Фабрикация дела о «военном заговоре»
Фабрикация дела о «военном заговоре»
Сталин всегда настороженно относился к маршалу М.Н. Тухачевскому, не доверял ему, втайне завидовал его таланту, интеллигентности и популярности.
Натянутость их отношений возникла еще во время войны с белополяками. 2 августа 1920 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение об объединении под командованием Западного фронта во главе с М.Н. Тухачевским всех сил этого фронта и наступавшего к югу от Полесья Юго-Западного фронта (командующий — А.И. Егоров, член РВС — И.В. Сталин) для разгрома варшавской группировки противника.
Это решение укрепило уверенность Тухачевского в успехе всей операции. Однако решение с самого начала не выполнялось и саботировалось командованием Юго-Западного фронта, которое продолжало сосредоточивать свои силы на львовском направлении.
По упрямому и некомпетентному мнению Сталина, именно там был центр тяжести всей Польской кампании. Поэтому командование Юго-Западного фронта отказалось выполнить директиву Главного командования, а затем и указание Тухачевского прекратить наступление на Львов и перенацелить 1-ю и 12-ю Конные армии на Люблин. Командование 1-й Конной (командарм — С.М. Буденный, член РВС — К.Е. Ворошилов) также проигнорировало эту директиву.
По мнению многих специалистов, Сталин, будучи малокомпетентным в военных вопросах и преследуя узкоэгоистические цели, намеренно сорвал взаимодействие фронтов, что привело к тяжелым последствиям, хотя победа в войне с белополяками была близка. В результате Варшава не была взята и план Тухачевского не реализовался. Он был сорван главным образом по вине Сталина, Егорова, Буденного и Ворошилова, которые всю ответственность пытались свалить на Тухачевского. Позднее их позиция была узаконена в «Кратком курсе истории ВКП(б)» в 1938 году.
Раздосадованный Ленин позже с горечью заметил: «Кто же ходит на Варшаву через Львов?»
Тухачевский признавал допущенные им просчеты (слишком быстрое продвижение почти до Варшавы, произошла переоценка наших сил). Он ни на кого не кивал.
Примечательно, что после провала Польской операции Ленин своего отношения к Тухачевскому не изменил.
Впоследствии Тухачевский внимательно следил за развитием военной теории на Западе. Изучал состояние военной промышленности и армий возможных противников, особенно Германии и Японии. Знал их возможности, сравнивал с нашими вооруженными силами и промышленным потенциалом. Выводы были не в нашу пользу. Все это он обоснованно и квалифицированно доложил Сталину.
Очередная размолвка Тухачевского со Сталиным произошла в 1936 году, когда Сталин предложил послать в охваченную гражданской войной Испанию советские войска. Ворошилов безоговорочно предложение вождя поддержал.
Тухачевский заявил, что не видит надобности посылать войска в Испанию. Это может стать для нас неприятными последствиями в будущем. К тому же Красная Армия еще не так богата квалифицированными кадрами, чтобы можно было без ущерба для нее посылать туда лучших летчиков, артиллеристов, танкистов.
Отвечая на упрек Сталина, Тухачевский сказал: «Я ни в коем случае не возражаю против оказания помощи испанским революционерам. Вполне согласен, что им надо помочь вооружением, медикаментами и прочим. Но я, как военный, учитываю, что посылка наших войск туда вызовет ответную реакцию со стороны Германии и Италии, которые пошлют на помощь Франко свои силы. При таком положении помимо того, что война эта может затянуться на годы, будет стоить нам больших жертв. Существующие еще в нашей армии недостатки неминуемо вскроются перед глазами настоящих и будущих врагов. Это — первое. Второе, что реорганизация армии затянется на более продолжительное время, и армия, теряя лучших командиров на испанской земле, будет не крепнуть, а ослабевать».
О спорах и вмешательстве Сталина в военные дела Тухачевский рассказывал среди друзей — иногда с юмором, иногда с нескрываемой горечью. Автор книги привел несколько таких эпизодов из произведения родственницы Тухачевского Л. Норд:
«Тухачевский говорил, что ему совершенно непонятно германофильство Сталина. Сначала он думал, что у Сталина только показной интерес к Германии, чтобы показать „свою образованность“. Но теперь он увидел, что Сталин скрытый, но фанатичный поклонник Гитлера. Это такая ненависть, от которой только один шаг до любви. Стоит Гитлеру сделать только шаг к Сталину, и наш вождь бросится с распростертыми объятиями к фашистскому вождю».
Тухачевский припомнил частный разговор со Сталиным, в ходе которого тот оправдывал репрессии Гитлера против евреев: «Гитлер убирает со своего пути то, что мешает ему идти к своей цели, и с точки зрения своей цели Гитлер прав».
«Если внимательно приглядеться, то он многое копирует у фюрера». (Владимир Карпов. «Расстрелянные маршалы».)
Несомненно, что дело Тухачевского было одним из наиболее драматичных событий современной истории и имело роковые последствия для нашей страны.
16 декабря 1936 года находившийся в изгнании во Франции бывший царский генерал Н.В. Скоблин передал в Париже представителю немецкой разведки два сообщения: 1-е — командование Красной Армии готовит заговор против Сталина. Во главе заговора стоит маршал Тухачевский; 2-е — Тухачевский и его сторонники находятся в контакте с ведущими генералами Вермахта и немецкой разведывательной службы.
Хотя немецким спецслужбам было известно о связи генерала с советской разведкой и они допускали, что Кремль подбросил эти сведения немцам, Гиммлер и Гейдрих решили воспользоваться этой возможностью — подготовить фальсифицированное досье, в котором содержались бы записи бесед и переписка между немецкими офицерами и представителями советского командования.
Шеф службы безопасности СД Рейнгард Гейдрих доложил Гитлеру своеобразную идею — попытаться обезглавить Красную Армию, дискредитировать ее верхушку, а главной мишенью избрать Тухачевского, который считает Германию врагом номер один и который слишком хорошо знает слабые стороны немецкой армии. К тому же он лично знаком со многими высшими чинами Вермахта. Он опасен для Германии.
Гейдрих выразил надежду, что при соответствующей подготовке интрига сработает, учитывая начавшиеся в Москве в августе 1936 года политические процессы.
Гитлеру идея понравилась. Он решил, что получил благоприятную возможность передать Тухачевского в руки палачей и таким образом обезглавить Красную Армию. И работа закипела.
В чем заключалась суть замысла? Подготовить письмо за подписью Тухачевского, доказывавшее наличие тайных контактов маршала и его сторонников с группой немецких генералов — противников национал-социализма, попавших в поле зрения гестапо. И те и другие стремятся к захвату власти в своих странах. Досье с фотокопиями таких документов, будто бы похищенных из архивов СД, должно попасть к русским и убедить их в том, что группа советских военачальников во главе с Тухачевским замышляет военный переворот, рассчитывая на поддержку генералов Рейха.
Всю операцию надлежало провести в строжайшей тайне, руководство возлагалось на ближайшего сообщника Гейдриха — Германа Беренса, крупного эксперта по русским делам. Они вытащили из архивов подлинные документы, включая письма Тухачевского по пребыванию в Германии в 20—30-е годы, когда проходило тесное сотрудничество между военными ведомствами двух стран. (Известно, что в 20-е — начале 30-х годов установилось регулярное взаимовыгодное военное сотрудничество: в СССР проходили обучение немецкие летчики, артиллеристы, танкисты, а в Германии стажировались офицеры Генштаба Красной Армии. Советские военачальники присутствовали по приглашению рейхсвера на военных учениях. На советские заводы из Германии поступали заказы на военную технику, поскольку по Версальскому договору Германия не имела права на увеличение численности армии и на производство вооружения. В свою очередь, СССР заказывал в Германии стратегические материалы и оборудование.)
Тухачевский, будучи начальником штаба армии и отвечая за военные заказы, подписал массу деловых бумаг, обменивался с представителями рейхсвера письмами.
Группа сотрудников СД, тайно проникнув в армейские архивы, отыскала записи бесед немецких генералов с представителями советского командования, оригиналы деловых писем Тухачевского.
При обработке службой СД извлеченных из архива бумаг грубых фальсификаций не потребовалось. В текст документов включили фразы, бросавшие тень на Тухачевского и его сторонников. Граверам предстояло подделать подписи. Досье содержало 15 листов, включая служебные записки сотрудников СД, якобы занимавшихся расследованием связей немецких генералов, которых Гитлер «не намерен был терпеть из-за их оппозиционности». Главной уликой в подборке фальшивок должно было стать личное письмо Тухачевского.
Предполагалось изготовить для досье мнимое распоряжение Гитлера о контроле за акцией.
Досье якобы решил снять в архиве СД один из ее сотрудников, испытывавших материальные затруднения, и предложить его русским.
Для пущей достоверности на полях документов были сделаны пометки руководителей рейхсвера, будто бы в разные годы знакомившихся с ними.
Сфабриковали даже расписки некоторых советских военачальников в получении крупных сумм за сообщенные ими секретные сведения.
Ознакомившись с изготовленным досье, Гитлер приказал начинать акцию.
Возник вопрос: как доставить досье в Кремль? Решили, что определенную роль должен сыграть президент Чехословакии Эдуард Бенеш, которому документ из Рейха передаст немецкий журналист Карл Виттинг, поддерживавший интенсивные контакты с Бенешем, особенно в мае 1937 года.
В рассекреченных архивах МИДа СССР сохранилась памятная записка полпреда СССР в Праге С.С. Александровского на имя М.М. Литвинова от 15 июня 1937 года: «Не оставляет сомнений, что чехи действительно имели косвенную сигнализацию из Берлина о том, что между рейхсвером и Красной Армией существует какая-то особая интимная связь и тесное сотрудничество».
По свидетельству бывшего военного атташе Чехословакии в СССР генерала Дастны, Бенеш сообщил ему о полученных из Берлина «неопровержимых доказательствах заговора, подготовленного Тухачевским и германским Генеральным штабом».
В то же время на одном из дипломатических приемов в Париже французский премьер Даладье о том же доверительно сообщил советскому послу Владимиру Потемкину, который, естественно, незамедлительно проинформировал Москву.
Далее через Бенеша была организована встреча сотрудника советского посольства в Берлине Израиловича, а затем «уполномоченного лица» Ежова с представителем СД Беренсом. «Представитель Ежова без торговли согласился уплатить за досье названную ему сумму — 3 миллиона рублей».
И все-таки фальшивка Гейдриха не стала главной и единственной «уликой» в «деле Тухачевского». Досье позволило Сталину создать видимость законности репрессий. Семя фальшивки легло на подготовленную почву. Сталин давно решил предпринять шаги против Тухачевского. Доказательством этой версии является, в частности, то, что 24 января 1937 года в ходе политического процесса над «старой коммунистической гвардией» один из подсудимых Карл Радек, отвечая на один из заданных прокурором Вышинским вопросов, неожиданно упомянул Тухачевского, сказав, что Тухачевский не знал о его «преступной деятельности». Но «Путна вместе со мной участвовал в заговоре».
(Примечание. Путна считался близким к Тухачевскому лицом. Как военный атташе в Берлине, имел многочисленные контакты в Берлине, Лондоне и Токио. Он уже находился в заключении с конца 1936 года.)
Для Сталина «досье Гейдриха» было достаточным доказательством «шпионской деятельности Тухачевского и его соратников».
В апреле 1937 года Тухачевскому предстояла поездка в Англию во главе делегации на торжества по случаю коронации Георга VI. НКИД СССР запросил в английском посольстве визу для Тухачевского. Но через сутки затребовал свое ходатайство назад: маршал внезапно заболел. Как оказалось, Политбюро 23 апреля 1937 года, основываясь на сигнале НКВД, приняло решение поездку отменить. В архиве Сталина сохранился текст, полученный из НКВД: «Нами сегодня получены данные от зарубежного источника… о том, что во время поездки т. Тухачевского в Лондон по заданию германской разведки предполагается совершить террористический акт. Для этого создана группа из четырех человек (трех немцев и поляка). Источник не исключает, что теракт имеет целью вызвать международные осложнения. Ввиду того, что мы лишены возможности обеспечить в пути следования и в Лондоне охрану т. Тухачевского… считаю целесообразным поездку отменить… Н. Ежов». Резолюция Сталина: «Членам ПБ. Как это ни печально, приходится согласиться. Нужно предложить т. Ворошилову представить другую кандидатуру». В архиве КГБ никаких материалов о возможной подготовке теракта на маршала не обнаружено.
Из архивных материалов «дела военных» ясно, что готовилось оно в мае 37-го. Фальшивку немцев дополнили своей. Источником сведений, обличающих руководство армии, сделали бывшего начальника ПВО РККА, смещенного за разбазаривание государственных средств, М.Е. Медведева. На него не было в НКВД политического компромата, но арестовали в расчете получить нужные сведения, сломив его физически.
8 мая в протоколе его допроса появилась запись о том, что в верхушке РККА вызревает заговор. В руководящее ядро, кроме Тухачевского, входят И. Якир, И. Уборевич, В. Путна, В. Примаков и А. Корк.
На следствии в 1939 году бывший замначальника УНКВД по Московской области А. Радзивиловский рассказал, как были получены эти показания Медведева. Ежов требовал «выжать заговорщические связи, не церемонясь в выборе средств воздействия». Потом Медведев отказывался от этих показаний, но протокол допроса уже оказался в Политбюро.
Тухачевский был освобожден от обязанностей 1-го заместителя министра обороны СССР и назначен командующим Приволжским военным округом 11.05.1937 г. В конце мая 1937 года он прибыл в Куйбышев. Он прекрасно понимал, какая идет игра и что ожидает его. Через две недели он был арестован.
После февральско-мартовского (1937 г.) Пленума ЦК ВКП(б), на котором выступили Сталин, Молотов, Каганович и был сформулирован курс на физическое истребление всех, кого режим мог посчитать своими потенциальными противниками, начались массовые аресты командиров и политработников. По делу «объединенного троцкистско-зиновьевского центра» еще раньше, летом 1936 года, были арестованы видные военачальники Примаков, Путна и другие, а также несколько десятков командиров.
Понимая, что нелегко будет убедить общественность в том, что прославленные военачальники, герои Гражданской войны, по сути, являются изменниками, Сталин вынес вопрос о «раскрытой антисоветской троцкистской военной организации» на обсуждение Военного совета, вопреки сложившейся практике, в расширенном составе: члены совета, члены Политбюро и 116 военных работников с мест и из центрального аппарата Наркомата.
Выступивший на совете 2 июня Сталин с возмущением говорил о том, что заговор военных стимулировался и финансировался немецкими фашистами. Он уверял, что есть неопровержимые доказательства того, что из руководителей заговора 10 человек — шпионы. «…Эти люди являются марионетками… в руках рейхсвера. Рейхсвер хочет, чтобы у нас был заговор, и эти господа взялись за заговор. Рейхсвер хочет, чтобы эти господа систематически доставляли им военные секреты, и эти господа сообщали им военные секреты…»
Аресты Тухачевского, Якира, Уборевича и других начались после того, как в ходе расследования ранее арестованные Примаков и Путна после их избиения в Лефортовской тюрьме дали показания об участии указанных лиц в заговоре. Спустя годы было документально установлено широкое применение незаконных методов следствия к арестованным. В частности, это признал еще в 1938 году в показаниях бывший пом. начальника отдела НКВД Ушаков З.М., принимавший участие в допросах Тухачевского, Якира, Фельдмана. На протоколе допроса Тухачевского от 01.06.1937 года, в котором было зафиксировано признание вины Тухачевского, на листах дела 165–166 были обнаружены пятна крови.
11 июня 1937 года состоялся закрытый суд. Члены Специального судебного присутствия Верховного суда СССР были ознакомлены с фальшивкой и приняли ее как обличительный документ. Они не пытались даже смягчить участь подсудимых.
Продолжавшийся всего около трех часов процесс был, по сути, простой формальностью. Все обвиняемые были признаны виновными в нарушении воинского долга, присяги, в измене Родине в интересах иностранного государства. Их приговорили к расстрелу и казнили в ту же ночь. Все они были кремированы, и прах их был захоронен в могиле № 1 Донского кладбища.
Спустя годы в личном архиве Сталина была обнаружена шифрограмма:
«Секретно.
Нац. ЦК, крайкомам, обкомам.
В связи с происходящим судом над шпионами и вредителями Тухачевским, Якиром, Уборевичем и другими ЦК предлагает вам организовать митинги рабочих, а где возможно и крестьян, а также митинги красноармейских частей и выносить резолюцию о необходимости применения высшей меры репрессии. Суд, должно быть, будет окончен сегодня ночью. Сообщение о приговоре будет опубликовано завтра, т. е. двенадцатого июня.
№ 4/с № 758/ш
Секретарь ЦК Сталин
11/VI—1937 г. 16 ч. 50»
(«Известия», 10.06.1992 г.)
Потом расправились с их родными, друзьями, сослуживцами. С июня 37-го репрессии приобрели массовый характер. 29 ноября 1938 года на заседании Военного совета Ворошилов хвастливо докладывал: «Весь 1937 и 1938 годы мы должны были беспощадно чистить свои ряды. За все время мы вычистили больше четырех десятков тысяч человек». Среди них были три замнаркома обороны, нарком ВМФ, 16 командующих военными округами, 26 их заместителей и помощников, 5 командующих флотами, 8 начальников военных академий, 25 начальников штабов округов, флотов и их заместителей, 33 командира корпуса, 76 командиров дивизий, 40 командиров бригад, 291 командир полка, 2 замначальника Главного политуправления РККА, начальник Политуправления ВМФ, из 108 членов прежнего состава Военного совета к ноябрю 1938 года осталось только 10.
В результате Советская Армия к началу войны 1941–1945 годов оказалась абсолютно обезглавленной и небоеспособной.
В Берлине по этому поводу праздновали одну из крупных побед имперской службы безопасности. (Сергей Федосеев. «Заговор „обреченных“, „Совершенно секретно“, 1997, № 8; немецкий историк Пауль Карель. „Заговор против Тухачевского“. Еженедельник „За рубежом“, 1988, № 22.)
29 апреля 1988 года „Правда“ опубликовала статью генерал-лейтенанта юстиции в отставке Б.А. Викторова „Заговор в Красной Армии“.
Напомним, что Б.А. Викторов в январе 1955 года возглавлял группу для пересмотра дел по обвинению М.Н. Тухачевского, И.Э. Якира, И.П. Уборевича, А.И. Корка, Р.П. Эйдемана, Б.М. Фельдмана, В.М. Примакова и В.К. Путны в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 58.1.б, 58.1.в, 58.2» УК РСФСР — измена Родине, шпионаж, террор, создание контрреволюционной организации — особо опасные государственные преступления.
В делах справки на арестованных: «органы НКВД располагают данными о враждебной деятельности». О самой деятельности ничего конкретного. Санкции прокурора на арест не было. И это через полгода после принятия новой Конституции.
За справками на арест шли протоколы допросов. Все арестованные без каких-либо противоречий признали, что занимались вредительством, шпионажем, организовавшись в заговор, ставили своей целью свержение советской власти.
В итоговом документе — обвинительном заключении — утверждалось:
«Следственными материалами установлено участие обвиняемых, а также покончившего самоубийством Я.Б. Гамарника, в антигосударственных связях с руководящими военными кругами одного из иностранных государств, ведущего недружелюбную политику в отношении СССР… подготовляли на случай военного нападения на СССР поражение Красной Армии и восстановление в СССР власти помещиков и капиталистов».
Далее к делу была приобщена копия сообщения от 11.06.1937 года «В Прокуратуре СССР»:
«Дело арестованных органами НКВД в разное время Тухачевского и других вышеупомянутых лиц расследованием закончено и передано в суд».
Обращает на себя внимание несоответствие дат арестов с датами первых допросов, учиненных спустя несколько дней. Видимо, первые показания не были признательными и не устраивали тех, кто возбудил это дело.
На заседании Специального судебного присутствия Верховного суда СССР, состоявшемся 11 июня 1937 года под председательством В.В. Ульриха, подсудимым разъяснили, что их дело слушается в порядке, установленном законом от 1.12.1934 г., т. е. без участия защитника, а приговор обжалованию не подлежит.
Весь «процесс» длился один день.
Вначале Тухачевский заявил: «У меня была горячая любовь к Красной Армии, горячая любовь к отечеству, которое с Гражданской войны защищал… Что касается встреч, бесед с представителями немецкого Генерального штаба, их военного атташата в СССР, то они были, носили официальный характер, происходили на маневрах, приемах. Немцам показывалась наша военная техника, они имели возможность наблюдать за изменениями, происходившими в организации войск, их оснащении. Но это имело место до прихода Гитлера к власти…»
Аналогичные показания дали Якир, Уборевич, Корк, Фельдман, Путна…
В деле нет сведений о том, какие именно виды техники они разгласили и действительно составляли ли они военную тайну.
Как вредительство со стороны Тухачевского, Уборевича и Якира расценивалось их настойчивое отстаивание концепций ускоренного формирования танковых соединений за счет сокращения численности и расходов на кавалерию. С резким осуждением этой концепции на суде выступил Буденный.
По поводу сговора об отстранении Ворошилова от руководства армией Тухачевский, Уборевич, Корк, Путна признали, что между собой разговоры об этом велись, и они решили поставить вопрос в правительстве. На суде их намерение обратиться в правительство расценили как вынашивание террористических намерений в отношении тов. Ворошилова.
1 мая 1938 года в речи при приеме присяги молодыми красноармейцами Московского гарнизона нарком обороны К.Е. Ворошилов сказал: «Во главе… прекрасной, чудесной, делами свидетельствующей о своем могуществе команды стоит великий кормчий — наш несравненный великий Сталин». («Аргументы и факты», 1988, № 16.) Это было сказано в разгар массовых репрессий в стране, в т. ч. в вооруженных силах.
(Примечание. Поэт Феликс Чуев, автор книги «140 бесед с Молотовым» однажды поинтересовался у собеседника: был ли заговор Тухачевского? Последовал категорический ответ: «А как же! Конечно, был. Он настаивал на освобождении Ворошилова с поста министра обороны».)
В последнем слове все подсудимые, кроме Примакова, заявили о своей преданности делу революции, Красной Армии, лично тов. Сталину и просили о снисхождении, раскаивались, если в чем-то были виноваты.
Последнее слово Примакова оказалось, по сути, обвинительной речью в адрес всех остальных подсудимых. Видимо, сказалось то, что Примаков был арестован на год раньше Тухачевского и все это время с ним основательно «работали». Его лично допрашивал Ежов, и в результате Примаков дал «развернутые показания о себе и обо всех других организаторах «заговора».
11 июня 1937 года Специальное судебное присутствие Верховного суда СССР признало всех подсудимых виновными и приговорило всех к расстрелу. 12 июня приговор привели в исполнение.
Тогдашний посол США в СССР Джозеф Дэвис пришел в смятение, узнав, что почти все гости его приема в марте 1937 года, 60 командиров всех родов войск, включая Тухачевского, оказались врагами народа, предателями, шпионами и заговорщиками. Его беспокоило ослабление Вооруженных сил СССР перед лицом растущей угрозы нацизма.
В ходе следствия арестованные обращались с жалобами в адрес Сталина, Молотова, Кагановича, Ворошилова, Маленкова, которые на их обращениях накладывали циничные резолюции.
В ходе нового расследования по делу Тухачевского были получены отзывы ряда крупных военачальников, приобретших опыт солидных сражений в Великой Отечественной войне. Они были единодушны в том, что разработанные Тухачевским и его соратниками и уже отработанные в 30-е годы на маневрах основы ведения крупных боевых операций в условиях «машинной войны» были по достоинству оценены, применены и развиты. Они сожалели, что с осуждением Тухачевского этот процесс укрепления боевой мощи Красной Армии был, безусловно, замедлен.
Сталин свою вину в этом, как всегда, не признал, свалив ее на «кавалеристов».
(Примечание. В телефонном разговоре 4 октября 1941 года с командующим Калининским фронтом генералом И.С. Коневым Сталин фактически оправдывался: «Тов. Сталин не предатель, тов. Сталин не изменник, тов. Сталин честный человек. Вся его ошибка в том, что он слишком доверился кавалеристам».)
Сразу же после раскрытия «заговора» в Центральном аппарате НКО, а затем повсеместно в войсках и на флотах началась широкая кампания, подогреваемая призывами к повышению политической бдительности…
Последствия этой «кампании» для вооруженных сил и для страны сказались очень скоро. Уничтожением многих опытных командиров Сталин разрушил ту атмосферу дисциплины и организованности, которую настойчиво создавали Тухачевский и другие. В результате репрессий Наркомат обороны, военные академии были опустошены. Шли чистки и в округах.
Репрессия как минимум 40 тысяч комсостава резко обострила ситуацию в армии. Об этом, в частности, с горечью говорил командующий Закавказским военным округом комкор Н.В. Куйбышев на заседании Военного совета при наркоме обороны 21–27 ноября 1937 года:
«Основная причина неудовлетворительного состояния подготовки войск округа заключается в том, что округ был обескровлен очень сильно… Тремя дивизиями командуют капитаны… В Армянской дивизии командир капитан, который командовал только батареей… Азербайджанской дивизией командует майор, бывший в течение 6 лет преподавателем военного училища и ранее не командовавший ни полком, ни батальоном. Командир Грузинской дивизии командовал ранее только ротой».
На вопрос из зала, куда же девались командиры, Куйбышев ответил: «Все остальные переведены в ведомство НКВД без занятия определенных должностей».
Выступление Куйбышева не понравилось Сталину и Ворошилову, и в 1938 году он был репрессирован.
Аналогичную обстановку с катастрофической нехваткой командных кадров в Ленинградском военном округе изобразил маршал А.М. Василевский: «…Когда мне пришлось быть в комиссии по передаче округа Мерецкову, был ряд дивизий, которыми командовали капитаны, потому что все, кто был выше, — поголовно арестованы».
Расплата наступила через два года, во время советско-финской войны зимой 1939/40 года. Красная Армия оказалась слабо подготовленной тактически и стратегически, боевой дух был подорван.
Неудачи Красной Армии в Финляндии укрепили убежденность Гитлера в том, что вторжение Вермахта в Советский Союз будет легким военным походом. Без особого риска он овладеет серьезными ресурсами СССР, чтобы затем довести до победного конца войну против западных стран.
31 января 1957 года Военная коллегия Верховного суда СССР, окончательно убедившись в том, что обвинение Тухачевского и других военачальников в тяжких государственных преступлениях было необоснованным, а осуждение неправосудным, по заключению Генерального прокурора Руденко отменила приговор от 11.06.1937 г., дело производством прекратила за отсутствием состава преступления, все проходившие по делу об участниках «антисоветской троцкистской военной организации» были полностью реабилитированы. 27.02.1957 года КПК при ЦК КПСС восстановила их в партии.
Чудовищный разгром высшего командования Красной Армии во главе с Тухачевским не только с политической точки зрения, но и с чисто военной был для страны страшным, беспримерным по последствиям ударом. Гитлер не мог пожелать для себя ничего лучше. Это результат злоупотребления властью со стороны Сталина. Мировая история не знает случаев, чтобы в условиях назревавшей войны с таким необычайным неистовством и размахом уничтожались военные кадры в собственной стране.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.