ЕДИНСТВЕННО ВЕРНОЕ ОБЪЯСНЕНИЕ

ЕДИНСТВЕННО ВЕРНОЕ ОБЪЯСНЕНИЕ

Не без трепета приступил молодой историк к самостоятельному изучению текстов знаменитого Лицевого летописного свода, создававшегося при Иване Грозном.

Подлинники их хранились в Московском Историческом музее. Но исследование текстов можно было начинать и в Ленинграде, так как они были хорошо изданы, а некоторые листы с приписками даже сфотографированы.

Рукопись Синодального списка дошла до наших дней с большими изъянами. В ней не хватало начала и многих листов. В результате этого в летописных сведениях образовались пропуски. В одном месте за целое десятилетие, в другом — за три года.

Но пробелы эти восполнялись по другим текстам, главным образом по сохранившемуся второму варианту этого списка — Царственной книге.

Внимательно исследуя Синодальный список — тот самый, на котором были сделаны первые приписки, — и сравнивая его с рассказывавшей о том же периоде русской истории так называемой Никоновской летописью, Д. Н. Альшиц пришел к выводу, что этот список, видимо, подвергался особенно тщательной обработке еще до представления на просмотр придирчивому редактору. Во многих местах он отличался от других списков более точным и четким слогом. Бросалось в глаза, что только здесь, так же, впрочем, как и в повторявшей этот текст Царственной книге, двоюродный брат Ивана Грозного, заподозренный им в намерении захватить власть и впоследствии умерщвленный князь Владимир Старицкий нигде не назывался «государевым братом». Там же, где писец по привычке все же употреблял это выражение, часто встречавшееся в других летописях, эти два слова были старательно вымараны. Создавалось впечатление, что Синодальному списку была предназначена какая-то особая роль.

Кончался он описанием событий августа 1567 года.

Значит, рассуждали обычно исследователи, редактор должен был просмотреть список и внести в него свои исправления после этой даты. Такой, на первый взгляд, очевидный вывод и сделали все историки, изучавшие Лицевой свод. После того как академик Н. П. Лихачев установил, что он создан не в XVII веке, как ранее предполагали, а в XVI, все считали, что приписки на Синодальном списке и на Царственной книге были сделаны почти одновременно, в конце 60-х — в начале 70-х годов XVI века. Но Альшиц в этом усомнился. Если первые и вторые приписки делались почти одновременно, чем объяснить столь резкие и несовместимые противоречия первого и второго вариантов? И еще одно важное соображение: испещренный поправками последний том Лицевого свода был заново переписан. Одних только миниатюр пришлось перерисовать больше тысячи. Такая кропотливая и трудоемкая работа тоже не могла быть проделана в короткий срок. Между первым и вторым редактированием должно было, видимо, пройти значительное время.

Продолжая изучать Синодальный список, исследователь заметил, что приписки на его полях распределены неравномерно. Последняя была сделана в том месте, где рассказывалось о событиях 1557 года. К изложению истории дальнейших десяти лет почему-то не было сделано ни одной поправки.

А как раз это десятилетие было насыщено важными событиями. Оно начиналось смертью любимой жены Ивана Грозного царицы Анастасии, по-видимому отравленной его недоброхотами. Впервые предстал перед судом двоюродный брат царя князь Владимир Старицкий, заподозренный в измене. Умер царский наставник митрополит Макарий, составитель первой части Летописного свода. Изменил Грозному, сбежал в Литву его любимец князь Курбский. Разгневанный боярскими изменами и интригами, царь переехал из Кремля в Александрову слободу и «учинил опричнину», основал «особый двор государев» — свое особое государство в государстве.

Может быть, приписки на Синодальном списке прекратились потому, что автор их в это бурное десятилетие сам подвергся опале или предусмотрительно удалился от дел? Наконец он мог заболеть или даже умереть? Нет, все эти предположения тоже пришлось отбросить. Ведь, было известно, что редактор Синодального списка вносил потом свои поправки и во второй его вариант — Царственную книгу.

Тогда исследователю пришло в голову решение, которое, несмотря на свою простоту, сразу ответило на все недоумения и открыло дорогу важным выводам. Синодальный список был представлен требовательному редактору не весь. Сначала он получил только его первую часть, на которой и были сделаны первые приписки. После этого в редактировании произошел длительный перерыв. Пока текст переписывался набело и перерисовывались миниатюры, как раз и разыгрались бурные события, потребовавшие пересмотра написанного и новых вставок.

Такое предположение подтверждалось и внешним видом рукописи. Вся первая половина Синодального списка до известия о смерти жены Ивана Грозного пестрила яркими заголовками, выведенными киноварью. Их было более трехсот. В остальной же части, описывающей 1560–1567 годы, Д. Н. Альшиц насчитал их только четыре. Налицо была резкая разница в манере оформления этой части Лицевого свода по сравнению с предыдущей. Она могла быть объяснена смертью его составителя митрополита Макария, очевидно замененного другим лицом. Однако факт оставался фактом: части рукописи за 1535–1560 и за 1560–1567 годы были написаны по-разному, а следовательно, в разное время.

Сделанный молодым ученым смелый вывод о том, что Синодальный список был разделен на две части, подкреплялся еще одним наблюдением, касавшимся уже его содержания. Во второй, неотредактированной части под 1564 годом было записано сообщение о смерти казанского архиепископа Гурия. Рядом было оставлено свободное место для указания: сколько лет пробыл Гурий на своем посту. Но сведения об этом в первой части имелись. Отсюда напрашивался вывод, что, когда писалась вторая часть текста, посвященная 1560–1567 годам, этой первой части под рукой уже не было. Она, следовательно, была уже отослана редактору.

Но где же писалась эта первая часть до отправки редактору, а затем и вторая часть летописи? Это тоже удалось установить. Ученый исследовал дошедшую с времен Ивана Грозного опись царского архива. К большой своей радости, он обнаружил в ней следующую запись «Ящик 224. А в нем списки, что писати в летописец, лета новые. Прибраны от лета 7068 (1560) и до 76 (1568)».

Эта запись явно означала, что вторая часть Синодального списка за годы 1560–1568 была отдельно «прибрана» (хранилась) в архиве. Тем самым она подтверждала и догадку источниковеда: первая часть летописи, доведенная как раз до 1560 года, была послана на просмотр редактору раньше второй части и независимо от нее. Этот вывод сводил на нет заводившее в тупик предположение о том, что первые приписки делались после 1567 года, почти одновременно со вторыми. Теперь было доказано, что первая правка, вероятно, была сделана раньше, то есть после 1560 года.

Когда же именно? Этот вопрос и поставил перед собой молодой ученый.

Исследователь установил, что одни и те же события, упоминаемые как в тексте Синодального списка, так и на страницах Царственной книги, освещаются автором приписок по-разному.

Так, например, к рассказу о вражде между князьями Шуйским и Вельским, внесенному в летопись под 1539 годом, на полях Синодального списка было приписано, что в этой распре пострадал боярин Михаил Васильевич Тучков, которого Шуйские «сослаша с Москвы в его село».

В Царственной же книге этот рассказ был изложен уже иначе. Теперь из жертвы боярской усобицы Тучков был превращен в ее зачинщика.

Д. Н. Альшиц обратил внимание на одно обстоятельство: Михаил Васильевич Тучков являлся дедом изменившего Ивану Грозному князя Курбского. Эта, казалось бы, маленькая деталь проливала свет на многое.

Приписка в Синодальном списке, где Тучков сочувственно изображался жертвой, могла быть сделана только до измены Курбского и до опалы, поразившей всех его родственников. Вторая — после нее. Курбский же бежал в Литву в 1564 году. Значит, Синодальный список редактировался до этого года, а Царственная книга — позднее.

Догадку надо было проверить. Вскоре после своего бегства Курбский написал Ивану Грозному оскорбительное письмо, на которое царь ответил длинной отповедью, известной под названием «Царево государево послание во все его Российское царство об измене клятвопреступников его — князя Андрея Курбского с товарищами». В этом письме он называл Тучкова изменником и сравнивал его со змеей: «а понеже еси порождение исчадия ехиднова — по сему тако и яд отрыгаеши». Письмо, в подлинности которого никогда не сомневались историки, хотя оно сохранилось только в списках, было датировано 5 июля 1564 года. Предположение исследователя подтверждалось: первая приписка, в которой Тучков рассматривался как жертва боярской распри, была сделана до 1564 года.

В этом же послании к Курбскому не менее резко отозвался Иван Грозный и о недавнем близком своем советнике Алексее Адашеве. Его он обругал «собакой», обвиняя Адашева в дружбе с изменником Курбским.

Между тем в одной из приписок к Синодальному списку сообщалось, что Адашев введен в состав «судной комиссии», назначенной для разбора дела заговорщика князя Семена Лобанова-Ростовского. Еще одно свидетельство, говорящее о том, что Синодальный список редактировался до послания царя к Курбскому. Если бы это было иначе, приписка не упоминала бы об оказанном Адашеву доверии.

Наконец, ученый обратил внимание и на то, что в Царственной книге даны некоторые сведения, не встречавшиеся в Синодальном списке. Как выяснилось, они были позаимствованы из так называемой «Степенной книги»,[16] составленной не раньше 1563 года. Значит, и сведения из нее могли быть взяты только позднее этой даты. Еще одно подтверждение, что приписки на Синодальном списке вносились до 1564 года, а на Царственной книге позже.