Героин: «дело о пицце»

Героин: «дело о пицце»

Боссы, которых начали выпускать из тюрьмы после решений судов в 1968-1969 годах, потеряли очень много денег. Судебные издержки и расходы на тюремное содержание опустошили их сундуки. Мафиози из Катании Антонино Кальдероне, впоследствии ставший свидетелем обвинения и в 1987 году беседовавший с магистратом Фальконе, вспоминал весьма любопытные подробности. По его словам, Коротышка Тото Риина рыдал как младенец, потому что не мог заплатить за то, чтобы его мать пустили к нему перед судом. Кальдероне также прибавил, что ситуация коренным образом изменилась, когда мафия снова набрала силу. «Все стали миллионерами. Внезапно, за какие-то два года. Благодаря наркотикам». История Козы Ностры в 1970-е годы неразрывно связана с наркоторговлей. Волна наркотиков захлестнула Сицилию, принесла мгновенное обогащение – и привела к самой кровопролитной схватке в истории мафии.

Не то чтобы мафиози Палермо в 1970 году были совсем уж нищими. Греко, «королевское семейство» Коза Ностры, чувствовали себя более чем комфортно. В Чинизи бизнес дона Тано Бадаламенти, основанный на заокеанских контактах, благополучно пережил первую войну мафии. Но многие другие капо нуждались в деньгах, и к корлеонцам это относилось в наибольшей степени. Поначалу они обратились к киднеппингу как к наиболее простому и доступному средству получить искомые средства и приумножить капитал. Главными целями являлись отпрыски ведущих сицилийских бизнесменов; вырученные деньги вкладывались в развитие нелегальной коммерции. На 1970-е годы пришелся расцвет контрабанды табака, основной перевалочной базой для которой служил Неаполь. В 1950-е годы Томмазо Бушетта перевозил с Сицилии на материк сотни ящиков с сигаретами, теперь же неаполитанские контрабандисты и их сицилийские подельники оперировали кораблями и флотилиями. Шеф каморры Микеле Заза по прозвищу Безумный Майк позднее признал, что ежемесячный оборот составлял 50 000 ящиков сигарет. Все больше и больше мафиози отправлялись в Неаполь в надежде урвать кусочек от столь сытного пирога.

Но даже доходы от контрабанды табака не шли ни в какое сравнение с доходами от поставок героина. Президент США Ричард Никсон объявил вскоре после своей инаугурации в 1969 году «войну наркотикам». Как и большинство подобных войн, эта оказалась быстро проигранной. Вынудив закрыть фабрики по очистке героина, находившиеся в Марселе и управлявшиеся корсиканцами, администрация Никсона добилась лишь того, что Сицилии представился шанс стать опорным пунктом на долгом пути героина от маковых полей Дальнего и Ближнего Востока на улицы американских городов. В 1975 году турецкий наркоторговец и торговец оружием, главный поставщик прикрытых властями фабрик Марселя, обратился с деловым предложением к Коза Ностре. Вскоре па западном побережье Сицилии одна за другой стали появляться лаборатории, персонал которых составляли химики, бежавшие из Марселя. В 1977 году количество «подсевших» на героин в Европе и Северной Америке резко возросло – сицилийские фабрики вышли на расчетную мощность. В период с 1974 по 1982 год мировой оборот героина вырос в шесть с половиной раз, а сицилийская мафия заняла доминирующее положение на этом рынке.

Однако мафиози не собирались довольствоваться положением «очистителей» и импортеров; при помощи американских коллег они намеревались создать собственную сеть сбыта. Томмазо Бушетта открыл первую пиццерию в Америке еще в 1966 году на кредит, полученный от нью-йоркского клана Гамбино. К концу 1970-х каждые девять из десяти незаконных иммигрантов, депортированных из США на Сицилию, были задержаны в пиццериях. Так что не удивительно, что поставки продуктов в итальянские рестораны по всей территории США были монополизированы сицилийской мафией. «Дело о пицце» 1986 года доказывает, что многие из этих ресторанов торговали не только маргаритой или пиццей «четыре сыра». Итальянские пиццерии стали узлами транснациональной сети транспортировки и продажи героина.

К 1982 году мафиози контролировали до 80 процентов от общего объема героина, доставляемого и распространяемого на северо-востоке Соединенных Штатов. Доходы, поступавшие на Сицилию, наверняка исчислялись сотнями миллионов долларов год, хотя точных цифр, разумеется, никто, кроме первых лиц мафии, никогда не узнает. В конце 1970-х годов Коза Ностра стала богаче и могущественнее, чем когда-либо прежде.

«Пицца-бизнес» привел к формированию новой системы отношений между двумя ветвями Коза Ностры. Сицилийцы – или «зипы», как пренебрежительно называли их боевики американской мафии – перестали быть дешевой рабочей силой для американских боссов. Главари мафии США больше не могли позволить себе того покровительственного тона, каким изъяснялся в 1957 году на острове Джо Банан. С их численностью, их организацией и их казавшимися неисчерпаемыми запасами героина сицилийцы добились в США определенной автономии.

Никербокер-авеню на территории клана Бонанно в Бруклине стала сицилийской колонией и терминалом доставки наркотиков. Один из федеральных агентов, внедрившийся в филадельфийскую семью Коза Ностры, выяснил, что Бруклином сегодня управляет сицилийская мафия, которую необходимо отличать от итало-американской Коза Ностры. Между ними существуют очевидные различия… Через Бруклин поступает весь героин, доставляемый в США… Сицилийцы пользуются услугами итало-американцев, чтобы распространять героин.

«Зипы» не только основали в США синдикат предпринимательства, они предпринимали попытки, вполне успешные, закрепиться в американском синдикате власти. Специальный агент Джозеф Д. Пистоне (он же Донни Браско), работал под прикрытием в семье Бонанно в Нью-Йорке с 1975 по 1981 год. Ему удалось, в частности, записать следующий диалог американских «людей чести», прослышавших, что сицилийцы метят в начальники:

«…Эти парни хотят захапать все. Еще чего не хватало – подчиняться им. Да что от нас тогда останется!..

…Эти долбаные зипы никого не желают слушать. Им палец в рот не клади, если не сейчас, так через три года точно оттяпают. И похоронят. Нельзя их наверх пускать, нельзя! Им плевать на все. Плевать на наших боссов. Никакого уважения».

В 1979 году сицилийский мафиозо возглавил клан Бонанно и правил им два года. По слухам, он отказался от верховной власти только потому, что плохо говорил по-английски.

Но сицилийцы и американцы далеко не всегда были соперниками на героиновом рынке. На деле многие из них состояли в кровном родстве. Когда мафиозо требуются надежные партнеры и работники, да еще в столь щекотливом деле, как наркобизнес, он перво-наперво обращается к родственникам, отдавая предпочтение тем, кто уже посвящен в мафию. В эпоху «героинового расцвета» 1970-х годов многие «люди чести» немедленно сориентировались и перестроили существовавший у них трансатлантический бизнес под новые условия. Это прежде всего относится к тем городам на побережье, которые имели наиболее тесные связи с США – например, Чинизи, обитель дона Тано Бадаламенти, или Кастелламаре дель Гольфо, откуда родом многие итало-американские преступные династии, скажем, Бонанно или Магаддино. У мафии Палермо тоже имелись родственники за океаном! Сальваторе Индзерилло, капо уважаемой семьи Пассо Ди Ригано и крупный наркоторговец, приходился кузеном Карло Гамбино, возглавлявшему самую могущественную из пяти нью-йоркских группировок вплоть до своей смерти в 1976 году.. Кланы Индзерилло, Бадаламенти и Магаддино путешествовали туда и обратно через Атлантику, американские и сицилийские кузены и кузины женились друг на друге и выходили замуж на протяжении поколений. «Трансокеанское» генеалогическое древо клана Индзерилло заставило судью Фальконе долго чесать в затылке и размышлять о «превратностях родственных связей».

В наркоторговле основное – надежные контакты и умение подобрать работоспособный коллектив: от инвесторов до поставщиков, от техников, очищающих сырье, до транспортировщиков, от уличных дилеров до финансистов, обладающих опытом уклонения от налогов и от чересчур пристального внимания Guardia di Finanza (итальянской налоговой полиции). Такие сети по определению транснациональны и охватывают общество снизу доверху. При этом между ними и мафией нельзя ставить знак равенства.

Мафиози связаны с наркотиками с тех самых пор, как наркотики появились в обороте. Но мафия сама по себе никогда не была «героиновым конгломератом». Как заметил Бушетта: «В наркобизнесе каждый сам по себе. Люди, обладающие наилучшими экономическими возможностями, выполняют большую часть работы». Под «экономическими возможностями» имеются в виду связи и контакты со специалистами за пределами мафии.

Разумеется, речь не идет о полной автономии; любой поступок «человека чести» имеет внутри Коза Ностры политические последствия. Семья обладает правом обложить налогом любую экономическую деятельность на своей территории или потребовать отступного с любого своего члена, вовлеченного в операции за пределами этой территории. Боссу мафии проще всего получать доход с «защиты» торговцев наркотиками. У этого способа есть и дополнительное преимущество: он позволяет вести бизнес на удалении, что немаловажно – ведь торговцы наркотиками не связаны омертой, а значит, если их арестуют, могут рассказать полиции то, что последней знать не положено.

Чем выше доходы, тем, естественно, острее конкуренция между семьями, и тут в дело вступает Комиссия. А Комиссия втягивает бизнес, по поводу которого возникли разногласия, в структуру Коза Ностры (этакий криминальный эквивалент передачи частной компании в государственное управление). Когда же группа старших боссов берется управлять бизнесом, это означает, что все они в нем разбираются – и что каждый из них претендует на свою долю.

Характерный пример – контрабанда табака через Неаполь в середине 1970-х годов. Комиссия выступала как консорциум или совместное предприятие, закупая табак через Безумного Майка Зазу (точно так же она приобретала героин до первой войны мафии). В 1974 году Зазу и некоторых других высших «сановников» каморры даже посвятили в члены Коза Ностры, чтобы польстить им и укрепить свое влияние. Тем не менее Комиссия не могла и не стала монополизировать ни контрабанду сигарет, ни наркобизнес. Хотя бы по той причине, что она представляла не весь остров, а лишь провинцию Палермо. Значительная часть героинового потока проходила мимо Комиссии, оставалась вне ее досягаемости. Эта огнеопасная атмосфера бизнеса, политики и взаимных подозрений весьма напоминала ту, которая привела к первой войне мафии.