9-е мая. Выступление с Алты-кудука

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

9-е мая. Выступление с Алты-кудука

Утро 9-го числа было свежее и хотя ветер дул, но урагана не предвещало. Мы встали, обсыпанные песком, которым, в особенности, занесены были глаза, что не мало тревожило меня. Я хотел было умыться, но Семён мой объявил мне, с каким-то особенно решительным тоном: «Нет-с, воля ваша, нельзя; воды потом не хватит». Мог ли я воображать, что мне придётся испытывать когда либо нечто подобное: дрожать из за стакана воды, да ведь какой? которую всякий дворянин у нас принял бы за помои. Я всё-таки велел намочить себе полотенце и отёр глаза.

Чай, который в это утро подали мне с бароном Каульбарсом, был жёлто-бурый и смахивал на какой-то кофе, солёно-кисловатого вкуса. Мы спросили человека, отчего бы это было? Он отвечал, что сегодня, после урагана, вся вода такая, и никак не может отстояться.

Часов около восьми утра, прибыл к нам в лагерь и [37] генерал Бардовский, с отрядом и с транспортом провианта; посланные с ним верблюды, артилерийские и офицерские лошади вернулись также с отрядом. К сожалению, несколько лошадей не могли оправиться от долговременного изнурения и погибли; в том числе пала и моя лошадь. Верблюдов же, в эти пять дней, погибло значительное количество. Те же из них, которые, прибыли к нам, хотя отчасти оправились от данного им отдыха и были вдоволь напоены, но всё ещё были слабы и число их оказывалось уже недостаточным для поднятия тяжестей всего отряда.

Теперь нам уже нечего было терять ни минуты и с заготовленным запасом воды надо было скорее спасаться из этих песков и идти к Аму-дарье. Командующий войсками, первоначально, полагал двинуться всеми силами, но, по получении от начальников частей сведений, о количестве и состоянии верблюдов, решил оставить на Алты-кудуке две роты пехоты, дивизион конной артилерии и большое количество тяжестей. Мера эта была чрезвычайно полезною в том отношении, что выступающий отряд, за ослаблением его только двумя ротами и одним дивизионом артилерии, был, всё-таки, на столько силён, чтобы не опасаться встречи с каким-бы то ни было противником, а, между тем, верблюды, взятые от остающихся на Алты-кудуке частей войск и тяжестей, служили большим подспорьем для действующего отряда, и, на случай падежа вьючных животных, представляли достаточный запас для замещения их.

Итак, кроме двух рот пехоты и дивизиона артилерии, мы, в три часа пополудни, сего 9-го числа, снялись с бивака на Алты-кудуке и двинулись по направлению к Уч-чучаку и Аму-дарье. Как только подошёл час к выступлению, погода совершенно разъяснилась, солнце начало жечь и воздух, по прежнему, сделался удушливым. Следование отряда, в особенности артилерии, по глубочайшему песку, пересекаемому бесчисленными барханами, спусками и подъёмами, было невообразимо тяжёлое: люди и лошади еле тащились. Видны были неимоверные усилия, которые напрягали бедные животные, чтобы освободиться, вырваться из этого вязкого, раскалённого грунта. Солдаты тянулись с весьма бодрым духом; видно было общее усердие и рвение скорее добраться до Хивы. Идя подле орудий, чуть только замнутся лошади, все, не ожидая приказаний, и передавая ружья товарищам, бросались помогать и тащить за лямки. Верблюды, однако, крайне уставали и их опять перепадало не малое количество, но, на этот раз, падающие заменялись тотчас [38] свежими верблюдами из запаса, почему ни одного тюка не было брошено. Взамен падших моих двух верблюдов, по приказанию начальника отряда, выдали мне одного казённого, на котором и дотащились все мои пожитки.

С заходом солнца, следование наше несравненно облегчилось и, к девяти часам вечера, мы благополучно прибыли на ночлег, сделав 17 вёрст с трёх часов по полудни.

Истомлённый жарой, я совершенно потерял апетит и меня ежеминутно позывало к питью, тем более, что рот, горло, язык совершенно пересохли. Но теперь я имел при себе спасительное средство, к седлу моей лошади привязана была бутылка, обтянутая кошмой и наполненная холодным чаем, без сахара, с кислотою, к ней-то я, то и дело, прикладывался во всё время перехода. По приходе на ночлег, я всё таки велел поставить чайник и выпил две чашки чаю; более этого ни я, ни барон Каульбарс не смели выпить, потому что надо было поделиться из того же чайника с нашими людьми. Вода у всех нас была по определённому заранее рассчету, так что и наши бедные лошади не могли быть напоены, и лишь на другой день, по сделанию нового перехода, они, наравне со всеми казёнными лошадьми в отряде, получили в награду за своё долготерпение по ведру воды.