СМИ и развлечения: медиакратия

СМИ и развлечения: медиакратия

В разговоре об элите надо отдельно сказать о роли СМИ и индустрии развлечений. Идеи мыслителей разных направлений, изготовителей «смыслов», до широких масс не доходят. Они производятся для элиты, в расчете на то, что из этих идейных концентратов позже будут изготовляться легко усваиваемые продукты. Это как раз и делают СМИ и индустрия развлечений: шоу-бизнес, поп-культура и тому подобные. Индустрия развлечений, с одной стороны, отвлекает публику от трудностей и неприятностей реальной жизни, помещает ее в вымышленный, более привлекательный или более эмоциональный мир. Жизнь в этом мире позволяет человеку меньше задумываться о своих интересах и правах, о том, насколько его удовлетворяет работа государственных органов. Это функция деполитизации. С другой стороны, индустрия развлечений выполняет политическую и идейно-воспитательную функции. В доходчивой, ненавязчивой и непритязательной форме, без принудительного морализаторства она проповедует идеи, которые легко усваиваются, особенно в молодом возрасте. Не помню, у кого я прочитал мысль о роли «средней литературы», которую высоколобые интеллектуалы отрицают как значимое явление. А откуда юноша усваивает элементарные представления о добре и зле? Автор писал, что он усвоил их из романов Лидии Чарской, писательницы, модной перед Первой мировой войной среди юных невзыскательных читателей. В американских вестернах культивируются тип одинокого, сильного и в то же время справедливого человека и одновременно идеи насилия, сексуальной распущенности, романтики криминального мира. Индустрия развлечений – это бизнес. Она подчиняется законам рынка, старается нащупать то, на что откликается потребитель и за что он готов платить деньги. Но способность индустрии развлечений влиять на умы, формировать ценности заставляет общество если не ставить перед литературой и искусством прямые воспитательные задачи, как это было при советской власти, то по крайней мере налагать на ее продукцию определенные содержательные ограничения. Так каким-то образом в американском кинобизнесе утвердились правила политкорректности: в паре с белым сыщиком всегда выступает симпатичный афроамериканец и т. п.

Естественно, наиболее сильное орудие воздействия на общественные настроения – это СМИ. То, что пишут о них сегодня, в первую очередь, на мой взгляд, имеет целью убедить нас: СМИ в информационном обществе – всемогущее орудие против Демократии, свобода СМИ противостоит свободе слова и информации. Мы живем в мире медиакратии, где СМИ управляют миром, навязывая ему представления и настроения, а ими, в свою очередь, управляет либо бизнес, либо государство. То есть свободы нет, а демократия может носить только манипулятивный характер.

Сергей Марков о манипулятивной демократии и СМИ:

Сергей Марков, известный политолог, которого считают прокремлевским, написал примечательное предисловие к книге В. Третьякова «Как стать знаменитым журналистом»: «Еще недавно все было просто: СМИ были рупором общества, они балансировали властью правительств; позиция интеллектуала всегда была в поддержку СМИ. Сейчас все изменилось:

СМИ, контролируемые сильнейшими группами интересов, не столько защищают общество, сколько манипулируют им. Все больше и больше мыслителей придерживаются точки зрения, что СМИ превратились в недемократическую силу.

Современная политическая система со все большим правом может быть названа „манипулятивной демократией“.

Виталий Третьяков больше любит употреблять выражение „управляемая Демократия“, которое с его легкой руки фактически вошло в наш лексикон. С одной стороны, демократии в мире становится все больше и больше – правительства многих стран формируются по итогам всеобщих выборов, на рынке тоже вроде бы свободная конкуренция – покупай все, что пожелаешь. Но, с другой стороны, этот выбор, который делают своими избирательными бюллетенями и своими деньгами миллиарды людей, все меньше становится свободным и все больше управляемым с помощью СМИ» (Третьяков 2004: 21).

«СМИ все меньше становятся полем для информирования и все больше – полем для управления. При этом самоуправление осуществляется не одним субъектом, не правительством, а многими субъектами… В каждом отдельном медиахолдинге, а точнее – новейшей информационной партии, – тотальная дисциплина, диктатура. Но в информационно-политическом пространстве в целом – плюрализм и описанная нами своеобразная демократия. А вот пользуются этой демократией, т. е. способны делать свой выбор сами, только те, кто обладает:

• либо властью – деньгами, чтобы самому участвовать в борьбе (олигархи);

• либо те, кто оперирует обширными знаниями, позволяющими избежать участи оказаться объектом для все более изощренных манипуляций (таким иммунитетом обладают обычно интеллектуалы, читающие толстые книги без картинок и диалогов). Большинство населения, естественно, ничем таким не защищено, не может активно пользоваться демократическими институтами и вполне закономерно становится объектом и жертвой манипуляций.

Все это мы наблюдали во время наших недавних информационных войн. Это то, что Роберт Даль, анализируя новый политический режим в США и других странах развитых демократий, называет полиархией» (Там же, 25—26).

«Мир становится все более управляемым. И это правильно и неизбежно. Прогресс состоит в том, что человечество все больше контролирует… не только природную среду обитания, но и социальную среду развития. Миссия информационного общества и его политического режима, манипулятивной демократии, – контролировать развитие человечества…» (Там же, 27).

«Существует несколько направлений… несколько уровней управляемой социализации:

• образование формирует общую цивилизационно-культурную матрицу, основные идеологемы главные мифы…

• шоу-бизнес, и прежде всего кинематограф, в том числе при участии ТВ, естественно формируют основные стереотипы и матрицы социального поведения…

• книги, журналы формируют идеологические позиции, т. е. более развернутую общественно-политическую карту мира…

• медиа (СМИ) манипулируют непосредственно поступками и реакциями человека на актуальные события» (Там же, 28—29).

«Крепнущая манипулятивная демократия решает и проблему масс, так поразившую в свое время Ортегу-и-Гассета… Это сочетание массовой демократии и меритократии – правления талантливых… Общество все больше и больше делится на две части: 90% большинства и 10% меньшинства, большинство телевидения и меньшинство книги. Телевидение несет рабство, книга – свободу» (Там же, 30—31).

Можно ли утверждать, что в мире повсюду царит медиакратия, что если и есть демократия, то только манипулятивная, а стало быть, ее нет, как нет и свободы слова? Если подобные утверждения формируются в России в наше время, то в первую очередь возникает мысль: не говорится ли все это, чтобы оправдать наши отечественные порядки? И точно! В приведенной врезке С. Марков производит небольшую подмену: термин «управляемая демократия» применяется В. Третьяковым для обозначения нашего нынешнего режима. И это не манипулятивная демократия в западном смысле. Сам он отмечает, что для последней характерны жесткость контроля внутри медиакорпорации и одновременно плюрализм за ее пределами, т. е. наличие экономической и политической конкуренции, позволяющей гражданину самому составлять суждения. Конечно, потребителю СМИ всегда навязывается повестка дня, но только до тех пор, пока он сам не уловит существенного для него разрыва между медиарядом и реальностью. Это, как было показано выше, характерно для элитарной демократии, которую Марков и называет «манипулятивной». Управляемая же демократия отличается от элитарной, как мы видели, тем, что политическая конкуренция в ней сводится к нулю, к видимости. Если разнообразие, то только для элиты, для ее внутреннего потребления, как изысканная литература, опера и «кино не для всех».

Уже поэтому управляемость СМИ со стороны олигархов не столь опасна, во всяком случае если их несколько и они конкурируют между собой. За этим должны следить антимонопольные органы, а также партии и парламент. А вот управляемость СМИ со стороны государства в отсутствие независимых от него предпринимателей, в том числе олигархов, представляет угрозу, так как убивает конкуренцию.

Следует признать: управляемость общественных настроений и более глубоких слоев культуры возросла под воздействием СМИ и других продуктов интеллектуальной элиты. Это означает, что институ ты и ценности стало возможно формировать в желательном направлении в большей степени, чем раньше, – в том числе и в направлении реальной демократии и гражданского общества. В этом смысле я готов признать, что манипулирование полезно для всего общества. Понимаю, что манипулировать через СМИ могут не только либеральные идеологи, но и их противники, например националисты. Но это иной вопрос: какова элита, особенно интеллектуальная, насколько в ней укрепятся нормы солидарной ответственности перед обществом, насколько ее действия в национальных интересах буду т едины и насколько она признает демократические правила игры.

Российский опыт последних лет подтверждает способность интеллектуальной элиты посредством СМИ и других своих продуктов влиять на общественные настроения, а затем на институты и ценности. Стало быть, при условии минимальной степени доверия со стороны общества она могла бы выполнять свою миссию.

Надо учесть взаимоотношения между интеллектуальной и политической, в том числе правящей, элитами. Обычно политическая элита питается продуктами интеллектуальной и на их основе строит свои программы. В свою очередь, получив власть, та или иная группа политического класса стремится взять себе на службу интеллектуальную элиту, способствует доминированию тех идейных течений, которые считает наиболее выгодными для себя. Наступает момент, когда меняются объективные обстоятельства, возможно, не сразу улавливаемые. Правящая элита и служащие ей интеллектуалы начинают терять доверие общества, все хуже отражают его интересы, поскольку больше думают о собственных. Тогда перемены улавливают другие течения в интеллектуальной элите, которые начинают менять общественные настроения. Новые продукты берет на вооружение оппозиция. И в конце концов она приходит к власти.

Я хочу подчеркнуть, что интеллектуальной элите имманентно присуще разнообразие, в ней не может быть единства. Если такое случается, это беда. Наличие многих идейных течений – не порок, а показатель ее продуктивности. Стало быть, если вы видите сегодня преобладание какого-либо идеологического течения, которое вам, скажем, не нравится, не считайте интеллектуальную элиту ни на что не годной. Лучше обратите внимание на то, насколько это течение выгодно правящей элите – такое преобладание может объясняться именно ее предпочтениями. А завтра ситуация изменится.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.