Более тяжёлое «проклятие» – от Костомарова
Более тяжёлое «проклятие» – от Костомарова
Выше, на преимущественно военной фактуре были перепроверены многочисленные тезисы некоторых историографов, на мой взгляд, разрывающих ткань русской истории. Одну половинку складывают у сердца, вторую вдохновенно топчут, как Иван III ханскую басму. Вроде бы выдвигают грозные обвинения, что-де у нас были «Проклятые императоры», что лет 400 (из 1000) у нас вообще была не История страны, а какая-то прореха, извращение.
А вглядишься – эти авторы (ну чистые гегельянцы!) выразительно рисуют свою историю борьбы и развития идей (не страны). Крах идеи «народной монархии»? – Вроде бы ужасно… Но чем реально занимались русское правительство, народ, допустим в 1700–1721 годах? Какая-то война шла? Но в их описаниях она столь же похожа на реальную Северную войну России со Швецией, сколь и на Троянскую. Прочитаешь 5–10 страниц и понимаешь, что автор и вправду видит перед собой все эти «альтернативные события» – сегодня есть популярные компьютерные игры, в которых, оттолкнувшись от реальных имён, названий стран, можно построить что угодно.
Потому и… как Льву Толстому от нагромождения ЛеонидАндреевских страшилок – «не страшно». А сформулированные ими грозные идеи вызывают раздражение, смех, досаду, но никак не желание выдвигать контридеи. Против Солоневича и иже с ним у меня есть только описания сражений, цифры сводок из русского «Военного вестника» XIX века.
На мой взгляд, по-настоящему тяжёл, может, даже ужасен совсем другой тезис. Вот о чём бы задуматься…
Известный историк Николай Костомаров, подводя итог эпохе Ивана III, невольно цепляет, поднимает этот пласт:
«Иван в области умственных потребностей ничем не стал выше своей среды. Он создал государство, но без задатков самоулучшения , без способов и твёрдого стремления к прочному народному благосостоянию; простояло оно два века, верное образцу, созданному Иваном, хотя и дополняемое новыми формами в том же духе, но застылое и закаменелое в своих главных основаниях, представлявших смесь азиатского деспотизма с византийскими, выжившими в своё время преданиями… пока могучий ум Петра не пересоздал его (государство Ивана) на иных культурных началах …»
Надо только заставить себя осознать простой факт: мы всё-таки живём в государстве, созданном Иваном III. Не отвлечься на разные навесные украшения, модификации, на то, что сегодня называется «тюнинг», не дать уклониться взору от неизгладимых главных родовых черт своей страны, примет исторической матрицы Ивана III, подобно его гербу, двуглавому орлу, дающей оттиски на новых и новых «исторических материях». Вообще говоря, принятие судьбы – истинно великое из всех движений души, мысли. (Ницше говорит и о «любви к судьбе», amor fati.)
Но дело совсем не в очередной мимоходной цитате к вящему восхвалению Петра.
Дело гораздо серьёзней и трагичней, чем даже на взгляд Костомарова. Он в своём 1870 году мог видеть ситуацию такой: прочное, но неподвижное, без задатков самоулучшения государство Ивана III наконец исправил Пётр, и зажили они долго и счастливо…»
Но мы-то в XXI веке лишены этой «утешительной» картины. Зная, что и после Петра, в 1917 году, государство Ивана III ещё раз пересоздавали Ленин, Сталин, на ещё одних… иных культурных началах. И в конце XX века трагичную традицию пересозданий продолжила ещё одна эпоха, определяемая глаголом, ставшим термином. Это слово схоже по смыслу с костомаровским и с той же зловещей приставкой « пере…».
И если серьёзно вглядеться в фундамент, незыблемо лежащий под приметами этих «тюнингов», «реформ», станет понятно, что и все процитированные «азиатские деспотизмы» и «византийские, выжившие в своё время предания» – лишь хлёсткие эпитеты, пропагандистские погремушки в сравнении с глубинным подмеченным… надо только эту мысль не разменивать на пятаки сиюминутных политических лозунгов.
Именно выражение «… государство без задатков самоулучшения» – ключ к сундуку понимания наших реформ. Где и фатальная неотвратимость, и болезненность «великих дел Петра», революций, перестроек.
А где-то рядом лежит и одно частное следствие: сублимация. Что именно вынуждает умного человека, например, Ивана Солоневича, громоздить такие Эвересты абсурда со «старомосковской конницей», «300 стрельцами» и прочим? Его ненависть к Петру – сублимированная ненависть к другим реформаторам, его современникам. А если додумать дальше: ненависть вообще к тому, что эти реформы-ломки постоянно, с необходимостью сваливаются на его Родину. Что страна не может без этих периодических операций. И уж эту скорбь мы без всяких насмешек должны понять.
Отсутствие задатков «самоулучшения государства» – это и не о том, что сами люди наши бездеятельны. Нельзя без скатывания к пропаганде гебельсовского, бжезинского уровня назвать Не само деятельным народ, имеющий столько всемирно значимых достижений, самостоятельных открытий, успешных трудов. Но, если рассмотреть, то окажется: повседневная само стоятельная работа россиян ведётся ими в их сферах искусств, науки, промышленности. И практически никогда не бывает направленной на саму структуру государства, его улучшение. Самоулучшались, самосовершенствовались западные государства. Им знакомо это, для нас являющееся почти чудом: люди собрались, приняли какой-то конструктивный план, касающийся изменения госустройства и… довели его до реализации!
Практически все традиционно списывают нашу НЕсамодеятельность в государственном строительстве на, понятное дело, силу, деспотизм власти. Власть-де сильна, не имеет «противовесов», не ограниченна, подавляет гражданские свободы и эту самодеятельность.
Никак я не могу понять этого ослепления или какого-то оптического фокуса, нежелания замечать простых примеров и фактов. В 1917 или в 1991 году российская власть была намного слабее власти в любом европейском государстве. Его «давление, подавление» и прочие показатели существования приближались к нулю, но тогдашняя самодеятельность народа в государственно-строительной сфере словно задавалась целью ещё и ещё раз подтвердить тезис Костомарова.
Вот о ней, народной самодеятельности мне и довелось рассказывать в большом интервью «Московскому комсомольцу» (1 октября 2012 г.). Газета, освещавшая почти годичную череду митингов и прочих акций протеста ( «Болотная», «Чистые пруды» и т. д.), решила дать и большой материал об исторических аналогах, аллюзиях 1917 года.
В комментариях я, конечно, не обошёлся без военного фактора, но, увы, не удержался, назвав Первую мировую – недовыигранной (для России) войной. Собственно, я так и считаю, но для какой-либо аргументации этой точки зрения места не нашлось. «МК» и так, спасибо, уделил, на фоне потока громокипящих событий, сенсаций целый газетный лист разговору профессора Рафаэля Арсанова и писателя Игоря Шумейко о событиях 95-летней давности.
Но эта «почти выигранность» Первой мировой добавила в комментарии читателей и громкую нотку возмущения. В добрых традициях интернет-форумов мне посоветовали вернуться в среднюю школу или в сумасшедший дом. Ведь в «1917 году немцы стояли под Ригой, оккупировали Польшу, Литву, большую часть Белоруссии, угрожали Петербургу!»
Мой краткий ответ:
– Так немцы и капитулировали в ноябре 1918 года, стоя в оккупированной ими Франции, не так уж далеко от Парижа, владея Бельгией… Геополитически они, Германский блок, были спринтеры. Антанта – стайеры. НЕразгром в первый год-полтора уже гарантировал им победу. Черчилль говорил: «Россия 1917 года – корабль, прошедший бурный океан и затонувший в бухте назначения».
А не уместился сей ответ потому, что важнее было привлечь внимание к следующим фактам.
Что, например, записали в учебники, как « начало Гражданской войны» и напрочь забыли? Весна 1918 года, мятеж чехословацкого корпуса. Здесь задуматься – и напрямую выйдешь к проблеме: власти, интеллигенции, народа, свободных выборов вплоть до Болотной и Манежной!
Известные со школы пленные чехи – одна их мелких щепок, микроосколок битвы гигантов, численность: 50 997 минус 14 000 успело эвакуироваться = 37 000 . Безоружные. Точнее, отправляя во Владивосток, чехам оставили по 168 винтовок на эшелон для несения караульной службы.
И 150 миллионов россиян, чувствовавших себя не просто освобождёнными, но и «победителями царизма». По-новому организованными: вместе ходили на выборы в Учредительное собрание, в Совдепы, ранее – в Госдуму. Просто оргия свободного народного ВОЛЕ изъявления! Вместе постояли на сотне митингов, прошли на сотнях демонстраций: сплотились, объединились… Оружие (арсеналы) тоже в руках народа!
Пример по-настоящему красив ещё потому, что – чехи же! Самый миролюбивый (доказано в 1938 году!) народ в Европе. Возглавили бывшепленных 30-летний бывший чиновник Сыровы, 26-летний лавочник Гайда, 35-летний учитель Швец (ну чуть-чуть не Швейк!) . Как на подбор – все жуткие ландскнехты, прирождённые головорезы, терминаторы, наполеоны…
И эти чехи проявляют инициативу, захватывают (у свободного, ВОЛЮизъявившего народа, сплочённого митингами-маршами, новыми партиями, думами, советами, учредилками…) арсеналы и заодно… всю Россию, от Волги до Владивостока, золотой запас. Громят дивизии Вацетиса и Троцкого.
НО… Кто брал их в плен два года назад?! Валькирии? Бог Вотан с волшебным копьём? Нет, те же россияне, только в тот момент по-другому объединённые, провели в том числе Луцкую операцию (Брусиловский прорыв), выведя из строя германской, австро-венгерской армий 1 325 000 человек, взяв более полумиллиона пленных (в т. ч. тех чехов)! Российские потери тогда – 498 867 (62 155 убито, 376 910 ранено).
Задумайтесь о масштабах: пятимиллионные армии бьются, полмиллиона пленных в одной бите… И 37 000 пленных чехов. И эти бравые солдаты Швейки ставят на колени пол-России. Большая часть их сражалась на Волге, а подчинить на несколько месяцев Сибирь от Урала до Иркутска хватило 4000 солдат капитана Гайды!
Царскую власть, «организацию», стоявшую логически и хронологически между Брусиловским прорывом и тем покорением Сибири бывшим бакалейщиком Гайдой критиковали заслуженно. Как критикуют и сегодня путинскую власть и её «кавказскую политику». А то, что в недавних конфликтах наши участники называли чеченцев «чехами» – это жаргон, шедший от фонетического сходства, а в прочих сферах отличия большие. Подумайте.
Те чешские цифры лежат почти сто лет на забытой полке, а надо, чтобы звучали они над ухом критиков, как в культовом фильме сипение Горбатого (в исполнении Джигарханяна): «Понял теперь, кто ты есть на этом свете?!» Или как сказал через 75 лет после описываемых чешских событий бесподобный глава «Мхедриони» Джаба Иосселиани, обращаясь к грузинской интеллигенции: «Демократия – это вам не лобио на бульваре кушать!»
Этот «чешский» пример и встаёт перед глазами, когда я вспоминаю «проклятие Костомарова»: государство без задатков самоулучшения . То есть без повседневного политического корректирования. И как следствие – с могучими невероятными «рывками», модернизациями царя Петра, Сталина.
Народ, обвиняющий правительство в неспособности к повседневному самоулучшению, не прав. Страшно выговорить: «народ не прав», но общие родовые черты русского протеста, русского протестанта – неизгладимы. Что митингующие 150 миллионов, навыбиравшие себе Госдум, Совдепов, Учредительных собраний и сдавшиеся 37 тысячам чехов (которых за год до этого они легко брали в плен в 20-кратно больших количествах). Что митингующие против правительства 2012 года, которые завтра же побегут требовать защиты от «других чехов» (можно и намекнуть, каких. Кого в недавних вооружённых конфликтах называли чехами?) И вышеописанные колоритные стрельцы – протестанты 1682 года и протестанты 1991-го, после «августовской победы» недоумённо глядящие, как в подзорную трубу, в калейдоскоп «ельцинского режима»…
Все – р а вно беспомощны в организации, в том повседневном политическом корректировании. И дело гораздо глубже, чем недостаток политического опыта. Дело в той самой русской «свободе от свобод», рассмотренной ранее.
«Недопущение народа к политической власти» в российском случае – популярное многовековое заблуждение. Фактически народ отстаивал, боролся за своё священное Право быть непричастным к каждодневной политике. Понимая, что это – бизнес людей типа Бориса Березовского. Зло, несовершенство должны быть где-то локализованы? Вспомните, на тех иконах, где запечатлены жития, в общем, где есть сюжет, борьба, есть и бесы, дьявол, пририсованные для сюжета же. Поражаемые, прогоняемые святыми героями икон. Мелко, чаще всего в нижнем правом углу (думаю, потому, наверно, что для действующих Лиц этот угол – левый), но ведь есть они на иконах, как дракон под копытами коня Георгия Победоносца. Удар копья – в нижний правый – для молящегося или зрителя, в левый – для святого угол. А в миру они локализованы – в правительстве, в политике. И непричастность к политике, НЕвластность становится годным товаром для бартёра. За неё можно получить право видеть Зло, Несовершенство, и просто собственные Неудачи всегда вовне. Вольно клясть и «крыть очередной режим» (Ю. Шевчук). Психологический комфорт «Невины». «Свобода выбора», но включающая ещё и «свободу от выбора»! Свобода – выбирать самому, или передоверить это кому-то ещё: царю, вождю. Свобода от постоянных усилий по обеспечению, поддержанию «механизма поддержания свободы», политической машины. То, чему я, признаюсь, не без труда подыскал единственное подобие на Западе, ту самую молитву Фомы Аквинского: «Благодарность Святому Духу за избавление от необходимости иметь политическое мнение».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.