Глава 5 Из тени выходит главный архивист

Глава 5

Из тени выходит главный архивист

В конце февраля 2011 года, спустя два года после начала дискуссии о подлинности захоронения генерала Лизюкова, в Воронеже наконец-то была издана книга A. B. Курьянова «В поисках легендарного командарма»[307]. Это было знаковым событием! Вплоть до этого момента вся дискуссия проходила весьма странным образом. Взгляды «находчиков» излагали телеканалы, их выражали газеты, о них можно было узнать из Интернет-форумов, но сами «виновники торжества» два года молчали, как воды в рот набрав, и публично вообще не вступали в дискуссии. Мои оппоненты отваживались спорить со мной только анонимно, под масками всякого рода «Борманов», «Штольцев» (какие колоритные ники для людей, гордо называющих себя поисковиками!), нейтрального «Севера», «Антона» и самого активного из них — «Киммерийца»! Дискуссии были весьма горячими, хотя и малопродуктивными с исторической точки зрения, поскольку каждый раз, когда моим анонимным оппонентам не хватало аргументов, они легко растворялись в тумане Интернета и ссылались на неких до поры молчащих знатоков, которые-де всё знают и скоро ответят на все вопросы.

Причём особо усердствовал в такого рода маневрах «Киммериец». Именно он больше всего и ссылался на своего приятеля — автора будущей книги. Но с появлением в Интернете первых анонсов о книге А. В. Курьянова быстро выяснилось, что он и есть тот самый «Киммериец»! После суматошной и неуклюжей попытки снова скрыться в виртуальном пространстве Интернета и выдать за себя другого человека, А. В. Курьянов вынужден был признать, что — да, Киммериец — это он!

Свершилось! Автор объявился и своим разоблачением признал за собой всё то, что до этого говорил из-под маски. Более того, появилась возможность наконец-то вести дискуссию не с анонимными оппонентами, легко уходящими в трудный момент «под воду», не с «Борманом», «Штольцем», «Севером», «Антоном» и «Киммерийцем» (судя по характерному стилю выражения своих мыслей и трудному поиску нужных слов, это был один и тот же оппонент), а с реальным человеком. Я был рад выходу книги, ибо теперь наконец-то мог ознакомиться с официальной версией «находчиков», так сказать, из первых рук.

Итак, что же представляет собой книга «В поисках легендарного командарма»? Это поистине большой труд! В книге собраны многочисленные фотодокументы, опубликованы схемы и карты и есть увлекательная история о поисках и поисковиках — людях разных поколений, вызывающих безусловное уважение. И если бы автор вовремя остановился, проявил осмотрительность и не взял бы на себя ответственность заявить об обнаружении останков генерала Лизюкова (для чего у него никогда не было достаточных оснований!), наверное, это могла бы быть хорошая книга! Книга о трудном поиске, благородных поисковиках и их честных попытках приблизиться к истине в решении сложной исторической проблемы!

Увы, автор решил пойти ва-банк и позволил вовлечь себя (или вообще стал её соавтором) в настоящую авантюру, если не сказать — историческую аферу! Этим он обрёк себя на каторжный труд доказывать, что чёрное — это белое, что найдено то, чего не было, что прах «легендарного командарма» наконец-то обнаружен, в то время как на самом деле он так и остался где-то в сырой земле.

А. Курьянову надо отдать в этом должное, поскольку связать воедино бесконечно рвущиеся и несвязываемые концы его исторических объяснений — это действительно большой труд. Увы, сизифов. Ибо, как ни старайся, как ни увязывай, как ни заталкивай «противные» факты в нужную версию — всё одно, она лопается как мыльный пузырь, поскольку основана на неправде и потому несостоятельна.

Не буду рассматривать здесь первую часть этой книги с кратким описанием жизненного пути генерала Лизюкова. Разберу только главы, касающиеся его последних боёв и гибели. Здесь у автора начинаются проблемы с изложением, и чем дальше, тем больше. Несмотря на многочисленные ссылки на источники и литературу (большое количество сносок действует на неискушённого читателя просто магически!), А. Курьянову явно не хватает знаний по обсуждаемому им вопросу, а его база источников совершенно недостаточна.

Так, сразу бросается в глаза полное отсутствие у него документов противника, а ссылка на изданную в Германии книгу по истории общего хода боевых действий летом 1942 года явно сделана для того, чтобы придать хоть какую-то видимость их использования. Из книги совершенно ясно, что никаких немецких документов по теме исследования у автора просто нет. А ведь А. Курьянов берётся писать о последней операции генерала Лизюкова и, претендуя на объективное освещение её хода, пытается также показать действия противника и уверенно приводит данные о немецких потерях. Спрашивается, откуда же они стали ему известны? Судя по его сноскам, только из одного источника — документов ЦАМО, где в донесениях советских частей приводятся многократно преувеличенные, а порой просто совершенно фантастические данные. Причем пишет об этом А. Курьянов совершенно безапелляционно, даже без спасительной оговорки «по документам наших частей», и тем самым выдаёт ложь за правду.

Уж если у автора нет возможности изучать немецкие документы, надо было честно написать, что, мол, нет их у меня, приходится опираться исключительно на советские, поэтому, уважаемый читатель, не обессудьте, если что не так, это я не выдумал, это было написано в официальных отчётах. Но нет, это А. Курьянову никак не подходит, поскольку не работает на имидж историка и начальника архивного отдела ПО «Дон». Поэтому без всяких оговорок он преподносит читателю заведомую неправду. Конкретный пример — немыслимо завышенные данные о потерях противника в боях с 5 ТА. Не удержался А. Курьянов и от плагиата, когда без всяких кавычек невинно «сцитировал» у А. Исаева описание им событий на воронежском направлении (из книги «Когда внезапности уже не было»), слегка разбавив его своими фразами[308].

Список неточностей, ошибок и откровенных ляпов автора книги можно было бы продолжать долго, но я не хочу утомлять читателя всем этим, а перейду к главному. А главное заключается в том, каким принципом руководствовался начальник архивного отдела (!) ПО «Дон» в попытках исторически обосновать принадлежность останков, найденных в Лебяжьем, генералу Лизюкову. А. Курьянов считает себя историком, но при этом демонстрирует откровенно псевдоисторический подход к предмету своего исследования. Из его книги совершенно ясно следует, что вместо того, чтобы изучать, сравнивать и анализировать существующие исторические источники, и только после этого делать какие-то выводы, он явно выбирал из источников нужные, после чего подгонял их под уже заявленный результат!

Привожу конкретный пример. Согласно книжной версии А. Курьянова (была и «докнижная», на сайте ВГАУ), Лизюкова похоронили у церкви в Лебяжьем 24 июля 1942 года. Для того чтобы обосновать саму возможность этого захоронения, А. Курьянов ссылается на мемуары Катукова, который описал последний бой Лизюкова и его похороны «со всеми воинскими почестями» в несуществующем ни на одной карте (!) селе Сухая Верейка.

Как поступает с этим источником А. Курьянов? Он цитирует нужный ему отрывок из мемуаров, но при этом отбрасывает его начало, где Катуков заявляет, что описанный им бой произошёл 25 июля, то есть на следующий день после похорон Лизюкова по версии А. Курьянова![309] Как же мог командир 2 ТК идти в ярко описанную Катуковым атаку после своих похорон?! Ответ один — НИКАК. Одна только эта деталь бесповоротно и сразу же рушит весь красочно описанный Катуковым эпизод и дискредитирует его полностью! Но начальник архивного отдела (!) ПО «Дон» в упор этого «не замечает», дату из мемуаров предусмотрительно не цитирует и вообще ни слова не говорит своим читателям об этом кричащем противоречии! Чтобы они ничего такого не заметили и ненужных вопросов не задавали. Это ему крайне не выгодно, и он откровенно подгоняет нужный источник под свою версию!

Ещё один красноречивый пример. В своих мемуарах Ивановский чёрным по белому пишет, что Лизюков погиб «именно вблизи деревни Медвежье»! Казалось бы, налицо вопиющее противоречие с мемуарами Катукова, которое надо как-то объяснить, поскольку совершенно очевидно, что кто-то из авторов пишет неправду! Но А. Курьянов ничего объяснять не собирается. Он только замечает, что Катуков излагает обстоятельства гибели Лизюкова иначе, и берёт за основу именно его заявления, как более выгодные. При этом в других моментах он по-прежнему опирается на мемуары Ивановского и никаких вопросов об их достоверности не задаёт! Вообще, в отношении мемуаров А. Курьянов поступает как опытный селекционер: нужное для своей версии берёт, вредное отбрасывает, а очевидные противоречия этих «источников» (как друг другу, так и документам!) никак не комментирует, словно их и нет вовсе!

Теперь внимательно рассмотрим последнюю попытку наших оппонентов как-то исторически доказать достоверность факта захоронения Лизюкова в Лебяжьем, что, несомненно, и было одной из главных задач книги А. Курьянова, но сначала всё-таки поговорим о том, чего в книге нет.

Совсем нет в книге упоминаний о некогда гремевшем на всю страну «телерасследовании» журналистов НТВ. А ведь они так старались за пару месяцев сделать то, что НИКОМУ не удалось за десятилетия, даже НКВД! Они и репортажи снимали, и с родственниками их героев встречались, и даже расстарались изобразить фальшивое письмо, чтоб было поубедительнее! А как они вещали миллионам телезрителей об «обнаружении» легендарного командарма! Показывали и главу ПО «Дон», и главного поискового архивиста, когда они на всю страну рассказывали о сенсационной находке! Да и себя не забыли, напоминая зрителям, что «война для легендарного командарма» закончилась благодаря их журналистскому расследованию!

Даже сам родственник генерала И. Афанасьев с пафосом говорил о благородной роли НТВ! А вот А. Курьянов почему-то совсем никакой роли НТВ в поиске генерала не заметил и не отметил. А ведь репортажи НТВ и были самым первым и громким рупором, из которого и неслись на всю страну громкие сенсационные заявления!

Чёрной неблагодарностью ответил им Александр Витальевич! Ни спасибо, ни даже единого доброго слова не сказал! Вообще не упомянул! Странно…

Почему? Наверное, потому, что самому неудобно было от того, что они такое говорили, пардон, «телерасследовали»! Да и, прямо сказать, телевизионные ляпы откровенно мешают Александру Витальевичу убеждать читателей в своих и без того шатких исторических «доказательствах». Того и гляди, откопает НТВ что-нибудь опять, и весь с таким трудом построенный карточный домик «доказательств» еще раз рассыплется от их стараний! Так что осталось телерасследование, так сказать, «за кадром», вернее, за обложкой книги.

И о прогремевшей на всю страну статье В. Пескова в «Комсомольской правде» Александр Витальевич тоже не сказал ни слова! А ведь журналист так хвалил ребят. Даже орден главному «находчику» предложил вручить! А уж как живописал слова свидетеля, который, согласно категоричным словам родственника генерала, полностью и «предельно точно» подтверждал результат поисковой работы «Дона»! Гм… вот в этом-то для А. Курьянова и загвоздка… Уж лучше бы ничего В. Песков не писал, только всё испортил Александру Витальевичу своим цитированием радиста генерала. Так как если верить ему, Лизюкова похоронили уже 23 июля, и Нечаев никак не мог везти его на своём танке на следующий день. Только крякнуть с досады осталось писателю и забыть всю эту неладную статью вместе с услугами родственника!

А ещё Александр Витальевич ничего не пишет о крылатых изречениях начальника ПО «Дон» М. Сегодина, который на всю страну заявлял и о письме водителя, оказавшегося потом фальшивым, и о комиссаре Ассорове, которого якобы «нашли» вместе с Лизюковым. «Забыл» Александр Витальевич исторические заключения главы «находчиков» (и свои собственные, опубликованные в газете!), совсем не использовал их в своей книге, видно, стыдно даже вспоминать! Да и опять же, сильно мешают они Александру Витальевичу в его объяснениях, так как никакого Ассорова и никаких автоматчиков он решил теперь у церкви не хоронить! Вот и молчит он о «большом историческом вкладе» своего шефа — потенциального орденоносца!

И что-то совсем уж до неприличия мало написал Александр Витальевич о публикациях местного журналиста, который был так красноречив в своих правильных статьях! А уж он вообще так старался, ну так старался, что умудрился даже похоронить у церкви выжившего (!) заряжающего, объявил отсутствие результатов генетической экспертизы «удачей» и призвал строго поверять существующие источники на предмет их соответствия «достигнутому результату»!

Неуклюжесть попыток выдать чёрное за белое достигла пика трагикомизма, когда журналист пытался совместить несовместимое и доказать читателям, что содержание официальной докладной записки с показаниями Давиденко не противоречит выдумкам «находчиков». Говоря о могиле в Лебяжьем, он заявил, что, мол, фраза из документа о том, что найденный труп был «захоронен у рощи», совсем не противоречит факту захоронения у церкви! Ведь церковь в Лебяжьем находится всего ничего — в километре от опушки рощи! Та простая мысль, что офицеры в 1942 году были не глупее нынешних журналистов и, похоронив «генерала» у церкви, не написали бы, что похоронили его у рощи, просто не приходит ему в голову! Тоже, видно, мало проку Александру Витальевичу в тех статьях, ибо вреда от них чуть ли не больше, чем пользы!

Так что А. Курьянов от своих публичных сторонников явно дистанцировался, чтобы спасти свою историческую репутацию и быть посвободнее в собственных объяснениях: а то ведь если написать в книге обо всём вышеупомянутом, совсем туго пришлось бы Александру Витальевичу в своих исторических маневрах, а точнее сказать, никакого маневра у него бы вообще не осталось, ибо сковали бы его сторонники своими заявлениями по рукам и ногам намертво! Вот и отстранился он от них, сам всё пишет, сам объясняет; маневрирует.

При этом он по-тихому отстранился даже от своих собственных публичных заявлений! Ведь в пору, когда сенсация об обнаружении останков «Лизюкова» гремела на всю страну, начальник архивного отдела ПО «Дон» обосновывал подлинность найденного захоронения фальшивым (!) письмом личного водителя генерала, но данная пиар-операция впоследствии завершилась полным провалом! Сейчас А. Курьянов ни слова не говорит об этой растиражированной и с его помощью выдумке! Этот вопрос для него теперь полное табу: никаких объяснений, никаких комментариев и никаких извинений перед читателями! Молчит Александр Витальевич про громкий конфуз, делает вид, что его не было, может, прежние читатели забудут, а новые не узнают…

Нельзя не отметить и очень важную особенность повествования А. Курьянова о перипетиях, связанных с последним боем Лизюкова. Хорошо зная о долгой и серьёзной дискуссии по рассматриваемому им вопросу, он делает вид, что никакой дискуссии вовсе нет, а многочисленные противоречия, натяжки и нелепости собственной версии в упор не замечает. Осторожно «продвигая» Лизюкова к захоронению в Лебяжьем, он их никак не комментирует, заявления своих оппонентов не оспаривает и не объясняет, почему другие версии неверны! Он вообще «оглушительно молчит» об этом!

От всех этих примечательных особенностей позиции автора перейдём собственно к главной исторической проблеме книги. Каким же образом А. Курьянов подходит к её исследованию и насколько ответственным является этот подход?

Александр Витальевич является не простым поисковиком и даже не туристом-программистом, далёким от истории. Он закончил исторический факультет университета и должен хорошо знать, что в исторической науке принято опираться на источники. Первоисточником всегда были и остаются документы. При этом мемуары вообще не считаются первоисточниками, а являются лишь вспомогательными историческими материалами! Использовать их в исторических исследованиях можно лишь с известной долей осторожности, ибо, как правило, они написаны людьми объективно заинтересованными в том, чтобы представить себя и свои действия в лучшем виде. Многочисленные примеры из мемуарной литературы по войне на каждом шагу подтверждают это. У историка не может возникнуть вопроса, чему отдать предпочтение, если документы и мемуары вступают в противоречие. Ответ однозначен: предпочтение отдаётся документам, а не мемуарам. Более того, мемуары проверяются, и проверяются они документами, а не наоборот! По-другому и быть не может, ибо в противном случае историк перестаёт быть таковым, становится пересказчиком легенд, рассказов и баек и переходит в жанр устного народного творчества. Этот творческий продукт ещё можно было бы условно принять на веру в случае отсутствия документов. Например, погиб рядовой боец и никаких упоминаний о нём в донесениях не осталось. Тогда бы рассказ его товарища можно было вынужденно считать источником. Но случай с Лизюковым другой! Есть документы, они доступны в архивах, бери, читай, изучай, ДУМАЙ! Таким образом, сразу оговорим принципиальное условие, по которому может вестись историческая дискуссия, а именно: предпочтение следует отдавать архивным документам, а не мемуарам (о характерном своеобразии мемуаров советской поры с присущей им жёсткой цензурой и насилием идеологии над историей, я думаю, всем хорошо известно, повторяться не будем). Если А. Курьянов приводит в своей книге ссылки на мемуары, это совсем не означает, что последние от этого стали правдивее. То же самое можно сказать и про легендарное письмо — источник, который по причине своего отсутствия вообще не поддаётся никакой проверке! Причём нередко А. Курьянов и его сторонники слегка (а порой и не слегка вовсе!) подправляют детали этого письма в нужную им сторону в зависимости от хода дискуссии и трактуют его так, как им выгодно! Вот и доверяй такому «источнику»! Справедливости ради я должен признать, что Александр Витальевич привёл в своей книге очень интересные фотоматериалы, некоторые из которых вообще не публиковались раньше. В частности, он опубликовал докладную записку о предположительном месте захоронения генерала Лизюкова, что я бы назвал самым сильным местом в его книге! За это хочу сказать ему большое и искреннее спасибо! С большим интересом я читал и его рассказ о поисковой работе, в частности, о том, как искали Лизюкова на территории чуть ли не в десятки квадратных километров! Ведь сколько труда вложено, сколько земли перелопачено, сколько бойцов найдено! За это поисковикам честь и хвала! Но вот в вопросе с Лизюковым… может быть, лучше было бы главным поисковикам подольше в архиве посидеть, да побольше документов просмотреть, чтоб зря не копать? Ведь дошло до того, что искали Лизюкова у самого Дона, чуть не за 20 километров от места его гибели![310]

Однако вернёмся к книге А. Курьянова. Несмотря на ряд её достоинств, общая цель книги — показать, что в Лебяжьем были действительно найдены останки Лизюкова, необратимо губит её, ибо делает лживой. Стремление её автора во что бы то ни стало доказать, что захоронение в Лебяжьем действительно было захоронением Лизюкова, вынуждает его откровенно манипулировать с имеющимися материалами и обелять ложь.

Чтобы не быть голословными, разберём версию А. Курьянова о последнем пути генерала и посмотрим, насколько она соответствует фактам.

Итак, перед автором «Поисков» стояла настоящая сверхзадача: показать, как генерал Лизюков, выйдя из Большой Верейки с целью двигаться на Медвежье, прошёл по дуге совсем в другую сторону и в конечном итоге оказался в захоронении в Лебяжьем. Для того чтобы как-то правдоподобно объяснить это своим читателям, А. Курьянов «построил» своеобразные исторические мостки, которые опираются на три главных опоры-«источника», а именно:

1. Мемуары Ивановского.

2. Мемуары Катукова.

3. Пересказы отсутствующего письма Нечаева.

Сразу отметим, что среди главных исторических источников Александра Витальевича нет НИ ОДНОГО документа, хотя документы по этой проблеме существуют! (Приведённая им самим докладная записка противоречит его версии, но он этого «не замечает»…)

Теперь рассмотрим поподробнее эти опоры и проследуем по предложенной А. Курьяновым дуге от Большой Верейки к Лебяжьему. Итак, Александр Витальевич начинает с того, что вопреки всем имеющимся документам перед боем «рассаживает» Лизюкова и Ассорова по разным танкам. Для обоснования этого своего заявления он использует исключительно мемуары Е. Ф. Ивановского. Причём важность этой книги для А. Курьянова очевидна: этот «источник» позволяет ему представить обнаружение трупа Ассорова на подбитом КВ, равно как и обнаружение вещевой книжки Лизюкова поблизости, как факты, не имеющие никакого отношения к гибели и поискам погибшего командира 2 ТК.

Стоит отметить, что в своей книге А. Курьянов прямо противоречит своей же собственной версии 2009 года. В статье об обнаружении останков Лизюкова («Воронежский курьер», 28.2.2009 г.), написанной, несомненно, после интервью с руководством ПО «Дон», было прямо сказано, что А. Курьянов и М. Сегодин, «сверяя результат с архивными данными», пришли к выводу о том, что Лизюков и Ассоров были в ОДНОМ танке. Более того, явно с подачи главных героев публикации, чьё авторитетное мнение и было отражено в газете, в тексте появилась глубокомысленная фраза о том, что севший в танк вслед за Лизюковым комиссар Ассоров «пристально следил за всеми действиями „полуопального“ генерала и, вероятно, „остался соседом Лизюкова до гроба“»![311]

Вот так вот! Сначала на основании архивных данных А. Курьянов «не разлучал» Лизюкова с Ассоровым «до гроба», но затем тот же самый А. Курьянов «рассадил» их по разным танкам на основании мемуаров! И какому ж А. Курьянову верить? Начальнику архивного отдела ПО «Дон» или же автору книги «В поисках легендарного командарма»? Удивительно, как легко и непринужденно меняет он свою версию, причём не в деталях даже, а в главном! Раз — и поменял одно объяснение на совершенно противоположное! Ну прямо как в истории с легендарным письмом-обоснованием: сначала его автором был один водитель, затем — совсем другой! Диалектика! Отказываемся от того, что стало невыгодным, и пишем то, что сейчас выгодно! Для оправдания НУЖНОГО результата… Интересно отметить, что А. Курьянов отнюдь не является изобретателем версии с разными танками и якобы не имеющей никакого отношения к Лизюкову вещевой книжкой. До него эту версию уже «продвигал» на страницах местной газеты один мой давний оппонент, о котором сам же А. Курьянов в своё время был, мягко говоря, совсем невысокого мнения и заявлял, что как историк тот ему «не интересен»!

В пору триумфа лживого «письма водителя» этот любитель писать статьи на военно-историческую тему, словно очевидец, живописал на встрече с юной общественностью смелую «операцию» по вызволению тела погибшего генерала. Гордо называя себя «военным историком», он, не стесняясь, заявлял, что никогда не работал в ЦАМО и даже не собирается этого делать. (Ему довольно и мемуаров. По ним он и пишет свои статьи!)

Так вот, проникновенно рассказывая, как личный водитель Лизюкова прыгнул в «виллис», захватил с собой автоматчиков и помчался на поиски тела командира, этот, с позволения сказать, «историк» вряд ли предполагал тогда, что авторы «письма личного водителя» скоро прилюдно посадят его в лужу, ибо на резком повороте своей «генеральной линии» вынуждены будут с конфузом отказаться от липового письма!

Однако времена изменились. Одно письмо громко лопнуло, с полки достали пересказы второго. Но и с ним проблемы: документы мешают, окаянные! Особенно расследование Сухоручкина да докладная Давиденко. И чтобы хоть как-то смягчить неразрешимое противоречие своей версии с документами и, так сказать, выбрать меньшее зло из всех, пришлось автору книги вспомнить о давней версии «неинтересного ему» любителя!

Об анализе отрывка из мемуаров Ивановского и его исторической несостоятельности я уже подробно писал в первой части книги. Существующие документальные источники однозначно опровергают его трактовку событий. А. Курьянов хорошо знает это, а один из этих источников он любезно приводит сам![312]

Но почему ж он не замечает, что именно написано в этом источнике? Отчего ж читает невнимательно? В приведённой им докладной записке чёрным по белому написано, что Лизюков и Ассоров выехали вперёд «на танкЕ». Что ещё непонятного? Окончание «Е» в слове «танке» ясно говорит, что танк был 1 (один)!

Берём другой первоисточник — материалы расследования Сухоручкина. Читаем: «В Большой Верейке из своего танка „КВ“ он отдал приказание командиру 27 тбр быстрее выдвигать бригаду и сказал, что сам с комиссаром на танке „КВ“ пойдёт за ними. Танк командира корпуса никто не сопровождал…»[313]

Какие тут могут быть неясности? «…сам с комиссаром на ТАНКЕ КВ (то есть одном танке!!!)»; «…Танк командира корпуса никто не сопровождал…» (и снова танк только один!!!). Поразительно, но приходится говорить о странном восприятии А. Курьяновым очевидных и общеизвестных языковых норм! У Александра Витальевича что, плохо с родным языком? Так сказать, «я русский не понимай, падежей не знай, чисел не разбирай?!» Как будто нет. И падежи он знает, и числа хорошо разбирает! Отчего же тогда он «наводит тень на плетень» и упрямо делает из одного танка два, несмотря на абсолютно четкие формулировки в документах?! Если б на самом деле было два танка, неужели б Сухоручкин не вспомнил правильный падеж и число, чтобы написать, к примеру, так: «сам с комиссаром на танках КВ пойдут за ними» или «ТанкИ командира и комиссара корпуса никто не сопровождал»? Нет, полковник Сухоручкин употребил именно единственное число и соответствующее падежное окончание! И уж совсем не оставляет никаких двусмысленностей и возможностей задним числом отправить за Лизюковым второй мифический танк последняя фраза-цитата. Я полагаю, А. Курьянов не будет спорить по поводу того, что под категорию «никто не сопровождал» гарантированно подходят и мифические автоматчики, которых отправляли с Лизюковым сподвижники А. Курьянова (а потом «нашли» в одной могиле с генералом!), и радист, якобы сопровождавший его «на автомобиле», и тем более второй КВ!

Пора наконец посмотреть правде в глаза и честно сказать, что никакого второго танка в сопровождении Лизюкова не было! Он и Ассоров выехали в то утро в ОДНОМ танке. Это документально подтверждённый факт, опровергающий и выбранный А. Курьяновым фрагмент из мемуаров, и его собственное изложение дальнейшего хода событий[314].

В свой последний бой и Лизюков, и Ассоров отправились ВМЕСТЕ на ОДНОМ танке КВ. Таким образом, версия о том, что они якобы пошли в бой на двух разных танках, является НЕСОСТОЯТЕЛЬНОЙ. Следовательно, дальнейшее изложение событий в версии А. Курьянова уже нельзя считать истинным, поскольку оно строится на ложной основе.

И тем не менее продолжим внимательно анализировать объяснения Александра Витальевича и терпеливо проследуем по предлагаемому им последнему пути Лизюкова. Итак, А. Курьянов пишет: «К тому времени (К какому времени? К утру, или к полудню, или, может, уже к вечеру? Мой оппонент никак не поясняет этого важного момента, думайте, что хотите! — И. С.) они (Лизюков и Ассоров. — И. С.) вышли к развилке трёх дорогу южной опушки большой рощи. Дорога на Медвежье была под огнём артиллерии противника»[315].

Стоп. Остановимся. На каком основании А. Курьянов делает это заявление? Никакой ссылки на источник он не даёт… Может, он так думает? Тогда пусть так и скажет. Он точно знает об этом? Тогда почему не даёт сноску?!

Однако продолжим: «Из рощи северо-западнее Большой Трещевки били залпы немецкой батареи — четыре 150-мм гаубицы»[316]. Ещё раз стоп. Где сноска? Откуда информация? Гаубицы били залпами? Всё ли тут достоверно?

Но дальше А. Курьянов делает ещё более удивительное заявление: «Их расчёты как заведённые с 10:00 в течение двух часов вели бесперебойную стрельбу по нашим танкам и пехоте»[317].

Здесь мне остаётся только воскликнуть!

Александр Витальевич! Вы что, сами были на немецкой батарее и с секундомером в руках наблюдали за работой вражьих расчётов? Откуда вы вообще взяли эту «бесперебойную стрельбу»? (Я так полагаю, что за 2 часа «бесперебойной стрельбы» стволы у гаубиц раскалились бы так, что просто выплёвывали бы снаряды себе под ствол и расчётам под ноги, но заметьте — это всего лишь моё мнение, которое я не выдаю вам за факт!)

Укажите же источник! У вас ведь нет НИКАКИХ немецких документов, зачем же вы безапелляционно пишете о том, чего не знаете?! Нет, ну я понимаю, вам хочется поинтереснее написать, добавить в сцену больше драматизма и всё такое… Но вы бы хоть сказали тогда честно, что у вас нет никакой достоверной информации на этот счёт, это вы так думаете и представляете себе. Однако в вашем тексте я не вижу ни спасительной оговорки, ни ссылки на источник. Как в таком случае прикажете вас понимать?

Идём дальше. «Командарм не мог не заметить, что со стороны с. Медвежье, куда и должны были идти в атаку 26-я и 27-я тбр, нет и признаков боя. По какой-то причине А. И. Лизюков так и не воспользовался рацией, чтобы связаться с бригадами. Или не мог из-за её поломки»[318]. Вот тут у Александра Витальевича явный прогресс. Ведь его сторонники-единомышленники ранее уверенно говорили о том, что радисты «слышали по радиосвязи последние приказы Лизюкова из танка и прослушивали динамику событий в том районе»[319]. Отрадно, что А. Курьянов отказался от этой лжи и наконец признал, что никаких радио-контактов с танком Лизюкова на самом деле НЕ БЫЛО.

Продолжим цитировать А. Курьянова: «Его (Лизюкова) КВ прошёл мимо южной опушки рощи, днём ранее очищенной от врага подразделениями 49 тбр»[320]. И опять не могу не заметить автору: откуда информация? Где сноска на источник? Не обессудьте, но я прослеживаю у вас явную тенденцию: чем ближе вы подходите к рискованному для вашей версии месту, тем меньше сносок приводите! Вернее, вы вообще перестаёте их давать! И при этом пишете так, как если бы говорили об известных фактах!

С чего вы взяли, что южная опушка рощи была «днем ранее очищена от врага?» Из заявлений командования бригады, отражённых в документах 1 ТК? А немецкие документы вы видели? Явно не видели, иначе б не были так уверены. Ну ладно, нет у вас никаких немецких документов (это, в конце концов, ваша историческая беда, а не вина), но наши-то вы могли как следует изучить? Почитайте выдержку из политдонесення инструктора политотдела Брянского фронта старшего батальонного комиссара Никишина о результатах своей поездки в 1 ТК (я привожу ее в первой части этой книги), о неправдивых донесениях штабов тех самых бригад, которые, по-вашему, «очистили» южную опушку рощи ещё день назад, и вам многое станет понятным!

Роща, о которой А. Курьянов пишет как об «очищенной» подразделениями 49 тбр, на самом деле так и не была очищена ни 22, ни 23, ни 24 июля — это факт, документально подтверждённый как советскими, так и трофейными документами. Недостаточная источниковедческая база опять, в который уже раз (!), подвела Александра Витальевича в его смелых выводах! Ну а дальше в книге начальника архивного отдела ПО «Дон» начинается что-то вообще невообразимое и совсем не архивное. Цитирую: «Идущий за ним (Лизюковым) КВ-1 148 тбр с полковым комиссаром Н. П. Ассоровым (как мы уже выяснили, никакого второго танка не было) почему-то отклонился от курса — он повернул в сторону дороги на Медвежье»[321].

И опять стоп! В который уже раз воскликнем: да на каком основании вы это заявляете?! Где ваш источник?! Где ссылка на него?! Без них всё сказанное вами есть ГОЛОСЛОВНОЕ ЗАЯВЛЕНИЕ! К тому же Лизюков с Ассоровым и должны были идти на Медвежье, никаким отклонением это не было!

«Что заставило его это сделать — неизвестно, может быть, личная инициатива, а может — вынужденный маневр, чтобы уйти от пикирующих сверху „Юнкерсов-87“… Теперь этого уже не узнать»[322].

Ведь вот как «интересно» поступает А. Курьянов! Он представляет свои голословные, не подтверждённые НИ ОДНИМ ИСТОЧНИКОМ заявления по поводу «необъяснимого» поворота «танка Ассорова» на Медвежье, как не подлежащий сомнению факт, и вместо того, чтобы объяснить читателям, почему он так считает, уводит их внимание на размышления о том, ПОЧЕМУ это произошло! Так и хочется спросить у автора книги: да с чего вы вообще взяли, что ЭТО ПРОИЗОШЛО?!

Дальше А. Курьянову становится совсем трудно придумывать что-то правдоподобное и его объяснения становятся просто вымученными! Бездоказательно отделив Ассорова от Лизюкова, он пишет о трагической судьбе выдуманного второго экипажа и говорит, что разведчики 89 тбр вышли к танку с телами погибших «на входе поиска» (это как?!) «лишь через сутки в ночь на 24 июля». То есть получается, что Ассоров с Лизюковым пошли в свой последний бой в ночь на 23 июля? Здесь автор уже противоречит сам себе! «Они (разведчики 89 тбр) и опознали мёртвого офицера на броне — Н. П. Ассорова».

Своими ошибками и незнанием А. Курьянов опять губит собственное изложение! Во-первых, разведчики 1 ТК не опознали Ассорова (они вряд ли знали его в лицо)[323]. Во-вторых, он был не офицером, а политработником, офицерские звания которым присвоили гораздо позже!

Но вот, наконец, самое главное. А. Курьянов пишет о Лизюкове:

«А танк командующего в тот роковой день — 23 июля вышел на участок атаки 2 тб 1 ТК. Почему он, Герой Советского Союза, генерал-майор А. И. Лизюков, не переждал атаку бригад Катукова, а решил поддержать ее (Александр Витальевич! С чего вы это взяли? Где ваш источник? Где ссылка на него? На каком основании вы вообще это заявляете? На отрывке из мемуаров Катукова?!) — об этом можно только догадываться. Возможно, это решение было продиктовано необходимостью уничтожить неумолкающую батарею немецких гаубиц, способных поразить танки бригад в полосе прорыва. Такое вполне вероятно. Снаряды этих орудий могли поражать цель на расстоянии до 18 км. А на дальности прямого выстрела, до 1,5 км, кумулятивным снарядом способны были с первого попадания поджечь как средние танки Т-34, так и тяжелые КВ. (Оставлю без комментария эти заявления о стрельбе немецких гаубиц по танкам кумулятивными (то есть 150 мм?) снарядами. Может, кто-нибудь пожелает прокомментировать этот интересный момент?) К сожалению, невозможно точно установить время, когда танк А. И. Лизюкова пошел в бой. В воспоминаниях Катукова на это указаний нет»[324]. Опять не удержусь, чтоб не воскликнуть автору!

Александр Витальевич, да не ломайте вы себе голову! Вам и не нужно указание на время, оно не спасет вашу версию! Если вы забыли, я напомню вам, что в воспоминаниях Катукова «есть точное указание», что этот жаркий бой вообще происходил 25 июля, то есть когда Лизюкова по вашей новой версии уже похоронили в Лебяжьем! Так что вопрос со временем атаки вам лучше вообще не поднимать, может, кто и поверит!

Цитирую дальше: «Однако в документах архива 1-го ТК есть отдельное боевое распоряжение № 040 командующего корпусом, в котором он настойчиво требовал ускорить продвижение бригад»[325]. Ну при чём здесь боевое распоряжение штаба 1 ТК и действия Лизюкова? Я так полагаю, — что этим своим замечанием А. Курьянов хотел придать хоть какую-то «документальность» выдуманному отрывку из мемуаров и аккуратно соединить патриотический вымысел Катукова с действительными событиями. А вот и кульминация версии боя по А. Курьянову: «В очередной атаке (частей 1 гв. тбр. — И. С.) и принял участие танк КВ генерал-майора А. И. Лизюкова». Опять спрашиваю: с чего вы взяли, что танк Лизюкова принял участие в атаке 1 гв. тбр? Где ваша ссылка на источник? Почему её нет? Вы стесняетесь назвать мемуары Катукова историческим источником? «Возможно, смертельные выстрелы вражеских орудий из рощи северо-западней Трещевки остановили КВ в разгар танковой атаки, которую ярко описал Катуков»[326]. Катуков, конечно, описал атаку ярко. Беда только в том, что это яркое описание не имеет никакого отношения к гибели Лизюкова! Это описание выдумано, и многочисленные детали убедительно доказывают это! Но не будем повторяться, а продолжим анализировать сейчас действия Лизюкова по версии А. Курьянова. Если верить его объяснениям, то получается, что после выхода на южную опушку рощи поступки и решения командира 2 ТК были просто неадекватными! Судите сами: Лизюков вдруг решает «плюнуть» на чётко поставленную ему боевую задачу продвигаться к Медвежьему, поворачивает совсем в другую сторону и вместо руководства боем танкового корпуса решает поучаствовать в атаке соседнего корпуса как простой танкист! Так сказать, лично вступить в дуэль с немецкими 150-мм гаубицами, которые своими «бесперебойными залпами» мешали продвижению Катукова! При этом он совершенно забывает обо всём, кроме этих неладных гаубиц, и даже не замечает, что его комиссар почему-то пошёл совсем в другую сторону! Сам же комиссар вдруг бросает своего командира и километра 2 (судя по схеме Александра Витальевича) «уворачивается» от немецкой авиации строго в юго-восточном направлении! Получается, им нет никакого дела друг до друга?! Командир корпуса палит по гаубицам сам по себе, комиссар уклоняется от «юнкерсов» тоже сам по себе, войска оставлены без командования, приказ командующего опергруппой забыт начисто, полный произвол и самодеятельность! Что это? Как долго надо было это всё выдумывать? Зачем А. Курьянову понадобилась такая просто фантастическая интерпретация событий, для обоснования которой у него не было ни единого (!) документа, ни одного достоверного свидетельства (!), ни даже логически обоснованных причин для таких неадекватных действий? А как тут со здравым смыслом? Если поверить всему этому, командир 2-го ТК получается у Александра Витальевича, простите, каким-то глупым! Но позвольте, он же не мальчишка был, чтоб, забыв обо всём, бросаться в бой с гаубицами?! Как хотите, но я не в состоянии поверить ТАКИМ объяснениям А. Курьянова!

(Кстати, интересно отметить, что приехавшим родственникам Лизюкова А. Курьянов указывал место последнего боя и гибели генерала совсем не там, где он решил это сделать в книге! Тогда он самолично рассказывал им, как танк Лизюкова продвигался по дороге на юг и был подбит, не доходя до южной опушки рощи![327] В книге же он решил «пропустить» танк Лизюкова за опушку, «завернуть» его на юго-запад и на несколько километров «продвинуть» в район действий 1 ТК Катукова.) Однако я могу понять, зачем ему пришлось всё это выдумывать. Ведь ему обязательно надо было как-то подвести свое повествование под нужный эпизод из мемуаров Катукова (с вытаскиванием подбитого танка Лизюкова с поля боя) и последующим включением в «работу» пересказов письма Нечаева. Эти пересказы и стали финальной частью его многотрудного «исторического моста», по которому он на страницах своей книги натужно «телепортировал Лизюкова» из Большой Верейки в Лебяжье.

Однако поговорим прежде о второй опоре-источнике Александра Витальевича — отрывке из мемуаров Катукова. Этот отрывок и его подробный анализ уже был приведён в первой части этой книги, но в связи с упорными попытками А. Курьянова изобразить описание Катукова как некий достоверный источник, стоит привести здесь и другие особенности этого «источника».

Описание Катукова конечно впечатляет: яркая картина боя, переживания наблюдавшего за ним полководца, сочувствие сопереживающих ему читателей… Не одно поколение советских (а теперь уже и постсоветских) людей читали эти строки и, вероятно, представляли в своём воображении драматическую картину, так пронзительно ярко, так образно описанную маршалом!

Однако опустимся с высот художественного слова на твёрдую землю фактов. Прочитаем отрывок ещё раз и проанализируем его с помощью существующих документов.

Задумаемся над, казалось бы, совсем простым вопросом: а откуда ж знал Катуков, в каком именно танке находился Лизюков? На этом танке, что — было большое красное знамя? Как будто нет. Может, на нём аршинными белыми буквами было написано «Лизюков»? Тоже нет. Может, Лизюков лично сообщил по рации Катукову, что его танк, к примеру, «второй слева в первом ряду под номером 202»? Опять нет, потому что в своём последнем бою Лизюков вообще не вышел на радиосвязь, да и самой радиосвязи с ним не было. Тогда откуда?

Остаётся предположить практически маловероятное, но теоретически всё же возможное объяснение: Катуков мог знать, в каком танке движется Лизюков потому, что своими глазами видел, как он туда садился. Для того чтобы увидеть это, ему (или кому-то из его ближайшего окружения) надо было перед самым боем своего корпуса съездить на машине за несколько километров на участок соседнего корпуса, чтобы посмотреть или узнать, в какой именно танк сел его командир, и запомнить номер боевой машины (если тот вообще был).

Нормально? Правдоподобно? Неужели у командира 1 ТК не было в то утро более важных дел, чем узнавать и запоминать, в каком именно танке пошёл в бой командир соседнего корпуса на другом участке?

Но мы предположим маловероятное и скажем, что теоретически этого всё-таки нельзя исключать: ну вот хотелось Катукову знать, в каком именно танке пошёл в бой Лизюков, что тут поделаешь!

И что же дальше? Всё равно ничего не выходит! Даже если бы Михаил Ефимович неотрывно смотрел за КВ Лизюкова после его выхода из Большой Верейки, он всё равно потерял бы его из виду, когда тот скрылся за рощей! Но предположим, что Катуков знал номер танка Лизюкова и, примчавшись назад на КП своего корпуса, стал бы искать этот танк на поле боя среди других танков по этому самому номеру. Однако расстояние в несколько километров, отделявшее КП от места боя, никак не позволило бы Катукову различить нужный ему номер на танке ни в полевой бинокль, ни тем более простым глазом! Здесь мы придумаем ещё что-нибудь. Допустим, что на КП 1 ТК для такого случая была специально припасена какая-нибудь трофейная стереотруба со 100-кратным (!) увеличением и прекрасной цейсовской оптикой, позволявшей бы без труда различить искомый номер даже за несколько километров! Может такое быть хотя бы теоретически? Не будем упираться и легко согласимся — может!

Увы, всё равно ничего не получается, даже и с трубой, да хоть и с телескопом, потому что с западной окраины Лебяжьего, на которой, согласно отчёту Катукова, и был КП 1 ТК 23 июля 1942 года[328], видимость в направлении передовой, на юг, составляет никак не более 100 метров! И это с уровня той улицы, что выше многих домов! Но предположим, Катуков решил выйти из укрытия и поднялся со свитой офицеров на поле, под обстрел и бомбёжку, чтобы лично наблюдать ход боя и найти известный ему танк Лизюкова.

Всё одно — ничего не получается, как ни старайся. Потому что район последнего боя Лизюкова (по версии А. Курьянова) гарантированно скрыт от наблюдения гребнем высоты! И это если брать самый ближний к передовой КП Катукова (согласно его итоговому отчёту), поскольку из его донесений в штаб опергруппы Чибисова от 23 июля следует, что он сначала имел свой КП в Ломово (в 10 км от передовой, совершенно невидимой оттуда из-за высот)[329], а с 11 утра разместил КП в ещё более удалённой от фронта деревне Долгое (в 16 км к северу от передовой, с ещё большим количеством высот, долин и рощ между вырвавшимся вперёд «танком Лизюкова» и якобы наблюдавшим этот бой Катуковым)[330]. При этом не забудем, что Катуков чётко написал, что он наблюдал этот бой со своего КП, никуда при этом не выезжая и ни на какие поля не выходя!

Вот и думайте: как же командир 1 ТК увидел всё то, что он описал? Ответ один — НИКАК. Нам даже не надо ломать голову над этой удивительной «загадкой», выезд на местность устраняет последние сомнения и на все многочисленные вопросы даёт один чёткий и ясный ответ: Катуков не видел описанного им в книге эпизода, он написал неправду и ввёл своих читателей в заблуждение.

Причём я писал об этом ещё 5 лет назад, и А. Курьянов явно читал это, о чём косвенно свидетельствует указание им на мою статью в списке своих источников. Его рассерженные заявления-обещания «как следует разобрать мою статью» оставляют в этом ещё меньше сомнений. Но даже если он и не читал статьи, мог бы сам съездить на местность, посидеть где-нибудь в Лебяжьем, посмотреть на склон близкой высоты (ибо ничего другого оттуда не увидеть!) да поразмыслить над избранным им «источником», тем более что он работал с документами ЦАМО и вполне мог сравнить их с мемуарами маршала.

Но нет. Никакого критического анализа этого «источника» А. Курьянов делать не стал, потому что это ему было очень невыгодно! Ему было нужно, чтобы его читатели воспринимали приведённый им отрывок из мемуаров как аксиому, не требующую доказательств! Ведь на нём он и строит важнейшую часть своих «доказательств»! Немудрено, что он предпочёл «не заметить» мемуарных ляпов и выдал их своим читателям за чистую монету! Более того, к использованию мемуаров Катукова А. Курьянов подходит весьма избирательно, что не чем иным, как лукавством, я назвать не могу!

Здесь стоит отвлечься от анализа главных «опор-источников» А. Курьянова и упомянуть ещё одни источник, который он, правда, никак не смог «мобилизовать» для работы на нужную ему версию и явно привёл для большей солидности своего труда. Речь идёт о свидетельствах радиста Лизюкова, которые А. Курьянову предоставил внучатый племянник генерала Иван Афанасьев. Напомню читателю, что в ходе развернувшейся полемики тот в запальчивости заявил, что эти воспоминания являются ни много ни мало, а «документальным свидетельством участника последнего сражения командарма, которое полностью подтверждает результат поисковой работы „Дона“ и суть событий, изложенную в „Воронежском курьере“ журналистом П. Поповым»[331].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.