Развлечения

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Развлечения

Но не все было так мрачно в августейшем детстве. Кроме развлечений «на публику» были у детей и удовольствия для себя.

Конечно, игры и игрушки мальчиков и девочек различались. В царской семье всем детям с рождения были приписаны определенные роли, и игры, как и обучение, готовили детей к их исполнению.

М. А. Корф, биограф Николая I, пишет о детских играх будущего императора: «Оба они (великие князья Николай и Михаил. — Е. П.) одинаково сходились во вкусах ко всему военному, и нередко, утром, один из них шел будить другого, надев гренадерскую шапку и с алебардою на плече, для рапорта. Иногда же, подражая часовым, которых у них так много было перед глазами, они по целым часам стояли на часах, и даже, — сохранилось предание, — несмотря на строгий присмотр кавалеров, иногда по ночам вскакивали с постели, чтобы хоть немножко постоять на часах с алебардой или ружьем на плече.

С Анною Павловною игры были совершенно другие. Она более всего любила представлять императрицу. Братья устраивали карету из стульев, великая княжна садилась в нее, а они скакали по сторонам верхом, разумеется, на воображаемых конях, как бы конвоируя ее. После коронации Александра I у детей осталось в памяти воспоминание о тогдашних праздниках, и они часто представляли коронацию: императрицею была опять великая княжна, а императором всегда — Николай Павлович. Для этого они навешивали на себя все куски материй и платья, какие только можно было достать на половине великой княжны, для представления же бриллиантов, короны и проч. употребляли кусочки стекол в виде груш, ромбоидов и проч., которые, по тогдашней моде, бахромой привешивались под люстры в каждой комнате».

В игрушках царские дети не испытывали недостатка. Напротив, все люди, приближенные ко двору, прекрасно сознавали, что, сделав щедрый, выбранный с хорошим вкусом подарок детям, можно легко заслужить хорошее отношение родителей.

Вспоминает великая княжна Ольга Николаевна: «В память моего посещения монастыря в Новгороде игуменья Шишкина подарила мне крестьянскую избу, внутренность которой была из стекла, а мебель расшита цветным бисером. Кукла с десятью платьями, изготовленными монахинями, находилась в ней. Почти одновременно с этим подарком Рара подарил нам двухэтажный домик, который поставили в нашем детском зале. В нем не было крыши, чтобы можно было без опасности зажигать лампы и подсвечники. Этот домик мы любили больше всех остальных игрушек. Это было наше царство, в котором мы, сестры, могли укрываться с подругами. Туда я пряталась, если хотела быть одна, в то время как Мэри упражнялась на рояле, а Адини играла в какую-нибудь мною же придуманную игру».

В самом деле — любому ребенку требуется место, где он мог бы побыть один, и тем больше эта потребность, чем бо?льшая часть его жизни протекает на глазах других людей. Летом в Петергофе у детей была возможность обустроить себе более просторное царство, и родители, хорошо знавшие, что значит расти в царской семье, по возможности оберегали их покой.

«В то лето, когда у нас появился Мердер, Папа подарил нам остров около Петергофа — продолжает Ольга Николаевна. — Саша и товарищи его соорудили там дом из четырех комнат с салоном, мы таскали кирпичи и делали дорожки через кустарники, где до тех пор жили только одни кролики. Нам подарили лодки, для того чтобы мы научились грести. Матрос следил за нашей маленькой гаванью и учил нас морским обычаям. В кухне мы готовили настоящие обеды — я сама умела только тереть корицу для молочной каши. Небольшое возвышение было названо „Мысом Доброго Саши“, в этом видели счастливое предзнаменование.

Наряду с очень строгим воспитанием, с другой стороны, нам предоставляли много свободы. Папа требовал строгого послушания, но разрешал нам удовольствия, свойственные нашему детскому возрасту, которые сам же любил украшать какими-нибудь неожиданными сюрпризами. Без шляп и перчаток мы имели право гулять по всей территории нашего Летнего дворца в Петергофе, где мы играли на своих детских площадках, прыгали через веревку, лазили по веревочным лестницам трапеций или же прыгали через заборы. Мэри, самая предприимчивая из нашей компании, придумывала постоянно новые игры, в то время как я, самая ловкая, их проводила в жизнь. По воскресеньям мы обедали на Сашиной молочной ферме со всеми нашими друзьями, гофмейстерами и гувернантками, за длинным столом до тридцати приборов. После обеда мы бежали на сеновал, прыгали там с балки на балку и играли в прятки в сене. Какое чудесное развлечение! Но графиня Виельгорская находила такие игры предосудительными, так же как и наше свободное обращение с мальчиками, которым мы говорили „ты“. Это было донесено Папа: он сказал: „Предоставьте детям забавы их возраста, достаточно рано им придется научиться обособленности от всех остальных“».

Царское Село. «Фермочка»

Когда у Александра появились собственные дети, он приказал архитектору И. Монигетти построить на Детском острове в Царском Селе для восьмилетней Марии Александровны детскую «Фермочку», состоявшую из двух изб, коровника и птичника.

Л. Н. Огородникова, бывшая соседкой императорской семьи в Павловске, пишет в мемуарах об императоре: «В своих разговорах государь часто упоминал о своих детях, особенно о своей дочери Маше (Ее императорское высочество великая княгиня Мария Александровна); рассказывал о ее хозяйничанье на собственной ферме в Царском, о ее письмах из-за границы и с пути, о присылке ею из Варшавы в письме цветов липы, которые, как она знала, государь очень любил, и т. д. Мы, с своей стороны, посвящали его во все подробности нашей детской жизни…»

Такие же фермы были в Петергофе и на Каменном острове.

Позже вдоль берега Детского острова проложили маленькую железную дорогу, сделали тоннели, мосты и шлагбаумы, проложили рельсы до причала на берегу. В Петергофе, рядом с Коттеджем, выстроили большую площадку для игр, где были батут, беговая дорожка «серпантин», качели, карусель, кегельбан, площадка для игр серсо и бадминтон и др. Были в Петергофе также детская мельница и детская пожарная каланча.

Маленькая подружка сыновей Александра II А. П. Бологовская вспоминает галерею Большого дворца в Царском Селе, где «были собраны всевозможные игрушки, начиная с простых и кончая самыми затейливыми, и нашему детскому воображению представлялся тут полный простор. Помню, как сейчас, длинную вереницу всяких экипажей, приводивших нас в неописуемый восторг».

А дочь Александра III Мария Александровна вспоминала уже галерею в Гатчинском дворце: «Как нам было весело! Китайская галерея была идеальным местом для игры в прятки! Мы частенько прятались за какую-нибудь китайскую вазу. Их было там так много, некоторые из них были вдвое больше нас. Думаю, цена их была огромна, но не помню случая, чтобы кто-нибудь из нас хотя бы что-нибудь сломал…»

* * *

Дети много времени проводили на свежем воздухе. Катались в колясках, позже — верхом, на велосипедах, на лодках, даже на аквапеде — предшественнике водного велосипеда. Император Александр II был не только страстным охотником, но и удачливым грибником и часто брал с собой детей, отправляясь в лес.

Его сын Александр III также любил водить своих детей в лес. Вот еще один отрывок из воспоминаний Ольги Александровны о Гатчине: «Мы отправлялись в Зверинец — парк, где водились олени, — только мы трое и больше никого. Мы походили на трех медведей из русской сказки. Отец нес большую лопату, Михаил поменьше, а я совсем крохотную. У каждого из нас был также топорик, фонарь и яблоко. Если дело происходило зимой, то отец учил нас, как аккуратно расчистить дорожку, как срубить засохшее дерево. Он научил нас с Михаилом, как надо разводить костер. Наконец мы пекли на костре яблоки, заливали костер и при свете фонарей находили дорогу домой. Летом отец учил нас читать следы животных. Часто мы приходили к какому-нибудь озеру, и Папа учил нас грести. Ему так хотелось, чтобы мы научились читать книгу природы так же легко, как это умел делать он сам. Те дневные прогулки были самыми дорогими для нас уроками».

Александр также приохотил семью к рыбной ловле. Младшая сестра Ольги Ксения как-то записала в своем дневнике: «Мама и я пошли в Адмиралтейство, где сначала кормили уток, а потом, забрав матроса и удочки, отправились на „Моя“ (шлюпка „Моя-моя“) под большой мост около Зверинца, где высадились и стали ловить рыбу! Чрезвычайно увлекательно! Мама ловила все окуней, а я плотву, и наловила очень много, что меня обидело».

Зимой дети катались на санях и с террас Гатчинского дворца — на салазках. Играли в снежки и лепили огромную снежную бабу — на работу у всей семьи, включая императора, уходило несколько дней. Катались также на коньках — на катках в Таврическом и Аничковом саду.

Также весело развлекались дети Николая II, но уже не в Гатчине, а в Царском Селе. Вот что пишет Софья Тютчева: «В Царском Селе девочки любили кататься на коньках и спускаться с ледяной горы, которая была устроена для них в Александровском парке. В это время на прогулку обыкновенно выходил и государь, который очень любил расчищать дорожки от снега. Как-то раз, проходя неподалеку от катка, я увидела государя за этой работой. Но он был так ею увлечен, что не заметил меня и высморкался по-русски — в пальцы. Увидев меня, он смутился и сказал: „Как вы думаете, Софья Ивановна, хорошим бы я мог быть дворником?“ Вообще государь очень любил всяческие физические упражнения. Он говорил, что это для него лучший отдых после занятий государственным делами.

Николай II с дочерьми на байдарках

Весной, как только вскрывался лед на каналах в Александровском парке, государь и дети вооружались баграми и шли вылавливать льдины. В этом занятии принимал участие и весь персонал детской половины с дядькой наследника, матросом Деревенко во главе. Не отставала от них, конечно, и я, причем неоднократно получала одобрение государя. Он говорил: „Видно, что вы много жили в деревне“. Наследник бегал по берегу и громко выражал свою радость при каждом всплеске воды. Вообще, сколько здесь было шума и веселья! До сих пор вспоминаю с удовольствием об этом времени. Забрызганные водой, раскрасневшиеся, веселые, возвращались дети домой. Когда же каналы окончательно освобождались ото льда, представлялось новое удовольствие: на воду спускались байдарки, и государь с детьми, чаще всего с наследником, катались по каналам, причем государь всегда греб сам. Иногда за ним следовала целая „флотилия“: в одной байдарке — две старшие девочки со мной (гребли мы по очереди), в другой — две младшие с матросом Деревенко».

* * *

Еще со времен детства Николая I во дворце появился обычай приглашать детей высшего дворянства для игр с императорскими детьми. Так, упоминавшаяся выше Юлия Баранова, в бытность свою Юлией Адлерберг, была подружкой великой княжны Анны Павловны.

Ольга Александровна также вспоминает своих маленьких товарищей по играм. «Для маленьких Ольги и Миши воскресенье было радостным днем. В этот день им разрешалось приглашать к себе в гости детей из знатных семейств, — пишет ее биограф Йен Воррес. — Те приезжали из Петербурга на поезде, чтобы напиться чаю и поиграть с Царскими детьми пару часов. В дальней части дворца для юных гостей было отведено тринадцать комнат, являвшихся частью апартаментов Императора Павла I.

— Однажды один из моих самых любимых товарищей по играм, сынишка графа Шереметева (Шереметьев — существует два варианта написания этой фамилии. — Е. П.), погибшего в Борках, где-то раздобыл медвежью шкуру — с головой, лапами, с когтями и прочим. Напялив ее на себя, он стал на четвереньках ползать по коридорам дворца, издавая при этом грозное рычание. Старик Филипп, работавший на кухне, неожиданно наткнулся на страшного „зверя“. Похолодев от страха, бедняга вскочил на один из длинных столов, стоявших вдоль коридора, и бросился бежать с криком: „Господь Всемогущий, во дворце медведь! Помогите!“ Мы так испугались, что Мама может узнать об этой проделке!»

Компанию детям часто составляли и ручные животные. Как правило, это были собаки, но у детей Александра III был ручной волчонок (разумеется, его держали не во дворце, а в парке) и заяц Куку.

По воспоминаниям Ольги Александровны, во время путешествий на яхте «Держава» в Данию к родителям Марии Федоровны детям «…разрешали брать с собой некоторых своих домашних животных, но только не зайца Куку и не волчонка, которые были еще слишком дикими. И все равно яхта походила на Ноев ковчег. На борту судна находилась даже корова. Путешествие продолжалось ровно трое суток, и Мама считала, что без свежего молока никак нельзя обойтись».

В Александровском парке был зверинец, где со времен Николая I и вплоть до 1917 года содержали слонов и лам. Дети любили наблюдать за их купанием.

* * *

Особыми праздниками являлись Рождество и Новый год. Обычай наряжать на Новый год елку привезла в Россию жена императора Павла Мария Федоровна.

В 1818 году она устроила елку в Москве, а на следующий год — в петербургском Аничковом дворце. На Рождество 1828 года организовали первый праздник «детской елки» в Зимнем дворце для пяти императорских детей и дочерей великого князя Михаила Павловича. Елка была установлена в Большой столовой дворца.

Вот что пишет Мария Фредерикс, побывавшая девочкой на елках, устроенных для детей Николая I.

«Накануне Рождества Христова, в сочельник после всенощной, у императрицы была всегда елка для ее августейших детей, и вся свита приглашалась на этот семейный праздник. Государь и царские дети имели каждый свой стол с елкой, убранной разными подарками, а когда кончалась раздача подарков самой императрицей, тогда выходили в другую залу, где был приготовлен большой длинный стол, украшенный разными фарфоровыми изящными вещами с императорской Александровской мануфактуры. Тут разыгрывалась лотерея между всей свитой, государь обыкновенно выкрикивал карту, выигравший подходил к ее величеству и получал свой выигрыш-подарок из ее рук.

С тех пор, что я себя помню, с моих самых юных лет, я всегда присутствовала на этой елке и имела тоже свой стол, свою елку и свои подарки. Эти подарки состояли из разных вещей соответственно летам; в детстве мы получали игрушки, в юношестве — книги, платья, серебро; позже — брильянты и т. п. У меня еще до сих пор хранится с одной из царских елок: письменный стол со стулом к нему, на коем и сижу в эту минуту; сочинения Пушкина и Жуковского, серебро и разные другие вещи. Елку со всеми подарками мне потом привозили домой, и я долго потешалась и угощалась с нее.

Нас всегда собирали сперва во внутренние покои ее величества; там мы около закрытых дверей концертного зала или ротонды в Зимнем дворце, в которых обыкновенно происходила елка, боролись и толкались, все дети между собою, царские включительно, кто первый попадет в заветный зал. Императрица уходила вперед, чтобы осмотреть еще раз все столы, а у нас так и билось сердце радостью и любопытством ожидания. Вдруг слышался звонок, двери растворялись, и мы вбегали с шумом и гамом в освещенный тысячью свечами зал. Императрица сама каждого подводила к назначенному столу и давала подарки. Можно себе представить, сколько радости, удовольствия и благодарности изливалось в эту минуту. Так все было мило, просто, сердечно, несмотря на то что было в присутствии государя и императрицы; но они умели, как никто, своей добротой и лаской удалять всякую натянутость этикета. Более полвека теперь прошло, много воды утекло, а как представится это счастливое прошлое, невольно слезы навертываются на глаза».

24 декабря 1855 года Анна Тютчева записывает в дневнике: «Была особая елка для императрицы, елка для императора, елка для каждого из детей императора и елка для каждого из детей великого князя Константина. Словом, целый лес елок. Весь большой Золотой зал был превращен в выставку игрушек и всевозможных прелестных вещиц. Императрица получила бесконечное количество браслетов… образа, платья и т. д. Император получил от императрицы несколько дюжин рубашек и платков, мундир, картины и рисунки».

Запомнились рождественские праздники и Ольге Александровне. Йен Воррес с ее слов рассказывает: «За несколько недель до Рождества во дворце начиналась суматоха; прибывали посыльные с какими-то пакетами, садовники несли многочисленные елки, повара сбивались с ног. Даже личный кабинет Императора был завален пакетами, на которые Ольге и Мише было запрещено смотреть. В тесной кухне в задней части детских апартаментов миссис Франклин священнодействовала, готовя сливовые пудинги. Такое блюдо без труда могли бы изготовить и повара, но миссис Франклин и слышать не хотела о том, чтобы переложить эту обязанность на чужие плечи.

К Сочельнику все уже было готово. Пополудни во дворце наступало всеобщее затишье. Все русские слуги стояли возле окон, ожидая появления первой звезды. В шесть часов начинали звонить колокола Гатчинской дворцовой церкви, созывая верующих к вечерне. После службы устраивался семейный обед.

— Обедали мы в комнате рядом с банкетным залом. Двери зала были закрыты, перед ними стояли на часах казаки Конвоя. Есть нам совсем не хотелось — так мы были возбуждены — и как же трудно нам было молчать! Я сидела, уставясь на свой нож и вилку, и мысленно разговаривала с ними. Все мы, даже Ники, которому тогда уже перевалило за двадцать, ждали лишь одного — когда же уберут никому не нужный десерт, а родители встанут из-за стола и отправятся в банкетный зал.

Но и дети, и все остальные должны были ждать, пока Император не позвонит в колокольчик. И тут, забыв про этикет и всякую чинность, все бросались к дверям банкетного зала. Двери распахивались настежь, и „мы оказывались в волшебном царстве“.

Весь зал был уставлен рождественскими елками, сверкающими разноцветными свечами и увешанными позолоченными и посеребренными фруктами и елочными украшениями. Ничего удивительного! Шесть елок предназначались для семьи и гораздо больше — для родственников и придворного штата. Возле каждой елки стоял маленький столик, покрытый белой скатертью и уставленный подарками.

В этот праздник даже Императрица не возмущалась суматохой и толкотней. После веселых минут, проведенных в банкетном зале, пили чай, пели традиционные песни. Около полуночи приходила миссис Франклин и уводила не успевших прийти в себя детей назад в детские. Три дня спустя елки нужно было убирать из дворца. Дети занимались этим сами. В банкетный зал приходили слуги вместе со своими семьями, а Царские дети, вооруженные ножницами, взбирались на стремянки и снимали с елей все до последнего украшения. Все изящные, похожие на тюльпаны подсвечники и великолепные украшения, многие из них были изготовлены Боленом и Пето, раздавались слугам. До чего же они были счастливы, до чего же были счастливы и мы, доставив им такую радость!»

Подарки для родителей дети готовили своими руками.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.