Глава 5 ХЛОПЦЫ

Глава 5

ХЛОПЦЫ

С вторжением войск Германии главковерх Украины Антонов-Овсеенко отвел свои части в Курскую и Орловскую губернии. Здесь отряды Красной гвардии свели в 5 армий. В апреле 1918 г. Москва прислала 112 000 винтовок, но катастрофически не хватало бойцов. В это же время оккупанты заняли Гуляйполе. Анархист Н. И. Махно (1888–1934) уехал в Таганрог, затем на Волгу и Москву. То, что Махно увидел, его насторожило. Диктатуру пролетариата он считал расколом трудящихся. Москва только укрепила его в этом. Не помогли беседы со Свердловым и Лениным.

В июне 1918 г. военный министр УНР генерал Рагоза уволил из армии офицеров военного времени, рекомендовав им доучиться юнкерами. Так появились атаманы националистов. Их хлопцы красовались как на карнавале. Нелепые, дикие фигуры облекали белые и цветные фуфайки, на ногах болтались необычайной ширины шаровары с красными поясами вокруг талии, концы которых спускались почти до земли. Вооружены «до зубов». Шашки, револьверы, за поясами торчали ручные гранаты, пулеметные ленты вились по поясам или висели через плечо.

Продразверстки оккупантов вызвали ненависть селян. Полиция гетмана также арестовывала, иногда и расстреливала мужиков. Вернулись помещики, жестоко расправлявшиеся с хлеборобами, мстя им за разоренные усадьбы. Украинцы искали защиты у атаманов.

На гигантском поле боя гуляли националисты, гайдамаки, красные и белые. Разруха, хаос, ожесточение породили скорых на расправу садистов, равнодушных к жизни людей. Расстрелянные, повешенные, посаженные на кол, с отрубленными головами, изнасилованные со вспоротыми животами десятками тысяч легли в благодатную землю Украины.

Заявив о мире с радой, Москва вела сепаратные переговоры с Шинкарем, Кропивянским, Шмидтом, Боженко, воевавшими с Германией, и Скоропадским.

Самой светлой фигурой среди атаманов оказался батько Махно. Он пролил море крови, но зверства пресекал. Видимо, в интернациональной Новороссии мощный национализм Украины не играл особой роли. Махно, подняв восстание под черным знаменем, в сентябре дал оккупантам первый бой. Громя хутора и имения немцев, убивая офицеров Скоропадского, Махно не терпел антисемитов. На станции Верхний Токмак, увидев плакат «Бей жидов, спасай революцию, да здравствует батька Махно», приказал расстрелять автора. Ядро отряда составляла мобильная группа уголовников и матросов. На крупные операции батька созывал добровольцев, которые охотно к нему шли. Сделав дело, мужики расходились по хатам, а Махно с десятками бойцов исчезал — до следующего раза. Батька усилился, получил правильную организацию (пехота, кавалерия, пулеметы и артиллерия). Грабеж поездов, железнодорожных станций, нападения на небольшие гарнизоны немцев и полицию гетмана сделали батьку героем, но он вывел из себя оккупантов. В Новороссии сосредоточились крупные силы. Махно попал в мешок под Александровском. Но немцы, верные своей тактике, много времени вели артиллерийскую подготовку. Батька, нащупав выход из кольца, ускользнул с небольшим отрядом, за ночь ушел на 64 км.

Большевики так использовали повстанцев, что в боях красные практически не участвовали, а победоносно двигались по услужливо расчищенной дороге. В декабре хлопцы Махно выбили из Екатеринослава петлюровцев, обстреляв город из 150-мм пушек, отнятых у немцев. Этот грандиозный разгром цветущего города превзошел все, что до того видела ко всему привыкшая Новороссия, оставил глубокий след в памяти людей. Знаменитый Черный бор называли Гаем батька Махно.

Жили махновцы вольготно. Культпросвет давал спектакли, устраивал грандиозные пьянки с участием самого батьки. Хлопцы безудержно и бесшабашно прожигали жизнь. В Гуляйполе, переименованном в Махноград, гремела музыка, вино лилось рекой. Деньги и драгоценности летели на ветер как пух.

Немцы ушли, шла борьба между радой и белыми. Скоропадский 18 декабря фактически подчинился Деникину. Но головной атаман Петлюра, выведя из Галиции части бывших войск Австрии, восстал против гетмана. Войска УНР на правом берегу Днепра возглавлял Григорьев. Учет борющихся сил оправдал надежды Москвы. Гетмана сверг Петлюра, Петлюру — атаманы. За 3 месяца красные взяли богатый и обширный край, с портами Черного и Азовского морей.

Харьков пал 3 января 1919 г., затем Чернигов, Полтава, Киев, Кременчуг и Екатеринослав. Но недоверие селян, их страх за свое благополучие только возросли, по мере того как красные продвигались вглубь Украины. Орды людей в сапогах и фуражках своим жизнелюбием навевали уныние.

В марте Григорьев взял Николаев и Херсон, где расстреляли 4000 пленных греков. В Елизаветграде 8 мая он устроил погром, убил 3000 евреев, а 9 мая двинулся на Екатеринослав, Полтаву и Киев, убивая русских и евреев. Но 15 мая Примаков отбил Екатеринослав.

Батьку раздражали похвалы Советов атаману Григорьеву.

«Григорьев взял Херсон…», «Григорьев взял Одессу…», «Григорьев победил Антанту…», «Григорьев — герой революции…» Хлопцы поговаривали меж собой, что пора-де идти к новому батьке. И коварный Махно задумал подбить соперника выступить против Советов и взять его богатую добычу.

Вначале Григорьев колебался. Но в штабе 3-й красной армии ему заявили, что он всего лишь начальник 44-й стрелковой дивизии, чем чувствительно задели честолюбие полководца, грезившего о посте главнокомандующего войсками Украины.

Согласившись на выступление, Григорьев попал в лапы Махно. Красные, предполагая заговор, вызвали Махно для переговоров. Батька клялся в верности Москве. На другой день, 17 мая, Григорьев выступил под лозунгом: «Власть Советам, но без коммунистов».

Силы восставших количественно и качественно превосходили красных. Симпатии селян, которым Григорьев передал часть мануфактуры, захваченной в Одессе, также оказались на его стороне. Но Григорьев допустил роковую ошибку, приказал своему начальнику штаба Тютюнику атаковать Харьков. Тютюник, повернув на Каменец-Подольский, ушел к Петлюре. Вместо того чтобы ударить по беззащитной Одессе, где, кроме штаба с ротой китайцев и двух бронепоездов, у красных ничего не было, Григорьев, соблазненный обещаниями Махно о совместных действиях против Крыма, уклонился к Елисаветграду и устроил погром. В это время вольница Махно разнесла все награбленное в Одессе добро. Но Махно, не довольствуясь доставшейся ему добычей, уговорил потерявшего голову Григорьева встретиться, чтобы разработать план дальнейшей борьбы.

В селе Сентово 27 июля Махно на митинге обвинил Григорьева в погромах, связях с белыми и застрелил его.

«Эх, батько, батько!» — только и успел сказать Григорьев.