РУССКИЙ ЛУБОК

РУССКИЙ ЛУБОК

Век XVIII – это эпоха расцвета удивительного искусства, русской национальной школы лубочной картинки.

Существует предание, что название улицы Лубянка в Москве, которая является продолжением улицы Сретенка, происходит от лубочных листов, которые изготовлялись и продавались здесь. Действительно, на Сретенке сохранились два удивительных архитектурных памятника, связанных с историей русского лубка. Это, прежде всего, Церковь «Успения в Печатниках». Церковь стояла в центре слободы работных людей Печатного двора. Предполагается, что первыми изготовителями лубочных картинок и стали профессиональные печатники, установившие у себя на дому простейшие типографские станки. Неподалеку выросла еще одна церковка – «Троицы в листах». У ограды этой церкви и продавали московские печатники первые лубочные картинки.

В этом районе Белокаменной и выработался в начале XVIII в. своеобразный стиль русского лубка.

Вплоть до 1727 г. большинство лубочных картинок печатаются с деревянных досок. Лишь после смерти Екатерины I, когда прекратила свое существование петербургская типография и резко сократила выпуск московская печатня, медные доски из закрывшихся типографий стали использовать для производства лубка; нашли, производя лубочные картинки, источник пропитания и оставшиеся без работы печатники.

Лубок – один из интереснейших источников изучения истории России XVIII столетия. Первый же лист в стиле лубка начала XVIII в. дает представление о состоянии нравов русского общества в начале реформ Петра. Изображает он русского купца, который уже одет в иноземное платье и которому цирюльник готовится отрезать бороду. Как известно, указом царя в 1705 г. всем, кроме священников, предписывалось носить платье по иноземной моде и всем было приказано сбрить бороды. Так что исследователи, в частности Юрий Овсянников, предполагают (и не без оснований), что этот лубочный лист был заказан непосредственно… самим Петром I.

Из желания «потрафить» царю-реформатору авторы лубочных листов эпохи петровских реформ иногда создавали достаточно забавные композиции. Вот, например, лубок под названием «Славное побоище царя Александра Македонского с царем Пором», на котором в лице Александра легко узнаются черты самого Петра I, – гравер не забыл даже тщательно вырезать излюбленные царем манжеты и шейный платок. То же самое – с листом «Илья Муромец и Соловей-разбойник». Оба героя произведения мало что во французских кафтанах, да в завитых париках и в ботфортах, что, конечно же, вызывает улыбку у знатока этнографии эпохи и у любителя русских былин, так у Ильи Муромца еще и внешность Петра I.

Однако Русь никогда не оскудевала оппозиционерами. Нашлись противники – и у Петра I, и у его реформ, и особенно антипетровские настроения распространены были среди старообрядцев. Именно им приписывается авторство несколько лубочных картинок, негативно представляющих, хотя и в иносказательной форме, реформы Петра I. Особенно популярны были тогда листы с изображением кота, в которых противники Петра имели обыкновение поиздеваться над подбритыми «по-кошачьи» усами государя.

Самое широкое внимание публики сумел привлечь лубок «Как мыши кота хоронили». Полностью раскрыть тайну этой лубочной композиции довелось удивительному человеку – знатоку русской культуры, жившему, правда, уже в следующем веке, – Дмитрию Александровичу Ровинскому. Являсь высокообразованным юристом, судебным деятелем, выдающимся историком искусств, почетным членом двух российских академий – наук и художеств, он запомнился еще и как московский губернский прокурор, и как крупнейший своего времени знаток истории живописи. Д. Ровинский был автором выдающегося по объему и глубине исследования труда по истории русской иконописи и автором тонких исследований русского лубка. На собственные средства он издал 19 своих трудов, среди которых – «История русских школ иконописания», «Подробный словарь русских гравированных портретов», «Материалы для русской иконографии». Девятитомное сочинение создано им о лубке – «Русские народные картинки». Над материалами к этому сочинению он работал в библиотеках Лондона, Парижа, Берлина, Праги и пришел к выводу, что у лубка «Как мыши кота хоронили» аналогов нет и что это чисто русское произведение. Проведя тщательный анализ пояснительных надписей лубка, сопоставляя их с историческими фактами, Ровинский пришел еще к одному неожиданному выводу. Точнее сказать, к неожиданным аргументам, потому что он с самого начала был уверен: Кот – это Петр.

Познакомимся с его аргументами, ибо они интересны с точки зрения рассмотрения лубка как источника для изучения истории своего времени:

1. Кота хоронят на погребальных санях с восьмеркой лошадей. И Петра I так хоронили.

2. Кота хоронят с музыкой. Впервые оркестры на похоронах были разрешены в 1698 г. На похоронах Петра играл оркестр.

3. И титул Кота пародирует царский титул.

4. Кота везут на чухонских (финских, ингерманландских) санях, жену его зовут Чухонкой-Маланьей. Первую жену Петра, Екатерину I, в народе звали чухонкой.

5. На лубке процессию похорон Кота сопровождают мыши, представляющие разные земли. Охтенская, Олонецкая, Карельская земля были отвоеваны Петром во время войны со шведами. Есть и намек на отвоеванную Петром крепость Шлиссельбург – мышь Шушера из Шлюшина, именно так – Шлюшином в народе звали и Шлиссельбург. Как видим, не полюбился царь-реформатор, так и каждое лыко в строку, даже полезные для России завоевания отразились в лубке иронично.

6. Одна мышь на лубке курит трубку. Вольная продажа табака была разрешена Петром I.

7. Одна мышь едет в процессии на одноколке. Такие повозки появились в России лишь при Петре, который любил на них ездить.

Вывод ученого: Кот и есть Петр I.

Ответил ученый и на принципиальный вопрос: кто выпускал лубок антицарской направленности, вернее, с чьего благословения и при чьей поддержке крамольный лубок появился на свет. Ответ однозначен: при поддержке Русской Православной церкви, у которой отношения с государем не сложились. Подтверждение тому – еще один лубок первой четверти XVIII в. – «От Христа падение Антихриста». Лицо поверженного дьявола на лубочной картинке – точная копия портрета Петра I.

Так популярный в народе лубок стал для церкви, лишившейся самостоятельности в 1700 г., удобным средством сведения счетов в политической борьбе с царем.

Русский лубок – прелюбопытный повод для искусствоведческих и исторических ассоциаций, для размышлений и наблюдений над взаимовлияниями и взаимовоздействиями русского искусства и искусства стран Европы.

Вот интересный пример. Во второй половине XVIII в. стали распространяться в России лубки-перерисовки с немецких и французских народных картинок. Юрий Овсянников описывает один из лубков, созданных на мотив «Гаргантюа и Пантагрюэля». Он точно воспроизводил иллюстрацию к бессмертной истории этих двух героев романов Рабле, но под чистой русским названием: «Славный объедала и веселый подпивала». А в годы царствования Елизаветы Петровны был напечатан лубок «Пение и пляска», на котором были изображены полишинели, награвированные великим гравером Калло. Предполагается, что итальянские гравюры могли попасть в Россию при посредстве зарубежных певцов и комедиантов.

30-40 гг. XVIII в. – время расцвета развлекательных лубочных картинок, особое место среди которых занимают лубки с изображением народных празднеств и гуляний. Эти лубки – интереснейший источник изучения быта и нравов русских в XVIII столетии. Так, лубок «Медведь с козою прохлаждаются» точно воспроизводил любимое развлечение эпохи – «пляски» медведя и козы под примитивную музыку поводырей на ярмарках и гулениях.

Очень популярны были и лубки с изображением кулачных боев, также являющихся примером излюбленного русского игрового времяпрепровождения. Ни одна «масленица» не обходилась без боев-поединков или «стенки – на стенку». Сохранился лубок, специально посвященный встрече и проводам «масленицы»: на одном листе размещено 27 картинок, изображавших сцены городского гуляния с точным обозначением московских районов. Этот лубок – ценнейший источник изучения культуры быта Москвы XVIII в.

В годы правления Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны в моду вошли лубки с изображениями шутов и скоморохов. Известно, что во второй половине века было модно держать при дворе дур и дураков, карликов и уродцев (наверно, у многих читателей в памяти «Ледяной дом» Лажечникова). Следуя примеру императриц, карликов и дураков заводили и отдельные богатые помещики.

В моде были в XVIII в. и лубки, изображавшие с большой этнографической и иконографической точностью дворянский быт того времени. Лубки донесли до нас внешний вид дамских причесок, фижмы, роброны, наклеенные на личики «мушки».

Появлялись и сатиры на придворные моды, поэтому, например, «Франт и проданная франтиха» – столь популярный в середине века в Москве лубок.

Однако большая часть лубков этой эпохи создавалась в соответствии с запросами городского населения – купцов, мещан, приказчиков и очень точно отражала их быт. Лубки донесли до нас интерьеры трактиров, внутреннее убранство дома зажиточного горожанина, одежду того времени, сервировку стола… Крестьянским лубок станет лишь в XIX в.

Картины на лубках доносят до нас и сведения о международных культурных связях: сохранился до наших дней лубок-афиша, извещающая о приезде в Россию труппы английских комедиантов.

Живо откликался лубок и на военные сюжеты. Летом 1759 г., после победы русских войск над полками Фридриха Прусского, появилась лубочная картина «Русский казак бьет прусских драгун», а также отдельные лубочные листы с изображением русских гренадер.

Однако лубок содержал в себе не только историческую и этнографическую информацию, а выполнял и своеобразную литературно-культуртрегерскую миссию. В конце 60– начале 70 гг. XVIII в. лубок, и прежде всего в Москве, обращается к творчеству популярного в те годы поэта, драматурга, баснописца А. П. Сумарокова. Московский издатель лубочных листов Ахметьев использует специально написанные поэтом тексты в ритме раешника в качестве подписей к лубкам. Всего исследователям известно 13 картинок с текстами Сумарокова, пользовавшихся большой любовью в народе. В XVIII в. это был единственный пример использования текстов профессионального литератора в производстве лубков. В XIX в. издатели лубка уже обратятся к произведениям Крылова, Пушкина, Лермонтова, Некрасова. Но это будет потом. А пока Сумароков был первым. Позднее стали печататься на одном листе сказки, такой лист можно было разрезать и сложить в книжку. И книжки эти сыграли в XVIII в. немаловажную роль в истории русской культуры. Фактически это были первые дешевые популярные издания, выходившие массовыми тиражами, светского содержания. В Российской государственной библиотеке в Москве хранится экземпляр издания 1750 г. Это «Жизнеописание славного баснописца Эзопа». Интереснейшие сведения о такого рода изданиях приводит в своем исследовании «Русские гравированные книги XVII–XVIII веков» С. А. Клепиков.

К лубочным книжкам относятся и буквари, календари, гадательные книжки, притчи, жития святых, также являющиеся важной составной частью книжной русской культуры XVIII в.

И последнее – крупнейшие монастыри России издавали лубки с изображением своих церквей и соборов – ценнейший источник для изучения истории православной русской архитектуры.