Генерал Розекранс и «Кровавая река»
Генерал Розекранс и «Кровавая река»
Нельзя сказать, что Юг был полностью деморализован поражениями у Геттисберга и Виксберга, хотя чувство внезапного оглушения, безусловно, было. Но вскоре оно сменилось страстным желанием взять у янки реванш, скорее, немедленно сокрушить их! Ли после Геттисберга на такой удар был не способен: ему требовалось время, чтобы пополнить армию после страшных потерь, а главное – восстановить ее боевой дух, развеянный в прах залпами с Кладбищенского хребта. Но такой «удар-реванш» жаждал нанести командующий Теннессийской армией мятежников Брэкстон Брэгг. Намечен был и объект удара – Камберлендская армия северян во главе с нашим старым знакомым – Розекрансом.
Этот «спящий» генерал около полугода избегал решительных действий и только после настоятельных требований Хэллека неспешно двинулся 23 июня к городку Таллахоме, где были сконцентрированы основные силы Брэгга. По своему обыкновению Розекранс действовал пассивно, не использовал ряда возможностей нанести противнику серьезный урон. Если бы в первые дни этого «наступления» Розекранс был поактивнее, он, возможно, сумел бы прорвать фронт мятежников, не говоря уже о более раннем времени, когда его наступление помогло бы Гранту быстрее овладеть Виксбергом. Позднее, 10 августа, Линкольн писал Розекрансу об этой ситуации:
«Мне казалось, что тогда для Вас был самый подходящий момент атаковать Брэгга… Со всей искренностью позвольте сказать: мне так кажется и до сих пор» 1.
В результате мятежники, не неся почти никаких потерь от «комариных укусов» авангардов Розекранса, отступили в район важнейшего стратегического пункта на всем этом участке фронта – крупного города и железнодорожного узла Чаттануги. Город находился в острой излучине реки Теннесси, делавшей его почти неприступным, тем более что с востока подступы к нему контролировали вершины Енот, Дозорный и Миссионер. И все же Розекрансу удалось переправить армию через Теннесси вдали от батарей Чаттануги и зайти городу в тыл. Брэггу пришлось 7 сентября оставить Чаттанугу и отправиться навстречу северянам. Из Виргинии к нему вот-вот Должны были прибыть подкрепления во главе с опытным Лонгстритом, и Брэгг ждал только их.
Утром 18 сентября виргинцы начали прибывать в расположение армии Брэгга, и он решил начать сражение, не дожидаясь подхода всего войска Лонгстрита. Северяне к тому времени создали мощный оборонительный рубеж к западу от ручья Чикамога, а армия Брэгга еще днем того же 18 сентября переправилась через этот ручей и на глазах у северян стала развертываться для атаки. Розекрансу ничего не оставалось, как принять вызов. Бой, в котором участвовали примерно 57 тыс. северян и 59 тыс. южан, начался утром 19 сентября у западного берега Чикамоги (в переводе с одного из индейских наречий – «Кровавая река», иначе – «река Смерти». Это название стало поистине роковым для обеих армий).
Первым в атаку пошел корпус генерала-северянина Джорджа Томаса, но спешившиеся кавалеристы Н. Форреста отразили удар и сами перешли в контрнаступление. Томас бросил вперед еще две дивизии и, казалось, сумел сломить сопротивление противника. Но тут в дело вступили виргинцы Лонгстрита. Бой был яростным, противники не раз сходились в рукопашной. Введя в сражение дополнительные силы, Брэгг сумел потеснить левый фланг обороны северян, хотя сопротивлялись те с завидным мужеством. Участник боя, доброволец иа Индианы капитан Дж. Кэрнехэн вспоминал, как дрались его товарищи: «Они утратили всякое понятие об опасности и о мощи атакующих. И лишь это полное безрассудство наших солдат помогло нам удержать оборону» 2. В первый день сражения удача явно благоприятствовала южанам, но все же северяне устояли.
За ночь к месту сражения прибыли остальные части Лонгстрита, и утром 20 сентября Брэгг двинул их в атаку на корпус Томаса. Но тот стойко выдерживал все удары противника. Именно после отчаянных схваток этого дня Томас получил прозвище Чикамогский Утес. И все же после нескольких часов героического сопротивления его отряды начали отходить. Перепуганный Розекранс по принципу «тришкина кафтана» начал перебрасывать части с места на место. Эта суета кончилась роковой ошибкой; объезжая позиции, командующий обратил внимание на небольшой зазор между дивизиями Вуда и Брэннана. Небрежно указав на это место майору Бонду из своего штаба, Розекранс сказал: «Передайте Вуду, чтобы он закрыл эту брешь» 3. В результате, отойдя в сторону примерно на полмили, дивизия Вуда образовала не ту, мнимую, а самую настоящую брешь!
И вскоре прямо к этому участку вышли пехотинцы Лонгстрита. После некоторых колебаний, вызванных опасениями, что северяне заготовили какую-то дьявольскую ловушку, прямо в брешь были одна за другой брошены семь дивизий южан. 30 тыс. солдат, ворвавшись туда, подобно реке, прорвавшей плотину, растекались в разные стороны. Буквально за 10—15 минут практически весь фронт северян рухнул. Дивизии ван Клеве и Брэннана были почти полностью перебиты либо взяты в плен. Многие солдаты побросали оружие и бежали куда глаза глядят. Даже отчаянные усилия дивизии Филипа Шеридана, будущего героя войны, не могли спасти положения. Попыталась было преградить путь наступавшим кавалерия Митчелла, но мятежники вскоре смяли и ее.
Вспоминая эти страшные часы, генерал-северянин Г. Трастов писал: «Все пришло в смятение. Ни единого приказа нельзя было услышать в грохоте бушевавшей битвы. С дикими воплями конфедераты мчались вдали, на своем левом фланге. Казалось, что они побеждают повсюду… Беглецы, раненые, ящики со снарядами, охрана, санитарные повозки запрудили узкие тропинки…» 4 Поток отступавших, в основном устремившийся к Ровиллу, вскоре увлек за собой незадачливого командующего и всю его штаб-квартиру.
Особенно тяжелое положение создалось на левом фланге северян, где продолжали держаться солдаты Томаса. Глядя на их отчаянное сопротивление, некоторые из бежавших сумели преодолеть страх, вернуться и присоединиться к товарищам. А на соседнем холмике Снод-грасс держали оборону истекавшие кровью остатки дивизии Брэннана. Мятежники, подтянув орудия, расстреливали оборонявшихся чуть ли не в упор. Генерал-южанин Д. X. Хилл вспоминал позднее: «Я никогда не видел такого плотного слоя тел убитых федералистов, разве что перед полузатопленной стеной во Фредериксберге» 5, о которой мы уже знаем. Как раз в те минуты опьяненный успехом Лонгстрит произнес фразу, сразу ставшую знаменитой: «Они бросили в бой своего последнего солдата, но и он уже бежит» 6. Катастрофа Камберлендской армии казалась неминуемой.
Розекранс и начальник его штаба Джеймс Гарфилд в это время во весь опор скакали к Чаттануге. Услышав, что позади вдруг разом стих шум боя, генералы остановились. В полной прострации Розекранс сказал: «Скачите назад и найдите генерала Томаса, если он еще жив. Прикажите ему прикрыть отступление вместе с солдатами Грэнжера» 7. И Гарфилд отправился исполнять казавшееся ему уже бессмысленным приказание. Этому генералу была уготована необычная судьба: 4 марта 1881 г. он вступил на пост президента США, но спустя всего четыре месяца был смертельно ранен на перроне вашингтонского вокзала бродягой и неудачником, решившимся столь громко покончить счеты с жизнью.
Но отчего же стих шум у Чикамоги? Возможно, когда мы расскажем об этом, у многих из тех, кто интересуется историей, возникнет ассоциация со знаменитой битвой при Ватерлоо 18 июня 1815 г. Тогда, как известно, генерал Груши, отправленный Наполеоном преследовать прусскую армию фельдмаршала Блюхера и из-за нерасторопности потерявший ее, услышал со стороны Ватерлоо шум гигантского сражения. Подчиненные Груши генералы умоляли его срочно идти туда или хотя бы отпустить с ними часть войск. Но педантичный Груши отвечал, что не может нарушить приказ императора. И именно в эти часы солдаты Наполеона, ценой невероятных усилий уже почти сломившие сопротивление английской армии герцога Веллингтона, были разгромлены внезапно ударившими им во фланг частями Блюхера.
Шум чикамогского боя слышал и генерал Г. Грэнжер, 6-тысячный корпус которого Розекранс приказал укрыть в кустарнике милях в двух к северу от места сражения. Грэнжер еще с 10 часов утра видел толпы беглецов, в панике растекавшихся по окрестностям. А когда Грэнжер увидел в подзорную трубу, что к месту боя едва ли не бегом движутся новые отряды мятежников – это были последние подразделения Лонгстрита, только что выгрузившиеся из поездов, – он воскликнул: «Я иду к Томасу, есть у меня приказ или нет!» 8
Примерно в это время Томас, чувствуя, что мятежники вот-вот уничтожат их, бросил своих солдат в контратаку, которая волей-неволей оказалась штыковой: патроны кончились почти у всех. И здесь произошло одно из тех удивительных совпадений, которыми так богата история. Именно в момент контратаки Томаса на поле боя появился корпус Грэнжера, нанесший сильнейший удар по правому флангу мятежников. Теперь уже их войска были в замешательстве, а порыв северян, горевших желанием рассчитаться за гибель товарищей, казалось, был неудержим. Но вскоре наступательный пыл северян стал угасать, да и мятежников по-прежнему было больше, и вот они уже сами пошли в атаку. Снарядов и патронов, чтобы встретить их, не было. Тогда Грэнжер, вместе с Томасом руководивший обороной, отдал приказ – примкнуть штыки и контратаковать. Начальник его штаба Дж. Фуллертон вспоминал об этом: «В одно мгновение они были на ногах и пошли вперед, чтобы встретить эту атаку. Противник обратился в бегство. И столь стремительной была эта контратака, что один полк с незаряженными винтовками и пустыми патронташами прорвался сквозь ряды противника, которые, сомкнувшись в тылу этого полка, поглотили его, подобно отхлынувшему приливу» 9. Отчаянно сопротивлялись и другие части северян, продолжавшие бой.
Но все же, понимая, что сражение в целом проиграно, Томас со всеми мерами предосторожности стал отводить войска с поля боя. Уже в темноте он закрепился на хребте Миссионер, а в течение 21—22 сентября разрозненные части северян собрались в Чаттануге, по-прежнему остававшейся неприступной крепостью. В двухдневном сражении у «Кровавой реки» армия Розекранса потеряла 16170 человек, в том числе 1657 убитыми; мятежники потеряли соответственно 18454 и 2312 10. Хотя потери южан и оказались в целом большими, общественное мнение Севера было в какой-то мере нокаутировано известиями с Чикамоги. Ну, а для мятежников, людские ресурсы которых были уже на исходе, это выходило далеко за рамки только морального удара.
Наступил критический момент: неприступная Чаттануга в то же время оказалась и ловушкой для попавших туда северян. Огромная армия Брэгга обложила город с трех сторон, а с четвертой северяне были отрезаны от внешнего мира бурным течением Теннесси. Это был первый и единственный случаи в ходе войны, когда большая армия северян попала в осаду; мятежники же были в таком положении много раз. Теперь же, заняв господствующие над городом высоты, установив там орудия и поместив отряды снайперов, южане ждали, когда голод и прочие лишения вынудят осажденных выбросить белый флаг.