Дело Гурко — Лидваля

Дело Гурко — Лидваля

В книге известного шведского исследователя русской литературы и культуры Бенгта Янгфельдта «Шведские пути в Санкт-Петербург» немало страниц посвящено представителям семейства петербургских шведов Лидваль. Своим появлением в Петербурге они были обязаны Юхану (Юну)-Петеру Лидвалю. В конце 1850-х гг. он покинул небольшое селение в северной Швеции и отправился на восток. Известный финский поэт Юхан Рунеберг подарил ему на счастье серебряный рубль. Очевидно, рубль Рунеберга оказался действительно счастливым, ибо уже в 1881 г. Юн-Петер был поставщиком Императорского двора. В начале XX в. основанная им швейная фирма стала крупнейшей, если не во всей Европе, то, во всяком случае, в России. По стопам отца пошли Эдвард и (Пауль) Павел. Старший сын Фредрик стал одним из самых знаменитых петербургских архитекторов.

Однако у Юна Лидваля был еще один сын Эрик Леонард, который не упоминается в книге Бенгта Янгфельдта. Эрик Лидваль был владельцем торговой фирмы «Лидваль и Компания» с уставным капиталом в полторы тысячи рублей. Он торговал американскими унитазами, занимался шоу-бизнесом и игровым бизнесом. Эрик стал основателем первого легального казино в Санкт-Петербурге на Малой Конюшенной улице, где играли в «лошадки» — один из вариантов рулетки, впервые разрешенный в России по ходатайству Лидваля.

В 1906 г. имя этого мелкого бизнесмена прогремело на всю Россию. 18 ноября газета «Русское слово» писала: «Дело Гурко — Лидваля постепенно разрастается, захватывая все новых и новых лиц». В тот же день в «Новом времени» появилось сообщение: «Государь Император в 17 день сего ноября по всеподданнейшему докладу председателя Совета Министров о суждении Совета Министров по делу о сдаче торговой фирме Лидваль поставки хлеба для местностей, пострадавших от неурожая, Высочайше повелеть соизволил: расследование всех обстоятельств означенного дела возложить на члена Государственного совета действительного тайного советника Голубева при участии сенаторов действительного тайного советника Шрейбера и тайного советника Кони, санкт-петербургского предводителя дворянства, в должности шталмейстера, графа Гудовича и председателя санкт-петербургского биржевого комитета, действительного тайного советника Прозорова».

В связи с чем же предпринимателем средней руки занимались Совет министров, Государственный совет и лично император? Дело в том, что летом 1906 года в нескольких губерниях России случился недород, вызванный не только засухой, но и так называемыми «иллюминациями» — полыхавшими в Европейской России помещичьими усадьбами, подожженными мужиками. Урегулировать ситуацию было поручено товарищу министра внутренних дел Владимиру Иосифовичу Гурко. Известный в Петербурге мот и бонвиван Владимир Гурко любил бывать в увеселительном саду «Аквариум», где и познакомился с Эриком Лидвалем. Знакомство не было случайным, ибо на следствии выяснилось, что содержательница женского хора в театре и саду «Аквариум» госпожа Сытова, жившая по соседству с Лидвалем на Каменноостровском проспекте, получила от него 50000 рублей «за знакомство с одним высокопоставленным лицом ввиду поставки хлеба голодающим». Очевидно, знакомство было приятным, поскольку вскоре Гурко заключил с Лидвалем договор на поставку 10 миллионов пудов зерна в голодающие губернии: Пензенскую, Саратовскую, Симбирскую, Самарскую и Тульскую. Лидваль получил значительную денежную сумму, но своих обязательств не выполнил: вместо 10 миллионов поставил лишь 915 тысяч пудов. Правительству пришлось срочно искать новых поставщиков, заключать новые контракты, в результате чего казна понесла значительный убыток.

В этом скандале оказался замешанным представитель еще одного известного в России семейства Ромейко-Гурко товарищ министра внутренних дел Владимир Иосифович Гурко. Представители этого белорусского дворянского рода появились в России на три столетия раньше Лидвалей. Многие из них прославились на полях сражений. Его отец генерал-фельдмаршал Иосиф Владимирович Гурко был героем русско-турецкой войны, брат Василий Иосифович участвовал в русско-японской войне. А вот Владимир Иосифович, которого С.Ю. Витте характеризует как умного, знающего, талантливого, но совершенно беспринципного человека, приобрел известность, главным образом, благодаря коррупционному скандалу.

Газетчики обвиняли пензенского губернатора Александровского и нижегородского губернатора барона Фредерикса в том, что именно они рекомендовали Лидваля министерству внутренних дел как надежного поставщика. В любом случае, как писал Витте, «все это было сделано с нарушением законов и при таких обстоятельствах, которые ясно указывали на корыстные цели». Действительно, что могло заставить Гурко единолично, не объявляя тендера, заключить такой крупный контракт с человеком, которому как неисправному должнику и контрагенту вменялось множество исков и взысканий и который к тому же никогда не занимался хлебной торговлей. Как пишет историк криминального Петербурга А. Константинов, «в этой истории товарищ министра внутренних дел предстает либо полным идиотом, либо, что все-таки, видимо, более вероятно, он что-то имел с подряда, данного Лидвалю». Конечно, Гурко не мог предположить, что Лидваль совсем сорвет хлебные поставки в голодающие губернии, но даже если бы Лидваль выполнил условия контракта, то он немало заработал бы на этом подряде, который был рассчитан на то, чтобы с каждого пуда можно было нажить до 15 копеек. Подрядные цены были 85 копеек за пуд, а рыночные — 70 копеек. С 10 миллионов пудов это составило бы крупную сумму.

Гурко думал, что все сойдет ему с рук, тем более что в его защиту выступил его непосредственный начальник — могущественный министр внутренних дел Столыпин. Но поскольку деятельность Гурко и Лидваля привела к существенному сокращению пайков голодающего населения, и слухи о скандале просочились в прессу, дело получило широкую огласку и было передано в сенатский суд.

На суде Лидваль говорил, что поставкам ржи воспрепятствовал беспорядок на железных дорогах, Гурко оправдывал свои действия «борьбой с трясиной формализма». Выбор Лидваля в качестве делового партнера он объяснял его деловой американской хваткой и положительными рекомендациями нижегородского губернатора барона Фредерикса. Следствие опровергло его показания. По мнению прокурора, действия Гурко имели особо важные последствия, поскольку «они были совершены господином Гурко в годину бедствия нашего народа, переживавшего ужасы неурожая, изнемогавшая от голода родина вправе была ожидать от товарища министра внутренних дел помощи, при высочайшей осторожности и полном напряжении сил». Однако сенатский суд решил, что действия товарища министра имели важные, а не особо важные, как считал прокурор, последствия. Поэтому Гурко был признан виновным только в превышении власти и нерадении и приговорен к отрешению от должности. По мнению С.Ю. Витте, «если бы это был не Гурко, а кто-нибудь другой, то наказание было бы гораздо более строгим». Дело о помощи голодающим сломало успешную карьеру Гурко, но ненадолго. Вскоре он вновь появился на политической арене: в 1910 г. император назначил его камергером, а в 1912 г. Тверским земством он был избран членом верхней палаты российского парламента — Государственного совета.

О судьбе Эрика Лидваля практически ничего не известно. Современник событий публицист Виктор Обнинский, автор первой биографии Николая II пишет, что «Лидваль скрылся в Лондоне и охотно рассказывает о роли Гурко, бывшего инициатором всей эпопеи». Обнинский пишет о Гурко и Лидвале как типичных фигурах николаевской эпохи, появление которых, по его мнению, было одним из проявлений агонии самодержавного строя.

Литература:

Витте С.Ю. Воспоминания. Т.З. М., 1960; Обнинский В.Я. Последний самодержец. М., 1992; Константинов А. Коррумпированный Петербург. СПб., 2001; Лурье Л., Хитров А. Лидвалиада. Корни российской коррупции // Родина. 2000/6; Янгфельдт Б. Шведские пути в Санкт-Петербург. Стокгольм — СПб., 2003.