 тонна, на третьей — 12 750, на четвертой — вообще 4646. [223]

— Но все-таки ж топили! — скажете вы. — Значит, война пусть еле-еле, но шла. Почему?

Потому что Гитлер не был только марионеткой банкиров, имел он и собственные цели. «Он неизменно придерживался разработанной в начале 1923 года концепции союза с Англией. Согласно ей, Англия как доминирующая морская держава должна была владеть морями и заморскими территориями, а Германия как неоспоримая континентальная держава — огромным Евразийским континентом» [224]. Разумеется, на деле банкиры не собирались отдавать немцам Евразию, но фюрер надеялся их переиграть.

Он хотел стать равным партнером. Не пешкой, а игроком. И правила игры в данный момент подсказали ему, что нужно слегка пощипать неприятельский флот.

Но лишь слегка! Однажды фюрер лично запретил командиру лодки топить французский линкор «Дюнкерк», хотя была полная возможность пустить его на дно. [225]

Он знал правила… Бритты делали вид, будто воюют с ним на суше; он притворялся, будто бесчинствует в море.

И Сталин это отлично понимал. В мае 1940-го с ним впервые встретился Г. Жуков. Вот кусочек его воспоминаний:

«Пользуясь случаем, я спросил:

— Как понимать крайне пассивный характер войны на Западе?

Усмехнувшись, И. В. Сталин сказал:

— Французское и английское правительство не хотят серьезно влезать в войну с Гитлером. Они все еще надеются подбить его на войну с Советским Союзом.[93]

Возвратясь в гостиницу „Москва“, я долго не мог заснуть, находясь под впечатлением разговора. Внешность И. В. Сталина, его негромкий голос, конкретность и глубина суждений, осведомленность в военных вопросах, внимание, с которым он слушал доклад, произвели на меня большое впечатление» [226].

Итак, восемь месяцев немцы и франко-бритты топтались по разные стороны границы, развлекаясь футболом и дарением «противнику» туалетной бумаги. Это и принято называть Странной (Призрачной, Сидячей, Мнимой) войной — хотя ничего странного в ней нет, если знать, кто и зачем привел Гитлера к власти.

Могут возразить:

— Вступить в бой англо-французам помешала зима!

Что ж, согласен: в стужу трудно воевать. Однако это не отменило другие сражения — как раз в эту же зиму…