На Хоанглиеншонском направлении

На Хоанглиеншонском направлении

Первое военное утро. 17 февраля. 4 часа. Хоанглиеншон. В спецчасти погранотряда составлена первая фронтовая сводка: Дивизии первого эшелона противника начали наступление по всему фронту. Ожесточенному артиллерийскому обстрелу подвергся город Лаокай. Противник готовился навести понтонные мосты через реки Красную и Намтхи. Для того, чтобы овладеть городом Лаокай и деревней Банфиет, враг бросил в бой танки и пехоту.

Пограничники Хоанглиеншона, региональные части и отряды самообороны встретили массированным огнем наступающие части противника. Делается все возможное для эвакуации гражданского населения.

* * *

(Записи из блокнота). Китайские войска первый удар нанесли по провинции Хоанглиеншон. Кбчасам утра военный пожар пылал вдоль всей вьетнамо-китайской границы протяженностью в 1460 км, охватывающей шесть северных провинций СРВ от Фонгтхо (Лайтяу) до Монгкая (Куангнинь).

Из 600-тысячной армии интервентов утром 17 февраля против Хоанглиеншона, Каобанга и Лангшона в бой введены примерно 300 тысяч китайских солдат, 500 танков и 100 бронетранспортеров. На ближайших аэродромах базировалось около 600 боевых самолетов. Первые пленные сообщили, что командование агрессоров рассчитывало с ходу захватить провинциальные центры Лаокай, Каобанг, Лангшон, завладеть важнейшими рудниками, расположенными в пограничной зоне, и тем самым нанести значительный урон экономике СРВ.

За два дня 17 и 18 февраля вьетнамские пограничники, подразделения региональных войск[46] и народного ополчения вывели из строя 3500 солдат противника, нанесли тяжелые потери 12 вражеским батальонам, подбили 80 танков, пленили десятки солдат и захватили большое количество боеприпасов. Из намеченных для оккупации трех провинциальных центров противнику удалось установить контроль только над Лаокаем, в котором еще продолжали сражаться отдельные подразделения вьетнамских войск. Город лежал в руинах. Зарево пожарищ было видно за несколько километров. Основная часть населения города эвакуирована в безопасные районы.

* * *

Приказ пограничникам, отделениям государственной безопасности, милиции и отрядам самообороны: усилить бдительность, задерживать и проверять подозрительных лиц, не допускать заброски вглубь вьетнамской территории китайских лазутчиков.

К сведению местных органов народной власти: многое агенты китайской разведки переодеты в форму бойцов Вьетнамской Народной армии. Китайские шпионы совершают террористические акты, диверсии. Следует круглосуточно охранять предприятия и имущество кооперативов, обеспечить безопасность населения, всемерно оказывать помощь инженерным войскам в строительстве оборонительных сооружений. Выставить патрули на дорогах. Предоставлять транспортные средства для передвижения эвакуированных.

* * *

В первое военное утро жители всех национальностей провинции Хоанглиеншон срочно приступили к эвакуации. Промедление было смерти подобно. В дорогу брали лишь самое необходимое. В потоке людей, которые уходили из пограничного города Лаокай, был человек невысокого роста. На нем солдатская гимнастерка, за спиной – походный рюкзак. Но почему он не в воинской части? Пожилая женщина с укоризной взглянула на человека в солдатской одежде…

Запыленные усталые беженцы добрались до деревни Лиен. Вдалеке не замолкала канонада. Солдат, сославшись на то, что хочет пить, спустился к ручью. Огляделся. Вокруг – никого. Он перескочил по камням на другой берег. Узкая тропинка уводила к вершине холма. Не оборачиваясь, солдат побежал вверх. Судя по всему, он неплохо ориентировался на местности и, видимо, неоднократно бывал в этих краях. На вершине он отдышался, прислонился к стволу дерева, вытащил из вещмешка бинокль и стал что-то высматривать. Там южнее холма – бойцы Вьетнамской Народной армии вели земляные работы, возводили укрепления, делали укрытия для боеприпасов, продовольствия. Солдат присел на корточки. Достал записную книжку, карандаш, стал делать какие-то наброски. И в это время в спину уперлось дуло автомата. Суровый голос произнес:

– Хо Син Чунг! Вы арестованы!

Руки Чунга отбросили карандаш, блокнот, медленно поползли вверх. Под конвоем его доставили в деревню. Привели в хижину, где размещался административный комитет.

«Как меня выследили? Откуда им известно мое имя? Что знает обо мне вьетнамская контрразведка? И эта нервная дрожь в руках! Будь она проклята, – лихорадочно думал Чунг. – Как выкрутиться из создавшегося положения? Возможен ли побег?»

Примерно через полчаса в хижину вошли два вьетнамских офицера с зелеными петлицами на воротничках. Внимательно осмотрели вещмешок. Чунг рассчитывал, что кроме рисунка местности в блокноте других компрометирующих его материалов у контрразведки не могло быть. Как пустить следствие по ложному пути?

– Вы знаете, почему вас арестовали? – последовал вопрос.

– Трудно сказать, – выговорил Чунг, надеясь выиграть время. Сам же размышлял: «Если влип, то необходимо дать определенные признания. Но важно не сказать ничего о том, чего они не знают, и быть «откровенным», «чистосердечным» во всем, в чем они, наверняка, осведомлены».

Офицер продолжал:

– Хо Син Чунг, мы в курсе всех ваших действий от Мыонгкхыонга до деревни Лиен. Отпираться бессмысленно. Всего за последние недели вы прошли более ста километров. Мы знаем, где и когда вы бывали, с кем встречались, где закладывали и брали «тайники». Мы видели, как вы выходили на явку Тан Сай Лина и не обнаружили условного сигнала. Предупреждаем, он арестован и многое рассказал. Если хотите облегчить свою судьбу, начинайте признание с данных о Као Чан Лине.

Хо Син Чунг вздрогнул: если арестован Тан Сай Лин и они знают о Као Чан Лине, значит, раскрыта вся группа. Лихорадочно работала мысль:

Као Чан Лин – китайский шпион, уроженец провинции Юньнань. Часто переходил границу. С ним Чунг встречался на явочной квартире, где обсуждали план действий. Он создал там одну из боевых групп хуацяо, которая должна была встретить китайские части, провести их по горным тропам.

5 февраля 1979 года в 10 часов утра Лин собрал в лесу под Мыонгкхыонгом членов своего «специального отряда». Всего было десять человек, в том числе и Чунг. Као Чан Лин тогда говорил: «В Китае почти миллиардное население. У армии – современное оружие не только китайского, но и американского производства. Вьетнам – маленькая страна. Скоро мы нападем на Вьетнам и захватим всю страну от Севера до Юга. Вы должны быть готовы действовать быстро, слаженно, энергично. Выявляйте всех, кто оставлен вьетнамцами для подпольной работы. В случае необходимости применяйте оружие. Пощады – никому. Помните: каждый вьетнамец – наш враг. Каждому из группы иметь при себе по ампуле с ядом. На всякий случай. О наших встречах – ни слова. Если кто-нибудь проболтается – смерть. Та же участь постигнет и всех членов его семьи…»

Чунг терял рассудок. Как поступить? Самообладание покинуло его. Язык словно налит свинцом. Но говорить надо. Другого выхода нет. И Чунг сначала медленно, запинаясь, затем все быстрее и быстрее, словно цепляясь за соломинку жизни, жадно глотая воздух, стал давать показания:

– Каждый агент «специального отряда» получил конкретное задание: узнавать, где находятся части вьетнамской армии, разведывать расположение складов оружия и продовольствия, убивать представителей народной власти.

Последняя встреча с Лином состоялась утром 16 февраля, – делал он очередное признание. – Нам был передан боевой приказ: приготовиться к приему китайских войск. Као Чан Лин выдал каждому из нас по 300 вьетнамских донгов, два комплекта одежды, рюкзаки. Мы одели гимнастерки и стали как бы вьетнамскими солдатами…

Чунг направлялся в город Иенбай и должен был разведать там дислокации частей, новые оборонительные рубежи вьетнамской армии.

Позже, когда были выявлены и обезврежены другие члены «спецотряда» Лина, патриоты узнали, какие злодеяния с помощью этих людей были совершены. Предатели указывали китайцам места, где скрывались мирные жители, женщины, дети. Только один Ху Ан выдал китайцам убежище, в котором находились 30 человек. Китайцы избили их, затем заставили самим вырыть могилу и расстреляли всех. С помощью другого диверсанта из этого «специального отряда» китайцы обнаружили землянку, где прятались вьетнамские дети. Их забросали гранатами…

* * *

(Записи из блокнота). 23 февраля. Нам, иностранным журналистам, показали в провинции Хоанглиеншон двух китайских пленных – 34-летнего Пенг Филина и Ву Сонтао – 31 года. Оба – уроженцы китайской провинции Юньнань. Пленные просили не публиковать в печати их ответы, ибо сделанные признания могли повлечь за собой смерть их семей, находившихся в КНР. Всем китайским солдатам перед нападением на Вьетнам было объявлено, что в случае пленения и дачи показаний на допросах их родственники до третьего поколения будут вырезаны.

Террор в отношении своих и чужих – это две стороны политики экспансионистов. У американцев такого не было. Американцы бросали тоже сотни тысяч солдат в бой и не исключали возможность пленения отдельных лиц.

* * *

Передо мной показания одного из китайских солдат, взятого в плен вьетнамскими народными ополченцами в пограничной зоне Хоанглиеншона. Его зовут Ли Бинь. Ему едва исполнилось восемнадцать лет. В армии служил полгода. Приписан к полку № 53051. Он заявил, что родственников у него нет и терять ему некого и нечего. И далее рассказывал:

– Нас доставляли к границе в течение трех суток. Сначала везли в закрытом товарном вагоне, затем в грузовиках. Командир все время по дороге внушал нам: «Вьетнам напал на Китай. «В час икс» надо идти в бой и покарать Вьетнам. Пощады никому: ни детям, ни старикам, ни женщинам – они наши враги. Сжигайте безжалостно все, что попадется на пути».

С подобным «багажом» 18-летний убийца пошел в бой. Ему предстояло «всех убивать, все уничтожать, все сжигать». Он был подготовлен к этим деяниям. В Сонгми американцам психологически было сложнее, подумал я.

Почему же столь легко нашло почву изуверское семя в этом и других налетчиках? Его образование? Ни одного класса начальной школы. Не умел ни писать, ни читать. В армию его забрали, как и два десятка других парней из деревни, что в центре Китая. В его деревне, оказывается, никогда не было школы. Он помнит лишь, как в соседнем селении в 1966 году были забиты палками несколько человек. Судя по всему, интеллигенты: они носили очки.

(Записи из блокнота). Март 1979 года. МИД СРВ организовал для иностранных журналистов поездку в провинцию Хоанглиеншон. Здесь селения на берегах рек Красная, Намтхи и Тай обагрены кровью сотен мирных вьетнамских жителей, не успевших эвакуироваться и зверски убитых китайскими агрессорами. Подходы ко многим деревням заминированы. Колодцы с питьевой водой отравлены. В реках и ущельях продолжали находить трупы.

Страшной расправе подверглись сто мальчиков и девочек у рынка Батсат. В уничтожении вьетнамских школьников и младенцев участвовали китайские женщины-палачи, пришедшие вместе с войсками. Вооруженные ножами для рубки кустарника и бамбука, они отсекали головы вьетнамским детишкам. До поздней ночи душераздирающие детские крики слышались за километр от рынка Батсат, где укрылись уцелевшие мирные жители. Хан – учитель средней школы Батсата, потеряв в сумятице сына, вернулся в селение. На рынке перед его глазами предстала страшная картина: повсюду были разбросаны детские трупы. Среди груды убитых ребят он разыскал и своего сына. Его голова была рассечена ударом тесака. Он видел труп девочки-соседки. Вспорот живот, тельце подвешено на дереве в устрашение оставшимся в живых…

* * *

Вьетнам вновь в военной форме.

«Вся страна – солдат». Этот лозунг был начертан на стенах домов в Ханое. Многое повторялось, как во времена отражения американской агрессии. Китайцы, видимо, забыли, что у Вьетнама большой опыт в мобилизации сил. Премьер-министр правительства СРВ Фам Ван Донг подписал постановление, по которому рабочие и служащие, труженики сельскохозяйственных кооперативов, каждый вьетнамский гражданин ежедневно после работы в течение двух часов должен был проходить военную подготовку. После американской агрессии все это для Вьетнама было не новость. На всех предприятиях, в учреждениях, учебных заведениях создавались отряды народного ополчения. Рабочим и крестьянам роздано оружие, пенсионеры занимались на курсах по оказанию скорой медицинской помощи. В ночное время выставлялись усиленные патрули, на дорогах созданы дополнительные контрольно-пропускные пункты… Утром по всей стране «мот, хай, ба» – маршировали солдаты… Раз, два, три! – неслось из громкоговорителей.

Несмотря на объявленное военное положение Ханой жил своей обычной размеренной жизнью.

Утром в воскресенье, 18 февраля, на улице Бачиеу в салоне новобрачных, именуемом «Сто цветов», проходила очередная свадьба. На девушке традиционная вьетнамская одежда «аозай» – голубая туника и белоснежные брюки. Белая роза – символ чистоты – в иссиня-черных волосах. На юноше темный праздничный костюм. А я знаю – об этом мне сказали его друзья – вчера в первый день войны он, студент Ханойского политехнического института, подал заявление о добровольном вступлении в армию.

…Позванивая на перекрестках, также как многие десятилетия, начиная с 1908 года (на 9 лет позже, чем в Москве), медленно катил стальными колесами по центральным кварталам города ханойский трамвай. Веселые гавроши – неугомонные властелины городских улиц, посвистывая и подмигивая прохожим, устремлялись куда-то в только им известном направлении. Вот такие же ханойские мальчуганы еще в XVIII веке создали первый Столичный полк и разгромили китайских поработителей. Такие же как они пареньки в 1946 году вставали на баррикады и вместе с отцами – бойцами революционного Столичного полка – отражали атаки экспедиционного корпуса колонизаторов, а в 60-х годах помогали на зенитных батареях бойцам Народной армии сбивать американские самолеты.

Невысокий юноша с небольшим рюкзаком соскочил с подножки трамвая на улице имени Фан Динь Фунга. Он поправил непокорные волосы и переступил порог военкомата.

Тысячи ханойских мальчуганов в те дни подавали заявления о вступлении в ряды армии, стремились как можно скорее отправиться на северный фронт. Они набавляли себе годы, хотели казаться старше. Но военком, понимая их патриотические чувства, ласково потреплет по вихрастой голове, затем скажет: «Ты еще очень молод. Иди учись, сынок. Пока – это дело отцов».

Но надо знать ханойского гавроша. И в военкоматы потоком шли заявления от тех, кому еще не исполнилось и семнадцати лет. В военной форме юноша всегда выглядит старше своих лет. Только в первые дни войны студенты Ханойского университета принесли сотни заявлений о вступлении в армию. Некоторые из них были написаны кровью. Во Лам и Нгуен Тиеу – студенты третьего курса исторического факультета – оставили такие строки: «Китайские реакционеры посягнули на независимость и свободу нашей родины. Позвольте нам вступить в ряды бойцов и защитить Отчизну».

Еще недавно многие студенты носили военную форму, сражались против американских агрессоров. Когда наступил мир, они демобилизовались, сели за студенческую скамью. Но война, развязанная Китаем, заставила их вновь взять в руки автомат.

Студент Ли Тао Та, приехавший в Ханой из пограничной провинции Хоанглиеншон, просил отправить его в родные края, чтобы вместе со своими братьями сражаться против китайских налетчиков. 30 тысяч молодых ханойцев создали полки, носящие имя национального героя Нгуен Хюэ (Куанг Чунг). Отряды юных добровольцев отправлялись в северные провинции. Перед уходом добровольцев на фронт в районах, связанных с победами вьетнамского народа в борьбе против северных захватчиков, проходили митинги. Тысячи людей в Донгда приходили к легендарному Баньяновому холму. Десятки тысяч ханойцев собрались перед центральным городским театром, откуда отправлялись в пограничные районы 17-й, 18-й, 19-й полки столичных бойцов.

Нахлобучив синюю рабочую фуражку, стоял на площади перед городским театром паренек, слесарь с ханойского механического завода. Его отец в прошлом боец Столичного полка. Старшие братья защищали город от налетов американской авиации. Теперь в борьбе против новых интервентов эстафету отца и старших братьев принял этот юноша по имени Тхань из рабочего квартала Хайбачынг.

В ханойских медицинских учебных заведениях, госпиталях «Батьмай», «Вьетнамо-советской дружбы» и «Вьетнамо-германской дружбы», в Центре матери и ребенка были созданы мобильные группы, состоявшие из хирургов и санитаров. Они направлялись в пограничные провинции для оказания помощи раненым и пострадавшим от налетов.

С утра до позднего вечера тысячи жителей столицы приходили в Центральный выставочный зал, что находится рядом с озером Возвращенного меча в доме № 93 по улице, носящей имя национального героя Динь Тиен Хоанга, разгромившего в 969 году китайских поработителей. С первых дней войны здесь выставлялись последние сводки боевых действий, фотографии, давалась информация о положении на фронте.

– На протяжении тысячелетий, – говорил мне директор института археологии писатель Фам Хюи Тхонг, – многие этнические группы боролись с китайскими захватчиками. И неправда, что наши земли некогда населяли китайцы. Мы опровергли эти измышления.

В зоне, прилегающей к долине Красной реки, археологи обнаружили стоянки человека эпохи неолита. Наиболее характерной считается стоянка Фунгнгуен, что открыта в провинции Футхо в 1958 году. Орудия труда из обтесанного камня, разнообразные орнаменты на гончарных изделиях, следы ткацкого производства свидетельствовали о том, что сфера распространения культуры неолита, получившей название «цивилизации Фунгнгуен», охватывала главным образом средневозвышенный район к северу от дельты Красной реки – именно тот, где и зародилась вьетнамская нация при легендарных королях Хунтах. Более четырех тысяч лет назад.

Вьетнамская территория располагает многочисленными залежами меди, олова, свинца, цинка. И не случайно производство бронзы получило здесь широкое развитие. Абсурдны заявления некоторых представителей Пекина о том, что и бронзу издревле завозили во Вьетнам из Китая.

– Вопреки шовинистическим заявлениям некоторых лжеисториков из Пекина, на обширных территориях Вьетнама к концу первого тысячелетия до н. э. вьетнамская цивилизация, отличная от китайской, достигла высокого уровня развития. Проанализируйте остатки памятников древней вьетнамской архитектуры, – продолжал Тхонг. – Король АН Зыонг перенес столицу государства Ау Лак (древнее название Вьетнама) из горного края на равнину, в Колоа[47], примерно в двадцати километрах от современного Ханоя. Крепость Колоа стала самым значительным памятником древней истории Вьетнама, а не Китая. Город был опоясан тремя крепостными стенами высотой от 3 до 4 метров. Толщина кладки достигала 12 метров в верхней части, 25 – у основания. Перед земляными валами отрывались глубокие и широкие рвы, соединенные с рекой Хоангзианг. В отличие от китайских крепостей, имевших строго геометрические формы, вьетнамские оборонительные укрепления возводились в соответствии с ландшафтом, природными условиями, приспосабливаясь к течению и разливу рек.

В 1959 году с южной стороны, в 300 метрах от крепостной стены Колоа был обнаружен арсенал с несколькими тысячами бронзовых наконечников стрел. Арсенал всегда создавался в самой безопасной зоне. Поэтому становилось ясно, что угроза нападения нависала над крепостью обычно с Севера. Размеры крепости Колоа, наличие больших арсеналов бронзовых стрел указывали на появление профессиональной армии и создание государственного аппарата. Вокруг Колоа стали находить топоры, сделанные из отшлифованного камня и бронзы. В 1966 году откопаны бронзовые лемеха от плугов, что доказывало оседлость коренного вьетнамского населения, его давнее умение вести сельскохозяйственные работы.

– Колоа представляла собой по тем временам надежное укрепление, созданное с большим искусством, – продолжал Тхонг. – Только объем земляных работ достигал более двух миллионов кубических метров.

Строительство столицы государства Ау Лак, конечно, происходило не без трудностей. Древние легенды гласят, что «демоны», которых ветры приносили с севера, препятствовали возведению Колоа до той поры, пока «дух Золотой черепахи» не пришел на помощь. Он вручил королю «магический коготь», который становился смертоносным оружием против любого врага, каким бы многочисленным он ни был. «Коготь» этот, по преданию, был направлен в первую очередь против северных захватчиков. Китайские лазутчики выкрали однажды этот коготь и придали огню земли Ау Лак.

– Все первое тысячелетие нашей эры, – подчеркнул Тхонг, – было отмечено многочисленными восстаниями вьетнамского народа против китайской феодальной империи. Восстания легендарных сестер Чынг (40–43 гг.), Чиеу Тхи Чинь (248 г.), Ли Бона, создавшего королевство Ван Суан (544 г.), Май Тхык Лоана (722 г.), Фунг Хынга (791 г.) и Кхук Тхуа Зу (905 г.) вошли в историю Вьетнама Победа Зу ознаменовала восстановление независимости.

О «благодарности Вьетнама» Китаю говорить очень трудно…

С III века до н. э. вплоть до XIX века Китай был самой могущественной державой на Дальнем Востоке. Династии феодальной империи, именовавшей себя «Срединным государством», постоянно стремились раздвинуть свои границы, пытались покорить и ассимилировать соседние народы. В походах на юг (Камбоджу, Таиланд, на острова Суматру, Яву, Цейлон) Вьетнам рассматривался как «необходимый плацдарм» и потому находился под постоянной угрозой захвата.

Пережив тысячелетнее китайское иго (с 39 года до н. э. до 939 года н. э.), подвергнувшись впоследствии многочисленным вторжениям со стороны Китая с 1407 по 1427 год, Вьетнам вновь подпал под жесточайшее владычество. Но Дайвьет (с XI до XVIII) всегда выходил победителем. Каждый вьетнамец гордо сообщит вам исторические даты боевых побед над китайскими захватчиками. Вот главные из них: битва на реке Батьданге (938); сражение на реке Ньынгует (1077), победа над монголами на реке Батьданг (1288), сражения при Тиланге, Нгокхое и Донгда… Каждое вторжение во Вьетнам северных захватчиков заканчивалось обязательно их полным поражением. Таков опыт почти двухтысячелетней истории. Правда, бытовала легенда, будто в старину, побив захватчиков с Севера, вьетнамцы дарили им в виде выкупа «Золотого Будду» и при этом говорили: «Мы вас здорово побили. Извините, если очень сильно. Но за это вам на память изваяние Золотого Будды. Понимайте, как пожелаете».

– Ты знаешь, о чем я думаю? – спрашивал меня в первые дни после начала китайской агрессии прозаик То Хоай. – В глубокой древности в феодальном Вьетнаме короли, а затем императоры считались наместниками Неба на земле. В их руках была сосредоточена вся полнота власти. И все-таки даже от тех давних времен сохранилась у нас во Вьетнаме пословица: «Государева воля отступает перед обычаями народа».

Во вьетнамских деревнях самыми высокими, издалека заметными ориентирами всегда были кроны могучих баньянов. Они возносились к небу возле деревенских ворот, на холмах или рядом с динем – общинным домом. В этих кронах, по преданию, жили добрые духи. И каждый человек, проходя мимо, кланялся им или, став на колени, отбивал земные поклоны.

О героях своей страны писал и пишет То Хоай – лауреат национальной премии литературы и Трех международных премий, один из основателей Ассоциации литературы и искусства Вьетнама. Писатель издал более семидесяти книг: романы, повести, сборники рассказов, очерки, сатирические сказки, пьесы. Он выступает в разных литературных жанрах. То перед нами великолепный исследователь психологии людей из национальных меньшинств Севера Вьетнама, то терпеливый и дотошный собиратель народных легенд и сказаний Севера, знаток обычаев и характера жителей Ханоя и его предместий. Его называют еще и фронтовым писателем, ибо писал он со всех фронтов.

Во время оккупации Индокитая японскими милитаристами сколько раз То Хоай рисковал жизнью. Он, известный уже автор «Жизни, приключений и подвигов славного кузнечика Мена, рассказанных им самим», сотрудничал в нелегальной печати патриотического фронта Вьетминь, доставлял листовки, газеты в различные районы дельты Красной реки. В 1944 году он был арестован, закован в кандалы и подвергнут допросам в охранке города Намдинь. За неимением прямых улик писателя отпустили, пригрозив, что при следующем аресте он будет расстрелян.

Победа Августовской революции. Но проходит всего несколько месяцев, и французские колонизаторы начинают военные действия на юге молодой республики. То Хоай получил журналистскую командировку и отправился на фронт, туда, где вспыхнул огонь войны Сопротивления. Творческим отчетом и первым вкладом в будущую победу стала его книга очерков «В Южном Чунгбо». Писатель вернулся в Ханой, в редакцию газеты «Кыукуок» («За спасение Родины»), что находилась в городе «Тридцати шести улиц», в Барабанном ряду.

В декабре 1946-го писатель вместе с последними бойцами Столичного полка покидал баррикады на Шелковой улице, чтобы уйти в джунгли и сражаться. В освобожденных районах собрались лучшие представители вьетнамской творческой интеллигенции, – писатель Нгуен Туан, Нам Као, Нгуен Динь Тхи – первый министр культуры, генеральный секретарь Союза писателей Вьетнама, художники, артисты. Вместе с Нам Као, с которым То Хоая связывала еще юношеская дружба, писатель отправлялся в дальние поездки. Фронт был повсюду. И повсюду нужно было мудрое слово писателя.

Валила с ног малярия. Чтобы добраться до редакции, приходилось прорываться через засады карателей, но газета «Кьгукуок» выходила номер за номером. В 1951-м Нам Као не стало: он был схвачен колониальной охранкой и расстрелян. Трудно передать боль утраты друга. «Теперь надо работать за двоих», – говорил То Хоай. За проявленное мужество и огромный труд фронтового корреспондента То Хоай был тогда удостоен высшей военной награды – ордена Сопротивления I степени..

Особенно полюбил То Хоай северо-запад Вьетнама, районы на границе с Китаем.

– О, северо-запад Вьетнама! – восклицал он. – Эти хижины на сваях. Бамбуковые мостики через ущелья, на дне которых грохочут ручьи. Эти низвергающиеся водопады и неожиданные контуры гор. Головокружительная высота перевалов, откуда даже вековые деревья выглядят карликовыми. Здесь даже легкий ветерок хочется сравнить с шелестом старинного пергамента. У каждого селения – свой музыкальный тон и свои голоса, а джунгли наполнены многоголосой болтовней птиц и цикад. Едва умолкают одни, как в беспрерывный хор вступают другие.

…Когда преодолеешь перевал, тебя наполняет чувство одержанной победы. Старые горцы говорят: чем больше тебе лет, тем чаще поднимайся на перевал. Тем самым ты продлишь себе жизнь…

Я слушал То Хоая и понимал, что так говорить о северо-западе Вьетнама может только человек, долго проживший в этих уголках страны. Впрочем, для меня, как и для многих других читателей его цикла «Повестей о северо-западе Вьетнама», за который еще в 1955 году То Хоай был удостоен премии литературы, – не секрет, что еще в годы первой войны Сопротивления с колонизаторами он трижды прошел через весь горный северо-запад республики. Он выучил язык народностей тхай и мео, собирал их фольклорные песни, предания, сказки, современные устные рассказы.

В начале романа «Западный край» (1965 г.) описывалась дореволюционная ярмарка в горном селении Финша. Такие ярмарки-рынки или им подобные существовали во всех районах Вьетнама. За соль – продукт роскоши в этих краях – заезжие китайские купцы вымогали то, что было действительно роскошью. А что доставалось простому горцу? «Иной ходит на ярмарку всякий год, но так за всю свою жизнь не отведал и крупицы соли». Лишь одной этой фразой сумел То Хоай точно показать огромную проблему – «соляной голод» и грабеж местного населения купцами и колонизаторами.

То Хоай завершил роман также описанием ярмарки в Финша уже при народной власти. Здесь царила атмосфера дружелюбия, всенародного праздника. И не случайно последние слова романа наполнены оптимизмом: «Весенний лес затопил горы робкой еще зеленью. Близился срок, когда надо высаживать рис на поля, и над землею, над расселинами скал поднимался терпкий сладостный дух»… Это – мир после долгой войны. Но теперь там, на северо-западе Вьетнама, вновь была война. И То Хоай – там. И сердцем, и пером…

В России знают То Хоая по его военным очеркам. Цикл «Ханой бьет врага». Он родился в предместье Ханоя, в деревушке Нгиадо, 16 августа 1920 года. Родители дали ему имя Нгуен Сен или Шен – Лотос, – конечно и не подозревая, что почти полвека спустя их сын станет одним из первых лауреатов международной премии «Лотос», присуждаемой писателям за наибольший вклад в развитие литературы стран Азии и Африки. Вместе с дипломом лауреата, врученным То Хоаю в 1970 году в Дели, он получил и премиальные пять тысяч фунтов стерлингов. Вьетнам сражался против американских агрессоров, и писатель передал все эти средства в фонд защиты своего народа. Как возник писательский псевдоним? То Хоай – это имя, составленное из первых слогов названий реки Толить и уезда Хоайдык, где лежит деревушка Нгиадо… Лучший переводчик произведений То Хоая на русский язык – писатель Мариан Ткачев.

* * *

Но вернемся на фронт, на границу с Китаем, где работал в феврале 1979 года То Хоай.

Кирпичный завод, что в общине Куангким. Здесь китайские налетчики перебили всех мужчин-рабочих, а женщин угнали в Китай.

Примерно в десяти километрах по стратегической дороге от провинциального центра Лаокай раскинулся городок Камдыонг. Это название встало в один ряд с Лидице, Орадуром, Сонгми. Здесь находятся богатейшие месторождения апатитов. Китайская артиллерия сначала подвергла массированному обстрелу рудники. Затем налетчики ворвались в городок и разбойничали в районе пяти важнейших шахт. На грузовиках вывозили руду, оборудование. То, что не могли захватить с собой, – взрывали. На обогатительной фабрике приведены в негодность емкости для хранения готовых удобрений. Полностью разрушено здание карбидной фабрики. Оккупанты вывели из строя экскаваторы, находившиеся на участках добычи. От грузовиков и дорожных машин остались одни остовы. Все основные части и узлы демонтированы и увезены в Китай. Там, где стояла водонапорная башня, – груда развалин.

Опустошению и грабежам подверглись поселки горнодобытчиков. По свидетельству очевидцев, больше всего усердствовали в мародерстве этнические китайцы – хуацяо, бежавшие из Вьетнама в Китай и собранные в специальные подразделения. Разрушена ветка железной дороги, взорваны мосты. Интервенты автогеном разрезали на метровые куски рельсы, делали на них глубокие насечки, чтобы даже остатки металла не могли быть использованы вьетнамцами в будущем при восстановительных работах. В руинах все дома рабочих в кварталах Помзан и Баклень, кинотеатр, универмаг, городская библиотека. Из больницы Камдыонга китайские налетчики вывезли все медикаменты, инструменты, даже халаты.

80-летняя Нгуен Тхи Сам рассказывала:

– Китайские солдаты убили несколько моих соседей, выкрали, уложили в мешки их рис, другое продовольствие и имущество. Затем они ворвались в мою хижину. Я не могла подняться с кровати…

Один из китайцев хотел вышвырнуть старую женщину за дверь и обшарить дом. Но его остановил голос старшего группы. Через несколько минут появился солдат с фотоаппаратом. Китайские изуверы разыграли сцену: солдат, тот самый, что хотел выгнать из дома больную старую женщину, теперь со слащавой улыбкой опустился перед ней на колено и всучил мешок с рисом, отобранный у соседей. Фотограф делал снимок. «Ловко? Не так ли? – процедил сквозь зубы старший группы. – Этот снимок, возможно, войдет в историю. Пусть в мире увидят, что мы пришли осчастливить вьетнамцев».

Вероломство, невероятная жестокость и лицемерие унаследованы у китайских феодалов.

…Девятнадцатилетний солдат Вьетнамской Народной армии Данг Хоанг Куанг. Всего шесть месяцев назад он надел защитную гимнастерку воина. Утром 17 февраля 1979 года вместе со своим отделением он встретил китайских захватчиков на берегу Красной реки неподалеку от Лаокая. Бой продолжался около девяти часов. Один за другим погибали бойцы, не отступив под огнем артиллерии и минометов. Волна за волной накатывались на позиции вьетнамских воинов налетчики и их отбрасывали назад. Перевязав командира-сержанта, Куанг вновь прильнул к прицелу пулемета. Более 70 врагов остались лежать перед стволом поваленного дерева, из-за которого стрелял Куанг. Последние капли воды из фляги – раненому товарищу и раскаленному пулемету.

Лишь поздней ночью пришло подкрепление. Боец же готовился сделать вылазку, собрать боеприпасы, брошенные китайцами, и наутро принять, возможно, последний бой.

– Почему не отходил? – спросили Куанга. – Ты полностью выполнил свою задачу.

– Не мог, – последовал ответ. – У меня еще не оплаченный долг перед моими товарищами. – И Куанг показал на бережно прикрытые ветками тела павших бойцов.

Человек совершает подвиг. Он принимает мгновенное решение, которое для него единственное, подготовленное всей предыдущей жизнью.

* * *

Война застигла восемь вьетнамских геофизиков из отряда № 05 в пограничном уезде Батсат. Всего несколько дней назад шесть молодых инженеров и две девушки-техники вступили в народное ополчение и впервые взяли в руки оружие. Атаку за атакой отбивала эта маленькая группа «сугубо гражданских лиц». К траншее геофизиков подобрался китайский солдат, метнул гранату. Но едва она коснулась земли, как к ней ринулся и закрыл своей грудью смертоносный кусок металла инженер Нгуен Ба Лай. Так погиб старший группы геофизиков, спасая жизнь своим товарищам. Поздно ночью его вынесли с поля боя. Геофизики похоронили друга на высоком месте. По обычаю вьетнамского народа возложили на могилу цветы и веточки имбиря. Воздух разорвал прощальный солдатский залп в память о погибшем человеке гражданской, самой «земной» профессии геолога, геофизика.

* * *

(Из сводки командования ВНА). К 18марта 1979 года войска и население провинции Хоанглиеншон уничтожили 11500 солдат и офицеров противника, 255 военных автомашин, в том числе 66 танков и бронетранспортеров.

(Из допроса пленного). Я – У Юаньсинь, 34 года, уроженец китайской провинции Гуандун. В армию был призван в 1964 году. После учебы был назначен врачом в 123-ю дивизию 41-го корпуса, базировавшегося в Ляочжоу. Дивизия готовилась специально для ведения боевых действий в джунглях и в горных районах Юго-Восточной Азии. Командир дивизии – Фэн Чжоу, политкомиссар – Ван Чен. В 0.30 минут 17 февраля получили приказ атаковать Вьетнам. В 5 часов утра нашему подразделению была придана группа разведчиков из числа хуацяо, в прошлом живших в Каобанге. Командир дивизии Фэн Чжоу велел выдать всем солдатам паек на 4дня, за которые следовало захватить провинциальный центр Каобанг. С первого же дня развернулись ожесточенные бои. У Кхаудона – южной окраины Каобанга я был ранен и взят в плен.

* * *

Каобанг – своеобразный «северный полюс» Вьетнама. Сколько раз мне доводилось бывать здесь и в годы американской агрессии, и во время мирного строительства, и когда бесчинствовали на каобангской земле китайские захватчики.

На рассвете 17 февраля в пограничном Каобанге началась война. Круглосуточно военную вахту несли отряды народной милиции, ополченцы, пограничники. Бойцы батальона № 1 региональных сил Каобанга только за 17 февраля вывели из строя два батальона китайских войск, уничтожили 15 танков. Солдаты десятой роты девятого батальона региональных сил провинции за первые три дня боев преградили путь танковым колоннам, уничтожили 29 боевых машин противника.

В уезде Нгуенбинь, где разбросаны селения национальности нунг, пожалуй, нет жителя, который бы не знал 62-летнего Нонг Ван Тята. Этот пожилой человек сражался еще в первых боевых отрядах Вьетнамской Народной армии против французских колонизаторов, входил в состав частей самообороны Каобанга в годы отпора империалистическим агрессорам.

– И теперь, – говорил Тят, – когда северный враг угрожает моей стране, я всем сердцем желаю быть в рядах защитников, в отрядах народного ополчения.

– Вы свое дело сделали, и превосходно с ним справились, дедушка, – отвечали ему солдаты, – теперь пришел наш черед. Вы вырастили нас, и мы достаточно сильны, чтобы отстоять то, что добыто вашим поколением. А вы если хотите помочь, то подскажите, как лучше организовать эвакуацию женщин и детей. Ведь кто лучше вас может знать местные тропы?

Я видел, как, прощаясь, по древнему обычаю нунгов молодые солдаты сняли каски и поклонились старому солдату.

На горных дорогах Каобанга в селениях нунгов мне нередко доводилось слышать фразу, которую приписывают мудрому Тяту. «Чем глубже стремится враг проникнуть на нашу землю, тем глубже будет его могила». Говорили, что эту фразу произнес старый Тят, когда ему стало известно, что враги углубились примерно на 25–30 километров в провинции Каобанг. В справедливости его слов нам скоро пришлось убедиться. За прорвавшимся противником перекрывались дороги, взрывались мосты, образовывались «котлы», из которых мало кому из налетчиков удавалось вырваться.

(Записи из фронтового блокнота). «Их называли в Каобанге „великолепной девяткой“. Они были лучшими в боевой подготовке, дисциплинированными, дружными солдатами. Их песня всегда звучала громко и слаженно. Их выстрелы не миновали цели, – рассказывал мне майор Лиеу. – В армию они пришли со строек Каобанга. В течение нескольких дней после 17 февраля девятка удерживала важную стратегическую высоту у деревни Пакхау, что означает на языке нунгов Звезда Счастья. И враг был остановлен».

Сейчас в живых из «великолепной девятки» остались лишь пятеро…

«Патриотизм – это драгоценное качество, неотъемлемое сокровище, которое пронес вьетнамский народ через многие века своей истории. В борьбе с китайскими агрессорами этот патриотизм проявился с новой силой. Вьетнамец добр и щедр. Но он грозен и непримирим, если руки врагов заносятся на самое святое – свободу, независимость его страны», – записал я в блокнот эти слова, услышанные в Каобанге.

* * *

Председатель Каобангского отделения комиссии по расследованию преступлений китайских экспансионистов Хыу Донг Хынг показывал мне разрушенный город. В руинах старинная буддийская пагода, католическая церковь. Взорваны все промышленные предприятия – электростанция Таша, механические мастерские, городской холодильник, ремонтные станции, склады, разорены табачные плантации. Завалы кирпичей и груды искореженных балок на месте самой крупной в провинции больницы. Большой ущерб нанесен оловянным рудникам Тиньтука, имеющим важное значение для вьетнамской экономики. Бежавшие из Каобанга китайские солдаты вывозили имущество местных жителей. Они снимали даже кафель с полов и черепицу с крыш. То, что не смогли забрать с собой, уничтожали.

Перед глазами – истерзанный, разоренный город. Хыу Донг Хынг предупреждал, что мы должны передвигаться по улицам лишь по заранее проверенному маршруту: по обочинам дорог, возможно, еще находились мины, заложенные врагом. Предостережение оказалось нелишним: на минах, оставленных интервентами, подорвались две девушки-ополченки.

Посетили мы и местечко Пакбо. Захватчики выжгли деревья перед входом в грот Хо Ши Мина. Динамитом подорван даже камень, который служил Хо Ши Мину рабочим столом. Значительные разрушения и в доме-музее. В нескольких местах в воронках и выбоинах дорога, ведущая в Пакбо… По ней отступали «специальные отряды» китайских захватчиков.

В Пакбо мы разговорились с Хынгом о деятельности в Каобанге диверсионных китайских групп.

– Ни для кого не секрет, – говорил Хынг, – что шпионы и налетчики горазды на фальшивки и подлоги. Например, активно использовались так называемые «оборотни». Кто это такие? Перед вторжением во Вьетнам в бронемашины 80-й танковой дивизии подсаживали солдат в форме вьетнамских воинов. Это были хуацяо, некогда проживавшие во Вьетнаме, а затем прошедшие специальную подготовку и находившиеся в отрадах китайских диверсантов. Им предстояло вернуться во Вьетнам и прокладывать дорогу танкам.

Расчет делался на то, что вьетнамцы, завидя людей в форме своей Народной армии, пропустят китайские танки. Но этой «пятой колонне» предписывалось выполнять провокационные функции не только ю Вьетнаме, но и в самом Китае. По возвращении в КНР эти молодчики должны были оставаться во вьетнамской военной форме, и они «становились как бы диверсантами, заброшенными из СРВ» или взятыми в плен вьетнамскими солдатами. «Оборотни» врывались в «неблагонадежные» китайские селения и учиняли там «погромы». А затем китайская пропаганда получала «аргументы» для распространения ложных обвинений в адрес Вьетнама, который якобы ведет агрессивные действия против КНР.

* * *

(Записи из каобангского блокнота). Уезд Хоаан. Здесь только в общине Хынгдао захватчики уничтожили более пятисот домов, вывезли в Китай все имущество мирных жителей. В шестой бригаде сельскохозяйственного кооператива «Хонгнгок» («Розовый жемчуг«) налетчики убили более двадцати человек.

В той же общине Хынгдао 10 марта вновь разразилась кровавая трагедия. Китайские артиллеристы убили 43 вьетнамских мирных жителя. Большинство из них принадлежали к этническим меньшинствам тай, нунг, ман. Более десяти трупов были сброшены в колодец. Остальные разрезаны на куски. Среди убитых – 20 детей и 21 женщина, 2 старика.

Мы прибыли в Хынгдао и увидели собственными глазами это ужасающее зрелище: трупы, нагроможденные один на другой. На краю колодца лежала доска, залитая кровью. Вокруг валялись орудия убийства и пыток. Серп, тесак и бамбуковый кол более метра длиной. В колодце диаметром более двух метров и глубиной 5 метров обнаружено 6 трупов: мать с привязанным к спине ребенком, там же двое детей – шести и семи лет и еще две женщины со следами тяжелых ранений на теле.

Семья крестьянина Хоанг Ван Тханя из общины Хонгвьет. Его жену налетчики проткнули штыком, двухмесячного ребенка бросили в костер и сожгли. Трехлетний сын Тханя застрелен…

* * *

– На земле Каобанг в ходе китайской агрессии мы узнали о новом явлении, о котором прежде и не предполагали, – рассказывали мне солдаты. – Вы помните о многочисленных актах воинского негодования протеста против грязной войны США во Вьетнаме? При китайском порядке и дисциплине это могло бы выглядеть невероятным. Но так было. И началось именно в Каобанге.

3 марта китайских военачальников обеспокоили сообщения о нескольких солдатских бунтах в армии. В провинции Каобанг целый взвод отказался выполнять приказ идти в бой. Командир роты, появившийся в подразделении, был убит солдатами. Более того, военная цензура, служба перлюстрации стали задерживать солдатские письма панического содержания, отправляемые с вьетнамского фронта в Китай.

Каково было моральное состояние китайской армии? Официально – высокое. Но другое можно было понять из свидетельств некоторых пленных, захваченных в Каобанге. 22-летний танкист из китайской провинции Гуандун, служивший во втором взводе седьмой роты третьего батальона 42-го армейского корпуса, признавал: «Я многое понял. В Китае нас учили несправедливости, великодержавному отношению к другим нациям, разжигали экспансионистские устремления. Подстрекая на агрессию, представители командования показывали нам явно сфабрикованные фильмы о якобы имеющих место гонениях на хуацяо в СРВ, а затем заявляли: «Маленький Вьетнам оказался неблагодарным по отношению к большому Китаю. Накажем его». И нам был дан приказ убивать всех вьетнамцев, которых встретим».

Политрук третьей китайской роты четвертого транспортного батальона Фу Нин, личный номер 002903, давал показания: «Я испытывал страх, отправляясь воевать во Вьетнам. Многие сотни солдат из нашего батальона уже нашли там смерть. Я знал, что даже если буду ранен, то все равно погибну: был отдан приказ – раненых при отходе с вьетнамской территории пристреливать…»

Перед нападением на Вьетнам китайские солдаты для ведения земляных работ согнали и своих местных жителей. Им было обещано, что в виде «компенсации за труды» разрешается участвовать в разграблении вьетнамских пограничных селений. Охотникам до легкой наживы говорили: «Сможете за счет наших должников поправить ваши дела, улучшить положение в хозяйстве». И тысячи обманутых китайцев шли в обозах интервентов.

(Из сводки военного командования ВНА). На каобангском направлении противник вел наступление двумя усиленными армейскими корпусами. Вражеские атаки в ходе упорных кровопролитных боев отбиты в районе Хоаан, Куангхоа, Каобанга. Лишь за три дня, с 1 7по 19 февраля, выведены из строя четыре вражеских батальона, десятки танков и бронемашин.

Получив подкрепление, противник предпринял попытки овладеть городом Каобанг. В районе перевала Хаутиа региональные подразделения провинции Каобанг, пограничники и народные ополченцы сдерживали вражескую дивизию в течение 12 дней, уничтожили 4 тысячи китайских солдат и офицеров. 12 марта налетчики были вынуждены отступить. За 30 суток боев региональные войска провинции Каобанг уничтожили 18 тысяч солдат и офицеров противника, вывели из строя 7 вражеских батальонов, взорвали 134 танка и бронемашины. И здесь регулярные войска ВНА не вступали в бой, и материальный урон китайцам нанесли местные отряды самообороны. Не действовала и вьетнамская авиация, которая по боевому опыту была более подготовленной, чем китайская…